Голос

Голос это то, что отличает гончую от других охотничьих пород в еще большей степени, чем злобность. Ни одной другой породе не дано это характерное преследование зверя по следу с голосом. Приходится только удивляться богатству звуковых данных, которыми обладает гончая во время бешеной погони за зверем. Только по голосу гончей охотник может определить местонахождение зверя, только благодаря этому может он наметить ход его и, следовательно, ожидать встречи с ним. Отсюда совершенно ясно вытекает важность хорошего звучного голоса у гончей, особенно необходимого в ветреную погоду, когда гончую с плохим голосом легко отслушать.

О голосах было много написано, причем особенно ценным является то, что эти статьи принадлежат перу не только известных охотников, но и музыкантов (Артынову, Сафонову ¹(¹ Артынов «Собачий хор».- «Охотничья газета». 1891 г.; Сафонов «Стая, как предмет музыкального изучения». - «Охотничья Газета», 1893 г.; Кишенский - «Голоса гончих». - «Русский Охотник», 1894 г.).

Считаю чрезвычайно интересным сообщить некоторые сведения о голосах гончих, которые бывают весьма разнообразными и составляют в стае целый хор, иногда очень красиво подобранный. Так как в статьях указанных авторов очень подробно изложены все особенности голосов гончих, то я приведу здесь несколько наиболее интересных выдержек.

«Каждый голос, - пишет Сафонов, - имеет свой самостоятельный уровень, или регистр, в смысле высоты издаваемых звуков... Судя по слуху, думаю, что предельные ноты собачьих голосов составляют вниз fa под первой линейкой басового ключа и вверх fa сверх 8-скрипичного ключа.

На основании высоты и характера звука голоса собак (как и человеческие) разделяются на четыре главные группы: высокие, нежные, так сказать женственные, могут быть названы дискантами; высокие, но более густого, мужественного тембра - тенорами; нежные, среднего регистра - альтами; густые, низкие - басами и промежуточные, соответствующие человеческим меццо-сопрано, второму тенору и баритону. Не меньшее разнообразие замечается также в диапазонах или объемах голосов. Большинство собак обыкновенно издают от 2 до 5 различных тонов, глядя по регистру, высоких, средних или низких и в пределах их располагают музыкальные фигуры своего пения; но бывают экземпляры, голоса которых заключают до 1¹/² и более октав. Встречаются они редко. У меня, например, за всю, почти 15-летнюю практику, был только один, по кличке «Будило», из помеси арлекина с русской гончей. Его чудный, бархатистый basso cantante имел в диапазоне примерно от si bemol второй линейки басового ключа до mi bemol второй октавы, что, в связи с оригинальной манерой пения, производило впечатление целой арии. Когда он находил след, то вначале слышались низкие, отрывистые тоны. Еще сомневаясь в присутствии зверя, мерными речитативами. «Будило», казалось, рассуждал сам с собой, проверял свои мысли. Но по мере того, как усиливался запах следа, голос певца, постепенно повышаясь, принимал все более и более страстный характер, отдельные возгласы становились протяжнее и захватывали все большее и большее количество тонов. Когда же заветная цель достигалась, т. е. зверь вскакивал с лежки или всякие сомнения в близком его присутствии устранялись чересчур сильным запахом, «Будило» пронзительно вскрикивал и разражался истерическими рыданиями в самом высоком регистре своего диапазона... Вот такое-то пение я называю пением «с заливом».

...«Одни субъекты склонны к двухдольному пению, именно издают подряд два отрывистых звука с различными ударениями и последующею за тем паузою: ай-ай или ай-ай, другие - к четырехдольному с различными ударениями и паузой: ай-ай-ай-ай или ай-ай-ай-ай или ай-ай-ай-ай, третьи предпочитают трехдольный ритм, четвертые издают только по одному звуку и после каждого делают паузу, благодаря чему получается ритм, который можно назвать однодольным. У некоторых при известном ритме звуки двоятся вначале слышится очень короткий, сравнительно слабый, составляющий как бы форшлаг, на одну или две ступени выше или ниже, а затем уже главный, более сильный и продолжительный. Наконец, есть и такие, которые отдают звуки portamento, т. е. берут их не сразу, как бы подходя к ним постепенно, вследствие чего получается впечатление не одного какого-либо определенного тона, а быстро исполняемого хроматического последования сверху вниз или снизу вверх, состоящего из мельчайших дроблений целых тонов, в пределах, глядя по диапазону голоса - терции, кварты, квинты и даже октавы».

«Пение дает в общем следующую, распадающуюся на три части звуковую картину: гон в добор, подъем или гон по зрячему, и гон по горячему следу.

Первая обыкновенно состоит из звуков спокойных, но вместе с тем беспорядочных, так сказать, иррегулярных, не подчиняющихся какой-либо форме и идущих crescendo, бывает она только тогда, когда собака находит не самого зверя, а ощущает запах его следа.

Вторая может быть названа сильным патетическим моментом и продолжается сравнительно недолго, при прежней неопределенности формы, в ней замечается наибольшая экспрессия, высота и сила звуков.

Наконец, третья служит как бы «разрешением» предыдущих диссонансов. Здесь пение собаки принимает свою настоящую форму, получает известный ритм, темп, размеры пауз - словом, получает свой индивидуальный колорит и в таком виде остается до тех пор, пока не исчезнет запах следа».

