Поехал я весной прошлого года в Выборгский район на пару дней на тягу. Сошёл с электрички в Зеленогорске и через подземный переход направился с платформы к автобусным остановкам. Вот тут то со мной и произошла неприятность, наверняка знакомая многим людям, носящим очки в металлической оправе. Неожиданно отвернулся винт крепления левого стекла , оно звякнуло о каменную ступеньку и разлетелось на две неравные половинки. Конечно, я расстроился и высказался про себя по этому поводу, по поводу китайской промышленности, по поводу таинственного технического явления самоотвинчивания и своего раззвиздяйства: мог бы давно винтики на лак или клей поставить. Надо сказать всё было бы не так плохо , если бы я что-нибудь видел бы правым глазом. Но на правый глаз я от рождения практически слеп.
Горевал я, однако, не долго. Успокоил я себя тем, что кроме этих разбитых очков для дали силой –5 дптр у меня с собой очки для чтения , послабей, - 4 дптр. Подумаешь, думаю, немного послабее, но вальдшнепа то, чёрного в сумерках, на фоне неба я различу небось! Подобрал сам не знаю для чего осколки и двинулся дальше в сторону заветной полянки.
Наконец, стою , где надо, слушаю, жду. Сейчас полетят. Приготовлено место для ночлега, заготовлены дровишки, сложен костерок. Вот постреляю до глубокой темноты , а потом костёр, чай и тревожный, полный переживаний минувшей охоты, сон.
Темнеет, певчие птички орут всё реже и тише. Пора бы уж и вальдшнепу появиться. И вот, слава тебе господи, вдали едва различимо цвиркнуло, затем ближе ещё и ещё ближе. Идёт!
Я весь напряжённый и судорожно вытянутый в его сторону, как легавая собака на стойке, жду появления птицы в поле зрения. Слышу уже хорханье. И тут только замечаю мутную тень, пролетающую над самой головой: силы моих запасных очков не хватило, чтобы вовремя заметить цель. Луплю дуплетом в небо над головой, и , конечно, далеко обзаживаю.
Понимаю, что так дело не пойдёт. Поднимаю заушники почти на затылок, приближаю линзы к глазам на минимально возможное расстояние, прищуриваюсь, и всё же расплывчатый силуэт следующей птицы замечаю слишком поздно, чтобы успеть её поразить. Опять запоздалый скоропостижный дуплет и затихающее вдали цвирканье.
Достаю разбитые очки и начинаю с ними извращаться, пытаясь приспособить правое стекло к левому глазу. Ничего не получается, а очередной вальдшнеп проходит совсем близко без выстрела.
Вспоминаю про осколки, достаю их из кармана, Выбираю ту половинку, что побольше, подхожу к торчащему недалеко валуну, плюю на него и обтачиваю кое-как два острых уголка. Вынимаю одноразовый платочек и протираю захватанное потными от волнения и спешки пальцами стекло ( время то уходит, вот ещё один вальдшнеп пролетел стороной). Полученный в результате великолепный образец продукции фирмы “General Monocle” вставляю в глазницу. Представляю себе, как я тогда выглядел. Прусские юнкера в сторонке нервно курят бамбук. Тем не менее я всё нормально вижу.
А вот опять послышался голос приближающегося вальдшнепа. Вижу как он мелькает за вершинами осин. Вот но выскочил из-за них. Выстрел. Перестав махать крыльями, по крутой дуге птица с глухим стуком падает на землю. Ого, думаю, как на земле то темно уже.
Бросаюсь поднимать казалось бы чисто битую птицу, но она вдруг вспархивает и пытается бегом скрыться с полянки в темноте опушки. Пытаюсь прижать вальдшнепа стволами к земле, но накрываю уже пустое место. Быстро бежит, не догнать! А впереди кусты всё гуще. Понимаю что стрелять нельзя. Близко. Не попаду, а попаду – прощай трофей. Но загребущие руки, в состоянии аффекта, подчиняясь предательскому хватательному инстинкту игнорируют голос разума и сами собой стреляют из совершенно неудобного положения. Плохо вставленное в плечо ружьё умело бьёт меня гребнем приклада под левую скулу. «Монокль» выпадает из глазницы и, стукнув по дереву ложи, отскакивает далеко в сторону в самую гущу травы. Вальдшнеп перепархивает куда-то в лес. Бросаюсь сдуру на колени поднимать линзу и понимаю, что хрен её найдёшь. Кидаюсь завальдшнепом, на ходу вытаскивая и одевая исправные очки и включая фонарик. Но птицу больше не вижу. Где-то впереди прошуршал сухой лист, плеснула вода в луже. Слышно как ещё раз она перепорхнула, и всё затихло.
Со стороны, наверное смешно было бы смотреть, как я там в истерике метался. Хорошо, что никто не видел, потому, что вспомнить стыдно. Жалко пропавшую зря птицу, хотя есть у меня надежда, что она была только контужена и к утру очухалась. Ведь утром при ярком дневном свете я ещё раз обыскал порядочный кусок опушки и ничего не нашёл.