Братва серая. Моя охота, это такой, не останавливающиеся процесс для меня. Олень плавно переходит в охоту по хищнику, которую я просто обожаю. Ни один зверь не сравнится с хищником по сообразительности , в способах спасти свою шкуру. Именно это и привлекает меня больше всего. А учитывая, что я охочусь на хищника один на один, имея в руках только мое оружие, мой опыт и манки, что придает этому процессу его первородности, – состязания хищника и человека в умении затаиваться, быстро распознавать друг друга и также быстро принимать решения, стрелять или бежать.
Сезон этот очень тёплый, снег запоздал и, практически до января не было ни снега, ни морозов, не считая нескольких дней, когда столбик термометра опускался до -30. Неоднократно проверяю хищника на своей земле, там где я его видел и слышал, но ни разу наши пути не пересеклись, несмотря на то, что на фото- ловушках свои портреты они оставляли. Морозы придавили в одну ночь. С вечера температура было немного ниже нуля, но за ночь упала до 32, а утром все было покрыто курчавым инеем – вымерзшей за ночь из воздуха влагой.
Уезжаю в свое любимое место – поля с перелесками и остатками не раскорчеванного леса на них. Ветра почти нет, поэтому даже при такой температуре не очень холодно, а в движении даже жарко. Одеваюсь легко. И вот уже первые следы койотов, пересекающие степную дорогу. Набитая тропа идёт по одному из плеч канала, покрытого льдом. По льду тоже есть следы, но не так много, пара вихляющихся цепочек следов койота, а поверху вижу, что тропа набита зайцами, койотами и волками. Впереди, по ходу моего движения слева, уходящая перпендикулярно каналу лесополоса с парой белоствольных, корявых осин и синей полоской кустарника по низ, изрядно забитого снегом. Я намереваюсь дойти до их пересечения и попробовать манить, так как справа от канала, вдалеке, расположилось животноводческое хозяйство, с блуждающими за проволочной оградой бурёнками. В городе снега почти нет, а здесь, в полях, снега всё-таки насыпало изрядно. Сейчас он сильно приморожен, ужасно скрипит на морозе, разрывая воздух характерным, ядрёным «Хр, хр« при каждом шаге. Вижу койота, вставшего впереди меня, метрах в 500. Я же только отошел от дороги, а он меня уже услышал. Смотрю в бинокль. Крупный, тёмный, скорее всего самец, весь бдительность, на ногах, готовый бежать в любую секунду. Разворачиваюсь обратно и захрустел настом в обратную сторону. Поворачиваюсь время от времени и наблюдаю за зверем, смотря в бинокль. Койот остановился, но сторожится, топчется на месте, под самым кустарником, потом начинает смещаться обратно в сторону канала.
– Что ж… Попробовать подойти по каналу ? – Я ныряю на лёд уже возле самой дороги и быстро иду в сторону койота. Идите легко, лёд почти голый,без снега , иду в тишине, от лесополосы меня отделяет высокий берег канала, зверь не должен меня слышать.
Прошел лесополосу,опознав ее по еле заментным, занесенным снегом кустарникам, доходящим до самого канала. Оставил манок, подвесив его почти под верхом отвала. Пройдя ещё, прорываясь сквозь надув, обеспечивая себе видимость в сторону лесополосы. Надув плотный и глубокий, почти по пояс. Зато засидка получилась шикарная. Только моя голова, в белом капишоне, до винтовка на сощках торчали из снега. Включаю манок. Я знаю, что любой хищник, находящийся в зоне слышимости звука манка, заинтересуется и попытается приблизиться на разведку. Все идут по-разному, один сходу и на галопе, другой очень осторожно, стараясь оставаться под защитой естественных укрытий, но идут все. Манок работал, затихал, потом опять работал, я менял звуки, но койот не появлялся.
Можно сворачиваться, я все понял. Пока он держал меня в поле зрения, я для него был абсолютно понятен и безопасен, но как только я исчез, скрывшись в русле канала, он предпочёл скрыться побыстрее, так как пользовался теми же способами скрадывания добычи, что я. В этот раз он оказался умнее. Пока ходил, копал снег, изрядно согрелся.
-- Потеплело что ли опять? – Но автомобильный термометр показывает те же - 32. Объехав несколько клеток и сместившись на несколько километров, выезжаю на тот же канал, обильно заросший камышом по его плечам. Голубоватая змейка свеже-замёрзшей воды вьется по жёлтым зарослям, по самому его дну. Оба берега накатаны снегоходами, что облегчит мое перемещение в снегу, без снегоступов. Но с другой стороны, они же не дают покоя зверям.
