Концерт для скрипки с оркестром…

Уже половина нашего пребывания на Тунунгаюалуке. Сбита оскомина. Вчера близко подходили киты, а вдоль самой кромки припая промышляли косатки. Их появление связано с подкочёвкой кольчатой нерпы. На льдинах и косах они во множестве. Порой, кажется, нерпы совсем не пугаются нас.

В палатке тепло и уютно. Надышавшееся морским воздухом и обмякшее тело противится, хотя время вставать. Артаак говорил, что с подкочёвкой нерпы могут появиться белые медведи. Они следуют за ними, как волки за стадами оленей. В среднем белый медведь съедает одного тюленя в неделю в зависимости от величины добычи. Косатки, медведи… Хочешь – не хочешь, зауважаешь. Это их вотчина.

Однажды с борта корабля у берегов Новой Земли я видел, как косатки сбрасывали со льдины тюленей, раскачивая её своими мощными телами. Те, что падали в море, были обречены. Тамошние охотники стреляют любопытную нерпу под музыку. Зверей очаровывают мелодичные звуки. Они проходят близко, пытаясь разглядеть их источник. Канадские эскимосы об этом способе не знают. А у нас с собой есть магнитофон, и мы решаемся предложить Бриксу и Артааку испытать охоту под музыку.

Эскимосы в недоумении. Всю жизнь их пращуры и они охотились на тюленей из засады с полнейшим соблюдением тишины. А здесь, музыка! Нет, они не верят и смеются над выдумкой иностранцев. Но согласие получено. С Артааком и Аланом я отправляюсь к северо-западным отмелям, где последних два дня наблюдалось больше всего нерпы.

Одной стороны кассеты хватит на полчаса, потом автомат переключает её, а вот батарейки больше одного дня не протянут. Ну да ладно. Важен эксперимент.

Нерпы появились в удалении к началу отлива, и я, укрыв магнитофон за льдиной, нажал «play». Брамс, Мусоргский, Шостакович… Нежные звуки, никогда доселе не слышанные ни этими утёсами, ни льдами поплыли над морем. Не прошло и десяти минут, как у кромки льдов появились усатые мордочки, и было совершенно ясно, что привлечены животные именно музыкой. Пара нерп вылезла на лёд. Они приподнимались, опираясь на передние ласты, и вытягивали шеи. Потом соскользнули в воду и появились уже во внутренней промоине, а на их прежнем месте были уже другие звери. Я был на вершине удовольствия от удавшейся затеи. Но трудно передать восхищение эскимоса и проводника. Оно походило на детский восторг, который испытывает ребёнок от первого посещения Диснейленда. Нерпы были на льдине в пятидесяти метрах и, пребывая в полнейшем удовлетворении от увиденного, мы могли бы не стрелять. Но тогда как убедить остальных в охотничьем лагере?.. И две нерпы остались на льду.

Провожая нас, эскимосы приглашали снова навестить их. А мы, понимая, что вряд ли это случится, оставили как память о себе маленький магнитофон и три кассеты с записью классической музыки. Нерпы ведь создания нежные, и грубые звуки им неприятны.