Анибусы, гамадрилы, гверецы …

Езда по ночной Африке – зрелище захватывающее. Темень непроглядная. Мы выбрались из лесу на большую дорогу, и нам открылось во всей красе южное небо. Перевёрнутая Большая Медведица, похожая на котелок солдата французского легиона, мало не касалась горизонта. Непривычно упёрлись вверх рога молодого месяца, а Южный Крест, как божье благословенье, указывал путь. То и дело выхваченные светом фар перебегали дорогу мангусты, леопардовые кошки, поджав опущенный зад, вприпрыжку уходили гиены. Суетливые зайцы, попав в полосу света, ошалело мчались впереди машины, пока, достигнув поворота, не шарахались в сторону. Неожиданно Уарга засвистел тормозами. Перед машиной выросло похожее на явившегося мз ада чёрта, рыло бородавочника. Ослеплённый зверь недоумённо уставился на источник света и возбуждённо подёргивал задранным вверх хвостом. От сигнала он не пустился сломя голову, а спокойно «затрюхал» дальше.

Когда эфиопы убивают бородавочни кА, они с отвращением выбрасывают его на съедение гиенам и после этого долго моют руки. Только немногие крестьяне вдалеке от своих жилищ осмеливаются разводить свиней для продажи европейцам.

Вообще, в Эфиопии так много необычного, что даже, казалось бы, уже давно очевидные истины, здесь обретают совершенно иную трактовку.

Ещё не существовало на карте земли большинства столиц Европы и, тем более, Америки, а в Эфиопии уже была высокая древняя культура. Эти потомки Адама, принявшие христианство в начале четвёртого века н.э., живущие в колыбели прачеловечества, тем не менее, считают Иисуса Христа не богом, а всего лишь его апостолом на земле. Никогда эфиопы не рассматривали и обезьян, как «родственников» человека.

Мы подолгу говорили об этом с Уаргой во время наших ночёвок в лесу, когда тишину прерывали лишь крики ссорящихся из-за места на сикиморе обезьян, да уханье бродящих вокруг палаток гиен.

Охотится на анибусов мы начали у широкого лесного ручья. Илье первому удалось добыть очень крупного самца. Стрелять пришлось дважды. Раненый павиан закричал. Но это не испугало стадо. Обезьяны не метнулись врассыпную. Они сгрудились вокруг вожака и, обнажая клыки, принялись совершать угрожающие выпады, били лапами об землю и дергались телом, будто собирались прыгнуть на нас. При этом они как бы понемножку подступались всё ближе, но не переходили невидимую грань. Лишь после того, как мы убили ещё двух, анибусы рассыпались и скрылись. Но и при такой внешней агрессивности они всё же не решаются напасть на человека.

Охота на анибусов оказалась проще, чем мы ожидали. Они покинули место обитания, но не раньше, чем нам удалось отстрелять интересующее нас количество.

За гамадрилами пришлось направиться к горам Куромаша. Дорога уходила вверх, открывая потрясающие виды. Вокруг вздымались высокие скалистые вершины, проваливались ущелья и водопады. С высоты леса долины казались сплошной зелёной массой. На горе, куда сумела дотянуть машина, растительность была скудной. Но здесь и водились гамадрилы.

От места, где мы оставили машину, тропа уходила в горы. По рассказам местного проводника, на одной из скал обитала большая колония гамадрил. При этом он сказал, что надо соблюдать осторожность, ибо эти обезьяны могут вызвать камнепад. Эфиопы считают их способными бросать в идущих охотников камни. В нас они ничего не бросали, но мы видели, что удирая на скалы, гамадрилы, отталкиваясь от почты, действительно осыпали щебень.

Подобраться к ним на выстрел было ещё сложнее, чем к лесным обезьянам. Сверху они хорошо видели все наши перемещения, и стоило кому-либо из охотников пересечь незримую линию опасности, следовал крик вожака. Гамадрилы замирали, затем, оглядываясь, начинали отход. Вожак какое-то время оценивал обстановку, раскрывал пасть, показывая совсем нешуточные клыки, стучал лапой о камни и, только завершив процедуру «запугивания» врагов, пускался следом за переместившимся стадом.

Стрелять снизу вверх было неудобно. Неловкость заключалась не только в сложности прицеливания, но и в том, что даже точный выстрел не всегда гарантировал возможность овладеть трофеем. Получив пулю, гамадрил делал последний резкий прыжок и, падая замертво, срывался со скалы, увлекая за собой массу камней, подчас пропадая в глубоких расщелинах. От одной из падающих обезьян пришлось самым настоящим образом спасаться, укрываясь под козырьком отвесного выступа.

Илья выстрелил в ощерившегося молодого самца, обитающего на периферии стада. Сражённый гамадрил, вытянув вперёд лапы, не покатился, кувыркаясь на камнях, а словно совершая прыжок с трамплина, полетел по дуге, прежде чем тупой звук шмякнувшегося тела не подсказал нам немедленно укрыться от зашумевшего камнепада. Чёрной кометой пролетел над нашими головами гамадрил. За ним тянулся хвост из щебня и увесистых булыжников. Легко представить, что могло быть, не прижмись мы вовремя к скале.

