Выдра

В южной половине Забайкалья выдры попадаются довольно редко и считаются между жителями деревень за диковинку, но в северной части этого края выдры встречаются чаще, хотя и реже других зверей, более обыкновенных. Почему выдр мало в Забайкалье, решить нетрудно: животное это живет обыкновенно около воды, питается преимущественно рыбою, а в Забайкалье мало того и другого; поэтому ясно, что выдре в нашем крае жить не при чем, как говорят простолюдины. Зато в тех уголках, где есть рыбные речки или озера, непременно водятся и выдры.

Выдра величиною с среднюю дворовую собаку; она имеет длин­ное и тонкое туловище на весьма коротких пятипалых ногах; она даже ниже барсука, хотя туловищем не меньше его*. Голова выдры широкая, плоская, с коротенькими круглыми стоячими ушами; глаза живые, острые, выдавшиеся; нижняя челюсть уже и несколько длиннее верхней; по бокам рыла длинные жест­кие усы. Шея короткая, толстая, худо отделяющаяся от широкой головы. Самый нос, т. е. конец рыла, как бы немного приподнят кверху. Хвост короткий, при основании толстый, к концу островатый и плоский. Зубы выдры сходны с куньими, только что больших размеров и, по-видимому, крепче и прочнее. Лапы ее вооружены небольшими острыми и загнутыми книзу когтями, а пальцы соединены плавательными перепонками, которые снизу голы, а сверху слегка опушоны. Выдра имеет чрезвычайно креп­кую кожу, покрытую весьма густым и довольно мягким пухом, сходным с бобровым, но далеко уступающим ему в доброте; на шкуре ее вместо седой, или, лучше сказать, серебристой, оси бобра торчат длинные темно-бурые лоснящиеся волосы, которые, высовываясь из густого пуха, придают особую красоту меху, хотя и теплому, но тяжелому, зато весьма прочному и крепкому к носке. Продавцы нарочно выдергивают эти волоски из выдровых шкурок и продают последние незнающим людям за низкий сорт бобровых. Из выдровых шкурок шьют теплые и прочные шубы, но более же делают из них воротники, которые, несмотря на раз­ные косметические средства, которыми их стараются подвести под бобровые, все-таки резко отличаются от последних. Цвет шерсти на выдре темно-кофейный. Выдра после барсука - вто­рой зверь в Сибири, шкурка которого годна к употреблению и летняя, хотя зимняя несравненно лучше летней - она темнее и гораздо пушистее.

Я слыхал, что острые зубы выдры некоторые сибирские ино­родцы употребляют при своих домашних работах как орудие, за­меняющее им некоторые простые инструменты образованного мира. Маленькие уши выдры внутри закрываются клапаном, а малень­кие глаза имеют круглый зрачок с коричневой радужной оболочкой; конец носа голый и покрыт бородавчатой кожей.

Выдра боязлива и потому держится в удалении от жилых мест; она никогда не живет на хребтах и в глухих лесах, но более на падях и открытых местах сибирской тайги. Она обыкновенно по­селяется около рыбных речек и озер, на их берегах. Выдра без воды жить не умеет, хотя по устройству своему и может. Где вода и рыба, там можно встретить и выдру; где же нет воды или и есть вода, да без рыбы, там выдры нет. Зверь этот не живет долго на одном месте. Как степной туземец - киргиз или здеш­ний тунгус - живет на одном месте до тех пор, пока есть что поесть, а как только не стало корма, он отправляется в другое место - словом, постоянно кочует; так и выдра - живет на берегу какой-нибудь речки или озера до тех пор, пока рыбы достаточно; по уменьшении ее она переселяется к другой рыбной речке или озеру. Малым озерам и прудам выдра наносит страшное опусто­шение. Вследствие своей кочевой жизни она никогда не делает себе прочной, постоянной норы, а живет где попало и как попало в наскоро приготовленном гнезде, сделанном где-либо в самом берегу речки или озера или неподалеку от него под большими камнями, плитами, корнями больших деревьев, валежинами и проч. Иногда же выдра помещается на временное житье-бытье и в чужих норах, отбивая их силою у лисиц. Случается также, что она селится в щелях и пустотах утесов, которые нередко упираютя своими вековыми скалами в самое дно горных речек, как бы нарочно спустившись обмыться в их хрустальной холодной струй­ке и послушать их постоянный шумный лепет.

