Разряд I. Хищные звери

Вступление

Прежде чем я начну описание зверей, их образа жизни, нра­вов, способа добывания их и проч., считаю необходимым позна­комить читателей с самою местностию Забайкальского края. Не­возможно не упомянуть о здешних горах, или, как говорят здесь, хребтах, о их направлении, общем характере и т. д. А говоря о горах Даурии, нельзя умолчать и о бесконечных, волную­щихся степях и лугах Восточной Сибири. Но, познакомив чита­теля с горами и степями, следует уже замолвить словечко и о лесах, как необходимых спутниках Даурских гор. Как жаль, что я плохой ботаник и не в состоянии передать ничего порядочного о богатстве и разнообразии здешней флоры! А каких только цветов и каких трав вы не увидите в здешнем краю весною! Тут промелькнул полевой ландыш, далее белая даурская лилия, там фиалка дикая, тут опять что-то скраснело, - это полевой гиацинт, но он едва-едва пахнет; сорвите лилию - то же самое... Такова и вся даурская флора! Вы едете по этой пышной степи на лихой тройке даурских вяток, но вот пахнуло свежим воздухом, еще и еще... Вы обращаете на это внимание и видите вдали си­неющиеся горы, с их вечно белыми, как снег, вершинами. Не­смотря на прозрачность воздуха здешнего края, вы сначала смешиваете белеющие окраины гор с облаками, не можете уло­вить линию отдела гор от горизонта; вглядываетесь пристальнее, напрягаете зрение - от скорой езды и сильных лучей солнца у вас зарябило в глазах, навернулись невольные слезы... Между тем вы уже проскакали несколько верст, а все не можете угадать, что такое белеет впереди вас; терпение ваше истощается, вы наконец спрашиваете ямщика, указывая на даль: «Что это там белеет?» К вам оборачивается лицо тунгусского типа с узкими черными блестящими глазами, приплюснутым носом, широкими, выдающимися скулами и белыми, как слоновая кость, зубами, с черными волосами и черной косой на макушке - и отвечает: «Толмач угей». (Не понимаю). Вам досадно, что любопытство ваше не удовлетворено, вы, однако, стараетесь знаками растол­ковать ему, что вам хочется знать. Но тунгус вас давно пони­мает и наконец говорит: «Толмачу, толмачу» («Понимаю, по­нимаю») - и вместе с тем худым, ломаным языком произно­сит: «Это Чикондинский голец». (Надо заметить, что здешние инородцы при встрече с новым человеком всегда стараются заго­ворить по-своему и никогда по-русски, но они только притво­ряются, что не знают русского языка. И если вы все продолжаете разговор по-русски, всегда получаете ответ на том же языке. Это - черта хитрости и гордости сибиряка инородца. ЧикондО - чуть ли не самая возвышенная точка отрогов Яблонового хребта.)

Восточная Сибирь так обширна, что, наверное, можно ска­зать - нет такого человека на свете, который бы мог похвастать­ся, что знает всякий уголок этой богатой страны. Я хорошо зна­ком только с южной и юго-западной частями Забайкалья, и все, что говорю в своих заметках, относится именно к этой ее поло­вине; северная же часть самому мне мало известна, и то более по слухам.

