Коротко полярное лето. Лишь стомеют снега – полыхнёт тундра буйством красок. А набравшись тепла спешит уродить ягоду и, разбросав семена в ещё не стылую почву, снова подготовиться к бурям и зимней спячке. Теперь уж не долго ждать…

Конец октября на Инари – время предотлётного сбора птиц. Здесь они сбиваются в стаи.

Я рассматривал это скопище в бинокль. Здесь были серые, казарки, белолобики. Дальняя часть озера выглядела особенно тёмной. Там гомонились утки. Было их такое множество, что захоти опуститься ещё стая-другая, так не сыщут места. Особняком держались турпаны и самодовольные крохали. Шустрили морянки, полоскалась чернеть. Горластые кряквы будоражили слух.

Но вся эта масса пребывала вне выстрела. Передовые, конечно же, нас заметили, однако никакой паники среди них не образовалось. Постепенно ряды их уплотнились, и плавучий этот остров медленно откочевал мористее.

Признаться, мы уже и не чаяли, что сотня-другая патронов, заготовленных впрок для зимней охоты на гусей, будет так быстро востребована. Чаще случается иное.

Теперь, на привале, поглядывая на первых добытых птиц, мы размышляли о переменчивости охотничьей удачи. Как бы поступил среднестатистический охотник, неделей назад совершивший головоломный заезд, подобный тому, какой проделали мы, а нынче, узнавший, что где-то между Килийским гирлом Дуная, озёрами Сасык и Китай, после бури скопилось тысяч тридцать гуся?

Оно, собственно, таким и было. Ни больше, ни меньше. И в словах гаишного майора, адресованных нам, не чувствовалось ничего обидного, потому как произнесённая им фраза давала право капитану, начальнику поста, сделать единственно приятный водителям жест:

- Этих «ненормальных» пропустите, - сказал майор, - они, так ли, этак ли… тропами из города выскользнут…

Он, как мы поняли, и сам был бы не прочь пробиваться с нами сквозь охвативший всё мрак пурги, ибо также был хронически болен охотою, и, пуще того, слыл в Одессе «поведённым» гусятником.

Как по сезону, гуси подтянулись давно. Вот только осень замолаживала: погоды стояли тёплые и липкие. Птица в побережье рассеилась и в большие стаи не сбивалась. Местные серые, наструненные ещё от утиных охот, редко тешили кого из счастливцев, таясь больше по плавням лиманных мелководий. На кормные поля вылетали не дружно, вереницами царапая поднебесья.

… С высоты гусям далеко видно. Когда, с каких времён пролегли их пути к зимовьям на черноморских лиманах? Наверное, с геологических эпох знают они эти места. И тянутся к ним, как уставшие корабли к гаваням.