«Аргали» не путать с «аргалом»...

Рано утром мы выехали на юго-запад в направлении Нэмэгтийн нуруу. Дорога шла вдоль горного кряжа по отрогам чрезвычайно крутых скал с изломанными и острыми, как зубы хищного динозавра, гребнями. Сменялись картины. Справа вздымалась серо-чугунная круча базальтовых останцев. Промелькнули заросли саксаула. Машина пересекла долину и приближалась к ущелью. Абрис ближних гор резко выделялся чёрным вычерченным контуром, за ним угадывались неясные очертания удалённого основного хребта. В стороне от дороги задымилось облачко пыли. Табунчик джейранов (по-монгольски харасультов) уносился в марево разогретой степи. Проводник пояснил, что между массивами Нэмэгтийн нуруу и Алтан уул находится сквозная долина, где прежде проходил караванный путь «Одиннадцати колодцев». Невдалеке над долиной кружили огромные птицы. Не иначе стервятников привлекла падаль. Мы остановились, намереваясь получше рассмотреть хищников в бинокли. Егерь сказал, что это белоголовые сипы – гобийские грифы. Виктор предложил подойти поближе, но монгол легко разубедил его, заметив, что в степи много сурчин и скорее всего птицы высматривают тарбаганов. В это время из-под моих ног что-то прыгнуло и побежало, словно на ходулях.

- Фаланга, прыгающий паук, - сплюнул вслед твари проводник.

Дорога стала виться между каменных гряд и пошла на подъём. День выдался безветренный. Было знойно и душно. Однако места, где теперь мы ехали, напоминали равнину. Кругом росли похожие на кисти пучки ковыля, сероватой полыни, зеленела трава. Поодаль виднелся своеобразный оазис водоносного участка обсохшего русла предгорной речушки.

Монотонность котловины Нэмэгтийн нуруу сменилась ощущением обитаемости округи. Появились звериные тропы, метров пяти в диаметре выбитый копытами, на глубину штыковой лопаты, солончак. А рядом уходила в неразличимую даль стена горного кряжа и огромные бэли из нагромождения валунов светло-серых гранитов.

Машины ушли к Цхонгой-юрту – временному стойбищу скотоводов, а мы прежним составом направились пешком дальше в предгорья.

Вечерняя разведка ничего не дала. Аргали не явились. Теперь была моя очередь, и я, заинтересованный больше остальных в поиске баранов, почти не спал. Они мерещились мне и скалились, дразня своим мефистофелевским профилем. Невыспавшийся, я спотыкался о камни, в сердцах чертыхаясь и растирая ушибленные колени и голени.

Засидка наша напоминала гнездо орла – три валуна прикрывали со всех сторон, образуя между собою, похожие на мерлоны, расщелины, позволявшие не высовываясь наружу наблюдать и стрелять.

Баранов мы увидели утром. Они кормились вне зоны досягаемости, перемещаясь очень большим стадом вдоль основания кряжа на совершенно чистом месте. Их было больше трёх десятков. Когда аргали миновали траверз нашего укрытия – меня бил озноб. Зрелище не забываемое. От него испытываешь не меньше удовольствия, чем от стрельбы. Но только охотник может посочувствовать собрату, у которого око видит, а зуб неймёт.

Бараны явно не желали приближаться к камням. Гобийский аргали – третий номер среди всех баранов в мире после алтайского аргали и памирского барана Марка Поло по красоте сложения, величине и форме рогов. Он не любит скал, ущелий, обрывистых склонов. Там он лишь спасается от врагов, а пасётся на открытой местности. Здесь, в Монголии, аргали обитают почти на всей протяжённости Монгольского, Гобийского Алтая, Заалтайских мелкосопочников, Восточного Гоби, на Хангае, в Прихубсугулье и други областях. Бараны, в отличие от козерогов, когда их сильно беспокоят, совершают миграции до 30-40 км. Инструктор уверял, что к началу гона стада аргали могут достигать численности до 200 и более голов. А вот одиночки никому никогда не попадались. Если их не тревожить, то они, случается, пасутся вместе с домашними животными, регулярно посещая водопои.

В наскальных рисунках древних поселений в Монголии и в теперешних проспектах есть изображение, когда всадник на полном скаку поражает стрелой из лука горного барана. Это было свойственно тому времени, когда дикие животные во множестве паслись на равнинах. Нынче за ними никто в Монголии не гоняется. Основной узаконенный способ охоты – из засады на пастбищах, переходах, водопоях. Можно ещё скрадом.