Северная и северо-восточная части южной половины Забай­калья гораздо обильнее почти сплошными, непрерывными хребта­ми гор и обширнейшими непроходимыми, можно сказать, дев­ственными, без начала и конца, лесами. Напротив, в южной, юго-восточной, юго-западной его частях являются необозримые, вол­нующиеся, как море, сливающиеся с синеющим горизонтом сте­пи. Эта противоположность резко отразилась и в характере самой жизни, в нравах и обычаях как русских, так и инородных жителей. Но, надо заметить, по этому разделению северная часть Забайкалья несравненно громаднее южной. Степей в юж­ной половине, относительно гористых мест, несравненно меньше. Степные пространства здесь как бы незаметно переходят в го­ристые. Около них хребры незначительны и постепенно перехо­дят в настоящие горы; они по большей части голы, безлесны, только северные покатости гор едва-едва покрыты мелким кус­тарником, или по-сибирски ерником, который, сильно сгущаясь при приближении гор к северу, то есть к лесистой полосе, неза­метно переходит сначала в мелкий, а потом и в настоящий лес. Степи преимущественно раскинулись по рекам Аргуни и ОнОну. Удаляясь от них к северу, они уже теряют свое значение и не по­ходят на степи; тут их окаймляют небольшие отроги гор, или отдельные, или связанные с настоящими большими хребтами, пересекающими вдоль все Забайкалье. Наконец, далее к северу степи до того уже изменяют свой характер, что переходят ни больше ни меньше как в широкие пади, где появляются речки, отдельные сопки и проч.

Одним бедно Забайкалье - водою. В нем мало таких рек, которые по справедливости можно назвать реками. Раз, две, три... много десять, да и обчелся. А то даже и речушками-то на­звать нельзя: просто ручьи, ни больше ни меньше. Что такое наши горные речки? В них, особенно в сухое время года, иску­паться негде; надо исходить несколько верст сряду, чтобы вы­брать такое место, то есть омуточек, где было бы по поясь или по горло! А таких речек у нас многое множество. Часто слу­чается на охоте - ходишь, ходишь, устанешь как собака, ищешь глазом воды - нет. А придешь куда-нибудь к пади, к логу, ся­дешь отдохнуть - слышишь, где-то журчит вода. Вот обраду­ешься, спустишься в самый лог и тогда только увидишь между кочками и кустиками пробирающуюся струйку воды, - чистую как хрусталь и холодную как лед. Дорогая находка для усталого охотника! Зато посмотрите на наши горные речки после силь­ных, непрерывных дождей или весною в водополье. Часто в такое время года приди к ней да и любуйся, а перебраться на другую сторону и не думай. Бурлит, ревет, словно кипит; белые валы с неимоверною быстротою как бы гонятся друг за другом и со страшною силою ударяются о выдающиеся береговые скалы, сшибаются друг с другом и, разбиваясь вдребезги, обдают вас хо­лодною, влажною пылью, мелкою, как роса. Белая пена словно в котле плавает и кружится на поверхности, цепляясь за вы­дающиеся из воды корни смытых деревьев и за камни по за­тишьям... Целые деревья, с корнями, с землей, с камнями, часто становятся жертвами рассвирепевшей речушки, быстро несутся по ее клокочущей, разъяренной поверхности и с оглушительным треском ломаются в извилинах о выдающиеся, нависшие скалы. Случается, что в сильно крутых горных речках большие камни, несмотря на свою тяжесть, уступают страшной силе воды и вы­брасываются на берега...

Нередко сибирские промышленники дня по три и по четыре сидят в лесу за речками и не могут попасть домой, а ждут, когда они сбудут и образуются броды. А много бывало примеров, что нетерпеливые и неопытные люди платились жизнию за свою отвагу и сердитые речки после с яростию выбрасывали их обезображенные трупы на свои пустынные берега. Взгляните на карту Забайкалья - кроме гор, ничего не увидите. Даже озер нет, а если где и есть, то их скорее можно назвать лужами, нежели озерами. Одно только чудовищное озеро, и то на границе Забайкалья, - это Байкал; он расположился между страшными хребтами гор, заслонил собою удобный путь и гордо красуется своими дикими и величавыми берегами. Вода так чиста и про­зрачна, что на глубине нескольких сажен видны мелкие камешки и даже дресва. Бурлив и шумен этот красавец Востока!.. Но Бай­кал хорош только сам по себе, и от него нет прока обширному Забайкалью. Воды все-таки мало, и этот недостаток, страшная обида природы, весьма ощутителен при первом знакомстве с здеш­ним краем... Вот вам слабый очерк нашего Забайкалья!.. Те­перь я считаю еще необходимым, прежде чем приступлю к опи­санию зверей, познакомить читателя с некоторыми главными сибирскими названиями различных местностей, имеющих отно­шение к охоте и потому нередко встречающихся в моих замет­ках.

