Гончие Кишенского.
Пожалуй, я не ошибусь, если скажу, что не было ни одной охоты, которая была бы столь популярна в 1880 — 1900 годах, как охота Н. П. Кишенского.
Сельцо Охотничье бывшей Тверской губернии (Кувшиновский р-н нынешней Тверской области – О.Е.), в котором содержались его «костромские» гончие, долгое время служило местом паломничества всех гончатников. Завороженные трудами Кишенского о костромской гончей, рисующей ее верхом совершенства, охотники верили всему, что про нее он рассказывал.
Создав стандарт костромской гончей, по «облику и подобию» гончих сельца Охотничьего, Кишенский приписал этой гончей исключительные полевые качества. Так он совершенно серьезно писал про костромских гончих:— «обезножившая, подбившаяся костромская гончая, еле передвигая ноги, все-таки гонит. Стая гонит или клубком или треугольником с мастером впереди»,— забывая, очевидно, что этот треугольник зависит не столько от породы, сколько от ровности ног, и что разных ног собаки, будь они хоть трижды «костромичами», все равно растянутся, и никакого треугольника не выйдет. Во имя рекламы он приписал костромским гончим свойство почти поголовно гибнуть в щенячьем возрасте от чумы, чем особенно полагал поднять цену своим, выработавшим известный иммунитет. Наконец, чтобы избежать конкуренции, он объявил, что кровные костромские существуют только у него, и рассказывал о том, с каким страшным трудом достались его деду кровные костромичи от Арслан Алей Бея, единственного к тому времени имевшего эту породу в чистоте. Однако, теперь, когда мы можем более спокойно и объективно подойти к оценке Кишенского, мы сможем ему многое простить за ту любовь к русской гончей, за тот энтузиазм, с которым он поднял голос в ее защиту. Своими трудами он пробудил к нашей русской гончей столь глубокий и широкий интерес, что, несомненно, все последующие достижения многим обязаны ему, хотя и пошли совсем не по линии его заветных мечтаний.
Переходя к собакам Кишенского, мы должны сказать, что как заводчик он добился очень больших успехов. Начав свою кинологическую деятельность как раз в то время, когда большинство русских гончих было невозможно перемешано, он, создав свой идеал в лице костромской гончей, сумел достичь замечательных результатов.
В начале 1857 года костромской помещик Зюзин подарил его отцу два смычка своих костромских гончих. Так как к этому времени у его отца мустафинские гончие (тоже костромские) заметно измельчали, то этот подарок был как раз кстати. Вот как Кишенский описывает этих собак, из которых выжлец «Трунило» и выжловка «Завьялка» перешли уже к самому Н. П. и дожили до 1865 года.1(1 «Происхождение моих гончих». — «Псовая и ружейная охота», 1897 г., кн. II.).
«Все зюзинские гончие были желтой масти с черной, сероватой спиной, словом то, что в новейшие времена мы стали называть «чепрачной мастью». У всех были белые груди, ноги, концы гонов и большие белые загривины. У выжловки «Завьялки» голова почти вся белая, т. е. от загривины шла широкая проточина через затылок на лоб и соединялась с белой мордой, а белизна морды соединилась с белой шеей и грудью, так что желтыми на голове оставались щеки и уши. В общем зюзинские гончие были уже знакомого мне по мустафинским гончим чистого типа, но поголовастее мустафинок, более широколобые и щипцы подлиннее; кроме того, зюзинские поражали могучей, широкой сложкой, были низки ростом, но длинны, так что казались короткими. У выжлеца «Трунилы» был залив — ревом с характерным дребезгом, другой, клички которого не помню, гнал густым длинным отрывом. Обе выжловки гнали азартным заливом, но он у них был очень высок. По паратости зюзинские уступали немного старинным русским».
Кишенский жалуется, что в первое время после того, как гончие от отца перешли к нему, ему страшно не везло на щенков: они все дохли.
К осени 1860 года у Кишенского было 8 собак: «Тревога», «Завьялка», «Трунило», и дети их — 2 выжлеца и 3 выжловки. Кроме этих кровных зюзинских, был еще выжлец «Набат» (старинная русская гончая) от Полторацкого. В конце 1865 года был приобретен для освежения крови «Трунило», «который был типичным представителем русских пеших гончих, как их называли в Тверской и Новгородской губерниях; в Ярославской, Владимирской и Нижегородской губерниях те же гончие были известны под именем пеших костромских»1(1 Кишенский, там же.). Наконец, был получен еще смычок зюзинских кровных от Ратаева. Это были: «Помыкай» и «Лютня». Щенки от этих собак тоже поголовно издыхали, так что Кишенскому пришлось повязать одну из выжловок с «Трунилой». После долгих трудов ему удалось достать от Мещерского еще смычок ратаевских костромских гончих: «Барсука» и «Зажигу».