Артынов дает несколько иное объяснение залива. По его мнению «музыкально залив выражается так: гончая выкрикнет и затем вытянет октавой или двумя выше своего нормального диапазона нечто вроде продолжительного «ах» или «ай, ай, ай», затем следует более или менее продолжительный перерыв-пауза, как будто у гончей перехватило голос, после чего она берет уже в нормальном своем диапазоне, свой обыкновенный или только несколько измененный в чем-то рисунок. Это «ах» берется чрезвычайно высоко, так что выжловки в заливе добираются до трехчертных и, кажется даже до четырехчертных нот. В физиологическом отношении залив, по-видимому, происходит от сильнейшего прилива охотничьей страсти, является чисто нервным, судорожным пароксизмом, обусловливаемым нервным, судорожном сдавливанием голосового аппарата. Но есть, однако гончие, которые гонят почти все время с заливом. Такие гончие обыкновенно имеют залив несколько особенный, который некоторыми охотниками весьма характерно называется «заревом» Этот зарев свойственен, по-видимому, преимущественно русским гончим»

Образный старинный язык псовой охоты особенно богат яркими терминами в отношении голосов гончей. Если мы просмотрим ряд отдельных изданий и массу статей, рассеянных по страницам наших старых охотничьих журналов, то мы найдем там особый охотничий словарь.

Поскольку охотничья терминология, несколько странно звучащая для непривычного уха, являет собой образец сжатости, компактности и в то же самое время насыщенности и образности, поскольку знание ее дает колоссальную экономию средств, затрачиваемых на передачу, постольку я разберу здесь несколько наиболее ярких и часто встречающихся выражений.

Башур - низкий басовый голос гончей, приближающийся к октаве.

Голос с гнусью - скорее можно было бы назвать «томным» потому, что когда такая гончая отзывается, то звук ее голоса напоминает как будто вопль, заунывный, томный плач, но назван охотниками этот голос «голосом с гнусью» не без основания, так как действительно голос у такой гончей как бы гнусит, как бы выливается с помощью носовых органов (Губин).

Голосом с заливом называется голос гончей во время гоньбы, не ограничивающийся одной какой-либо нотой а как бы изменяющийся, переходящий с низких на высокие ноты и наоборот. Голос у таких гончих, когда они ведут, как будто не прерывается, вследствие чего, когда такая гончая помкнет по зверю, то о ней говорят «залилась», заливается. Когда гончая «с заливом» ведет одна по зверю, то кажется, что ведут зверя несколько голосов, т. е. несколько собак

Фигурный голос, который во время гона меняется, переходя с низкого на высокий и обратно, и вообще чрезвычайно разнообразен.

Яркий голос - когда во время гона гончая часто отдает голос, при делении нот на четыре четверти выражается восьмыми нотами и слышится восемь раз в течение одного такта (Губин).

Ординарный голос - когда голос гончей имеет мало характерных особенностей, лишен залива, недостаточно напряжен по своему тону и т. д.

Редкосколая - такая гончая, которая, когда ведет зверя, отзывается очень редко, отдает голос через несколько шагов, а не «учащенно», как ведет «яркоголосая» гончая.

Слабоголосая - такая гончая, которая отдает голос и тогда, когда не находится на следу; особенно часто это бывает с молодыми азартными гончими, которые, снесясь со следа, продолжают отдавать голос. Слабоголосость в небольшой степени молодой гончей, хотя и нежелательна, но простительна. Однако слишком длительная слабоголосость переходит часто в пустобрехство и является одним из крупных пороков.

Пустобрех - гончая, которая отдает голос попусту, без всякого следа. Ярким примером такого пустобрехства является работа «Будилы» в Ярославле на полевой пробе 1929 г.

Обычно голоса гончих в зависимости от того, по какому зверю они гонят, заметно меняются. Так, по зайцу все гончие гонят не так азартно, отдают голос реже, чем по лисице, по которой гонят всегда ровнее, азартнее, голоса дают больше и чаще. Особенно яркий гон бывает по волку, где злоба заставляет гончую гнать полным голосом, как бы захлебываться от ненависти, с характерным для работы по волку заревом.

Опытный охотник, поохотившись с одними и теми же гончими с неделю, большей частью сумеет отличить по голосам, по какому зверю гонит стая - по зайцу или по красному. Растеряв еще за много лет до революции свои полевые качества, гончая в первую очередь от беспорядочного смешения пород утратила свой яркий, фигурный голос, и в последнее время хорошие, звучные голоса с заливами стали необычайной редкостью. К моменту войны лучшие голоса были у собак Кишенского (так называемые костромичи) и особенно у Крамаренко (англо-русские). Вот как описывает Пильц, сам имевший хороших, голосистых собак, голос крамаренковского выжлеца двенадцати осеней «Баритона», которого он слышал у К. П. Баковецкого в 1907 г. ¹(¹ «Баритон». - «Семья Охотников», 1908 г., № 19).

«Прошло с четверть часа. Вдруг, в ночной тишине пронесся какой-то вопль. Звук этот был так непохож на обыкновенный взлай гончей, что я невольно спросил - «Что это такое?». «Это «Баритон», - отвечал владелец. Вопль повторился несколько раз. Выжлец видимо шел в добор по найденному следу зайца, отзываясь сначала с большими промежутками, а потом все чаще и чаще. Описать голос этого гонца нельзя, надо самому слышать «Баритона». Почти непрерывный вой на басовых нотах, с переливами, изредка чередовался более отрывистыми взбрехами. Впечатление получалось необыкновенное, а меня, как страстного любителя хороших голосов, прямо захватывало. Двадцать пять лет охочусь я с гончими, много слышал разных стай и одиночных гонцов, но такого певца не приходилось слышать».

К этому нечего прибавлять. Вот почему голос гончей должен оцениваться не только по силе и звучности, но и по фигурности.