• 1) Главным хребтом у нас называют обыкновенно Яблоновый хребет.
• 2) Просто же хребтами - отроги главного хребта, а также и сплошные гряды гор, тянущиеся на большое пространство.
• 3) Гольцами называют отдельные высокие горы, имеющие связь с хребтами, или же высокий сплошной хребет, на вершине которого лежит постоянный снег. Вершины их обыкновенно бывают голые, поросшие мхом, стелющимся кедровником и дру­гими скудными растениями. Огромные валуны различных горных пород и сплошные утесы - обыкновенные спутники здешних гольцов.
• 4) Отдельные горы называют сопками, то есть не имеющими связи с хребтами.
• 5) Вообще долины или ущелья между горами - падями или логами. В горных долинах или падях протекают обыкновенно небольшие бурные речки; о тех местах, где долины слишком сужи­ваются, а горы круто подходят к берегам и составляют скалы, говорят, что речка течет в щеках.
• 6) Верховья долины или речки постоянно называют верши­нами речки или пади.
• 7) Так как все эти отклоны гор и хребтов, падающие на се­вер, северо-запад и северо-восток, всегда бывают поросшие ле­сом или даже ерником (исключения редки), то здесь за ними вообще усвоилось название сиверов, а южные покатости гор и хребтов, всегда безлесные и по большей части покрытые одной травой, называют солнопёками, или увалами.
• 8) Вообще покатости гор называют также гривами.
• 9) Отлогие предгория, не поросшие лесом, - еланями, а лес­ные - марями.
• 10)   Предгория же - подолами, или подошвами гор.
• 11)   Лес, состоящий преимущественно из сосны, называют
  сосняком; из лиственницы - листвяком; из пихты - пыхтовником; из кедра - кедровником и так далее.
• 12) Отдельный лес на падях, который российскими охотника­ми зовется островом, хотя и носит здесь это же название, но редко, а больше его зовут колком.
• 13) Дворами или дворцами у нас называют небольшие лож­бины на солнопеках, поросшие каким бы то ни было лесочком.
• 14) Минеральные и соляные ключи так и называют - ключа­ми, а пресные - родниками, поточинами; чисто же соляные клю­чи - солонцами, или солончаками: вот эти-то последние и любят пить почти все звери, на них-то и происходит главная охота.
• 15) Небольшие отдельные или имеющие связь с хребтом го­ры называют злОбками или увАльчиками.
• 16) Небольшие отроги хребтов или отдельных сопок, тянув­шиеся в виде мысов по марям, еланям или падям, голые или по­крытые лесом, по большей части с россыпями, утесами и гребнями или составляющие ряд непрерывных сопочек или злобков, назы­вают стрелками, а стрелки, выдающиеся на большом простран­стве, но пологие, не крутые и не высокие - мысами или измЫсками.
• 17) Выдающиеся скалы на гривах, еланях, даже марях и на хребах или отдельных сопках, состоящие из различных горных пород, иногда совершенно нависшие над падями, а чаще всего над берегами горных речек, здесь вообще зовут утесами, или скор­макАми.
• 18) Но скалы или утесы на гривах, не выдающиеся на по­верхность в виде отдельных скал, а развалившиеся от всесокру­шающего времени по скату грив в виде отдельных кусков, валу­нов, плит и проч., иногда спускающиеся в таком виде (как ка­менка русских черных бань) до самого подола горы, называются россыпями.
• 19) Скалы же или утесы, тянущиеся вдоль по вершинам хребтов или отдельных сопок, - гребнями.
• 20) Скалы или утесы, резко выдающиеся на поверхности от­дельными группами в виде башен или столбов, зовут столбами, а последние с россыпью - столбовою россыпью.
• 21) Те места, где падь или речка расшиблась надвое и более под острыми углами, называют россОшинами, а самые отделив­шиеся надушки или речки - отпАдкими.
• 22)    Горные ключи, родники, поточины, имеющие течение круглый год, зимою вытекая из гор и падей небольшими ручейками или сочась в нескольких местах небольшими струйками воды, не могут совладать с сибирскими морозами: тихо выходящая вода скоро замерзает на воздухе и от постоянного притока воды, скатывающейся по льду и снова мерзнущей, образуется в продолжение зимы на ключе целая гора льду, которая здесь и называется нАкипень. А самое вытекание воды, тотчас замер­зающей на воздухе, называют особым глаголом кипит; так, гово­рят: «речка кипит»; «о, сколько тут на ключе накипело...» и тому под.

