Далее получилось так, что основной частью выполнения плана «Зеленый случай» была признана необходимость прохода в летнюю навигацию 1940 года по Севморпути от Мурманска до Берингова пролива какого-нибудь немецкого рейдера.
В феврале 1940 года в Наркомате внешней торговли СССР состоялись переговоры с германскими представителями по вопросу проводки по Севморпути 26 немецких судов с Востока на Запад и двух с Запада на Восток. Имеющиеся документы подтверждают успешный ход переговоров. Прошло всего семь заседаний, а немцы получили то, чего желали — "зеленый свет" на проход своих судов по Северному морскому пути. Определился и груз — соевые бобы. Кроме груженых пароходов предполагалось провести с Запада на Восток два судна в балласте (без груза). Среди них и будущая гроза английского транспортного флота — "Комета".
В ходе переговоров число судов, которые должны были следовать по трассе Восток — Запад, немцы, по непонятным причинам, снизили до 10, а 3 апреля 1940 года германское посольство получило телеграмму из Берлина об аннулировании переговоров с СССР по вопросу проводки Северным морским путем и этих 10 пароходов.
Представитель посольства объяснил отказ от перегона пароходов тем, что неприятель (Англия и Франция) усилил на Дальнем Востоке свои военно-морские базы, а в соответствии с этим и контроль за прибрежными колониями нейтральных стран, в портах которых и застряли до окончания войны многие германские суда, в частности те, которые намечались к проводке Северным путем.
Советская сторона, согласившись на проведение оставшихся двух судов по направлению Запад — Восток, оговорила ряд условий, одним из которых был строжайший режим секретности. Это и понятно: шла война, СССР фактически являлся нейтральной страной и международные осложнения были ни к чему. Также скрупулезно обсуждались условия проводки, лоцманское, бункерное, продовольственное и медицинское обеспечение. Немцы были согласны выполнить все наши требования, их, кажется, тоже удовлетворял столь быстрый и благоприятный исход переговоров. Участник встреч господин Гекинг заявил, что "он чрезвычайно рад такому быстрому и благополучному разрешению такого большого и важного для Германии вопроса..
3 июля 1940г. в 18:30 «Комет» вышел из Готенхафена (немецкое название Гдыни) в Норвегию, он перешел сначала в Берген, а 6 июля прибыл на рейд Кристиансанда. Здесь вспомогательный крейсер дозаправился с небольшого танкера «Эссо» (Esso), быстро покинул норвежскую базу и направился в сторону советского Заполярья.
Первый этап своего пути «Комет» прошел замаскированный под советский пароход «Дежнев» (3578 брт, Мурманск). Для перехода «Комет» была изначально подготовлена надежная легенда прикрытия. Она предусматривала, что Норвежское и Баренцево моря германский рейдер будет проходить замаскированным под новый советский ледокольный пароход.
Для этого некоторые отличия силуэта немецкого вспомогательного крейсера от силуэта советского ледокольного парохода устранялись с помощью парусиновых обвесов и других специальных приспособлений, изготовленных еще на верфи «Ховалвдтсверке». Там же были изготовлены другие дополнения в этот «джентльменский набор», которые позволяли весьма существенно изменять силуэт рейдера за счет изменения высоты мачт, формы и высоты дымовой трубы, а также количество колонок грузовых стрел.
Все это позволяло океанскому оборотню полностью менять свой силуэт. Более того, для надежного прикрытия «Лже-Дежнева» в советских водах руководство ГУ СМП вообще убрало из акватории Баренцева моря настоящего «Дежнева», кардинально изменив планы летней эксплуатации этого судна, Действительно, вместо того чтобы работать на трассе Мурманск — Шпицберген в интересах советского треста «Арктикуголь», «Дежнев» был отправлен в Карское море для доставки снабжения на самые отдаленные полярные станции этого региона. Таким образом, была создана идеальная легенда прикрытия для германского рейдера, так как, с одной стороны, новый советский ледокольный пароход вообще уходил из Баренцева моря (от лишних «глаз»), а с другой — шел в тех же районах Карского моря, где следовал и его немецкий двойник.
Замаскированный под советский ледокольный пароход «Дежнёв», корабль обогнул мыс Нордкап и достиг района севернее острова Колгуев. Там, занимаясь боевой подготовкой экипажа и гидрографическими исследованиями, некоторое время он ожидал подхода советских судов, которые должны были его сопровождать на следующем участке пути.
Из-за сложной ледовой обстановки встреча с советскими ледоколами несколько раз откладывалась. Наконец, 13 августа радиограмма из Берлина сообщила, что ледокол «Ленин» будет ждать их в проливе Маточкин Шар.
