Пантокрин

О чем бы мужики на охоте чесали языки, как не о женщинах. Еще о здоровье поговорить могут. Если об охоте, то это все равно, что на работе о делах производственных – скучно и не интересно. Разве из молодых кто прихвастнет: «Ух, и кабаняра был…»

А так о женщинах, форменно о них. Кого жена, видишь ли, не ласково проводила, кому тетка с порожними ведрами выперлась, а кто «дикую» бабку в лесу за козу принял…

Это бы ничего, разговоры они и есть разговоры. За жизнь…Все, как у людей.

Да, вот затесались в нашу компанию два «народных целителя». Имена, вроде, путные - Александр Петрович и Николай Сергеевич, а спасу от них никакого. Советами всех извели – жить бы нам лет по двести каждому без насморков и радикулитов.

Шаг сделает: - «Вот облепиха, уникальное растение. Ее, знаете, так–то и так употреблять надо. О - о -х, и калина!.. Нет лучше от простуды. Чага-а?.. Эт-то, брат, ого - го, какая мужикам польза. Только круче, круче заваривайте…»

За день напрочь умучают. К вечеру, заместо душевного успокоения от общения с природой, раздражительным и нервным становишься. А ведь и дома, бывает, тоже кое-что выслушать приходится. Тут и о валерьянке вспомнишь.

Как-то, поехали мы в начале мая в Краснянское охотхозяйство на охрану угодий и охоустроительные работы. Трудились отчаянно. Болот и чащоб видимо-невидимо излазили, мастерили солонцы, оборудовали прикормочные площадки, кормушки. Да мало ли в охотничьем хозяйстве в межсезонье работы.

Уж как рад был начальник хозяйства, столько всего переделали. Но не обошлось и без ложки дёгтя. Обнаружили мы на тропе удушенного браконьерской петлёй трехлетку козлика. Ещё и остыть не успел. Но к нашему появлению с жизнью простился надёжно. Что ж тут поделаешь. Петлю сняли, составили акт, да и козлика приняли на машину. Не бросать же в лесу дичину. Делайте, говорит, Иван Кондратьич, из козла, пока свежий, шурпу, или жаркое. А козлик-то пантовый оказался, рожки ещё податливые, кожица на них только-только начала отходить. Жаль, красивый трофей был бы.

Что такое панты, охотникам объяснять не надо, а для тех, кто охотится больше за шкварками, то есть, тоже охотник, только застольный, скажу: панты это молодые неокостеневшие рога пятнистого и благородного оленя (марала или изюбра). Эти самые панты, пока не окостенеют и не превратятся в рога, мягкие, покрытые бархатистой шерсткой, очень оленям вредят, потому что за ними поперед и гоняются промысловые охотники. Из них особое лекарство, пантокрин, вырабатывают. Обладает оно мощным, будто квартальная премия, свойством, отчего высоко-о у азиатов ценится, как, к примеру, женьшень, медвежья желчь или кабарожья струя, кои еще и в парфюмерии широко применяются.

Так что с «понтом» ничего общего панты не имеют, хоть все козлы, обладающие нарождающимися рогами, очень даже любят ими пофорсить перед козочками. Вот только не знают, что в их пантах, не в пример оленьим, пользы ровно, как в рукавах от жилетки. Не знали этого, на беду, и наши «целители». Им хотелось свою «марку» выдержать, хоть и ответил Иван Кондратьич на все их доводы, кратким: «Пустое». А уж начальнику охотхозяйства с величественной фамилией Лось, куда - а как виднее. Нет, не вняли. Мол, сами с усами…

Не знаю, уж,  почему,  может за говорливость или за какое-то взаимное дополнение звали  их  охотники  меж  собою  Лёликом и Боликом.

Лёликом был Александр Петрович, ну, а Николай Сергеевич, понятно, Боликом.

Клички эти они принесли с собою, а вот кто и когда их так окрестил, нам было не ведомо.

Взялись мы из козла приготовить плов. Дело не быстрое, всяк понемножку трудится. А Лёлик с Боликом над козлиной головой колдуют. Отделили панты, очистили да и порубали на пятаки.

- Мы, - говорит Лёлик, - помешивая в котелке, - сейчас «экстази» сделаем, самый настоящий «пантокрин» уварим. Выпил и…мачо.

- Кто, кто, - не понял Алексей Стефанович.

- Мачо, - говорю. - Это навроде современного Казановы. Ни одна женщина устоять не может. И он их не пропустит. Кого огребет, того и…Как в божьей заповеди.

- Не бреши, Лёлик. Откуда в козле такая благость? Будь по–твоему, тут бы на сто верст ни одного не сыскали. Ххе…Мачо. Много ты с козла молока надоишь?

- Ну - у, молока…А знаешь как козы себе ухажеров выбирают? По рогам. У кого больше, к тому и бегут.

- Выходит, к кому липнут, тот и козел, потенциальный рогоносец?

- Лично я думаю, - фукая на готовность риса, процедил Пал Сергеич, - «козлов» и среди нашего брата хватает.

- Буль,..буль,..буль, - словно соглашаясь, ответил котелок с варевом. В нем образовалась тягучая бурая масса, испускающая зловоние разлагающейся плоти. Постепенно ее густота редела, но цвет благороднее не становился.

Пока варился и упревал плов, Лёлик и Болик не оставляли без пригляду котелок, долженствующий произвести чудодейственное мужское средство. В танцующих отблесках костра и колышущихся таинственных тенях они напоминали древних волхвов, тщившихся силою своей мысли и магических заклинаний явить эликсир вечной молодости.

