Позывистость и приездка (дрессировка)
Приездкой гончих называется работа человека над природными данными гончих, которая, делает охоту с гончей возможной и приятной. Название «приездка» идет от старых времен, когда стаи гончих употреблялись исключительно в псовой охоте и когда ружейной охоты еще не существовало. В комплектной псовой охоте, состоявшей из свор борзых и гончих (задачей последних было выставить зверя на своры борзых), при стае необходимо было иметь несколько верховых охотников, носивших название «доезжачего» и «выжлятников». Так как для удовлетворения всех требований, предъявлявшихся псовой охотой к стае гончих, непременным условием было наличие верховых лошадей, то нам становится понятным термин «приездка», тесно связанный с лошадью, у ног которой водилась обычно доезжачим
Основными требованиями к гончим были следующие:
1. Течка стаи на смычках или без смычков за лошадью доезжачего. Это требование вытекало непосредственно из условий охоты по волкам, когда было важно бросить гончих на самые логова, или, как в старину говорили, «насадить стаю на гнездо». Для этого надо было подвести стаю к логовам как можно ближе, чтобы с напуска ни одна гончая не отбилась по зайцу, а вести стаю на смычках по лесу через чащу невозможно, да и к тому же позвякивание цепочек при снимании смычков тоже нежелательно.
Поэтому помощники доезжачего - выжлятники строго наказывали арапниками отдирчивых гончих, благодаря этому стая привыкала идти тесным клубком и не смела бросаться даже на случайно выскочившего зверя.
2. Подваливание гончих к гону товарки. Это вызывалось требованием, чтобы стая гоняла кучно, не разбиваясь
Когда до доезжачего или выжлятника доносились первые звуки гона одной или нескольких собак, их очередной задачей было подвалить других собак, как можно скорее к уже гоняющим. Т. е. свалить стаю, для чего выжлятники хлопали арапниками и кричали - «Слушай, к нему. Вались, вались к нему, собачки!». Гончие, замешкавшиеся где-либо в острове или задержавшиеся на жирах, спешили подвалить к гону своих товарищей.
3. Послушание гончих при окриках «стой, гончие, стой», которое было совершенно необходимо, когда стая прорывалась за зверем в поля. Это мешало борзым и грозило срывом всей охоты. Надо было все умение и мастерство доезжачих и выжлятников, чтобы уметь заскакать стаю и остановить ее. Для этого нужна была большая работа над гончими, так как не всегда легко остановить обазартившихся собак. В старое время считалось большим позором «упустить стаю», так как матерый волк уводил ее очень далеко напрямик, и охота в этот день совершенно пропадала.
4. Вежливость к скоту, т. е. гончие не смели бросаться на скотину, хотя бы зверь и проходил сквозь стадо. Правда, к этому не так-то легко было приучить гончих и мы знаем примеры великолепных зверогонов, которых никак нельзя было отучить от этого, и стая, например, Арапова, славившаяся своей изумительной работой, водилась не иначе, как сомкнутая, на смычках, да вдобавок окруженная тесным кольцом выжлятников. При охоте с нею обыкновенно принимались меры к тому, чтобы деревни, в районе которых намечалось производство охоты, в эти дни не выгоняли из деревни скотины.
5. Позывистость, т. е. выход гончих на рог доезжачего. После того как достигались четыре вышеперечисленных требования, позывистость достигалась обычно сама собой и особых усилий не требовала. Правда, в особенно зайчистых местах, если гончие были хорошими работниками и по этому зверю, приходилось тем же выжлятникам подгонять их хлопаньем арапника, крича: «К рогу, вались, гончие, в стаю».
Этими пятью требованиями собственно и ограничивались все претензии самой строгой приездки стаи в псовой охоте. Все остальное носило уже характер лишь известных трюков, которые проделывались доезжачими, чтобы показать свое мастерство, и по существу дела вовсе не было необходимым. Вот что пишет Андрей Ауэрбах в рассказе «Дела давно минувших дней» («Природа и охота», 1886 г.) о гурьевской стае с доезжачим Федором.