Это только, так сказать, главные сибирские выражения, от­носящиеся к местности, но менее значительных или побочных, в особенности встречающихся в разговоре сибиряков, еще найдется многое множество. Сразу их все невозможно припомнить, а в рас­сказе по мере надобности я нарочно буду употреблять их и вме­сте с тем делать пояснения.

Лес и горы - это стихия, без которой не могут существовать почти все звери, наполняющие Восточную Сибирь. Исключения чрезвычайно редки. Да и где будет держаться осторожный, ди­кий зверь, как не в лесу? Где представится ему больше шансов укрыться от солнечных лучей, овода, бури и самого страшного врага - человека? Где он может найти больше разнообразия в пище? Да и действительно, леса в Восточной Сибири относи­тельно зверопромышленности играют первую роль. Местами они так велики и обширны, что решительно нельзя определить в на­стоящее время пространства, занимаемые ими, не только поло­жительно, но даже и приблизительно. Разве только деятельное потомство наше неусыпными трудами своими, при значительном населении Сибири, в состоянии будет показать, хотя приблизи­тельно, их громадность. Не похвалю только, что здесь на лес не обращают решительно никакого внимания. Правильных лесосек и лесных делянок или участков здесь не знают. Словом, присмот­ру и наблюдения за лесом нет никакого!.. Расти себе, как бог ве­лел!.. И сколько гибнет леса от различных не устраняемых вовсе причин, а нередко и от пустой прихоти человека! Например, одни лесные пожары сколько истребляют леса! Их, надо заметить, никто не тушит, горят сколько им вздумается; иногда горят по нескольку лет сряду, так что и сильные дожди не в состоянии потушить пожара. Горит лес, мох, тундра, или по-сибирски трунда, на глубине нескольких аршин, так что впоследствии и глубокие канавы не в состоянии прекратить распространения пожарища! Впрочем, последняя мера принимается уже тогда только, когда пожирающее пламя грозит видимым ущербом жителям, вполне надеющимся на авось. Огонь добрался до покосов, сжег скирды сена, дровяные запасы и тогда только заставил опомниться ле­нивого сибиряка!..

Для того чтобы добыть несколько кедровых шишек с оре­хами, сибиряк нередко рубит целое дерево! Конечно, в настоя­щее время у нас лесу избыток, исключая южной части Забайкалья. Но неужели же Восточная Сибирь останется на веки при таком скудном заселении и такой ничтожной промышленности?