День прошёл впустую. У Кости с Виктором тоже. Утром следующего дня мы снова наблюдали «картинку». Глядя в трубу вслед удаляющимся баранам, я с ужасом думал, что и третий день тоже может быть «пустым». Причина открылась мне неожиданно. Я упёрся коленом в землю, и что-то резко впилось в него - это была свежая, не потускневшая гильза. Инструктор смутился. Не более недели назад из этого укрытия стреляли. Вот почему бараны не приближаются к этим камням. Встречать их надо в другом месте. Может быть на отдыхе или на солончаке. Но надежнее всего у водопоя. Мы немедленно покинули засаду, рассудив, что к водопою животные пойдут после отдыха и у нас ещё есть пара часов, хотя шагать придётся маршем в полное солнце, а лошадей нет.

Жара усилилась. Склоны ближних гор стали тёмно - фиолетовыми и марево погрузило даль в дымчато-серую пелену. Серый песок сухого русла вскоре тоже потемнел и стал влажным. Показался камыш, кустарники, блеснула вода. Здесь был крохотный, ключ. И вода в образованной им луже растеклась метров на 15 в длину и не больше 4 в ширину. Подходить к ней было нельзя. Весь водопой - в утолоке следов. Сразу от северной стороны начиналась россыпь предгорья, где выделялись хорошие укрытия. Однако вечером горный бриз потянет к вершинам, как раз на тропу. Расположились мы метрах в 150 от водопоя так, чтобы закатное солнце приходилось в спину и освещало подход к нему. В обе стороны от ключа на увлажнённой почве старого русла стояла растительность. Вскоре это соседство стало причиной серьёзного беспокойства. К нам потянулись полчища гнуса. Появились фаланги. Казалось, всё это хищное отродье, прежде таившееся в сырости, вмиг возжелало нашей крови. Репеллент лишь на время отгонял кровососов.

Солнце садилось, и тени ложились поперёк ущелья. На склонах скал засветились серебристые блёстки – это пучки ковылька отражали свет уходящего дня. Потянуло прохладой. Местами солнечные лучи будто дробились о скалы, и всё над развалинами мёртвых камней начинало колебаться и дрожать. Казалось, в камнях что-то шевелится. Мы обшаривали в бинокли вершины и склоны. Близился час, когда отдохнувшие животные, уходя на вечернюю кормёжку, не откажут себе в удовольствии испить животворной влаги. Раздался звук каменной осыпи.

Они пришли, рассеялись и застыли изваяниями меж серых гранитов.

Аргали, повинуясь инстинкту самосохранения, выжидали. Стояли долго, изредка поводя рогатыми лбами. Начав движение, снова останавливались. Тянули за живое: пройдут - станут, пройдут - станут. Осторожные и недоверчивые. Частично скрытые тенью и неподвижные, бараны сливались с фоном каменной россыпи, отчего невозможно было с уверенностью определить кондицию трофеев. Да и решись я стрелять с дистанции в 270 м, взять надёжный прицел было сложно. Большая часть баранов была обращена к нам в фас. Судьба уготовила мне испытание и в этот день: «великое стояние» завершилось мирным исходом. Бараны удалились, и не узнать бы нам никогда причину такого их поведения, останься мы в засаде до сумерек.

Озадаченные, мы направились к табору. И вдруг в камыше зашуршало. Конечно, тот, кто скрывался в нём, нас обнаружил, следствием чего и являлся треск. Ни кабан, ни, тем более, баран там оказаться не могли. Однако, приготовив оружие, мы приблизились к зарослям. Но ничего более не тревожило наш слух. И лишь почти миновав этот мини-оазис, увидели, как стелется полем пара крупных волков. Перейдя на рысь, материк остановился и вполоборота стал нас разглядывать. Их можно было достать. Дистанция не превышала 150 м. Я даже сделал движение, удобнее перебирая карабин. Проводник остановил мою руку: выстрел мог ещё больше потревожить баранов. Хотя я и теперь считаю – стрелять следовало.

Радоваться было не чему: три пустых выхода при обилии аргали. Егерь предложил поменять место охоты. Я же – лишь способ, рассуждая так: если нельзя добыть от камней, надо хорониться на чистом. К открытым участкам у баранов больше доверия. Так и сталось.

До рассвета, пока не появились на пастбище аргали, мы разыскали с егерем ложбинку, замаскировав её ковылём. Утро было светлым, а стадо, как мне показалось, особенно многочисленным. С дистанции 132-х метров потребовался один выстрел. Избранный аргали упал сразу, самую малость встряхнувшись телом. Возникшая в стаде суматоха и бег, не вызвали той паники, какая случается при выстреле в горах. Свободное пространство гасит звук и направление на его источник.

...Егерь нёс трофей барана совсем не так, как носят козерога. Толстенные закрученные рога широко и красиво лежали на плечах, баранья морда нависала над его головой и взгляд аргали устремлялся вперёд.

- Вот эт-то аргал! - восхитился Константин. А монголы, переглянувшись, рассмеялись, и егерь сказал:

- Аргали - благородный горный баран, аргал же - навоз.

- Надо же, - сконфузился Костя, - одна буква, а такая разница!