Было душно и сумрачно. Густые ветви сикимор, перевитых лианами, заслоняли солнечный свет. «Вон их убежища, - показал проводник на шатровые верхушки гигантских деревьев, - но будьте осторожны, здесь совсем не сложно наткнуться на леопарда или огромного удава…»

Волшебная Финляндия... Сказочная страна. И в самом деле, первое, что приходит в голову при слове «Лапландия» - северное сияние, Снежная королева, олень Серебряное копытце, Кай и Герда, Нильс и мудрая гусыня Акка Кебнекайсе…

Финны влюблены в свою природу и, начав заселять эти пространства более двух тысяч лет назад, сразу после ледникового периода, до сих пор не утратили глубочайшей с нею связи.

Из Лапландии к месту зверовой охоты в Суоми мы прибыли, когда на землю ложился первый снег.

Коротко полярное лето. Лишь стомеют снега – полыхнёт тундра буйством красок. А набравшись тепла спешит уродить ягоду и, разбросав семена в ещё не стылую почву, снова подготовиться к бурям и зимней спячке. Теперь уж не долго ждать…

Конец октября на Инари – время предотлётного сбора птиц. Здесь они сбиваются в стаи.

Наш путь к югу начался от озера Инариярви. Вокруг полярная тундра. В светлые дни даль синеет от мхов и лишайников. Пыхнет океан свинцовыми тучами – всё окрест посереет и придавленное тяжёлым небом в унынии замрёт. Нас это не пугает. Нам даже лучше. Перелётная, сгуртовавшаяся и ещё непуганая птица совсем теряет осторожность.

Арно Пикконен с акцентом, но хорошо говорит по-русски. Он когда-то учился в Ленинграде, и теперь тоже там часто бывает. Только «Санкт-Петербург» произносит корявистее и сам этому смеётся. Финский юмор – тема особая.

Если вы не путешествовали по Финляндии, но проделали путь от Мурманска до Санкт-Петербурга, не отчаивайтесь. Это почти одно и то же. С той лишь разницей, что сдержанную красоту Севера вам довелось воспринять через вагонное окно. Хотя,.. у финнов от тех же высоких полярных широт до самого Хельсинки – шоссе.

«Я давно люблю море…Не любить его нельзя. Оно влечёт генетическим зовом прародителя. Я чувствую его дыхание, в лике штиля, как неразгаданную тайну, вижу улыбку Джоконды, а в шёпоте прибоя слышу манящее, будто камлание шамана, приглашение ощутить новое, ещё не познанное мною измерение свободы.

К морю прийти никогда не поздно. Я шёл к нему долго и в свои пятьдесят начало моего познания моря, думаю, не выглядит сколь-нибудь смешным, ибо таких новичков оказалось не мало», - рассказывал Владимир. Мне, моряку, понять его было не сложно.

Всем кочкам отвесив поклоны,
Порой, как во сне, и бреду,
Тяжёлой стопой першерона
Я полем устало бреду…

( Авт. Без трофея.)

Скажите откровенно: предпочтёте вы какие-либо иные охоты заячьей? Задумались? То-то же…Однако торопиться не будем, если прикинем, какая добыча была у нас первой на зверовых охотах. « Ах, да, зайчик», - вспомнят многие свою охотничью юность. И будут правы. Зайчатник живёт в большинстве из нас прочно и неистребимо.

Уже половина нашего пребывания на Тунунгаюалуке. Сбита оскомина. Вчера близко подходили киты, а вдоль самой кромки припая промышляли косатки. Их появление связано с подкочёвкой кольчатой нерпы. На льдинах и косах они во множестве. Порой, кажется, нерпы совсем не пугаются нас.

В палатке тепло и уютно. Надышавшееся морским воздухом и обмякшее тело противится, хотя время вставать. Артаак говорил, что с подкочёвкой нерпы могут появиться белые медведи. Они следуют за ними, как волки за стадами оленей.

Видеть, как эскимосы разделывают тюленя, не менее восхитительно, чем его стрелять. Представьте себе: перед вами гора мяса и жира в 350 кг. Всё начинается с головы. Сливается кровь. Её собирают в большую посудину, чтобы потом наполнить ею очищенный и хорошо промытый желудок животного. Получится продукт сродни нашей кровянке.

Извлечённые тюленьи мозги и глаза – первейший деликатес эскимосов. Это, я бы сказал, ритуальное блюдо, отведать которое обязан добывший тюленя охотник.

Снимают шкуру и отделяют жир на удивление быстро.