Тайга - это лес и горы без начала и конца! Страшные, непро­ходимые леса скрывают ее внутренность, а топкие болотистые кочковатые пади заграждают путь любопытному путешествен­нику. О дорогах и мостах тут и помину нет. Привычные сибир­ские промышленники путешествуют по безграничному лесному царству - по едва заметным промышленным тропам, которые с искони пробиты прадедами нынешних стариков промышлен­ников, а быть может, и чудью, которая, как известно исторически и по преданиям народа, прежде заселяли Сибирь... Тропы эти иногда лепятся на отвесные крутизны гор, пересекают хребты и лога, вьются по крутым сопкам около утесов и нередко висят, в полном смысле этого слова, над страшными безднами, так что голова закружится у неопытного, не бывалого в тайге охотника и невольная дрожь пробежит по всему телу. А поглядите на старого сибирского промышленника, как он ездит по таким местам, не обращая никакого внимания на угрожающую опасность, и не­редко напевает или насвистывает любимую свою песню, даже дремлет, покачиваясь на своем верном коурке. Проезжая тайгой, вы нередко видите целые покатости гор, особенно солнопеки, да­же пади, увитые как бы лентами по всевозможным направле­ниям, словно желтыми или серыми шнурками. Издали вы, навер­ное, не отличите, что это такое, но подъезжая ближе, разуз­наете, что это звериные тропы, которые пробили козы, изюбры, кабаны, сохатые и проч., переходя из одного места в другое или спускаясь на водопой к горным речкам, ключам, родникам, озе­рам. Кто не слыхал о сибирских тайгах, о их непроходимости по сплошной чаще леса, тундристой почве, загроможденной огром­ными камнями и валежником, хитро перемешавшимися со стелю­щимися растениями! В этих-то неприступных местах, трущобах и скрывается большая часть сибирских зверей, тут-то и охота сибиряка-промышленника! Здесь вся его поэзия, вся его жизнь!.. Кто слыхал или читал о первобытных лесах Америки, тот только в состоянии понять всю дикость и вместе с тем величие глухой сибирской тайги.

Кедр, сосна, лиственница и, пожалуй, береза - вот предста­вители здешних лесов; пихта, осина, рябина, ольха, яблоня и дру­гие деревья составляют второстепенность. Вечно зеленеющие кед­ры и сосна - красы лесов в нашем крае, но хороша и листвен­ница весною. Как приятна для глаз ее зелень, как хорош ее осо­бенный запах! Как прочна и крепка лиственница в домовом строе­нии! Сколько миллионов белки прокармливается зимою лиственничною шишкою! Сосны у нас растут по большей части на отклонах и самых вершинах гор, на местах песчаных и каменистых. Нередко они довершают дикую красоту забайкальских утесов!.. Кроме того, сосны любят по большей части места солнопечные, тогда как кедры составляют красоту преимущественно северных покатостей гор - сиверов.

Лиственница растет везде: в солнопеках, сиверах, на марях и на падях - словом, где вздумается. Березняк черный и белый рас­тет преимущественно на глинистой почве и потому бывает тоже везде, но черноберезник растет только по солнопекам, около утесов и россыпей и почти никогда на падях. Пихта растет по большей части, как и кедр, по сиверам и около речек. Странно, что в Восточной Сибири (южной половине Забайкалья) я нигде не видал ни дуба, ни клена, тогда как на китайской границе довольно того и другого. Точно так же в южной части Забайкалья вовсе нет ели, так известной в средней и северной полосах России. Таль­ник, черемушник, также ольховник, даже яблонь и проч. растут обыкновенно по берегам горных речек, иногда с вершины и до самого устья, как бы провожают ее, так что нередко ветви дере­вьев одного берега хватают на другой, сплетаются между собою и образуют нечто вроде свода. Ильмовник растет тоже около боль­ших речек и по островам; он по своей прочности, крепости и лег­кости в поделках заменяет здесь дуб и клен; в особенности моло­дой ильмовник нисколько не уступит дубу.

Плоды наших лесов довольно скудны, это - ягоды и грибы. Последних не так много в сравнении с первыми. Конечно, первое место между плодами, смотря с охотничьей точки зрения, должны занимать кедровые орехи, которых многое множество истреб­ляется здешними жителями, но еще больше белками, медведями и особыми птицами, так называемыми кедровками (род желны). Кедровки осенью, когда поспеют орехи, появляются в кедровниках в огромном числе. Странное дело, а здесь на месте, в городах и других торговых местах, орехи продаются почти по той же цене, как и в Петербурге, и нередко фунт их стоит до 15 коп. сереб., особенно в тот год, когда их мало родится.

