Тунунгаюалук – «заячий остров»

Эскимосы мыслят образами. Одухотворение неживой природы – от язычества. Наверное, в этом корни их бережного отношения к окружающей среде. Здесь, на острове, а точнее, на островочке, их постоянный «временный лагерь». А зайцев нет. Как нет на карте и самого острова с таким названием. Но он есть в натуре, совсем маленький. Его облюбовали тюлени Erignathus barbatus – морские зайцы. Если смотреть с моря, он и впрямь выглядит, как растянувшийся на отдыхе тюлень. С севера он чёрный, а с юга в летние месяцы склоны острова становятся зелёными. На западе между островом и материком пролив, и мы, заходя под ветер, втягиваемся в него, а затем и в бухточку.

Яранги и лёгкие разборные домики, обращённые к материку, причудливым ожерельем обрамляют узкий заливчик. В нём тихо и безветренно. Пожилой эскимос встречает нас у береговой кромки. Остальные на промысле. В одежде из тюленьих шкур, с лицом, похожим на древний египетский пергамент, он ловко ухватил правой рукой швартовый линь и, перекинув его через плечо, подтащил лодку. Левая, как я успел заметить, не сгибалась в локте и мало его слушалась.

Гостеприимные хозяева предложили запасную ярангу, но мы предпочли свою северного типа надувную палатку, а в эскимосском жилище устроился проводник.

Морских зайцев привлекает северо-западная часть острова, изрезанная заливчиками, бухточками и самая мелководная. В период отливов там обнажаются галечные косы, и тюлени устраивают на них лёжки. Прилив будто смывает и лежебок, и их галечные пляжи. Зимой эти увальни уходят мористее и держатся у кромки льдов. Но добраться до них в это время тяжело.

Мы стояли на вершине холма, и потрясающие дали открывались вокруг. Через пролив, усеянный льдами, виделся материк, а всё остальное под урез горизонта – океан. Тунунгаюалук – конечная точка нашего путешествия и начало короткой северной робинзонады. Он настолько мал, что его нет даже на карте. Остров местного значения…

У огромного коллективного котла колдовал криворукий промышленник. Сооружённый в центре стойбища каменный очаг гудел чугунной трубой. Варились тюленьи кости и какие-то коренья. Через полчаса туда же кашевар побросал большие куски трески. Получился некий северный вариант эскимосской ухи. Подтягивались охотники. Мы, представленные Арсааком, быстро перезнакомились. Пожимали огрубевшие клешни эскимосов и улыбались. Прищуренные глаза этих обожженных солнцем, морозом и ветром людей излучали любопытство и радушие. Они уж и не помнят, когда здесь видели гостей.