Таким образом, родоначальниками гончих Кишенского были:
«Трунило», «Тревога», «Завьялка» — от Зюзина.
«Помыкай», «Барсук», «Лютня», «Зажига» — от Ратаева.
«Набат» — старинная русская гончая Полторацкого от собак Беклемишева.
«Тушило» — пешая русская гончая от собак Строева.
Все гончие Кишенского, по его словам, идут от этих девяти собак, и никакой примеси посторонней крови в них не было до 1889 года, когда был взят помет от выжлеца «Брызгалы» Ф. А. Свечина.
Он считает, что примесь пешей русской, как породы очень родственной, не оказала никакого влияния на костромской тип. Что же касается примеси старинной русской гончей, то признаки ее заметны в его гончих спустя даже много лет. Такими признаками являются отсутствие у некоторых белых отметин на загривине, заметная горбоносость, соединяющаяся обыкновенно с толстоватой для костромской гончей мордой, и несколько более изогнутый гон.
Относительно свечинского «Брызгалы» Кишенский пишет: «В настоящее время у меня в стае работают внуки «Брызгалы», и до сих пор я считаю, что это самая удачная помесь из всех, мной испытанных».
Первый раз гончие Кишенского стояли на XV выставке ИОО в 1885 г. в Москве, когда был выставлен смычек «Кабан» и «Ворожейка». «Кабан» прошел на большую серебряную медаль, получив 37 баллов из 40, уступив «Докучаю» Дурасова, который прошел первым с 371/3 баллами1(1 Тогда оценка собак на выставках производилась коллегией судей, которые проставляли каждый отдельно по графам баллы, из которых и выводился затем средний). «Ворожейке» была присуждена бронзовая медаль.
На следующий год, на IV выставке Общества любителей породистых собак в Петербурге, Кишенский показал стайку из 7 собак, из которых «Барсук II», «Кабан» и «Зажига» получили по большой серебряной медали; «Ворожейка», «Бубен» и «Красишка» по малой серебряной медали; «Скандал» — бронзовую.
Поразительная типичность собак Кишенского, их соответствие представлению о костромской гончей, могучая богатырская сложка обратили на них внимание гончатников, подтвердив возможность тех полевых досугов, о которых восторженно писал Кишенский. Действительно, гончие его в то время отличались хорошими звучными голосами, многие из них имели залив, прекрасно гоняли по зайцу, были неласковы и к красному зверю.
Приводимый рисунок, изображающий Кишенского с двумя выжлецами, передает нам их крупный рост, богатырскую сложку и общий внушительный, звероватый вид. К сожалению, ведение собак в близком родстве на протяжении многих лет, коммерческие расчеты, связанные с выпуском из питомника даже неудачных щенков и собак, а по свидетельствам знавших Кишенского и не раз у него бывавших А. А. Ширинского-Шихматова и К. В. Мошнина прилитие крови лайки, — губительно отозвалось на гончих Н. П. Они сильно изменились к худшему: у большинства гоны стали бубликами, гончие носили их загнутыми круто на спину, появилась чрезмерная широколобость, а главное в виду того, что собаки не наганивались и на охоте не бывали — они стали утеривать свои полевые качества.
На снимке «Бубна» Кишенского можно видеть типичные для его собак белые отметины на груди, шее, конце гона и на ногах, нам бросается в глаза грубая, тяжелая, излишне широколобая голова. Однако слава его собак продолжала держаться примерно до 1905 — 1911 гг., когда они были окончательно развенчаны в печати.
Насколько велика была известность и слава собак Кишенского, можно судить хотя бы по следующему его объявлению, напечатанному в «Охотничьей газете» за 1889 г.
«Поставить выжловку с одним из моих кровных костромских выжлецов стоит:
Если выжловка приобретена у меня, то 50 руб.
Если выжловка других собак, то 100 руб.
Выбор выжлеца зависит от меня. Никаких других условий не принимаю.
Н. Кишенский».
Кровь собак Кишенского была во многих охотах. Некоторые просто вели гончих от его собак в чистоте, как, например: А. И. Ромейко, Кротов, братья Спечинские, неоднократно выставлявшие их на выставках МОО. Другие только приливали их к своим гончим, как, например: Алексеев, Белоусов, Крамаренко, Шорыгин, Комынин и др.
В настоящее время прямых кровных потомков собак Кишенского я не встречал. Кровь собак Кишенского кажется, есть в гончих алатырских и казанских охотников через «Писклю» П. П. Яльцева (Алатырь). Одну очень интересную, эффектную выжловку в этом типе («Звонка» Зиновьева) я встретил в 1929 г. на выставке в г. Дмитрове Московского округа, где и присудил ей диплом I степени. На 2-й выставке Мосгубсоюза в 1924 году был выставлен выжлец «Заход» Заходера и затем из Нижнего Новгорода выжловка «Сударка», которые были тоже в типе Кишенского.