Ожившие руны Калевалы

Волшебная Финляндия... Сказочная страна. И в самом деле, первое, что приходит в голову при слове «Лапландия» - северное сияние, Снежная королева, олень Серебряное копытце, Кай и Герда, Нильс и мудрая гусыня Акка Кебнекайсе…

Финны влюблены в свою природу и, начав заселять эти пространства более двух тысяч лет назад, сразу после ледникового периода, до сих пор не утратили глубочайшей с нею связи. Для финна проведение свободного времени означает лес, река, озеро, рыбалка, охота, сбор грибов и ягод, лыжные и пешие прогулки, купание, сауна… Оно восходит к дохристианским временам, когда люди поклонялись «силам земли» и «духам природы». Хотя, как говорит предание и эпос Калевала, что древние финны, что нынешние – наименее религиозный из народов Европы. Их религиозность скорее дань традициям, которые финны чтут.

Природа Финляндии красива весь год, но золотая осень Лапландии – нечто особенное. В такое время, случается, неожиданно выпадет, будто делая пробу и особенно подчёркивая красоту северной земли, ослепительно белый снег.

А хрустально чистая вода, которую можно зачерпывать и пить без боязни подхватить хворобу? А воздух, который пьянит, вызывая ощущение генетически забытого вкуса и для нашего урбанизированного, придушенного отравленной атмосферой жителя, словно откровение новорождённого младенца? Да просто тундра с голубеющим до окоёма ягельным ковром! Ступишь – утонет нога в бархатистой свежести и надолго оставит глубокий, как по новой пороше, след. Долго он простоит, пока влага окропит тропу. Тогда снова распрямится ягель, и всё станет по-прежнему, не хожено, не тронуто.

По себе знаю Север, подобно Африке, обладает магической силой притяжения. Кто побывал в осенней Лапландии, будет стремиться сюда снова и снова. Отринуть этот зов невозможно. Но Лапландия имеет и свою особенность. Принято считать, что пик золотой осени там приходится на середину сентября. Это усреднённо. Ежегодно время её наступления и интенсивность красок меняется. Волю диктует океан.

Мы ещё застали, как вспышку салюта, блеск Лапландской осени. Но саам сказал: раз долго держится тепло – зима придёт в одночасье и Арно заспешил. Вместе с хозяином нас провожали три его вышколенных шпица.

Двигались мы на юг от озера Инариярви. На пути лежала страна саамов. Наша первая остановка – Исо-Пойкела, совсем маленький населённый пункт, где мы намеревались поближе познакомиться с бытом и культурой северного народа. Слева пропали за горизонтом похожие на острова невысокие горы. Где-то справа остался кряж Энонтекиё, и наш «лендровер» оказался в перемычье водохранилищ Порттипахта и Локка. Над нами через шоссе то и дело с одного водоёма на другой тянулись утиные стаи. Ещё не остывшие от охоты на Инариярви, мы непрестанно опускали в машине стёкла, чтобы проводить взглядом волнующую охотников дичь. Это говорило – пресыщения не наступило.

Если бы не вывеска «Motel», гостиницей с первого взгляда это строение вряд ли кто-либо назвал. Деревянное, оно архитектурой и резными фронтонами скорее напоминало, в нашем понимании, маленький княжеский терем: вот-вот выйдет встретить гостей в сверкающем кокошнике молодица – так повеяло чем-то знакомым, известным с самого детства. Только ничего странного в этом нет. Влияние христианства и культуры восточных земель на финские народы известно ещё со времён Великого Новгорода.

Ужинали мы в коте. Кота – традиционное жильё саамов, устройством своим напоминающее передвижной чум, сооружённый из жердей, обтянутых шкурами оленей, и зимой дополнительно утепляемый домоткаными шерстяными покрывалами раану. Жизнь саамов всегда была связана с северным оленем. Он и вьючное животное, и средство передвижения и питательная пища, и тёплая одежда, и крыша для коты. При современном жилье кота - диковинка для туристов. Но в тундровых просторах Лапландии, где оленей не менее 300 тысяч, она и сегодня надёжное прибежище оленеводам.

Здесь же пять-шесть сооружений были стилизованы под их традиционное стойбище. Реальность обстановки дополняли различные предметы обихода: стояли с шестом погонщика нарты, к низкорослому дереву прислонены широкие лыжи, на суке другого висели снегоступы, а на растянутой сыромятной вожже болталась юкола. У входа в коту примостились два копья и лук. Изнутри она выглядела вместительной и просторной. Украшениями служили шкуры зверей: оленя, волка, росомахи, рыси… Коту наполняло тепло разведённого очага. В интерьере саамского жилища присутствовали не свойственные кочевавшим народам деревянный, до белизны выскобленный стол и две лавки.

Всё остальное выглядело очень натурально. Древние саамские жилища были приспособлены под ресторанчик за Полярным кругом. Красочная национальная одежда официантки как-то необыкновенно тонко сочеталась с простотой убранства коты и полупещерной домашностью. Горячая оленья похлебка, жаркое, приправленное клюквой и рябиновым желе, круглый ржаной хлеб с дыркой посередине, лапландский лосось, огромные, словно лангусты, и удивительно ароматные раки, пареная в грибном соусе медвежатина под охлаждённую водку «Коскенкорва» и брусничную, называемую царской воду, в тот вечер особенно укрепили в нас дух Лаппи.