Гнездо, или нору, выдры узнать нетрудно, потому что около нее всегда валяются рыбьи кости и кости других мелких живот­ных, а из норы постоянно несет каким-то особенно противным запахом, особливо летом, от тухлой излишней рыбы и различных костей, так что разносимый ветром смрад за несколько сажен го­ворит опытному охотнику о близком жилище выдры. Кроме того, в зимнее время около норы видны на снегу отпечатки ее лап, ко­торые трудно приписать какому-либо другому зверю, ибо на снегу видны оттиски плавательных перепонок, и след выдры сходен с гусиным.

В тех местах сибирской тайги, где есть так называемые тальцовые речки, то есть такие, которые не замерзают во всю долгую здешнюю зиму или замерзают ненадолго только в сильные холода, и то только местами, - речки, питающиеся сильными подземны­ми ключами и в которых всегда держится много рыбы, там обык­новенно на их берегах поселяются выдры, и поселяются прочно, в сделанных ими норах и живут зимою и летом на одном месте. Гнезда свои, или норы, они делают тогда точно так же, как и нор­ки (особ, зверьки, живущие около рек; их здесь нет), то есть выгребают нору в берегу реки таким образом, что лаз норы всегда находится под водою, а главное помещение норы, котловина, всег­да выше среднего уровня воды в речке. В такой норе, постоянной, всегда сделано мягкое логово из листьев, мху и ветоши; это об­ стоятельство показывает, что и выдра при удобном случае может быть оседла и любит своего рода покой и комфорт. Кроме глав­ного лаза из воды, выдра делает один отнорок на поверхность, который служит окном для вентиляции воздуха.

Нельзя не удивляться, каким образом она делает нору из-под воды, иногда довольно большую, да еще с такими угодьями! По­нятно, что в таком жилище, имеющем главное сообщение чрез воду, выдра безопасна от всякого хищного зверя; только человек, найдя ее дом такого устройства, поставив в воде перед лазом какие-нибудь ловушки, иногда и ловит хозяйку, но редко, ибо выдра хит­ра и, заметив ловушку, в нору не пойдет, а в гнезде ее никогда не захватишь, потому что она при малейшем шуме тотчас ныряет в воду.

Выдра не любит общежития, уединение она предпочитает; са­мец с самкою сходятся только в урочное время года, во время течки, которая у них бывает зимою в феврале месяце. Самка со­вокупляется с одним и с несколькими самцами; самцы за любовь самки страшно дерутся между собою и по окончании любовных отношений удаляются в разные места. Самка ходит чревата, как надо полагать, около 9 недель, ибо в конце апреля и редко в нача­ле мая находят уже молодых, которых самка приносит обыкновен­но по два и редко по три. Некоторые же охотники утверждают, что бывает и по четыре выдренка у одной самки, чему я верю, ибо у нее четыре сосца, которые находятся на животе под задними ногами. Мать сначала кормит молодых молоком, а когда они подрастут, приучает их есть рыбу, мелких животных и птичек; когда им минет месяца два, то есть когда они начнут матереть, водит их с собою и приучает ловить рыбу. Зимою, когда уже молодые почти совершенно обматереют, выдра их отгоняет, и они уже пропитываются сами. Молодые выдрята чрезвычайно некра­сивы, неуклюжи, нерасторопны, смешны в движениях и вообще безобразнее старых, которые, в свою очередь, не могут похвалить­ся красотой своего вида. Уродливая голова выдры, сильно выдав­шиеся глаза, суровый взгляд, какое-то особенно странное движе­ние при несоразмерной длине корпуса и уродливо коротких но­гах, а также машинальное и непрестанное ее посвистывание про­изводят довольно неприятное впечатление, даже отвращение к зверю, и поневоле даст повод к заключению о его глупости, чего, в строгом смысле слова, выдре приписывать не следует, хотя ее в этом случае нельзя сравнить с другими, боле смышлеными зверями, как, например, с лисицей.