Это заставило нас изменить тактику. Согнав животных с кормового участка, мы разбросали на нём приманку, и пока обезьяны прятались от нас, устроили засаду. Способ оправдался и здесь. Но теперь мы разместились так, чтобы стрелять можно было в диагональ к плоскости склона или поперёк его, что не вызывало падения подстреленных обезьян с горной кручи.

Гелад мы привлекали проверенным способом. Кукуруза действовала безотказно. Они обитали там же, на склонах гор Куромаша, но располагались выше гамадрил, примерно на дистанцию выстрела. Этот вид обезьян эфиопы называли по - разному. В одних случаях «анко», в других – «джелады».

Их мы добыли всего пару экземпляров по имевшейся у Ильи заявке зоологического музея. Стрелять этот «крупняк» пришлось настоящим крупным калибром. Стадо, потеряв двух соплеменников, подняло невообразимый гвалт, но лишь оказавшись на недосягаемом расстоянии, разразилось угрозами, корча ужасные рожи и демонстрируя клыки. Если такое стадо набросится на леопарда или даже льва – от них и шерсти не останется. Нас же они боялись панически и побесчинствовав какое-то время, исчезли из поля зрения.

А на «закуску» нам оставили охоту на наиболее интересную обезьяну Эфиопии гверецу, считающуюся у охотников за обезьянами самым престижным трофеем. Обитают они в тропических горных лесах Война-Дега.

Охота на гверец оказалась самой увлекательной. Ни кукурузой, ни другой «заманухой» привлечь их внимание невозможно. Королевские гверецы постоянно скрывались в густых кронах. Смелее вели себя абиссинские, время от времени прогуливаясь по чистым ветвям. Они-то и стали первой нашей добычей. Но, как и в случае с зелёными мартышками, гверецы часто застревали в ветках. Имея кисть с редуцированными первыми пальцами, обезьяны словно «крючьями» хватались за ветви и зависали. Если такое происходило, нередко выручал Уарга и его помощник Галуча. В несколько выстрелов они перебивали ветку, и под собственной тяжестью зацепившаяся гвереца падала. Подолгу приходилось выстаивать под деревьями без движения, слившись с его стволом и напряжённо вглядываясь в кроны. Порядочно вредили зелёные попугаи. Заметив кого-либо из нас, птицы поднимали пронзительный крик. От этого охота за гверецами получилась самой длительной. И всё же нет худа без добра. Многое удалось увидеть, из того, ради чего люди покидают уют городских квартир и удаляются в беспросветную глушь диких лесов.

По завершении охоты у нас осталось ещё немного времени, чтобы понаблюдать кое-что из жизни эфиопов, познакомиться со столицей.

Аддис-Абеба означает «новый цветок».Таким его вместо прежней столицы Энтото задумал Менелик II. Сегодня это вполне современный город. Но дух старого времени сохранился в его дворцах и древних кварталах. Особенно осязаемо он ощущается на горомном городском базаре. Он – достопримечательность, самый крупный в Африке. Народ съезжается сюда со всей страны. Маркат(базар) эфиопов и сейчас носит элементы общественной жизни, оставшиеся в наследство традиции народа, а не рудименты древности.

Только здесь, как в этнографическом музее под открытым небом можно увидеть представителей многих племён, населяющих Эфиопию, часть которых сохранила колорит старины в одежде, предлагаемых к продаже товарах, разноязычии говора и т.д. В торговых рядах продукция сельского хозяйства, кустарей, современной промышленности, охоты…

Шоанцы, гондарцы, годжанцы, данакилийцы, галласы, сомали, банту… европейцы и азиаты, все переплетаются в пестроте рынка.

Не продают разве рабов. А так можно увидеть изделия из слоновой кости, шкуры леопардов, удавов, крокодилов, различные сувениры охотничьих трофеев, сами трофеи – рога почти всех представителей эфиопской фауны.

Есть целые ряды предметов быта, старинного оружия и боевого снаряжения.

В большей степени всё это предназначено для приезжих из Европы, Америки…туристов, охотников, любителей древностей.

Эти товары во многом дешевле, чем в магазинах в центре города. Порой на рынке можно обнаружить по-настоящему раритетные вещи.

Очень рельефно жизнь эфиопов отражена на постоянной выставке в Аддис-Абебе, организованной правительством. Представлена тут и фауна, и флора страны. Знакомство с Аддис-Абебой мы завершили осмотром величественной церкви св. Георгия и дегустацией эфиопского кофе – «мокко харари» и «абиссинского кофе».

…Вручая нам документы на вывоз добытых трофеев, хозяин компании англичанин Ричард Брикс неожиданно разразился тирадой о красочных и живописных местах Эфиопии, о возможности самых невероятных охот, приглашая нас ещё раз посетить страну и предлагая услуги своей компании. Наши вещи были уже в аэропорту, и Уарга по-русски сказал: «Счастливого пути!»