«...Федор слез с лошади, разомкнул выбранные им пять смычков гончих, и только мотнул головой выжлятникам, полез в моховое болото, молча грозя арапником на десять разомкнутых красавцев, которые потянулись за ним гуськом, не смея без его разрешения рыскать по сторонам, оставшиеся, которых разомкнули, потягивались, некоторые лизались, другие валялись, но ни одна не взвизгнула, и все имели какой-то серьезный вид».
А вот другой отрывок: «...Не отошел волк от острова и ста шагов, как на опушку выскочили трое выжлятников, а за ними стали высыпать и гончие. «Стой, стой, собачки, назад в остров!» - начали они сбивать собак, хлопая арапниками, и ни одна из нескольких десятков гончих не прорвалась в поле, несмотря на то, что они могли взять волка наглазок».
И, наконец, последний отрывок «Старого холостяка» (псевдоним известного псового охотника С. В. Озерова) из его рассказа «1 сентября» («Псовая и ружейная охота», 1897-98 гг.): «...Доезжачий ввиду лаза проделывает свой обычный для 1 сентября показ вежливости гончих. Вот он разомкнул гончих далеко от острова и послал вперед; сейчас они ввалятся в опушку, но негромкий повелительный крик «стой» остановил всю стаю. «Сюда, гончие!», - и стая весело спешит назад на призыв доезжачего».
Мы были бы неправы, если бы предположили, что эти выдержки рисуют нам плохих, апатичных работников, без огня, без злобы и жадности. Наоборот, стаи, о которых упоминается в этих отрывках, славились как лучшие по своей работе. Так, ауэрбаховские гончие, потомки павловских «костромичей», легли в основание известной свечинской стаи, которая славилась работой, и о которой остался ряд восторженных отзывов в охотничьей печати. То же следует сказать и об озеровской англо-русской стае.
Таким образом, мы видим, что самые условия псовой охоты продиктовали все пять вышеизложенных требований приездки и совершенно поэтому понятно, что в эту эпоху никто не возражал против них, считая их необходимыми. Но вот с 60-х годов XIX века все больше стала распространяться ружейная охота, которая к концу XIX века стала уже явно вытеснять псовую охоту.
Кишенский, первый теоретик ружейной охоты с гончими, впервые предъявил совершенно новые требования к гончей, исходя из целесообразности ружейной, а не псовой охоты. Он бросил первое обвинение псовым охотникам в том, что они убавили вязкость гончих своим специфическими к ним требованиями.
В настоящее время, когда псовая охота окончательно отошла в область преданий, когда даже ружейная охота со стаями практикуется как редкое исключение, когда большинство охотится с одиночкой или смычком и только в редких случаях с 3-4 собаками, перед нами снова во всей остроте встает прежний вопрос о целесообразности и необходимости, а равно и о границах приездки. Теперь уже в сущности дрессировки, поскольку не только верховых, но и пеших охотников специально при гончих никто теперь не держит. Вопрос этот получает особое значение, так как в расценочной таблице полевой пробы гончих имеются графы «приездка (дрессировка) и позывистость», и судьями предъявляются к выводимым на испытания гончим требования известного послушания.
Итак, нужна ли приездка (дрессировка) и если да, то в какой степени?
По первому пункту остановимся, прежде всего, на положении, высказанном Кишенским. Он, несомненно, прав, что требования псовой охоты убавили вязкость гончих, так как из поколения в поколение проводимое правило, что гончая не должна в полях преследовать зверя, сделало то, что менее азартные гончие стали просто бросать зверя, пошедшего полями, что является совершенно недопустимым при ружейной охоте, особенно по русаку. Ибо это знаменует собой, что зверь будет лишь отогнан от охотника.
Но можно ли и приятно ли охотиться с гончими, не знающими никакой дрессировки? Первое, с чем вы сталкиваетесь в этом случае, это с нежеланием гончей идти за вами, у вашей ноги. Припомните, какое мученье доставляют вам тянущиеся у вас на сворке собаки, бросающиеся из стороны в сторону, цепляющиеся за кусты и деревья, особенно если их несколько, и вы идете лесом. Сколько раз бывает испорчена охота из-за случайно сорвавшейся гончей, когда вы растерянно не знаете что делать: ловить ли сорвавшуюся или бросить остальных, раз уж такой «казус» вышел в местах для охоты, по вашему мнению, совершенно непригодных. И как приятно, когда гончие идут спокойно сзади вас, у ваших ног, самостоятельно на смычках, без всякой сворки, не смея никуда сунуться. Этим сберегается ваша энергия, ваши силы, руки ваши не бывают оттянуты, а следовательно повышается процент удачной стрельбы.