Мать пред разрешением от бремени избирает для житья бо­лее рыбные и уединенные места; приготовляет где-либо в скрытном месте гнездо и в нем спокойное логово, для которого она таска­ет во рту траву, мох, листья и тонкие побеги береговых кустов. В первые дни возраста молодых мать, уходя на промысел, закры­вает выдрят травою или мхом в том случае, если гнездо сделано не в норе, а с поверхности земли, пряча их от хищного зверя или хищной птицы.

Здешние промышленники говорят, будто бы совокупление у выдр происходит в лежачем положении. Мне не случалось видеть самому этого акта, а потому я и не выдаю вышеписанного за ис­тину и, признаться, этому не верю. Голос выдры состоит из сип­лого, глухого посвистывания, сходного с густым свистом чело­века. Во время их течки неприятный свист этот слышен непре­станно; он много способствует промышленникам к отысканию выдр. Г. Брем говорит, что в плену выдры, довольные своим по­ложением, тихо хихикают, но с голоду или когда дразнят их ап­петит громко кричат. Этот крик состоит из слога «гиррк», повто­ренного несколько раз, который так пронзителен, что режет уши.

Выдра люта, дика и кровожадна. Здешние промышленники пробовали ловить маленьких выдрят живыми и кормить их на до­му, чтобы зимою, когда они вырастут, получить с них ценные шкурки. Но опыты не удались; выкормить их не могли, ибо они, отнятые от матери, скоро пропадали. Я сомневаюсь в том, чтобы молодых выдр нельзя было воспитать дома, потому что животное это по природе своей весьма крепкое, переносчивое, ест всякую всячину, ни мокроты, ни холода не боится. Если промышленни­ки не могли их выкормить, то это еще не доказывает, чтобы их нельзя было воспитать при доме; быть может, они с ними сурово обращались, худо кормили и не умели подделаться к той среде, в которой зверь этот должен находиться, не могли удовлетворить хотя некоторым естественным побуждениям животного и проч. - словом, не соблюдали тех непременных условий, которые не­обходимо исполнять для того, чтобы исподволь побороть дикую природу этого зверя и заставить перенести домашнее воспита­ние*.

Действительно, выдра и в диком состоянии питается разною разностию. Главною пищею служит ей рыба - мелкая и круп­ная; раки составляют для нее лакомый кусочек; за недостатком рыбы выдра ест лягушек, водяных крыс, ловит животных, оты­скивает птичьи гнезда, поедает птенцов, яйца и ловит на гнезде даже и самых наседок (маток). В случае крайности ест моло­дую траву, новые побеги молодых деревьев и даже древесную ко­ру. В этом легко убедиться, стоит только посмотреть кал выд­ры, в котором видны мелкие части костей рыб, птичек и неболь­ших животных. Из всего вышеписанного нетрудно заключить, что выдра так же коротко знакома с водой, как и с сушей; и дей­ствительно, выдра, снабженная плавательными перепонками на всех четырех ногах, чрезвычайно легко и быстро плавает как на поверхности воды, так и в самой ее среде, то есть она превос­ходно ныряет. Словом, выдра так же быстра в воде, как рыба; за­то на суше, сравнительно с другими животными, она чрезвы­чайно слаба. Слишком короткие ее ноги не дают ей возможности скоро бегать. В самом деле, она так тихо бегает, что легкий чело­век в состоянии ее догнать, а собаки легко ее ловят, но редкие из них давят; выдра так храбро и язвительно защищается, что пере­кусывает собакам ноги, а в опасности не боится даже человека и с яростию бросается на него, почему при охоте за выдрами нуж­но быть осторожным и без обороны к раненым близко не подхо­дить, а лучше их достреливать, чем добивать холодным оружием. На побои выдра чрезвычайно крепка и не уступит в этом случае барсуку и росомахе, так что палкой ее убить трудно.

