C. Порох, дробь, пуля, картечь и пистоны

Порох здешними промышленниками употребляется преиму­щественно винтовочный; надо заметить, что он предпочитается почти всеми охотниками не только в Сибири, но даже и в Европей­ской России. Конечно, от нужды можно употреблять порох пушеч­ный и мушкетный, но класть его в заряд несколько более, нежели винтовочного. Чтобы узнать доброкачественность пороха, посту­пают обыкновенно таким образом: кладут щепотку пороха на простую писчую мягкую бумагу и поджигают его; если порох мгновенно вспыхнет и ничего не оставит на бумаге, то это служит верным признаком его доброкачественности. Если же, напротив, останется много черной копоти и сажи, значит, в порохе много угля, и он будет марать ружье. Точно так же, если на бумаге после вспышки останется желтое пятно, то это доказывает, что в составе пороха много серы и селитры. Но это еще ничего - такой порох бывает сильный. Совершенно же худой порох при вспышке должен зажечь бумагу. Здешние промышленники порох пробуют еще проще: берут его щепотку и растирают между пальцами или на ладони; если он крепок, не скоро растирается и притом не марает пальцев, то порох хорош. Даже по цвету, можно судить о достоин­стве пороха: если он слишком черен, значит, не хорош, в нем много угля. Порох серого цвета - посредственный; но с голубым оттен­ком, или, как здесь говорят, голубой порох, самый лучший и силь­ный.

Дробь в Забайкалье редко продается в лавках и то весьма доро­гой ценой, почему здешние промышленники приготовляют дробь сами именно таким образом: берут свинец, режут его на мелкие кусочки, расплавляют в каком-нибудь сосуде и выливают на доску, в которой сделаны небольшие узкие дорожки или канавки, как здесь говорят, ручейки. Потом вынимают из каждой канавки свин­цовые прутики и выколачивают их молотком на наковальне или на обухе топора, заткнув последний куда-нибудь в щель на полу; прутики выколачиваются до требуемой толщины, т. е. до калибра дроби, которую хотят приготовить. Или же свинцовые прутики приготовляют и таким образом: берут простую писчую бумагу и навивают ее на тонкие ровные круглые палочки, обвязав сверху ниткой, нижний же конец бумажки закрепляют и снимают с палоч­ки такой сверток, так что он образует собою тоненький цилиндрик. Понятно, что палочки должны быть такой толщины, какой окруж­ности желают приготовить дробь. Наделанные таким образом ци­линдрики устанавливают в горшок или в ведро и наливают в них поочередно расплавленный свинец. По охлаждении бумажки раз­вертывают и вынимают свинцовые же прутики, которые, как и первые, затем уже режут ножом на ровные кусочки и получают так называемую сечку. Чтобы прутики скорее и правильнее резать на кусочки, делают на простой березовой чурке или на полене топором зарубку, упирают носок ножа в край оной - и машина готова. После чего берут свинцовые прутики и передвигают их од­ной рукой по зарубке, ровно подставляя их под лезвие, а другой нажимают ножик. При этом все искусство заключается в том, что­бы правильнее, равномернее отрезать кусочки, чтобы как можно ровнее получить сечку.

Потом полученную сечку катают, иногда с пеплом, в чугунных ступках или чашах в кругленькие шарики, то есть получают дробь; для очистки ее кладут в мешок из простого крестьянского сукна или же просто в рукав армяка и катают, отчего дробь очи­щается от пепла, шелухи, разной дряни и принимает даже блеск. Некоторые же охотники сечку не выкатывают, а прямо ею заряжают ружья и стреляют в кого угодно, но сечка летит не­правильно, ее более разбрасывает, зато она гораздо тяжеле круг­лой дроби на рану. Привычные к этому делу охотники успевают приготовлять этим способом в день до полупуда дроби.

Еще есть способ приготовления дроби, который так же здесь употребителен, как и предыдущие. Вот он: делают деревянные лотки наподобие тех, по которым на пасхе во всей России ката­ют яйца; вся разница состоит в том, что они делаются не полу­круглые, а книзу углом, словом, точно так же, как охлупни на рус­ских избах. На такой лоток кладут кусочки свинца, сверху накла­дывают лиственичную смолу, или, как говорят здесь, серу, и не­много горячих углей. Сера начинает слегка гореть, медленно сви­нец расплавляется, течет желобком и по капельке падает в под­ставленный сосуд с холодной водою. При этой операции нужно желобок равномерно слегка поколачивать, отчего свинец скорее каплет. Если хорошо и умеючи это сделать, то дробь выходит до­вольно ровная и правильная. Потом ее вынимают из сосуда и сор­тируют по крупности зерна.

