О рыбаках и рыбе

Связав свою судьбу с Военно-Морским флотом, я никогда не думал, что хоть косвенно буду причастен к проблемам океанического рыболовства страны. Оказывается, и нам есть место в решении этой большой народнохозяйственной задачи.

Мы направляемся охранять наши промыслы…

Атлантика испокон веку кормит морепродуктами мировое сообщество. Имея 1/6 площади Мирового океана, она даёт более трети суммарного улова, четверть из которого приходится на сельдевые виды рыб. Одна только Северная Атлантика давала Советскому Союзу свыше 40% рыбной продукции. Наверное, и теперь эта пропорция для России изменилась не слишком.

Готовясь к выполнению охранных функций отечественного рыболовства, невольно пришлось познакомиться и со статистикой, и с необходимыми документами, пообщаться с людьми из рыбного ведомства в Калининграде, повстречаться с капитанами рыбопромысловых судов. А как же! Помните суворовское: «Каждый солдат должен знать свой манёвр…» Матросам надо ж было разъяснить суть задачи.

Океан… Он, если смотришь в окоём окрест себя, также устрашающе безбрежен, как и утыканный звёздами купол ночного неба. Так вот, статистика свидетельствует, что и сегодня рыболовство использует не более 20% акватории Мирового океана, в большинстве своём на шельфовой зоне, составляющей 7,6%, тогда как океанические глубины и материковые склоны занимают всю остальную площадь.

Издревле и вплоть до середины минувшего века в Атлантике вёлся прибрежный промысел вдоль шельфа и на «банках». Европа кормилась от уловов в Балтийском, Северном, Норвежском, Баренцевом и Белом морях. Особенным усердием отличались норвежцы, англичане, немцы. За ними тянулись французы, голландцы, датчане, шведы. Вскоре по мелководьям прибрежных островов – Аландских, Фризских, Нормандских, Лофонтенских, Вестерленских, Оркнейских и других – рыбу повыловили. Стали уходить дальше. Лов переместился к Исландии, Шпицбергену, на Медвежинскую и Копыловскую «банки». Французы, испанцы и португальцы стали осваивать шельфы побережья Северо-Западной Африки, мелководья Азорских, Канарских и островов Зелёного Мыса, а там уже и Гвинейского залива. Но рынок, что прожорливая акула, с жадностью всё проглатывал, требуя новых и новых поставок. Тогда и стала возникать напряжённость у рыбного пирога. На исландских мелководьях начались «селёдочные войны». Появились боевые корабли, вытеснявшие рыболовецкие суда за пределы зоны рыболовства. У африканского побережья, в Карибском бассейне, у Багамских островов, в островных акваториях Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока расцвело рыбное пиратство. Рыбаки Старого Света в поисках богатых рыбой мест устремились к побережью Америки, к Большой Ньюфаундленской банке, Джорджес - банке, затем к Лабрадору, оттуда к юго-восточной, юго-западной Гренландии и Южную Атлантику. В силу необходимости

регулирования и зъятия естественных рыбных ресурсов были созданы международные комиссии по рыболовству, рассматривающие вопросы установления лимитов лова.

Зимой погода в Атлантике не самая лучшая – ветры и холод. Но и они надолго не останавливают рыбаков. Множество судов «Севрыбы», «Запрыбы», ПО «Атлантика» рассредоточились в районах лова. Места наиболее плотного их скопления нам предстояло обойти, в разных точках показать присутствие боевого корабля, обеспечивающего охрану, а основную группу во главе с плавучим рыбоконсервным заводом и базой снабжения ещё и сопровождать.

Шторм подкрался, как хищный зверь: тихо и незаметно. Он свалился на нас, словно следящая зайца рысь – стремительно и неотразимо. Воспринимая его как свершившуюся неизбежность, мы были рады тому, что он загудел уже после пополнения запасов подводных лодок.