Следов много. Звери активно пользуются накатанной в снегу дорогой для своих нужд, так же как и я понимая, что по набитому снегу идти гораздо легче. Но в этот раз, я сразу же принимаю решение пройти к интересующему меня месту охоты по льду канала. Не спеша и почти бесшумно прохожу почти к середине поля. В этот раз беру с собой только духовой манок, так как он более реалистичен, работая с ним можно менять тембр, силу голоса, вложить какие-то эмоции, менять интервалы. В электронном же, стандартный звук, повторяющий одну и туже песню погибающего зайца.
– Так… Стрелять то как… Мне же нужно выбрать засидку, открывающую все направления для стрельбы. – Я поднимаюсь на самый верх отвала. – Стану чуть ниже в надуве, не буду видеть ни русло, если зверь вдруг придёт по камышам, ни открытое поле за отвалами… Поднимаюсь выше и выше,осматриваясь для удобства и оказываюсь в итоге на совершенно открытой снегоходной колее, идущей по самой высокой точке гребня. Это оказалось самой удобной позицией, пусть и открытой.
– А что делать! Попробую, хотя зверь здесь вряд ли будет. – Водрузил винтовку на сошки и закутавшись в белый маскхалат, начинаю манить. Громко манить, рассчитывая, что звук раненого зайца долетит до дальнего от меня участка канала в конце поля и до заросшего лесом фермерского хозяйства, через поле.
Задохнулся от перенапряжения и старания в пользовании манком. Так старался, душу вкладывая. Смотрю в прицел, обследуя заросли камыша. Нигде ничего. Даже собаки, обычно откликающиеся на крик зайца, молчат. Хотя совсем не обязательно, что фермер живёт там. Он может жить здесь в сезон, а на зиму перебираться в город. Так делают многие, а мне это и на руку, так как очень часто лисицы и кайоты остаются на дневку в пустых сараях и под постройками на пустующих фермах. Однажды волк испугал меня до смерти, бросившись мне навстречу из заброшенного в лесу металлического, темного, с проломленной крышей ангара.
Взгляд скользит по пустынным склонам, как вдруг мой мозг отмечает движение. Непонятное, еле уловимое, но что-то явно мелькнуло у меня в прицеле на дальнем склоне. За что-то зацепился мой охотничий глаз.
Мой внук всегда удивляется: «Как ты видишь всё, даже мелких животных! « Я же только смеюсь в ответ: «больше 50 лет тренировок по распознанию мелких перемещающихся целей!«
Тем не менее, сердце дрогнуло и зачастило, указывая, что где то там зверь. Возвращаюсь к склону, увеличивая кратность прицела, прочесывая жёлтый камыш метр за метром.
- Койот? Или волк? Одиночка… – Зверь медленно плывёт в траве, вдоль самый ледяной поверхности канала, вижу длинную спину и хвост, извивающийся по его ходу. Хорошо вижу сверху. Вот он резко меняет курс и уходит в половину склона, все больше забирая кверху. И вот уже бежит трусцой по накатанной колее, на противоположной от меня стороне канала.
- Далеко ещё... Как же он меня услышал? Я увидел его метров может за 600- 700, но он уже ушел, значит поднялся еще дальше. Всегда поражаюсь их слуху. Наконец до моего сознания доходит, что я стою совершенно открыто для него. Да в белом, да на снегу, но на фоне абсолютно синего неба.
– Спрыгнуть в надув? Он услышит, да и движения заметно будет. Лечь? Если сойдёт опять в русло, я его не увижу… Остается только ждать, оставив всё, как есть.
Я прикладываюсь к прицелу. Хорошо вижу, что это койот, который трусцой, без тени смущения, спешит к источнику звука. Ближе и ближе… Я наметил себе точку, где буду стрелять, как только он пройдёт находящийся в створе с ним фермерский дом, на том поле. Но внезапно зверь встал. Встал, поводя головой в стороны ,видимо принюхиваясь.
– Причуивает… Видно нанесло запахом от меня. Лёгкий ветерок от меня в его сторону, сейчас я это понимаю. Койот развернулся и пошёл своим следом обратно, подозрительно озираюсь и держи нос кверху. Уходит также не спеша, значит не видит меня. Держу в прицеле и только он вышел за пределы построек, стреляю. Смятой тряпкой зверь рухнул в снег недвижимым. – Далеко! Хороший выстрел! Именно за это я люблю свою Sako.