Подмораживало. Полярной совой белела потрясающая луна и в наши глаза удивлённо заглядывала Большая медведица.

Не будь наша поездка связана с охотой, а она с определёнными сроками, мы, пребывая в Лапландии, обязательно посетили бы крупнейший туристский центр посреди дикой природы, расположенный в Сааруселькя на территории национального парка имени Урхо Калева Кекконена, другие национальные парки, например «Паллас-Тунтури» и крупнейший из них «Лемменйоки». Или гору Корватунтури, чтобы навестить место жительства известного всему миру рождественского Санта Клауса. Сами финны на свой лад называют его Ёулупукки – дословно «рождественский козёл», потому что когда-то ряженый соломенным козлом человек ходил ночью по дворам и подбрасывал подарки. Позже он обрёл образ рождественского гнома Санта Клауса и по сей день «живёт» на облюбованной лапландской горе.

Намереваясь покинуть Лапландию (финское Заполярье) через её «ворота» Рованиеми, мы, подъезжая к Аске, свернули на Кемиярви, откуда, двигаясь вдоль границы с российской Карелией, пересекли Восточную, наиболее дикую и экзотическую часть Финляндии, Озёрный край и попали в Суоми, не посетив из туристских маршрутов только Приботнию, что лежит на побережье Ботнического залива от Кемийоки до Ваасы.

Саам оказался прав. Не успели мы пересечь линию Северного полярного круга, как у озера Кемиярви нас догнала зима, ещё не настоящая финская, но всё же. Проезжая километров по 250-300 за короткий день, мы как бы уходили от неё, а за ночь она снова нас настигала. Было сухо, и падал лёгкий снежок…

Путешествие по Восточной Финляндии, финской Карелии и Озёрному краю заслуживает отдельного повествования. Очарование этих мест трудно поддаётся репортажному жанру, но для души романтической бывает достаточно даже общего абриса, чтобы понять недосказанное автором.

Восточная Финляндия также редконаселённая часть страны, как и Лапландия. Она, словно переходная область, лежащая между Лапландией и Озёрным краем. В неё втягиваешься незаметно: тундра, лесотундра… и вот уже сплошные леса. Природа здесь мало не кайнозоя. Ещё в Кайнуу и Куусамо напоминающая лапландские пейзажи, в Йоэнсуу-Иломантси – величественные и суровые картины.

Здесь, на побережье озера Пиэлисъярви лежит Мекка северного туризма – местечко Коли с маршрутом «Дорога рун и пограничья», ведущим в край рун «Калевалы». Чистые озёра и реки, лесистые холмы, возможности сплава, лыжного и горнолыжного спорта, рыбалка и охота в сочетании с европейским стилем сервиса создают истинную ценность этим местам, где зверья, птицы и рыбы так же много, как в иных питомниках. Не единожды на своём пути в Суоми мы останавливались и любовались оленями, лосями и кабанами, выходившими на шоссе, а близ Тайвалкоски – медвежьей семьёй, ещё не залегшей в берлогу. У придорожи систематически появлялись куропатки, временами мы видели глухарей, клюющих, словно на галечниках, мелкие камешки. В Финляндии олени и лоси часто становятся жертвами машин на шоссе и причиной дорожно-транспортных происшествий, особенно зимой. А происходит это по одной простой причине – зимой дороги посыпают солью, и животные выходят её полизать. Тут-то они и попадают под машину.

Что до Озёрного края, то это вообще уникальное явление природы. Я видел множество водоёмов: океаны, моря, реки, озёра… В каждом своя изюминка. Но гигантскую систему финских озёр невозможно сравнить ни с чем. Она сердце страны. Озер многие десятки тысяч. Большинство из них соединены меж собой протоками и по ним можно путешествовать из города в город, из селения в селение. Тремя основными потоками сливают они свои чистые воды в Финский залив. Это реки Кокемяэнйоки, Кюми-йоки и Вуокса. Крупнейшие из озёр – Пяйяине, Ванаявеси, Сайма и Нясиярви.

С палубы озёрного теплохода можно наблюдать самую известную в мире финскую достопримечательность – постледниковую гряду Пункахарью. Немало здесь и других памятников старины – православных мужских и женских монастырей в Хейнявеси. Плыть по финским озёрам – удовольствие необычайное. С палубы уходят разве что старожилы, плывущие по своим житейским делам, привыкшие к окружающим их красотам, как к извечной божьей данности. У нас же лесистые берега, прилепившиеся к ним яркие дома с разноцветными крышами, разбросанные комками ваты на голубом небе облака, потемневшая и притихшая в ожидании зимы вода, парящие чайки – всё вызывало восторг, неожиданно открывающего для себя иной мир, человека.

Заключительную часть турне по Финляндии мы посвятили осмотру двух столиц – древней Турку (Або) и теперешней Хельсинки.

Под крылом лайнера пенилась у скал Аландского архипелага и туманилась скопищем птиц седая Балтика, а где-то далеко, за тысячу километров уже стало и упокоилось в стылом оцепенении Инариярви – материковое море Лапландии.