По каким признакам «маги» определяли готовность снадобья, они, похоже, и сами не знали. Просто им показалось, что варево набрало ту мощь, от которой никто не устоит и его пора остудить.

Сугробчик быстро отнял у котелка излишек тепла и Лёлик, плеснув с полстакана мерзотнейшего вида жидкости, стал настойчиво предлагать ее охотникам, суля немедленное обретение бычьей силы:

- Пить надо медленно, как бы процеживая сквозь зубы, - тыкал он стакан всем по очереди.

Отважных не нашлось.

- Запах?.. Натурпродукт. Навоз тоже воняет, а сало лопаем.

- Сперва сами процедите, потом поглядим…

Припертый таким аргументом, Лёлик наполнил второй стакан и протянул его Болику. Тот убийственно глянул на друга, но отступать было некуда. Мы налили себе водки и ждали.

Экспериментаторы, окстясь, жахнули залпом. Надо было обладать нечеловеческим мужеством, чтоб сподобиться на процеживание такого пойла.

Лёлик и Болик скривились, но выдержали.

- Кому? – взялся за котелок Лёлик. Но и теперь охочих не прибавилось.

- Оставьте себе. Нечего на всех такое счастье делить, - хохотнул Алексей Стефанович.

С козлом управились быстро, оставив лишь рожки да ножки. Рожки в котле у «знахарей», а ножки разобрали на рукояти для ножей.

Уже к чаю Болик как-то заёрзал и в полушёпот спрашивает у Лёлика:

- Ты что-нибудь чувствуешь?

- Чу-увствую, еще как чувствую, - отвечает Лёлик и глазами на нижнюю часть тела постреливает: там, мол, главные ощущения.

- Ну, да, - согласительно промурлыкал Болик, - подходит.

Немного-то и посидели еще, как Лёлик исчез. Бочком, бочком и… шасть из хаты. А вскоре со двора женский смех раздался, будто, кто девок хозяйских щекочет. Заливистый такой смех.

Не успел объявиться Лёлик – пропал Болик. И пошло – поехало. То один, то другой.

Как-то все это было подозрительно. Вначале напыжится весь, будто что его распирает. За дверь шмыгнет – бабы до слез заходятся. А в хату с порога – рожа до-овольная. Мы уже и в перегляд: не-епо-нятно-о…То есть, понятно-то оно понятно, да уж больно быстро. Дмитрий и говорит:

- Неуж-то действует?.. Ишь как частят, почитай, без передыху. Может и нам цурюкнуть…

- Не-е-а, - отвечает Алексей, - такое сильное средство, не посоветовавшись с врачом, принимать нельзя. Смотрю я на него и понимаю – волнуется мужик, но крепится, виду не показывает. Он у нас, вообще, степенный. Тут же настоящее искушение. Того и гляди, бес в ребро саданет. Пересилил себя.

- Пойдем лучше спать, завтра еще день топать. Ушел.

Следом и мы потянулись.

Спалось плохо. Всю ночь хлопала и скрипела дверь. Лёлик и Болик…гуляли. Голову туманили, бог знает, какие сцены.

Поутру «эскулапов» было не узнать. Серые, изношенные, сошедшие с лица, они выглядели еще и порядочно похудевшими, будто и впрямь кто заездил молодцев.

- Чтоб вы так в загоне пахали, - съязвил Николай. – Сгодится ваша микстура за кабанами бегать?..

- Не сгодится, - буркнул Лёлик.

- Где ж рога ваши, по визгу, поди, оленьи о шестнадцати отростков должны бы уж вырасти? Не сгодится…

Вошел хохочущий Михал Иваныч.

- Вы им что–нибудь в аптечке поищите, а то ведь эти «донжуаны» нам всю охоту обос…т.

- Как обос…т? А визг, смех, гульбища под луной?..

- Так это работницы кукурузу под навесом перебирали, а Иван Кондратьевич возьми да и расскажи бабам, что наши Лёлик и Болик силу мужскую до бычьего уровня довели и от её избытка могут ночью по лесу бегать, кусты заламывать, топтаться, звуки разные издавать, как с лосями в период гона случается. Одним словом, чтоб осторожность соблюдали. Бабы, конечно, всё поняли, оттого животы и драли…

- Во дела-а, что поляна бела… Мы уж и вправду чуть не позавидовали. А сила-то бычья эвон куда ушла, -…зашелся до икоты Алексей Стефанович и все остальные.

Подлечить «алхимиков» чем, мы нашли. Но еще часа два, нет – нет, да и останавливали они машину, по своим « знахарским» делам в лес сбегать.

- Все же сильное средство «козий пантокрин». Вишь, как крутит. Пожалуй, до мозгов достает, - сочувствовал Лёлику и Болику Дмитрий.

- Говорила Аленушка братцу Иванушке: «Не пей с лужи, козленочком станешь»,- слышите, мекают…- опять расхохотался Николай.

Не припомню я, чтоб столь весело охота заканчивалась.

Вот и еще чудодейственное свойство пантокрина выявилось: психотерапевтическое. Уж как коллективное настроение поднимает.

В общем, скажу так – варить пантокрин можно даже из козьих пантов, но вот применять…

Применять следует с большой осторожностью и непременно с соблюдением условий. Если на охоте, то вблизи леса с хорошим подростом, и чтоб товарищи с аптечкой недалеко. На худой конец, дома. Однако строго по выходным дням, когда вы на охоту не едете, дел у вас срочных нет и на работу идти не надо.

Оч-чень, скажу я вам, полезное лекарство – пантокрин.