***
Морозы держатся уже неделю. Все время за 30. Ветра практически нет. Самое время для охоты. Снежок сыплется, как обычно на севере, сутками, мелкие крупные снежинки летят и летят в земле, образуя перенову, на которой очень хорошо видно следы зверей. Это не снег даже, все то что вымерзает из воздуха.. Влажность в такие морозы обычно падает до 30 %, сухо и морозно, но мороз не ощущается без ветра. А вот если начинаются ветра, то на открытых пространствах промерзаешь до костей за считанные минуты. Уезжаю опять в поля. На сей раз моё внимание привлёк большой участок леса, занимающий почти половину секции. Нужно сказать, что вся земля заселённой части Канады, поделена на секции, границами которых служат дороги: грунтовые, гравийные, просто пробитые по границам секции дорожки и естественно, хайвеи. Каждая секция это квадрат одна на одну милю, или 1.6 на 1.6 километра. Они могут быть поделены в свою очередь на одну вторую, одну четвёртую и одну восьмую секции и все эти участки кому-либо принадлежат. Это нелегально находится на чей-то земле без разрешения, можно получить серьезные неприятности. Но, как правило, если говоришь что хочешь охотиться только по хищнику, то получить разрешение не так уже трудно.
Эта секция поделена поперечный тропой на две части, одну из которых занимает лес. Вторая же – поля с малыми островами леса, в виде коротких лесополос. Хозяин здесь – крупный медведь, регулярно обходящий свои владения и беспокоящий пасеку одного из фермеров. Он поставил себе живоловушку рядом с пасекой, чтобы словить и увезти его подальше. Говорит, что ловил и увёз в тайгу километров за 50, но на следующий год медведь опять появился и разорил несколько ульев. Не факт, конечно, что это тот же самый! Но это летом, а сейчас здесь другие хозяева , живущие по другим правилам, но так же досаждавшие фермеру. Только зайдя на тропу, я увидел глубоко пробитую в снегу в колею от многочисленных лап. Следы рассмотреть невозможно из-за обильного снега, но то что эта тропа очень активная, сомнений не оставалось. Одна беда – тропа забита большим и глубоким снегом, надутым с полей, пришлось пользоватся снегоступами. С поля в лесу и обратно тропу пересекают оленей следы. Я знаю что оленей здесь много, но в отличие от хищника, получить разрешение для охоты на оленей здесь, практически невозможно, да мне не нужно это. Дойдя до кромки леса, обустраиваюсь для стрельбы. Самое трудное для меня, это именно выбор места для стрельбы. Как правило, если находишь хорошее место для охоты, то сталкиваешься с проблемой отыскания хорошего места для засидки. Вот и здесь, тропа обрамлена по сторонам высокими деревьями, обозначающими межу и закрывающими обзор, дальше уходит узкая полоса сенокоса упирающаяся в лес. Манный зверь может выйти в любом месте И если он будет идти вдоль тропы под прикрытием деревьев, то я его не увижу, если же выйдет на сенокос, то он мой.
Маню духовым манком несколько раз. Звук отразился от леса эхом раскатился по сенокосу ,многократно толкаясь меж высоких деревьев. Стою практически прислонившись к толстому стволу клёна, уложив винтовку на рогульку сошек. К стрельбе готов, как говорится, но что то не так, не очень удобно, под нависшими ветвями старого дерева. Крупный, почти белый зверь ткнулся из кустов, прямо напротив меня, через сенокос, оставаясь все же под их прикрытием. Видит меня. Он сразу же воззрился в меня, не сводит глаз , стоя в проплешине кустарников. Я чувствую, его взгляд на себе. Кустарник, что-то среднее между нашими терновником, иргой и глядичей акацией, смешанными вместе.
– Волк! – Я не могу даже опустить голову к прицелу, так пристально он смотрит, не отрываясь. Вышел через минуту может после окончания манения. Наконец, зверь опускает голову вниз и отворачивается. Ловлю его в прицел, но он, уловив движение прыгает, исчезает, буквально растворившись в кустарнике.
– Нет…! Исчез! Профукал волка! – Достаю манок и спрятав его в ладонях тихонько маню, уткнувшись в сою куртку.
– Нет, ушел. Как же так… Ведь готов был! – Сам себя терзаю, а взгляд скользит по кромке леса и натыкается на что то , напоминающее очертания зверя.
Далеко, метров за 150. Смотрю в прицел. Да, стоит койот, осматривая поле и прислушиваясь. Весь в сплетение тонких кустарников и нависших надо мной ветвей клёна в моей оптике. Прикладываюсь, надеюяь найти брешь в густосплетении и хорошо вижу в эту брешь светлый бок зверя. Думать времени нет стреляю.
Зверь срывается прыжком в лес и скрывается от меня, потом прыгает обратно, потом…Падает что ли .. Что-то с ним происходит, но он выравнивается и стремительно бросается в густой кустарник по самой кромке леса.