На следующий день, не обнаружив в точке рандеву обещанного судна сопровождения, Эйссен без лоцмана вошёл в пролив и здесь выяснилось, что «Ленин» с караваном судов ушёл уже неделю назад. Приняв на борт двух советских лоцманов, «Комет» (на этот раз под видом торгового судна «Донау») продолжил путь по Карскому морю, однако вскоре опять вынужден был вернуться, так как ледокол был уже далеко и находиться тут было небезопасно.
19 августа было получено разрешение следовать дальше, но только 25 числа произошла встреча с ледоколом «Ленин», который провёл их в море Лаптевых, где передал «Комет» ледоколу «Иосиф Сталин». С трудом пробившись через участок покрытый льдами, по свободной воде «Комет» продолжил путь до пролива Санникова самостоятельно. Здесь его встретил ледокол «Малыгин», однако, из-за малой скорости хода последнего, Эйссен на свой страх и риск отказался от его услуг. Пройдя между Медвежьими островами он был встречен ледоколом «Лазарь Каганович» и продолжил путь по Восточно-Сибирскому морю в его сопровождении. Дальнейшее продвижение на восток осуществлялось в условиях тяжёлой ледовой обстановки. В ночь на 1 сентября на «Комете» произошла поломка рулевого управления, однако силами своих механиков её удалось устранить.
Разумеется, опытные Советские моряки сразу распознали "волка в овечьей шкуре". Вот кое-что из донесений:
"Германский пароход "Комета" — вспомогательный крейсер — по вахтенному журналу, команда из 200 человек, труба переделанная, борта двойные, командный мостик бронированный. Везут: артиллерийские снаряды, торпеды для подлодок, самолеты — части. Вооружен — но оружие спрятано в трюмах". Водоизмещение судна составляло 6 -7 тысяч тонн.
Другой наш источник отмечал великолепно экипированную штурманскую службу немецкого корабля: "... новый хороший теплоход, оборудованный всеми последними навигационными приборами. Его эхолот и его гирокомпас во многом отношении превосходят по своей точности приборы, установленные на наших судах".
Отмечалась в донесениях и отлично поставленная на "Комете" радиослужба: " имеет прекрасно оборудованную радиостанцию... круглые сутки одновременно, не снимая наушников, сидят 6 радистов. Седьмой человек из радистов не слушает сам, он имеет чин офицера". Мощность передатчика обеспечивала прямую радиосвязь с Берлином.
Под стать механизмам был укомплектован и экипаж. "Командование крейсера не скрывало... что они военные офицеры и что на борту команда состоит из военных моряков. Во время нашего пребывания на борту ежедневно производился полный военный церемониал". Значительная часть команды (особенно радисты) свободно владела английским и русским языками.
Не забывали немецкие моряки и о разведке Севморпути — ведь они были в своем роде первопроходцами. По всему маршруту проводилась тщательная фотосъемка. Как докладывали наши моряки и лоцманы: "фотографировали непрерывно берега, фотографировали все объекты, которые только встречали на своем пути. Фотографировали острова, мимо которых проходили, около которых стояли, фотографировали мыс Челюскина берега (так в тексте. — Авт.), фотографировали ледоколы, под проводкой которых шли". При малейшей возможности делали промеры глубин; немцы высаживались на берег и фотографировали, фотографировали, фотографировали... Тщательно слушали эфир радисты крейсера, принимая не только всю корреспонденцию из фатерланда, но и переговоры наших судов, самолетов и береговых радиостанций. Судя по всему, перехватили они и радиограмму начальника Главсевморпути И.Папанина, от которой веет традиционной российской беспечностью: "...нет сомнения, что немцы посылали одно суденышко только с целью изучить трассу, покажи, так сказать, им трассу... пусть ледокол проведет его через лед".
Мог ли предположить известный полярник, что менее чем через год фашистские войска вторгнутся на нашу территорию и начнется самая кровопролитная война в истории Советского Союза. Как и все советские люди, И. Папанин находился под впечатлением фильма "Если завтра война..." — будем воевать малой кровью и только на чужой территории.
"Покажи, так сказать, им трассу", — радировал он, не предполагая, что опыт ледового плавания "Кометы", доскональное изучение навигационных условий Северного морского пути поможет фашистским рейдерам и подводным лодкам в 1943-1944 годах пиратствовать в наших северных водах. Несомненно, этот опыт использовал и немецкий тяжелый крейсер "Адмирал Шеер", потопивший несколько наших торговых судов и разрушивший залпами своих орудий полярный поселок Диксон. И словно в отместку за легкомысленные решения руководителей страны и Севморпути этот корабль 25 августа 1942 года потопил легенду советского Северного флота — ледокол "Александр Сибиряков", который ровно за 10 лет до трагедии совершил первое в мире сквозное плавание по Северному пути, пройдя за одну навигацию из Белого моря в Берингово. Использовали полученные в ходе проводки сведения и германские подводные лодки, на счету которых наши разгромленные конвои, погибшие торговые суда и боевые корабли; Беломорской флотилии и Северного флота.
