В женьшеневом краю
Приморье, женьшеневый край! Земля Пржевальского и Арсеньева, заповедная зона, с сохранившимися кое-где ещё уголками дикой и величавой природы. Немало людей влечёт она красотами лесов и гор, обилием хрустальных рек и речушек, голубизной озёр и лазурью бездонного неба, широтой и могучим дыхание Тихого океана.
… Сергей Печерский хоть и был родом с Северной Украины и родные места никогда не забывал, но, ещё служа в Приморье срочную, прикипел к этой земле, да так и остался. Не сразу. Было военное училище, был Афганистан. Получалось, сам напросился на войну. Рапорт подал, и всё. Никто, кроме родных, не отговаривал: хочешь понюхать пороху – иди. А там, как карта ляжет: грудь в крестах, или голова в кустах…И хоть кустов в горах Гиндукуша маловато будет, однако ж «груз 200» доставляли оттуда регулярно. «Чего попёрся»? - пожимали плечами сослуживцы. Теперь бы он и сам однозначно не ответил на такой вопрос. Себя, что ли хотел проверить?
Теперь снова было Приморье! Конечно, пройдя мясорубку, с двумя орденами и ранением, он мог выбрать место для дальнейшей службы где-нибудь и поближе к центру. Но Дальний Восток манил, раздольем, охотой…
Прежние сослуживцы встретили нормально, как и подобает встречать боевых офицеров и нормальных мужиков. Да и командование было довольно. Это ж не «позвоночнику» тёплое местечко придержать. Одним словом, с устройством на старом месте особых хлопот не испытывал. Вот только с охотой, вопреки ожиданиям, пока не клеилось. Поначалу дела принимал, вникал поглубже, а там, как водится, завертели служебные заботы. Война приучила делать всё основательно, ибо там, где стреляют, цена недосмотрам, не говоря о халатности, - жизнь. И не только собственная, но и подчинённых. А они-то и есть мерило и офицерской чести, и самые строгие судьи, и индикатор успешности, если, конечно, это не паркетный щёлкопер с « Арбатского округа». В столицах и высоких штабах одни критерии, в войсках – иные.
Но всё бы ничего, выкроил бы времечко, да к зиме снова заныло донельзя, открылась и стала гноиться старая рана, температура поднялась до критической.
Провалялся в госпитале Сергей больше месяца. Бывало, бредил, вспоминая боевых товарищей. Не отпускает Афган. Душманские налёты, свист пуль, разрывы гранат, изнуряющие переходы в горах: то охватывающие леденящим холодом ночи, то испепеляющий зной расплавленного солнца…
Врачи опасались, как бы не было хуже. Предложили повторную операцию. И Сергей уже было согласился, но зашёл навестить его прапорщик Виктор Пантюхин. Узнав об операции, стал отговаривать.
-Не нужна она, Сергей Наумыч, на себе испытал! Я вмиг вас на ноги поставлю. Пару дней потерпите. Мне только в «Лазовку» смотаться. В заповеднике у меня охотовед знакомый. Есть у него и сало барсучье, и корешок настоянный.
И точно, привёз Пантюхин и сало барсучье, как обещал, и женьшень. Сергей знал о их целительных свойствах, но самому испытать не доводилось. Дело быстро пошло на поправку: плечо болело всё меньше, рукой стал двигать сносно, и снова об охоте размечтался. А тут ещё и Пантюхин рассказами будоражил, как да на кого они охотились в эти два года, пока он воевал.
- Мы, Наумыч, с вами и в нынешнем сезоне ещё побегать успеем. За кабанами вряд ли удастся, лицензий больше нет, да и охота на них уже закрывается. Тигры разгулялись, подрезали кабанье племя. Изюбрей и маралов тоже поубавилось. Но зайчишки есть. Я местечко неплохое разведал, рядом почти что. Погодка в этом году не очень-то балует. Снега мало. Горняк задувает. А он, сами знаете, фукнул – считай весь снег в океане. Сметает, как и не было. Из-за этого и на подлёдку реже ходим: на реках и озёрах наледи постоянно.
- Ну, что ж, - улыбнулся Сергей, - будем живы, не помрём. Мне после болезни отпуск полагается. Поедем.
Выписали Печерского в первой половине января. Ещё чувствовалась слабость от долгого лежания на больничной койке, давала знать рука при резких движениях, но всё сильнее томило желание вырваться на природу, побродить по звериным тропам, взобраться на сопку, увидеть от горизонта до горизонта простирающиеся по склонам леса, вплотную подступающие к океану. Вдохнуть его свежесть.