На промысел выдра отправляется большею частию ночью, хотя в уединенных местах не боится ходить и днем. Живя около больших рек, выдра в ясные зимние дни нередко взбирается на высоты и высматривает речные полыньи и трещины во льду, для того чтобы ночью прямо на них отправиться для ловли рыбы. Выдра, как зверь сухопутный, не может жить в воде, она даже не в состоянии пробыть долго под водою и, плавая в ней за ры­бою, часто выныривает на поверхность воды, чтобы перевести дыхание и запастись свежим воздухом. Вот почему выдра, гнав­шись за рыбою, попадает иногда в верши, вентеля, морды, мере­жи, заколы, еза и другие рыболовные снасти и, не успев из них высвободиться, не имея возможности под водою набрать в себя свежего воздуха, скоро в них задыхается.

Выдра, живя около небольших речек и озер, много бродит по ним во время ночи, отыскивая полыньи, трещины на льду, ледя­ные отдувы около берегов, а между тем попутно ловит мелких животных. Ходит она хотя и тихо, но податно, как здесь говорят, и главное - неутомима, так что в продолжение бесконечной зим­ней ночи она искрестит несколько десятков верст, а к утру куда-нибудь скроется. Следить ее нетрудно; кроме оригинального ее следа, на снегу заметны полосы или черты ее от хвоста, ибо но­ги ее слишком коротки, и потому хвост на ходу задевает снег и даже волочится по нему. Выдра ставит передние лапы вместе, по­том так же и задние, поэтому она скорее скачет, чем бегает. Она одарена довольно тонким слухом и весьма острым зрением: зави­дя издали человека или собак, она тотчас скрывается, то есть пря­чется в береговые щели, расселины гор, залегает под ледяные отдувы и проч.; если же она будет захвачена около большой реч­ки или озера, то старается только добежать до полыньи, трещи­ны на льду или проруби и тотчас бросается в воду. Видя опас­ность, она ни за что не вылезет из воды, а только изредка выны­ривает или выставляет конец своего носа из воды, и то чрезвычай­но аккуратно и незаметно, чтобы перевести дыхание и запастись свежим воздухом; потом снова скрывается. Но вот беда, если нет полыньи и трещин; надо видеть ее испуг, отчаянное положение, унылый сильный свист и старание куда-нибудь спрятаться... Конечно, летом она не боится погони и при малейшей опасности тотчас юркнет в воду.

Выдра очень прожорлива и алчна; спустившись в речку или озеро и наловив рыбы, она, выйдя на берег или на лед, тотчас по­жирает свою добычу, потом снова спускается в воду за новой добы­чей; в рыбной воде она промышляет и наедается до того, что брю­хом задевает за снег, когда возвращается домой. Замечено, что выдра, наевшись досыта и поймав большую рыбу, съедает у нее только одни жирные части около плавников, а остальное бро­сает. Она испражняется часто; желудок ее не медлит переварить огромное количество пищи.

Говорят, что выдра имеет такое же недружелюбное отноше­ние к бобру, как соболь к горностаю, и где поселяется бобр, там, наверное, нет поблизости к тому месту выдры, и наоборот. Стран­но это нерасположение зверей друг к другу, по-видимому сходных между собою как по наружному виду, так и по образу жизни.

Невольно рождается вопрос такого рода: каким образом выдра попадает в воду на реках и озерах в зимнее время, когда на них нет ни полыней, ни трещин во льду? Трудно решить этот вопрос если не поверить рассказам достоверных промышленников.