Дорого обошлась стране эта беспечность, последствия которой мы смогли ликвидировать ценой больших людских потерь и утраты значительного числа боевых и транспортных кораблей.
Проводка тем временем подходила к концу. "Комету" с нетерпением ждали в месте боевого базирования немецких кораблей. И только в финале этой ледовой эпопеи у руководства Севморпути появились сомнения: что же они делают — проводят боевой корабль, который будет сеять смерть и разрушения.
И. Папанин срочно радирует руководителю экспедиции: "...ввиду специфичности военного характера немецкого парохода, верните его обратно на запад одним из ледоколов по вашему усмотрению. Дважды в день молнируйте его позицию. Исполнение радируйте". Показателен ответ начальника проводки на эту радиограмму: "Вашу 25 не понял. Кого вернуть на запад: пароход или Крэпшта (представитель посольства Германии на "Комете". — Авт.). Жду немедленный ответ разъяснениями".
На разъяснения ушли почти сутки, а "Комета" уже подходила к чистой воде. Командиру крейсера было предложено вернуться на Запад, мотивируя тем, что в Беринговом проливе их поджидают американские корабли. Однако немцы заняли жесткую позицию. Из справки ГТУ НКВД СССР: "На предложение... согласно распоряжения тов. Папанина вернуться обратно заявил, что он (командир крейсера) подчиняется только своему правительству, имеет задание идти для выполнения своей работы и что ему объявлено, что он является полновластным хозяином корабля и как найдет нужным, так и сделает. На разговор... что не разрешит Москва — придется возвращаться — командир заявил, я Москве не подчиняюсь и если завтра к 8 часам утра не будет положительного ответа, я иду по своему заданию на восток. Если не снимете от меня ледовых лоцманов, я их высажу на берег в районе Биллингса или в другом удобном месте и пойду по назначению".
Именно это немцы и сделали. На ледокол "И.Сталин" уходит с "Кометы" прощальная радиограмма: "Выражаем вам благодарность за удачное шефство над нашим походом через Арктику и за проводку через льды моря Лаптевых. Желаю арктической работе благополучного развития в дальнейшем и Вам личного здоровья и успеха. Капитан. 27.8.1940 года".
Переход по Северному морскому пути «Комет» совершил за рекордно короткий срок — всего за 23 суток, из которых пятнадцать были ходовыми. Обычно на такой переход караваны советских кораблей и судов затрачивали не менее 26 ходовых суток.
Хотя в целом скрытность и секретность перехода «Комета» в Тихий океан была сохранена, но некая информация все же достигла Британских островов.
Так, 2 ноября 1940 года в одной из английских газет появилась статья о проводке Северным морским путем с запада на восток подводной лодки и германского парохода, которые несомненно рассматривались как один отряд судов Кригсмарине.
Направляясь в отведённый ему район крейсирования, «Комет» выдержал сильный шторм и 30 сентября 1940 подошёл к Каролинским островам. Через два дня при посадке разбился имевшийся у него на борту гидроплан, что существенно уменьшило его разведывательные возможности.
Возле острова Ламотрек Кригсмарине назначило «Комету» рандеву с другим вспомогательным крейсером — «Орионом». 14 октября возле этого острова крейсер встретился с судном снабжения «Кульмерланд», 18 октября к ним присоединился «Орион» с транспортом «Регенсбург». На совещании капитаны судов запланировали совместные действия в течение следующего месяца.
В течение 1940-1941 годов рейдер совместно со вспомогательным крейсером "Орион" разбойничал на международных судоходных трассах, сделав набег даже на Галапагосские острова. 9 октября «Комет» (замаскированный под японский пароход «Манийо Мару»), «Орион» («Майебашу Мару») и «Кульмерланд» («Токио Мару») в качестве разведывательного судна взяли курс в район острова Науру, рассчитывая найти там подходящие цели и разрушить фосфатные разработки на самом острове. Свою первую за весь поход потенциальную жертву — американский теплоход «Таун Элвуд» — пришлось отпустить, так как Америка ещё сохраняла нейтралитет и военных грузов на борту судна не было. Следующую цель, новозеландский пароход «Холмвуд», потопили артиллерией, предварительно сняв команду. Через два дня — новая цель, британское пассажирско-рефрижираторное судно «Рэнгитин». Судно отказалось остановиться, передало в эфир предупреждение и, в соответствии с указаниями Кригсмарине, было потоплено орудийным огнём. Встреченное по пути к Науру ещё одно судно, австралийский пароход с грузом фосфатов «Трейона», было остановлено, экипаж был снят, судно потоплено торпедой.