В целом зима 1975 года в Северной Атлантике считалась мягкой, и всё же с началом шторма резко похолодало. Ветер бил такими порывами, что корабль, имея мощность энергетической установки в 72 тысячи лошадиных сил, вздрагивал, словно от удара гигантского молота. Тяжёлое свинцовое небо опускалось и давило. Казалось, грот-мачта клотиком вспарывает тучи, а из этих разрывов могучий Борей швыряет в нас снежными зарядами. Кинет и посмотрит – ладно ли угодил. Попустит – и опять за прежнюю проказу…Сразу и вода зашипит, замутится в белой кипени, а пену с гребней волн срывает и гонит, как позёмку по заснеженной степи. Корабль наш к штормам приспособлен. Без надобности на верхней палубе для переходов можно не появляться. Успокоители качки имеются. А каково рыбакам?..Ладно, на плавбазе или консервном заводе. Их не сию минуту и раскачаешь. Я о малых и средних траулерах подумал, на которых часто и в шторм не прекращают работы: вира, майна; трал ставить, трал выбирать…Мужественные люди. А их капитаны? Вот они и есть настоящие мореходы! Месяцами качаясь на крутой волне, ловят для страны рыбу, швартуются к плавзаводу с работающими выносными палубными механизмами и людьми, не считаясь с погодой, чтобы сдать свой улов и снова валиться в кипящий мрак океана.

До нашей флотилии ещё 4 тысячи миль. Но расстояние, как и время, относительно. Оно пугает, если без конца смотреть на океан, не занимая свой разум и руки делом. Вода и небо сливаются, нарушая восприятие реального пространства; оно как бы само проникает в сознание, растворяя материальную оболочку и травмируя психику. Но мы заняты делом: плановые задания, осмотры оружия и техники, тренировки, учения, распорядок дня…оттого и шторм, гуляющий по северо-западу Атлантики, уже привычен и нашей жизни не очень мешает, разве что доставляет дискомфорт на верхней палубе. Выйдешь на крыло мостика или шкафут, а мелкие брызги, сорванные с гребней волн, на лету превращаясь в микроскопические льдинки, таки вопьются в лицо, словно сечёт кожу растолчённое стекло. Было восхитительно видеть парящим над бушующим океаном ширококрылого альбатроса. Сразу вспоминался горьковский буревестник. Теперь этих птиц в Северной Атлантике не так уж и много осталось. Люди, считая альбатросов вредными, накликающими несчастье, истребили их племя, как тотем злого духа, хотя плохого в них, похоже, гораздо меньше, чем в прожорливом баклане. Альбатросы питаются всякой морской мелочью, и мясо их несъедобно, зато они обладают чудесным пухом, в котором и есть главная причина охоты на них.

Уже шестые сутки в кают-компании обедаем на мокрых скатертях, чтобы не скользила по столу и не билась посуда. Ближе к сороковой параллели шторм усилился, и ещё ниже упала температура. Это закономерно, поскольку здесь, к западу от Северо - Атлантического хребта, мощная ветвь тёплого Гольфстрима, Северо – Атлантическое течение встречается с холодным Лабрадорским. Их столкновение порождает атмосферные катаклизмы: плотные туманы, обширные снежные заряды, дожди.

Суровый край – Северная Атлантика. Но в суровости этой тоже есть своя прелесть. Переселите эскимоса с Гренландии в экваториальные широты, и он погибнет, так и не оценив красот тропического рая. Наш корабль приближался к Северной Ньюфаундлендской банке, и мы были на связи с капитан - директором плавучего рыбоконсервного завода. Стали встречаться первые рыболовецкие суда: норвежцы датчане, исландцы. Успевшие привыкнуть к сюрпризам Севера и занятые обкалыванием льда, матросы не обращали на них особого внимания.

Согласно лоции, ко времени нашего появления в последней декаде января в районах северо-западных промыслов паковые льды уже опускаются к проливу Бейл-Айл, разделяющему Южный Лабрадор и о. Ньюфаундленд. Нынче они ещё располагались где-то значительно севернее залива Гамильтон, почему много судов вели лов вдоль шельфа Южного Лабрадора. Видимо, этим и объяснялось приказание обход судов нашей флотилии начать с самой северной зоны, которых здесь несколько: Северная Ньюфаундлендская банка, Южный Лабрадор, а там уже по Девисову проливу к Баффиновой земле.