Объяснение весьма интересное. Они говорят, что выдра проду­вает лед, но каким образом - неизвестно, т. е. выдра, не найдя на реке или озере полыньи или трещины, делает на реке круглую дыру или, как здесь говорят, продушину, такой величины, чтобы она могла чрез нее пролезть в воду, наловить рыбы и чрез эту же продушину вылезть на лед с добычей. Некоторые же утверждают, что она и с нижней стороны льда, т. е. из воды, тоже делает про­душину, чрез которую и вылезает, и что в этих же продушинах выдра, выставляя конец своей морды, переводит дыхание. Но все они говорят, что выдра в состоянии продувать лед только тог­да, когда он еще тонок, но толстого льда продуть не может. В про­должение зимы в здешнем крае лед на больших реках и озерах бывает толщиною до 1,5 аршин, даже более, а небольшие и не­глубокие речушки и озера обыкновенно промерзают насквозь, до дна. В заключение промышленники говорят, что лед выдре покорен. Жалею, что мне самому не случилось видеть этих про­душин, но, хорошо зная тех лиц, от которых я слышал неодно­кратно об этом обстоятельстве, лиц, заслуживающих полного до­верия и приобревших к себе общее уважение, я вполне этому ве­рю, хотя и не утверждаю как факт. По-моему, если бы это не была истина, то в массе народа или, лучше сказать, в классе зверопро­мышленников никак не могли создаться и укорениться два тер­мина - продувает и продушина, а эти слова, употребляемые здесь между охотниками, так общеизвестны и понятны, что объ­яснения не нужны. Я объясняю себе это обстоятельство так, что выдра, приставив свой нос ко льду и дыша на него, быть может, действительно продувает или, лучше сказать, протаивает еще тон­кий лед насквозь и делает продушину, а может быть, и помогает носу зубами, грызя лед. Кому не известно, даже мало знакомо­му со льдом, что если на льдине подержать несколько секунд па­лец, то под ним лед начинает таять и образуется лунка. Так поче­му же не допустить, что выдра протаивает лед теплым носом, по­средством дыхания!.. Трудно только допустить, чтобы она могла сделать продушину с нижней стороны льда, т. е. из воды.

Здешние туземцы - тунгусы и братские - чрезвычайно лю­бят выдровые меха; за одну хорошую шкурку выдры они охотно дают быка на выбор из целого стада; поэтому торговля выдровы­ми мехами в Забайкалье довольно значительна, но шкурки этих зверьков не местного промысла, а их обыкновенно привозят с Верхне-Удинской ярмарки.

Скажу еще несколько слов о выдре, чтобы мои тощие расска­зы об этом замечательном звере были хотя несколько пополнее. В нынешнее время о ручном воспитании выдр есть уже много за­мечательных фактов и серьезных наблюдений над ее бытом и жизнию. Я не стану цитировать эти факты, но скажу только, что молодую выдру можно сделать вполне ручной. Она умна, послуш­на, ласкова с хозяином и даже полезна тем, что может достав­лять свежую рыбу по желанию своего властелина. Вся штука в том, что была бы только возможность выдре исполнить это же­лание. Хитрые китайцы уже давно знакомы с выдрой и давно упо­требляют это животное для рыбной ловли, конечно в свою пользу. В неволе выдра легко привыкает к молоку и растительной пище; ее можно даже довести до того, что рыбы есть не станет вовсе.

Молодые выдры обладают шерстью более серо-бурого цвета, но с возрастом темнеют, и шкурка их получает мягкий бархатис­тый отлив. Белые выдры считаются за большую редкость, но чалые попадают довольно часто. В полую воду животное нередко зале­зает на небольшие приземистые деревья, что она, впрочем, иног­да делает и в обыкновенное время около берегов речек, и с высоты высматривает добычу, а завидя крупную жертву, в одно мгновение бросается в воду и ловит добычу.