На стоянке в Науру было обнаружено ещё три судна: норвежский транспорт «Винни», новозеландский «Тристар», австралийские «Комата» и «Трюайдек», они также были потоплены, экипажи предварительно сняты. 8 декабря соединение германских кораблей было готово обстрелять порт Науру, но погода не позволила этого сделать. Корабли отошли к острову Эмирау и высадили там пленных. С этого момента пути кораблей разошлись: «Комет» пошёл к Рабаулу, «Орион» в связи с требующимся небольшим ремонтом вернулся к Ламотреку, а «Кульмерланд», выполнив своё назначение, ушёл в Японию. Пропажа потопленных немцами судов не прошла незамеченной, в территориальных водах Австралии и Новой Зеландии было объявлено военное положение, началось патрулирование морских коммуникаций.
Эйссен через некоторое время вернулся к идее уничтожения промышленных и портовых сооружений на Науру, акции вполне в духе немецких рейдеров времён Первой мировой войны. Подойдя к острову, он 27 декабря 1940 года направил туда своих представителей для предупреждения властей острова, с тем, чтобы избежать возможных жертв, и одновременно угрозой физического уничтожения пресечь возможную попытку местных радистов выйти в эфир. Администрация Науру приняла эти условия.
«Комет» в течение часа из всех орудий обстреливал остров: склады, хранилища топлива, промышленные объекты. Обстрел привёл к большим разрушениям и пожарам. Поставки фосфатов на несколько месяцев прекратились. Нападение на Науру вызвало большой международный резонанс.
1 января 1941 года «Комет» двинулся на запад. Переход осуществлялся по морю Росса, у самой кромки Антарктиды, в надежде встретить китобойные суда противника, однако попадались лишь японские промысловики.
На острове Кергелен были обнаружены большие запасы продовольствия, брошенные из-за войны; они пополнили трюмы «Комета». Во время стоянки был также произведён осмотр корпуса судна. 11 марта корабль отправился на рандеву с «Пингвином», который находился в Индийском океане вместе с судном снабжения «Альстериор» и своим вспомогательным судном «Адъютант». Затем шесть недель находился в восточной части Индийского океана, но так и не встретил ни одного судна противника. 8 мая он переместился ещё восточнее — на коммуникации между Австралией и Коломбо.
После гибели «Пингвина», вспомогательное судно последнего «Адъютант» присоединилось к «Комету», было оборудовано для постановки мин и направлено к Новой Зеландии. После постановки мин вблизи Веллингтона оно 1 июля вновь присоединилось к «Комету», но из-за неполадок в двигателе вскоре было затоплено экипажем.
В середине июля «Комет» пополнил запасы топлива и продовольствия от судна снабжения «Аннелиз Эссбергер», после чего повернул на восток.
14 августа 1941 года на пути к Чили «Комет» обнаружил и потопил британское судно «Остралинд». Через три дня он встретил голландский теплоход «Кота Нопан» с ценным грузом — каучуком, оловом и марганцевой рудой. На него была направлена призовая команда и оба судна продолжили свой путь в Европу. Ещё через двое суток был потоплен британский пароход «Девон».
В западной части Тихого океана «Комет» встретился с «Атлантисом» и с судном снабжения «Мюнстерланд» шедшим из Иокогамы. Пополнив запасы топлива и продовольствия, «Комет», замаскировавшись под португальский пароход «Тома» вместе с «Кота Нопан» обогнул мыс Горн. Здесь они разделились и направились в Европу.
16 ноября 1941 во Францию успешно пришёл «Кота Нопан», а 26 ноября, встреченный своими подводными лодками, прибыл в Шербур и «Комет». 28 ноября он с мощным охранением прошёл Ла-Манш и 30 ноября 1941 был уже в Куксхафене, затем перешёл в Гамбург. Экипажу была организована торжественная встреча, в Берлине в присутствии нацистского руководства прошло чествование моряков. Второй поход с новым экипажем под командой капитана цур зее Ульриха Брокзина начался в осенью 1942. Всего лишь через неделю после выхода из Гамбурга «Комет», несмотря на сильное охранение, был атакован британскими торпедными катерами в Ла-Манше у мыса Хога на траверзе Шербура. Две торпеды, выпущенные катером MTB 236, попали в корабль, после чего сдетонировали боеприпасы; судно раскололось на две части и ушло на дно.
Закрыть