Затем, кто не испытывал на охоте «удовольствия» стоять целыми часами, бесцельно дуя в рог, на который не хотят выходить из леса собаки даже тогда, когда они не гонят, не разбирают следа, а просто шляются по лесу, не желая выходить к вам. Сколько я знал собак, которые, когда вы уходите из леса, следуют где-нибудь стороной за вами, всячески стараясь вам не попадаться на глаза, и выходят к вам только в виду деревни. Однако этот показатель вязкости, по мнению многих (а, по-моему, отвратительного характера и полного незнания основных требований дрессировки), становится мучителен для вас, если вы хотите куда-нибудь быстро переехать во время охоты.
Непозывистость на рог заставляет вас (если вы действительно любите ваших собак) начинать розыск их по лесу, заставляет вас частенько прихватить ночи, а когда вы связаны поездами, то и потерять целый следующий день. Все это настолько очевидно, что не хотелось бы и говорить об этом, если бы не упорное мнение некоторых гончатников, что непослушание гончей является, мол, доказательством ее вязкости. И то, что такие собаки сплошь да рядом во время работы вовсе не обнаруживают подлинной, единственно необходимой вязкости, охотно бросая после первого же скола зверя и отправляясь на поиски другого (а то и просто начинают болтаться по лесу), нисколько не разубеждает, потому что вязкость охотничьей массой связывается лишь с непозывистостью гончей. В устах массы заявление, что данную собаку не дозовешься, что она привыкла только к вечеру домой возвращаться, есть синоним ее вязкости.
Это - глубокое заблуждение, которое необходимо изжить. Вязкостью называется упорство в преследовании зверя, но зверя гонного, желание, во что бы то ни стало раскопать его, после того, как он напутал следы и залег или удалел. Только привязчивая работа в поле, а не бесцельное шатанье, будет подлинной вязкостью. Ведь странно было бы оценивать страстность и силу чутья легавой тем, что ее нельзя дозваться из болота или из леса. Ведь для определения того и другого имеются другие способы. Поэтому вязкость гончей ничуть не определяется ее непозывистостью.
Мнение, что послушание гончей, ее позывистость убивают в ней вязкость, - лишено всякого основания. Не убивает же страстность в легавой ее стойка, заставляют же легавую после взлета преодолевать совершенно инстинктивную в ней потребность броситься вслед за улетевшей птицей, когда требуют, чтобы она ложилась после выстрела. Наконец, требование анонса, с точки зрения любителей непозывистости, должно убить в собаке всякую страсть. Здесь все дело в том, что на гончую исстари установился какой-то нелепый взгляд. Этот взгляд на руку охотникам-лентяям, которые не желают даже потратить немного времени на то, чтобы приучить гончих к немудрящим требованиям вежливости. Чаще всего встречался этот взгляд у тех охотников, которые держат гончих на цепи, в конурах, вспоминая о них лишь с наступлением охоты.
Дрессировка гончих нужна. Она может сделать из охоты приятный отдых. Только она может сделать охоту добычливой, а не случайной.
Теперь о другой стороне вопроса. Какие же требования мы можем предъявить к ружейной гончей? Из пяти вышеупомянутых для ружейной охоты не требуется того послушания, когда гончие с гона останавливались хлопаньем арапников и криками. Невозможно, в силу технических особенностей, добиться и того четкого подваливания на гон, которое требовалось в псовой охоте. Здесь приходится вовсе отказаться от собак, не верящих друг другу, привыкших работать отдельно, но и здесь можно добиться воспитанием хороших результатов. Что касается течки за охотником, то здесь как минимум следует требовать привычки ходить, хотя бы на смычках, сзади охотника, без всякой своры. О вежливости к скоту не приходится говорить, так как для ружейной охоты, где нет конных выжлятников, она еще более необходима.
Позывистость в ружейной охоте, так же как и в псовой, непременно должна быть при условии, конечно, что гончая не гонит или не на горячем следу. Однако после длинного, безрезультатного скола, а равно с жировок, она обязана являться на рог.