То место, где плывет выдра, легко заметить, потому что над животным всплывают пузыри на верх воды; этим пользуются охот­ники и караулят то мгновение, когда выдра выставит конец своей морды, чтобы перевести дыхание, в это время зевать не следует и надо метко стрелять моментально, чтобы добыть хитрое живот­ное. На мелких местах выдра за рыбой гоняется сзади, а в глубо­ких плавает снизу и ловит добычу за брюхо; это потому, что ры­ба по устройству своих глаз вниз не видит. Если же две выдры гонятся за одной крупной рыбой, то одна - снизу, другая - сверху. Мелкую рыбешку она ловит как попало, действуя по все стороны и стараясь преследовать так, чтобы загнать перепуган­ную рыбу в такое место, где бы ей было удобнее хищничать. В мел­ких местах она даже шлепает хвостом по воде, тем пугает и за­гоняет рыбу в заливы. Плавает преимущественно против тече­ния и на промысел любит выходить в светлые лунные ночи, а в ненастную погоду, сытая, сидит даже дома. Мелкую добычу она есть на воде, а крупную вытаскивает на берег. Алчность ее заме­чательна: во время обеда, заметя какую-нибудь крупную рыбу в воде, она тотчас оставляет лакомый кусок и мгновенно броса­ется за новой жертвой.

По льду и по снегу выдра может скользить на довольно боль­шом расстоянии, для этого она обыкновенно повертывается на бок и таким способом несется, как на лыжах; этот маневр делает­ся ею нередко при спасении от преследования собак, особенно с крутых снежных увалов. Ее крепкий и гладкий мех как нельзя лучше способствует такой проделке; он даже не намокает после долгого плавания и бывает тотчас сухим после легкого встряхи­вания шкурки животным, причем бывает легкий электрический свет.

Надо заметить, что собаки как-то неохотно идут за выдрой, вероятно потому, что их отбивает сильный смердящий рыбный запах выдры. Говорят, что в Камчатке, где выдра очень обыкновенна, мех ее идет на укупорку дорогих собольих мехов, на том осно­вании, что будто бы он втягивает в себя сырость и тем предохраня­ет соболей от порчи. У нас хорошие шкурки выдры продаются обыкновенно по 12 и даже по 18 р. за штуку.

В 185... году, в декабре месяце, около Букукунского казачье­го караула на китайской границе ездил я с одним старым зверо­промышленником на маленьких саночках (с высокими копылья­ми) в объезд за дикими козами. С нами были две винтовки и две собаки, привязанные на поводках к саням, да топор. Уехав с ран­него утра и ползая по горам и долам, мы запоздали и, убив двух козуль, возвращались уже домой перед сумерками; лошадь наша устала и, едва переставляя ноги, тащила нас шагом. Спустившись с одной горы в довольно широкую падь, старик вдруг остановил коня и радостно сказал, указывая на свежий след, что прошла выдра. Немного посоветовавшись, мы привязали коня к дереву, а сами, взяв с собой собак, побежали следом, который и довел нас скоро до небольшого озерка. След нам указал, что выдра спус­тилась с берега к озерку и ушла под лед, который около берега, по убыли воды в озерке, большим отверстием отделялся от него, образуя огромный ледяной отдув. Вода так сбыла в озере, что на пол-аршина стояла ниже льда, крепко державшегося по заберегам. Все озерко едва ли было 150 сажен в окружности и имело продолговато-эллипсоидный вид. По словам старика, оно довольно глу­боко и питалось подземными ключами и родниками. В нем води­лись мелкие караси. Старик, заглянув под ледяной отдув, радостно закричал: «Здесь, здесь, карасница!..»

Долго мы не могли выгнать выдру из-подо льда. Наконец, про­рубив на нем две дыры, с другого берега озерка с помощью длин­ных жердей едва-едва выгнали ее в ледяной отдув на другой бе­рег; собаки тотчас поймали ее, началась драка. Старик, схватив топор, подбежал к растянутой собаками выдре и хотел ее уда­рить топором, но второпях попал лезвием по подвернувшейся со­баке и убил ее до смерти. В это время выдра, укусив за ногу другую собаку, вырвалась и побежала. Старик, увидав свою ошибку, швырнул топор в сторону и громко зарыдал - завыл, как здесь говорят. Я, видя всю эту сцену, не потерялся, выстрелил по выдре вдогонку и попал ей в шею; выдра, пробежав еще несколько са­жен, упала мертвая... Уже поздно вечером доплелись мы до дому: старик, довольный счастливой добычей, долго горевал о собаке, даже плакал; это я сам видел и вполне ему сочувствовал, пото­му что было о чем горевать: собака эта ходила за всяким зверем, дорого ценилась промышленниками и славилась по целому око­лотку!..