Картечь приготовляется точно таким же образом, как и дробь, только прутики делаются гораздо крупнее или ее отливают в колыбь малопульной винтовки. Для каждой винтовки и для каждого штуцера должна быть отдельная колыбь для отливания пуль. Само собою разумеется, что правильность полета пули тесно соединена с ее фигурою и внутреннею массою свинца или плотностию пули. Замечание это делаю потому, что мне не раз случалось видеть отлитые пули весьма неправильной формы, иногда со свищами, иногда же почти совершенно пустые. Такие пули употреблять не следует, лучше их перелить, потому что они, естественно, легче правильно отлитых пуль, почему полет их не может быть совер­шенно верен. Несмотря на то (как я сказал выше), что сибиряки часто стреляют недолитками, все это терпится во время нужды, при стрельбе на близком расстоянии, но в сущности этого быть не должно. Тем более это правило должно соблюдать при отливе конических пуль. Обыкновенные винтовочные пули всегда отли­ваются такой величины, чтобы они в дуло винтовки свободно вхо­дить не могли, а тем более прокатываться; они должны быть не­сколько более (в поперечном сечении), чем внутренняя окруж­ность дула; следовательно, их надо заколачивать в винтовку натуге. В этом случае сибиряки поступают так: ставят винтовку вертикаль­но или наклонно, упирая концом приклада в землю, словом, как ловчее, кладут пулю на конец дула, накладывают на нее деревян­ный забойник и ударяют по нему кулаком или ладонью сильно, почему пуля врезается по граням винтовки в дуло и чрез это полу­чает на себе отпечаток граней (винтов), а следовательно, и сама делается как бы ребристою, или гранчатою; после этого пробивают ее в ствол тем же забойником (который делается по величине дула) вершка на три, а потом уже прогоняют шомполом до пороха. Если же пуля идет слабо в дуло винтовки - нехорошо, потому что она тогда не в состоянии будет выполнить граней, или винтов, и оста­вит зазор, вследствие чего она не получит надлежащей силы поле­та, ибо при воспламенении пороха газы его частию пройдут между пулей и внутренней окружностию ствола, то есть в зазор, и, следо­вательно, теряя силу, не произведут надлежащего толчка на пулю. Кроме того, слабая пуля может сорваться с винтов, не получить вращательного движения и ударить неверно. Вот почему после шустования или проходки винтовки сверлом необходимо рассвер­лить и колыбь, то есть прибавить ее вместимость, чтобы сделать пулю несколько больше согласно увеличению дула.

Сибирские промышленники обыкновенно расплавляют свинец в деревянной поварешке или ковшике (тоже деревянном), надре­зая у них ножом сбоку что-то вроде носка, или, как говорят, рыльца; кладут кусочки свинца в ковшик, а на них сверху го­рячих углей и раздувают их просто губами. Свинец начнет ско­ро таять и наконец совершенно расплавится; его прямо и льют куда следует; таким образом растопленный свинец не скоро за­стывает и мало угорАет*; не беда, если при такой операции заго­рится деревянный ковшик, это еще лучше, стоит хорошенько ду­нуть, вот и только. Способ этот удобен тем, что им можно на­лить пуль сколько угодно и где случится: дома, в лесу, во время самого промысла на таборе (место пристанища), стоит только развести огонь и сделать ковшик из любого куска дерева обык­новенным ножом или топором. Иногда же промышленники рас­плавляют свинец в обыкновенных железных ковшиках и тогда, чтобы свинец не угорал даром, по-пустому, они кладут в тот же ковшик на расплавленный свинец немного сала (это делается для того, чтобы свинец из окисленного состояния глета снова восстановляется на счет углерода сала, как и в первом случае, и образует чистый свинец. Угару тоже нет). Странно, откуда взя­ли сибиряки эту предосторожность? Кто их научил? Неужели слепой случай? Основания ее чисто научные.