Среди недели поздним вечером заскочил Пантюхин и, потирая прихваченные морозцем и ветром уши, обнадёжил.
- Всё, Наумыч, в субботу едем. По прогнозу через день-два должен быть снег. И я чувствую - подвалит. Сегодня вокруг солнца будто кто красным мазнул – жди снега с ветром.
- Что с собой брать? – спросил Сергей.
- Особенно не нагружайтесь. Выедем утром, часов в пять. Езды тут не много, часа за два управимся.
Слышавшая разговор сослуживцев жена капитана, запротестовала:
- Серёжа, какая охота, ты на ногах ещё от ветра шатаешься, не то, чтобы по распадкам бегать?! Тебе отлежаться надо.
- Наташенька, не преувеличивай мою немощь. Уже належался. А свежий воздух – здоровью польза. Не в зайцах же дело. Считай мою вылазку бальнеотерапией.
- Как тебя убедить?..
- Убеждать не требуется, ты лучше собраться помоги. Бог знает, где мои монатки распиханы. Столько времени невостребованными пролежали…
- Ладно, уж, сыщем твои монатки, - примирительным тоном ответила жена, хорошо понимая, что повлиять на его решение не в силах. – Ты только осторожнее будь. Тебе сейчас ещё простуды не хватает…
Прогноз оказался точным. В четверг с океана наползла хмарь, засерело, заволокло горизонт, пошёл снег, замела позёмка. Сергей с беспокойством поглядывал в окно: не закрутило бы на неделю?! Но волнения его оказались напрасными. Уже с утра пятницы снег прекратился. Слегка прояснило. Низкие сизые тучи всё ещё гнало на континент, но сквозь их разводы изредка прорывались солнечные блики, ветер слабел.
Из Находки выехали затемно. Машина легко бежала по уже прочищенной дороге, высвечивая заиндевелые кусты и деревья. У кордона были, когда рассветная полоска чуть тронула горизонт.
Пантюхин направился разбудить егеря, а Сергей стоял и зачарованно смотрел туда, где рождался новый день. Давно встречал он его так, как сегодня. Восток разгорался всё ярче. Первые солнечные лучи робко и осторожно скользили по вершинам сопок, а припорошенный снегом лес искрился и рыжел. На светлом фоне дубняка, берёз, лип и ясеней темнели пятна кедрача и ели. Сколько раз виденные и знакомые до мелочей пейзажи! Но сегодня всё вокруг было каким-то обновлённым, чистым и радостным. Будто впервые оказался в Приморье.
Скрипнула дверь. Сергей обернулся. На пороге в полушубке, валенках и лохматой енотовой шапке стоял егерь. Из-за его спины выглядывала довольная физиономия Пантюхина.
Сергей подошёл к егерю, поздоровался и спросил, куда он порекомендует направиться.
- Места везде неплохие. Да ить от охотника много зависит, будет ли добыча. К Солёному озеру надо бы. Зайчишек маньчжурских там ноне хватает, грех жаловаться. Они больше по склонам и в низинке в зарослях прячутся, там и искать надоть. – Он откашлялся и добавил: - Вот только на «хозяина» не наскочите. Тигры частенько захаживать стали. Не было, не было и тут…Свадьбы ещё не кончились. Злючие они в эту пору.
Пожелав удачи, егерь скрылся за дверью. Пантюхин с Сергеем поставили под навес машину, собрали ружья, прихватили лёгкие рюкзачки с едой и направились в сторону Солёного озера.
От кордона с километр прошли по торной дороге, затем свернули и решили двигаться вдоль склона.: Пантюхин по гребню, чуть впереди, Сергей метров на сто ниже, в расчёте, что если заяц поднимется и уйдёт не взятым, то может попасть под выстрел напарника.
Пороша улеглась хорошая. Снег был лёгкий, пушистый и неглубокий, певуче шуршал, рассыпаясь и скатываясь по склону. Подлесок постепенно переходил в кедрово-широколиственный лес. В распадок, рассекая склон, тянулся широкий, заросший кустарником овраг. Сергей стал его огибать, спускаясь ниже и ниже. Кругом всё было испещрено заячьими лапами, словно побывало косых ночью не меньше десятка. Следы были жировочные, и Сергей, быстро осмотревшись, стал искать выходной, ведущий на лёжку. Забирая влево, обнаружил наконец малик, тянувшийся к зарослям таволги. Рассмотреть в ней зверька можно было, разве что наступив на него.