Широты, где теперь проходило наше плавание, мы посещали впервые, и вряд ли кому-либо из нас доведётся бывать здесь ещё раз. Ну, разве что кто-то из нынешних матросов пойдёт впоследствии в рыбаки океанического флота. Информация географического характера воспринималась матросами с наибольшим интересом. Да и кому бы из нас в иное время взбрело в голову ни с того ни с сего обложиться справочной литературой и, тараща на карту глаза, рассматривать побережье Гренландии, Баффиновой земли, Лабрадора и Ньюфаундленда. Теперь же, ощущая свою причастность, каждый член экипажа хоть раз в сутки да подходил к карте района плавания. Самыми популярными книгами в корабельной библиотеке были «Земля Санникова» и Морской атлас. Их затёрли до дыр. Наверное, вчитываясь в них, вглядываясь в таинственные и незнакомые, непривычно звучащие названия на картах, не один из них представлял себя в роли знаменитых путешественников и мореплавателей.

Шторм, как и ожидалось, вскоре утих, и зримее почувствовалось дыхание Арктики. Сюда из моря Баффина с началом зимы начинают дрейфовать паковые льды. Они спускаются, влекомые Лабрадорским течением, , через Девисов пролив в море Лабрадор и к апрелю достигают Северной Ньюфаундлендской банки. Вместе с паковым льдом от материковых ледников гигантской Гренландии, сползающих в море, образуются многочисленные айсберги, представляющие опасность не только для рыбаков, но и вообще судоходству. Там, восточнее Ньюфаундленда навечно упокоился приснопамятный «Титаник». Правда, нынешние исследования дают основание сомневаться в причине гибели лайнера от столкновения с айсбергом. Свидетельства очевидцев и исследования останков обнаруженного судна позволяют с большой долей объективности утверждать, что к катастрофе «Титаника» привело возгорание угля, начавшееся ещё в порту до его отплытия, и утаивавшееся владельцами парохода.

Некоторые из айсбергов высятся над водою, как настоящие острова, образуя вокруг себя многочисленный архипелаг менее крупных ледяных гор. Есть среди них и свои чемпионы, до полукилометра длиной и метров до семидесяти высотой.

В суровые зимы северные участки Лабрадора покрываются сплошным льдом, который держится, начиная с октября почти десять месяцев, и очищаются от него только в конце июля. Тогда рыбаки поднимаются к Баффиновой земле.

Теперь таких мощных ледяных полей ещё не было, и суда «Запрыбы» уже вели лов на материковом склоне Лабрадора и на банке Флемиш - Кап. Нам приветливо махали с БМРТ «Янтарь», «Варейкис», «Ян Берзин», ПБ «Балтийская слава». С плавбазы дали семафор: «Пришлите баркас за рыбой». Мы вежливо поблагодарили радушных моряков, однако до времени воспользоваться их предложением не могли – нас ожидал у Ньюфаундленской банки танкер для дозаправки.

Вскоре мы на себе почувствовали, какую роль в ледовой обстановке играют ветры и, казалось бы, не очень сильное, не более двух узлов, течение.

Ветры здесь чаще всего западные или северо-западные континентального происхождения, отчего 7-ми бальных штормов относительно немного: 5-6 дней в месяц. Но уже в районе Ньюфаундлендской банки и банки Флемиш-Кап при почти той же направленности ветров, в среднем каждый второй день месяца штормовой. И лето тут холодное, с частыми дождями и туманами, с температурой воды от четырёх до двенадцати, в лучшем случае, градусов. Зимой и говорить не приходится: от +1*С до -1,5*С. Так что рыбаки больше любят июль, когда не слишком холодно, меньше штормов, почти нет льдов.

Теперь же повернув на обратный курс, где мы проходили сутки назад, пришлось обходить стороной появившиеся льды. Однообразие и унылость северных морей сродни собачьей песне в длинную зимнюю ночь: привыкая к ней, скоро не обращаешь внимания, тут и подстерегают чаще всего неприятности. Именно так наши радиометристы чуть было не проворонили появление со стороны Гренландии двух воздушных целей. Американские самолёты базовой патрульной авиации появились с «ледяного непотопляемого авианосца» и долго над нами кружили, немало обескураженные наличием советского боевого корабля. Они вообще после Карибского кризиса очень болезненно реагируют на любое наше присутствие у своих берегов. Даже в царстве «Снежной королевы» по договору с Данией янки создали две авиабазы, несколько пунктов базирования сил флота, радионавигационную станцию для обеспечения атомных ракетных подводных лодок и радиолокационные системы противоракетной обороны.