Однажды в деревне К..., в Нерчинском горном округе, женщи­на пошла смотреть верши в заколе, поставленные для ловли рыбы в небольшой речушке, неподалеку от селения. Подняв одну вер­шу, она сначала обрадовалась ее тяжести, думая, что в ней мно­го рыбы, но, вытащив из воды вершу, увидала в ней незнакомого зверя; она, испугавшись, тряхнула вершу; выдра, вероятно только что попавшая в рыболовную снасть, еще живая, выскочила из верши и нырнула в воду. Женщина, испугавшись еще более, бро­сила вершу, прибежала домой бледная и, едва переводя дыха­ние, начала всем рассказывать, что у них в вершу попал водяной. Многие старухи и другие женщины поверили рассказчице, бояз­ливо слушали ее неоднократные повторения и дополнения, разво­дили руками и чмокали губами... Мужики, вернувшиеся из лесу, расспросили подробности, узнали, в чем дело, и от души посмея­лись над женщиной и вместе с тем побранили ее за то, что не умела воспользоваться дорогою находкой; и справедливо, пото­му что здесь выдр продают довольно дорого.

Мясо выдры в пищу не употребляется; даже при обдирании шкурки от мяса сильно и неприятно пахнет сырой рыбой.

В Южном Забайкалье особого промысла за выдрами нет, а бьют их случайно из винтовок и давят собаками. Здесь обыкновен­но караулят выдр на полыньях и ледяных трещинах, в которые выдры спускаются в воду для ловли рыбы, ибо они имеют привыч­ку ходить на этот промысел по одному месту и нырять в извест­ную полынью или трещину, что нетрудно заметить охотнику по следам зверя и рыбьим костям, потому что выдра, вынырнув из воды, пожирает свою добычу больше на одном месте. Скараулив выдру, стрелять ее нужно вернее, чтобы нанести смертельную рану; в противном случае легко раненная выдра тотчас унырнет в воду и уже из нее не выйдет; она скорее пропадет в воде, чем вылезет на сушу. Выдр караулят и около их нор, или гнезд, но эта последняя охота весьма неблагонадежна, потому что выдра, уйдя из гнезда на промысел, не возвращается в него по нескольку су­ток сряду; вот тут и извольте ее караулить, да еще зимою. Иногда же выдра, уйдя из гнезда, более в него не возвращается. Призна­юсь, я страстный охотник, а не согласился бы на такую пытку и не стал бы караулить выдру у гнезда зимою! Другое дело весною, летом, когда у нее есть дети; тогда она часто посещает свое жили­ще; вот тогда бы и я готов был продежурить несколько часов сря­ду около гнезда, чтобы всадить в хозяйку меткую пулю!.. Если выд­ра будет обойдена на суше, то на след пускают собак, которые, найдя выдру, давят. В этой охоте главное дело заключается в том, чтобы не дать возможности выдре уйти от собак к речке, озеру или пруду, на которых есть полыньи, трещины на льду, заколы для рыбной ловли, проруби, ледяные отдувы и проч. Если выдра успеет заскочить в свою или чужую нору, то ее добывают из нее выкапыванием или посредством выкуривания дымом (см. статью «Тарбаган»). Но все эти охоты большею частию след­ствие случая, нечаянной встречи с выдрою или неожиданного открытия ее жилища или свежего следа. Понятно, что летом выд­ру увидеть случайно или отыскать нарочно труднее, чем зимою. В тех местах Забайкалья, где выдр много, я слыхал, что их до­бывают капканами, пастями особого устройства, петлями, лука­ми (самострелами), которые настораживают на их тропах, около гнезд или около тех мест, где выдры лазят в воду. Даже слышал, что их ловят сетями, если они уйдут в воду. Каким образом ловят выдр в эти ловушки и как они делаются, мне худо известно, да я и не специалист этого дела вообще, а потому и не берусь описывать того, чего еще сам хорошенько не знаю.