Сергей посмотрел наверх, где то появлялась, то исчезала фигура Пантюхина, и только успел подумать, что слишком уж далеко они разбрелись, как сбоку шухнуло, и он увидел во всю прыть удирающего по склону зайца. Развернувшись, навскидку выстрелил. Дробь ударила сзади, поцарапав снежное покрывало. Заяц наддал, во всю мочь уходя по дуге и меж валунами. Сергей сделал вынос побольше. Зверька словно пружина подбросила и перевернула.
- С поле-е-м! – донеслось с гребня.
А Сергей с улыбкой заторопился к первому, за который-то срок, трофею. Зайчишка был невелик, не чета русакам украинских полей. Быстро связав лапки ремешком, перебросил тушку за спину и услыхал выстрел Пантюхина. «Вот и ему пофартило!»
Медленно пошел вверх, поближе к напарнику. Но идти стало труднее, не обвык ещё после болезни, и подъём сложный. Рукавом вытер вспотевший лоб.
А Пантюхин, подобрав зайца, увидел что-то на снегу и помахал Сергею рукой:
- Давайте-е сюда-а!
Подходя, Сергей заметил на лице Пантюхина беспокойство.
- Что случилось?
- Смотрите!
На снегу за камнем алело кровавое пятно. Вокруг клочки шерсти. Поодаль валялись остатки того, что прежде было заячьей головой. То, что зайчишка попался на завтрак, Сергей понял сразу. Но кто закусил зайчатиной: волк, лиса или харза?
Пантюхин молча указал на снег. Сергея как током шибануло: «Тигр?!» Свежайшие, ещё не засыпанные снежинками следы. Он был здесь на рассвете.
- Неужели тигр охотился за зайцами?
- Сейчас они и косыми не брезгуют. Крупного зверя поизвели, а питаться-то надо? Но этот специально на зайца не охотился. Так, походя сожрал. Вон, ровный след идёт от пихтача. Видно, «хозямн» шёл по своим делам и зайца недалеко приметил. Здесь и залёг сразу. Длинноухий сам к нему на зуб приковылял. Так что тигру всего ничего красться пришлось. Ишь какую дорогу брюхом пропахал! А прыгнул всего два раза. Заяц и в толк не принял, что с ним стряслось, как в желудке «хозяина» оказался.
Сергей почувствовал участившееся биение сердца и всед за Пантюхиным стал осматриваться. Размеры следов, цепочка которых тянулась к могучему, в два обхвата, тополю и далее, говорили, что тигр крупный. У дерева он стоял некоторое время, осматривая окрестности. И впрямь как хозяин, свои владения! Затем поднимался на задних лапах, а передними, выпустив громадные когти, царапал ствол, срывая кору.
- Придётся, Наумыч, нам драпать отсюда. Недалеко он, раз участок метил. И егерь, помните, говорил, что гон у них ещё не кончился.
Но Сергей уже успокоился, быстро справился с минутным волнением и, вроде как устыдившись слабости, ответил со смешком:
- Да он сам уже давно улепетнул после наших выстрелов, если и был здесь!
- Может, и улепетнул, а всё же нам лучше пойти в другую сторону.
Сергею отступать не хотелось: ещё подумает Пантюхин, что труса праздную. Как-никак воевал, а тут тигриного следа испугался.
Всё же Пантюхин настоял, чтобы обойти заросли, куда уходил тигриный след. А дальше двигались как прежде: он верхом, по взлобку, а капитан низом, вдоль ручья.
У конца зарослей стрекотнула сорока. Виктор обернулся, отыскал глазами капитана, но тот только рукой махнул, дескать, давай, давай! Пантюхин, продвигаясь по гребню, недовольно ворчал про себя: «Он, что, не слышит, что ли?»
Подниматься Сергею пришлось против солнца. Искрящийся снег слепил, заставляя прищуриваться. Впереди высились крупные выходы скальных пород, доходящие по распадку до самого ручья, так что капитану оставался единственный путь – обойти их справа. Закинув за плечо ружьё, он заторопился, чтобы не отстать от Пантюхина. Но не прошёл и десятка шагов, как застыл на месте, похолодев. Тишину рассёк леденящий душу грозный рык. Сергей почувствовал, как свинцом налились ноги. Лихорадочно запульсировала на виске жилка. Казалось, что и шапка ползёт вверх. Страх сковал движения, перехватил дыхание. У ближайшей глыбы мелькнула тень. Она будто проплыла над камнем, прежде чем мягко и бесшумно коснулась земли.
