Спят ли на стрелковой линии?
- Вы говорите, не спят? – подбоченясь произнёс не по годам жизнерадостный и подвижный дед Порфирьич. – Ещё как!
Жарко пылала печь, потрескивали сухие дрова. В охотничьем домике было тепло и уютно. Намаявшиеся за день охотники, сытно поужинав и напившись горячего чаю, разомлели. За окнами сумерки уже давно уступили место непроглядной тьме.
Порфирьич продолжал:
- В ту пору я в этих местах лесником работал. Ни одна охота без меня не проходила, каждый кустик и деревце знаю. Всякого люда повидал.
Охотились, значит, мы на кабана. Зверь сторожкий, умный, выдержанный. Бывало, рядом пройдёшь в камышах – не встанет. Дисциплина в стаде, скажу вам, не чета нашей. У нас как? Старший раз сказал, другой, третий, а потом сам пошёл и сделал. Средь кабанов не так. Вот почуяла свинья опасность – фыркнула, принюхивается. Остальные затихли, ждут. Ухнула – пулей летят. Вроде панический бег и ничто их не остановит. Но опять ухнула – мигом замрут все. А как же бежать беги, а старшого слушай. Да-а, охота на кабана – серьёзней некуда по нашим местам. Оно-то и правильно, вепрь есть вепрь. Иные ж на секача так разбровадятся, будто это зайчишка первополок. Оттого и казусы всякие…
Было нас человек семнадцать. Разбились мы на две группы: одна – на номера, другая, как водится – в загон. Я загоном руководил. Выждав время, протрубил сигнал, и мы двинулись. Вскоре выстрел на левом фланге раздался. Хорошо-о-о! Сразу веселее идти! А дальше шум какой-то впереди послышался, суматоха, крики. Справа тоже кто-то отдуплетился. Уж не беда ли стряслась, думаю, не попорол ли кого кабан? Прибавили ходу. Вышли на номера и ничего понять не можем.
Васька Сердюк, тракторист, за деревом прячется и что-то мычит. Подхожу ближе. Между нами сухая дренажная канава.
- Ты чего за деревом прячешься? – напустился на него.
Васька вышел из-за дерева и тычет пальцем влево:
- Секач там, туды побёг!
- Откуда шёл? - спрашиваю.
Васька показывает на канаву.
- Ну и что, почему не стрелял?
- Так с ружжом…
- Понятно, что с ружьём, а не с палкой стоишь!
- Дык и он с ружжом…
- Кто?
- Секач!
- Ты что, малый рехнулся? Может, показалось, Вася?
- Не-а, - машет головой Васька.
- Ладно, пойдём, Вася, к стрелкам, разберёмся.
А там гвалт и смех. Верьте не верьте – лежит секач, килограммов под двести, пожалуй, а на нем, как и говорил Васька, ружьё. Обычное, двуствольное, двенадцатого калибра. Кабан упал на правый бок, а ружьё висит на левом, ближе к холке, стволами вперёд, приклад вниз свисает. Стащил начальник хозяйства ружьё с кабаньей холки: смотрим – заряжено. Тут уж не до смеха. Гляжу, а это ружьё Миколы Драча, местного охотника. Но самого-то его нигде не видать. Аукаем. Нет Драча. Не отзывается.
Всё было так странно и необычно, что прежде казавшаяся шуточной проделкой Миколы, история с кабаном, стала вызывать тревогу. Послали на машине двух охотников, искать исчезнувшего Драча. Возвратились они минут через тридцать. Обнаружили они его километра за полтора от места охоты. Бледный, испуганный Драч «пылил» по направлению к селу. Когда он немного успокоился, хоть и с трудом, но выяснилось, что таки ж спят на номерах, дери их кабан …
Номера были расставлены вдоль осушительной канавы, разделявшей лес и примыкавшее к нему болото. Драч увидел в канаве пень и решил посидеть на нем в ожидании гона. Ружьё поставил между колен и незаметно для себя задремал. Ружьё склонилось, ремень провис, словно петля.
Поднятый секач после первого выстрела заскочил в канаву, стал по ней уходить вдоль стрелковой линии. Пробегая мимо спящего на пне Драча, рылом попал в петлю ремня и с ружьём перепуганного насмерть охотника помчался на обомлевшего Ваську Сердюка. Не растерялся только Петр Приходько, тоже местный охотник. Он и завалил кабана дуплетом. Правда, как утверждал Приходько, ружья он не заметил: секач, выскочив из канавы, пёр через лозняк.
С тех пор Драч с нами долго на охоту не ходил. Кому приятно быть мишенью для охотничьих хохмочек. А вы говорите…ещё как спят! – заключил Порфирьич под весёлый смех охотников.