Мы хорошо знали: теперь они к нам будут наведываться регулярно, что само по себе вносило некоторое разнообразие в нашу жизнь.

В самом начале февраля мы прибыли в точку якорной стоянки с координатами 44* с.ш. и 50*з.д. на юго-западной стороне Большой Ньюфаундлендской банки, первым делом пополнив свои запасы продовольствия, воды и топлива от танкера «Анадырь», поспешавшего за грузами для рыболовецкой флотилии в канадский порт Галифакс.

Кого здесь только не было. На сотни миль по окружности рассеялись многочисленные суда. Они тралили, ставили и выбирали сети, выгружали на базы улов сходились и расходились… Тут можно было увидеть в полном комплекте скандинавов, всю социалистическую и капиталистическую Европу, Северную и Центральную Америку, представителей Средиземноморья и Африки, даже японцев, китайцев и еще кого-то с Тихоокеанского бассейна. Воистину, Большая Ньюфаундлендская банка – центр мирового рыболовства в Северо-западной Атлантике. Площадь её огромна. Никто точно не скажет, кто и когда первым стал промышлять здесь рыбу. Назовут лишь примерные годы на чала массового освоения. Лежит «Великая банка» юго-юго-восточнее одноимённого канадского острова и величиной своей соизмерима со многими морями. А если выразить это в цифрах, то получится: 350 с севера на юг и 420 с запада на восток. Вот такая лепёшка в океане. Справа от неё Ньюфаундлендская котловина, а меж ними умостилась совсем небольшая, в сравнении с соседкой, банка Флемиш-Кап, но тоже уловистая. Глубины здесь никакие , если представить многокилометровую толщу океанской бездны, - в среднем 50 метров, куда и устремляется масса всевозможной рыбы и прочей морской живности к кормовым, нагульным нерестовым местам. Вылавливают трудяги рыбаки в Атлантике сардину, ставриду, сардинеллу, мойву и хамсу, тунца и мерлузу, кальмара, карася и окуня, треску и чёрного палтуса, длинную камбалу и много других видов. Но как всякому овощу свои огород и время, так и рыбе – сроки и места в океане. Что-то ловят на мелководье, и не только на Ньюфаундлендской банке, есть и другие точки вдоль американского побережья: банки Сейбл, Эмеролд, Розуэй, Лахав.

Почти весь февраль мы провели неподалёку от плавучего рыбоперерабатывающего завода, иногда лишь снимаясь в штормовку. Тогда уходил и он, куда-то к острову Сейбл, и траулеры для перегруза улова следовали за ним. Так поступали и другие. Наверное, делалось это для того, чтобы, укрываясь под островом от западника и крутой волны, было легче и безопаснее осуществлять погрузочно-разгрузочные работы.

Постоянно нам приходилось наблюдать, как к плавзаводу подходили траулеры. Одни плясали, словно поплавки у высокого борта, сдавая рыбу и получая необходимые грузы, другие вертелись неподалёку, ожидая своей очереди.

Тяжек труд на судах океанического лова. Рыбаки бьются за каждую тонну улова, каждый килограмм. Во флотский паёк входит рыба. Вот её-то, выловленную здесь рыбаками, и получают наши снабженцы с базовых складов в замороженном виде и в консервах. Теперь наши матросы воочию увидели, как она достаётся.

Однажды, когда океан успокоился, а мы стояли на якоре, удалось организовать на плавбазу экскурсию. Приняли нас с такой теплотой и радушием, какого никогда не увидишь и не ощутишь на берегу. Рабочие рыбзавода, с загорелыми лицами, огрубевшими руками, но с искренними улыбками и радостью встречали каждого поднимающегося по трапу военного моряка. Для них наш визит – словно весточка и привет с далёкой Родины, которая проводила их уже много месяцев назад. Мы передали им мешки с почтой, поменялись кинофильмами. Женщины сбежались со всей плавбазы, слышался смех и шутки. Нас угощали аппетитными балыками, омарами и всякими морскими деликатесами. Но главное, наши моряки ещё ближе, осязаемее почувствовали суть рыбацких забот и свою ответственность за охрану мирного труда соотечественников. Всех поразил автоматизм, с каким люди выполняли операции на каждом участке: сортировка, шкерка, посол, забивка бочек, откатка, погрузка в трюм; а процесс консервирования?.. миллионы банок. Впечатления были сильными.