Я уже сказал выше, что сибирские промышленники почти вовсе не имеют пистонных ружей, а все кремневые. Они и не по­нимают всей важности и даже необходимости пистонов. Но что делать, в этом случае им надо простить - они так мало еще образованы и так еще мало знакомы с нововведениями, что даже трудно себе представить. Впрочем, кого тут винить? Их ли лич­но или судьбу, которая забросила их в Восточную Сибирь? Мне ка­жется, скорее последнюю.

В некоторых отдаленных местах Сибири на пистонные ружья смотрят как на какую-нибудь диковинку, долго повертывают их в руках, почесывают в голове, почмокивают губами и никак не могут догадаться, в чем дело. Взведут курок, наконец выстрелят (по ука­занию) и все-таки не понимают; это затмение продолжается обык­новенно до тех пор, покуда возьмешь пистон, положишь его на ка­мень или на обух топора и ударишь по нем чем-нибудь твердым; он лопнет и разъяснит дело. Скажите, разве это не простительно сибирскому простолюдину? Выслушав подробности, всегда внима­тельно, относительно устройства пистонных ружей и самих писто­нов, наконец - всю важность и преимущество этих ружей над кремневыми, сибиряки тотчас сознаются в своем невежестве и соглашаются с тем, что это устройство гораздо лучше и безопас­нее старого или, лучше сказать, их собственного, но все-таки не со­гласятся переделать свои винтовки в пистонные.

Действительно, какая постоянная возня с этими кремневыми ружьями! То вспышка, то порох на полке подмокнет, то осечка, то кремень притупится и не дает полной искры, то огниво собьется - словом, пропасть неудобств, которые уничтожает пистон. Наконец, сколько досады производят страстному промышленнику на самой охоте кремневые ружья! Мало - подвергают его опасности при встрече с хищными зверями. Надо (иметь) смелость сибирско­го охотника, чтобы, не надеясь вполне на выстрел винтовки, идти, и идти одному, например, на медведя!

Станемте разбирать подробнее условия выстрела из кремне­вого ружья, чтобы взвесить сейчас мною сказанное: 1) нужно, чтобы кремень был всегда острый, довольно значительной тол­щины, чтобы не изломался при ударе об огниво, завернут в курок крепко, чтобы не сдал назад при том же случае; 2) огниво должно быть хорошо закалено, то есть не слишком мягко и не слишком твердо, давало бы много искр и удобно расположено относи­тельно кремня и полки; 3) чтобы ветер при спуске курка не от­нес искры в сторону, мимо полки, чтобы искры упали на порох на полке, ибо и в тихую погоду они могут расположиться так, что не попадут на порох; 4) чтобы порох как-нибудь не стрях­нулся с полки или бы его не сдуло ветром раньше спуска курка; 5) чтобы он имел непременно сообщение посредством затравки с пороховым зарядом в стволе; 6) чтобы самая затравка была расположена так, чтобы выгодно сообщалась с порохом в дуле и на полке. Кроме того, она от частовременного употребления ружья скоро разгорает; наконец, 7) чтобы порох был всегда сух на поле, что трудно уберечь в ненастное время, и проч.

Конечно, и в пистонном замке должны быть свои аккурат­ности и предосторожности, как и в самых пистонах; но все не­совершенства этого рода - нуль в сравнении с вышеописан­ными. Пистон может дать осечку только тогда, когда он подмок, когда из него вывалился ударный состав, когда засорилось от­верстие в брантке, или когда порох не попал в это отверстие и, следовательно, не имеет сообщения с пистоном, или же, наконец, когда курок слаб и не в состоянии разбить пистона. Но все эти невыгоды не есть случайность, каждую из них охотник должен видеть ранее и предупредить ее. Нужно только внимание, одно внимание, тогда как в кремневом ружье и случай играет важ­ную роль.

Кроме того, пистон еще придает силу заряду при выстреле, тогда как в кремневом ружье часть силы пороха теряется беспо­лезно чрез затравку. Самый выстрел из последнего происходит не так быстро, как в пистонном ружье; кремневое как-то сначала зашипит, как бы задумается, палить или нет, потянет и тогда уже разразится громом, что весьма неудобно при стрельбе дичи на лету и на бегу*. Словом, тьма преимуществ пистона перед кремнем, но сибиряки-промышленники еще не скоро с ними по­знакомятся, а жаль!.. По моему мнению, лучше пистоны загра­ничные с литерою В или граненые, но последние несколько ве­лики и потому не всегда пригодны к нашим ружьям.