Из ягод замечательны: 1) малина, которую так любят медве­ди; 2) голубица; 3) клюква; 4) брусника; 5) костяника - неболь­шая продолговатая красного цвета ягода, довольно кисловатого, но приятного вкуса, растет на небольших прутиках низко от зем­ли, ее очень любят тетери; 6) земляника; 7) моховка - особого рода смородина, растет преимущественно на мху в колках, из нее сибиряки приготовляют наливки, равно как и из 8) рябины; 9) облепиха, небольшая желтовато-красная ягода, запах ее чрез­вычайно сходен с запахом ананаса, она растет на небольших деревцах, из облепихи приготовляют также наливки; 10) черему­ха; 11) дикие яблоки, которые скорее можно назвать ягодами по величине и вкусу; они хороши моченые; 12) чернослив - так называют сибиряки дикий персик довольно большой величины; плод его, когда созреет, красный и по виду похож на садовый, но твердый и имеет сильно вяжущий вкус, почему его в пищу не употребляют; из персикового корня здесь делают трубки; 13) кня­женика; 14) морошка; 15) смородина, растет на небольших кус­тиках в мокрых местах около речек и в колках, ее здесь два рода, черная и красная; 16) жимолостка, очень походит на голубицу, такая же цветом, но продолговатая и растет на высоких кустах около ключей и речек; жимолостка поспевает рано, так что к Петрову дню ее обыкновенно уже множество; 17) шипишка - довольно крупная ягода, продолговатая, красного цвета, с большой косточкой внутри, вкус довольно приятный, сладкий, но мучнис­тый. Кроме того, есть еще много ягод, которые не употребляются в пищу человеком и вообще называются волчьими ягодами.

Из грибов, употребляемых в пищу, укажем: 1) груздь - обыкновенный; 2) рыжик; 3) боровик, или белый гриб; 4) под­осиновик; 5) масленик; 6) опенки - продолговатые грибы бело­го цвета; 7) моховик, или лиственичный груздь; 8) абабки, 9) бе­резовки, или горянки, и 10) сухие грузди, растут по большей час­ти в березниках, многие их едят сырыми - это российские сыро­ежки. Кроме того, есть много грибов различных названий, кото­рые в пищу не употребляются; эти последние также носят общее название собачьих грибов.

Вот на этих-то грибках и ягодках бывают нередко забавные, а иногда и несчастные случаи при встрече с хозяевами здешних лесов, как говорят сибиряки, то есть медведями! Справедливо народ называет Сибирь золотым дном; и действительно, в нашем крае найдется редкий лог или падь, в которых бы не было хотя знаков золота, а в окружающих горах каких-нибудь руд. Отно­сительно этой промышленности Восточная Сибирь еще находится, можно смело сказать, в младенческом состоянии!.. Много надо трудов и времени, чтобы определить, хотя приблизительно, мине­ральное богатство этого края!.. Каких только драгоценных камней не находили (кроме алмаза) в Забайкалье! Каких только метал­лов в нем не добывали! Что в состоянии сделать относительно горной промышленности бедный всем решительно Нерчинский горный округ!.. Это почти то же, что капля в море! Ходя за охотой по тайгам и трущобам, по долам и горам богатой Даурии, я час­тенько находил различные руды, по большей части серебряные, медные и железные, просто с поверхности, то есть в естествен­ных обнажениях. Спрашивается, чего же можно ожидать во внутренности земной коры, если повести правильные разработки?.. А сколько я знал таких промышленников, из простолюдинов, которым известны несметные горные богатства минерального царства, но которые скрывают свои сокровища в тайне и не объ­являют начальству, видя мало пользы и толку в открытии других, а собственно, потому, чтобы в тех местах не открылись рудники, прииски, заводы, которые, конечно, лишили бы их богатого зве­риного промысла, пахотных и сенокосных земель!.. Боюсь об этом и распространяться, а то, пожалуй, увлечешься и заберешься слиш­ком далеко. Да и цель моих заметок вовсе не та. Виноват, сто раз виноват, я уже и без того увлекся, рассказывая про сибирские богатства; давно уже пора приняться за описание живого сибир­ского богатства - звериного промысла.