Промысловики постоянно радовали нас: то БМРТ просигналит – «Пришлите баркас», то сами СРТ, следуя к базе, подвернут к борту. Никогда прежде мы не ели столько свежей рыбы. Разнообразию мог позавидовать любой рыбный магазин. Морской окунь и карась, пикша и треска, сельдь и сардины, палтус и скумбрия… чем только нас не угощали. Для рыбаков это была капля в океане. Мы часто наблюдали в нашу дальномерную оптику за постановкой и выборкой тралов. БМРТ осуществляли её через кормовой слип, тогда как СРТ – через правый борт: поднимет трал, высыпет рыбу на палубу и снова заходит на протяжку. Иногда в трал попадало столько рыбы, что выбрать её без риска обрыва не удавалось. Тогда рыбаки вынужденно сбрасывали часть улова в океан. Было жалко и удивительно видеть, как тянется за кормою судна серебристый шлейф. Не задохнувшаяся рыба снова уходила в родную стихию, остальное подбирали огромные стаи чаек, альбатросов и бакланов.

Выполняя охранные функции, мы по мере возможности вносили свою лепту в общее дело и иным способом. Всего в составе нашей флотилии было более сорока судов, и для каждого из них первейшим условием успешного лова является погода, отсюда точность синоптических прогнозов. Циклоны, антициклоны, тайфуны, шторма… своевременный и правильный прогноз может обернуться или хорошим уловом, или проловом – иначе – убытками. Вот и выходит, что синоптики в большом почёте у рыбаков, особенно тогда, когда заблаговременно их предупредят о сроках, направлении и силе циклона, чтобы успеть его обойти и своевременно поменять место промысла. Рыбаки часто сверяли свои синоптические прогнозы с нашими, уточняли гидрологические показания: скорость течения, температуру воды, прозрачность… От этого , оказывается, зависят перемещения косяков рыбы наши показания давали им возможность лучше прогнозировать промысловую обстановку. Нередко нас просили поискать эхолотом и гидролокатором. Когда мы настраивались на волну утренних планёрок рыбаков – становились особенно понятными их животрепещущие проблемы. Совет капитанов – это жизнь без прикрас. Там всё: тонны вылова, ассортимент, запасы, прогнозы, глубина, недовольство, претензии, просьбы и… многое, многое другое.

В начале марта база получила распоряжение следовать к юго-западу, где находилось основное скопление судов. Для нас это тоже означало перемену района плавания.

Океан был спокоен. Лёгкая рябь в густеющих сумерках поблескивала, похожая на отвалы жирного чернозёма, откинутого лемехом плуга. Утомлённые дневной охотой, на воде толклись чайки, альбатросы и бакланы. Сытые и ленивые, они дремали, спокойствием своим предвещая нам хорошую погоду. Вскоре вызвездило, и широко простёрся омытый штормами Млечный путь. Он опустился и приблизился. Ночное небо над океаном много чище и ярче. Смотришь на него, любуясь безбрежием, и ощущаешь, что звёзды заглядывают тебе в глаза, и ты мысленно разговариваешь с ними, как с живым человеком. Моряки от долгого пребывания в океане постепенно утрачивают восприятие его необычности, красот и величия. Они свыкаются со всем этим, воспринимая как естественную среду. Блеск звёзд, сияние луны, восходы, закаты, краски воды и неба, поражающие воображение вначале, постепенно блекнут и меркнут, обретая обыденность. Только немногие из них, уже сроднившись и возмужав, умеют сохранить ему верность и с такою же юношескою пылкостью восхищаются им, как видит, например, седой старик в своей не менее древней избраннице по-прежнему юную и очаровательную невесту.