Расстояние от глыбы до охотника не превышало и тридцати метров, а для тигра, летящего как молния, это всего пять шесть прыжков. Сергей рванул ружьё, даже не обратив внимания на острую боль в ключице. Но что можно сделать заячьей дробью тигру, этой груде стальных мышц в три центнера весом. Как во сне долетали до Сергея гремевшие выстрелы и истошные крики Пантюхина.
Почти рядом горящие угли глаз и перламутровый блеск клыков. Капитан физически ощутил хрипящее дыхание зверя, когда тот взметнулся в последнем прыжке, хотел выстрелить, целя в глаза. Но тут каблуки сапог скользнули по камню и он с ужасом почувствовал, что падает на спину. Левая рука сама по себе выпустила цевьё и охотник лихорадочно замахал ею, стараясь сохранить равновесие. Но правая судорожно сжала шейку ижевки, и в миг, когда тигр пролетал над охотником, пальцы нажали на спусковые крючки. Грохота слившихся выстрелов Сергей не услышал.
Капитан приоткрыл глаза, но, где он и что с ним, сообразил не сразу. Только увидев хлопочущего над собой прапорщика, пришёл в себя и вдруг понял, чего избежал.
- Где тигр? – спросил, пытаясь вскочить.
- Не суетитесь, Наумыч, - удержал его Пантюхин. – Тигр сбежал! Вы же говорили, струсит, вот и сбежал. Но и на нас страху нагнал, подлец. У мня до сих пор руки трясутся. Я как рык заслышал, сразу вверх стрелять стал. Пять раз хлобыстнуть успел, пока он до вас допёр. Осип от крика.
Сергей загрёб ладонью снег и обтёр лицо. Кружилась голова, саднил затылок, медленно. С трудом, но встал. Вместе охотники осмотрели место происшествия. Шапка и ружьё валялись возле камня, на котором поскользнулся капитан.
- Не поскользнись я, не знаю, так ли всё кончилось бы?
- М-да, а я про худшее подумал, когда вы упали. Потом гляжу: зверюга через вас перелетел, в сторону шарахнулся. Фырчит, башкой вертит и к лесу на махах шпарит. Я уже и след осмотрел, думал, ранен он. Но крови нет. Наверное, выстрел у самой морды случился – звуком его оглушило чуток, а может, и порохом опалило. Одним словом, пугнули вы его знатно.
Пока Сергей приводил себя в порядок, Пантюхин спустился к месту, откуда выскочил тигр. За камнем под скалой обнаружил лёжку. Но тигр отдыхал здесь не один. От лёжки тянулись в распадок ещё следы.
- Вон оно что-о! Значит, подругу защищал тигр?
А Сергея начинал бить озноб. По телу разлилась противная слабость, стали ватными ноги, подступала тошнота. О дальнейшей охоте не могло быть и речи.
На кордон охотники добрались часам к четырём пополудни. Узнав о случившемся, егерь Архип Петрович долго охал и качал головой. Сергею он дал женьшеневой настойки, чтобы окреп, а за чаем сказал, что за последних два года в этих местах это уже третий случай нападения тигра на человека.
- Вот Лукьяну в прошлом годе руку погрыз. Тоже на охоте. В декабре было. Кабана они подстрелили. Пошли по следу, добрать. А «хозяин» по крови и наскочи на подранка. Ну, придавил. Заслышал охотников и в кусты. Только добычу отдавать не схотел, своей считал. Выскочил – и на Лукьяна. С ног сшиб. Тот рукой прикрылся и орать. Тигр давнул раза два-три руку, скок в сторону и был таков. С тех пор Лукьян на охоту боле не ходок. Высохла рука-то. Как ни лечили, всё одно – высохла. Видно, нерв ему зверь повредил.
Архип Петрович посмотрел на Сергея и, как бы успокаивая, сказал:
- А тебе повезло, сынок, ох как повезло.
День угасал. Охотники собирались молча. Пантюхин уложил вещи, прогрел мотор.
- Ну, что, Наумыч, тронем, помалу, конь готов.
- Зайцев-то, зайцев не забудьте, - выскочил в сени Архип Петрович снимать подвешенных там зверьков.
Сергей вышел во двор. Горизонт подёрнулся дымкой, посерели и незаметно растворялись на снегу тени. Закатное солнце безмолвно тонуло в сопках. В полнеба разливалась и полыхала багряная заря.
- Эк её, опять к утру горняк взыграет, - вздохнул егерь и помахал рукой вслед тронувшейся машине.