– Непонятно… Промах что ли? Моя винтовка не может промахнуться. Нужно проверить. – Выхожу на сенокос и проваливаясь снегступами иду к лесу. Идти тяжело, снег в этом лесном затишье рыхлый, хоть и про мороженый основательно.
– Вот он стоял. Вот прыгнул… Вот опять вернулся ... Падал что ли..? И пошёл в кустарник на широких прыжках… – Я наклоняюсь, заметив подозрительную темную точку на взрыхленном, ослепительно белом снегу. – Это же высечка, несколько миллиметров ткани. Пытаюсь влезть в кусты, но это невозможно из-за их плотности и колючести.
– Нет, он не уйдёт, раз попал. А может это кусочек коричневой коры? Маленький кусочек дерева от срикошетившей пули? – Я опять возвращаюсь к высечке. Беру на пальцы, мажет кровью.– Нужно обрезать след в лесу. Прохожу чуть вдоль леса, вижу что зверь на прыжках несётся в тройке метрах от края, мне это удобно. Я могу следить след даже отсюда.
– Вот проплешина в зарослях. Все мешает влезть вовнутрь И винтовка, и снегоступы, а уж сами колючие кусты ... Но вижу, что след идёт не меняя направления. Выбираюсь обратно и иду вдоль леса не теряя след из вида, который вдруг начинает резко углубляться. Оленья тропа, выходящая в сенокос, открыла мне доступ вовнутрь и только углубившись, я увидел зверя. Он был мёртв, зарывшись головой в снег, на последнем своем прыжке.Сколько же он прошёл? Метров 50? Какое же удовлетворение приносит уверенность в твоем оружии. Теперь на выход, еще и со зверем. Зацепив зверя петлей за морду, я пошёл к машине. По меху, койот скользит по снегу как на салазках.
А возле машины меня уже ждёт фермер, услышавший мой выстрел и очевидно давно за мной наблюдающий. Убедившись, что я тащу койота, он заметно расслабляется и обрадованно рассказывает, что они выловили у него уже всех котов и собак и только одна, живущие в доме, всё ещё остается недосягаемой для этой серой братвы. - Я их ночами вижу, под окнами ходят, во дворе и койот, и волки. А поют как ночами ! Здесь же им жратвы в волю, вот они расплодились! Видел же сколько следов оленя? – Заканчивает он. Распрощавшись и пообещав регулярно проверять этот лесок, я направился к дому, намереваясь по дороге проверить ещё одно моё место – такие же поросшие лесом , заброшенные фермерские постройки.
Укрыв машину за лесом от зорких койотов, я решил засесть в открытом поле, так как более менее подходящих мест для засидки здесь не было. Разрыв ногами надув, я буквально влез в его рыхлое нутро и начал манить.
Здесь койоты обычно выходили в дальнем углу леса. Выходили на поле и бегом устремлялись на манок, так как заяц был их обычным блюдом здесь. Вот и сейчас я наблюдаю вдоль леса и вдоль дороги целый почтовый тракт, выбитый заячьими лапами. Но следов койотов не было. Как не было их в лесу, во всяком случае ни одна серая тень не скользнула по его краю. Я уже собрался выбираться, когда увидел лисицу. Она пришла с другой стороны, из-за сломанных сараев на чей-то, соседской земле. И сейчас сидела, объявив себя хвостом и прислушиваюсь к звукам, в сотне метров от меня. Красивая, красная и пушистая , она картинно сидела на абсолютно чистом, ровном, белом снегу. Как я её сразу не заметил? Хотя я смотрел все время в другом направлении, в лес.
Лисицу я стрелять не буду. Мало их здесь очень. Пищевые конкуренты койоты, которые и быстрее и сильнее, вытесняет лисиц из привычных мест обитания. Резко встаю из сугроба и лисица, резко заметавшись в начале от неожиданности по полю, выравнивается в беге и скрывается от меня в развалинах. Вот и закончился мой очередной охотничий день. А буквально на следующий день опять сильно потеплело и мне остается только ждать очередных морозов, которые явно обходят нас стороной в этом году. Мой брат, живущий на русском севере постоянно интересуется: «А что ты с ними делаешь, столько стреляешь?«
Что можно ответить по этому поводу? Я не зарабатываю на пушнине, охотясь на хищника, просто этот вид охоты доставляет мне настоящее удовольствие. Я конечно же, не выбрасываю шкур, снимаю их и обрабатываю. Какие-то использую для своих нужд, какие-то раздаю друзьям, скорее всего это привычка, ещё с тех времён когда я только становился охотником, когда пушнина была востребованной и считалась красивой.
