Хроника пирровой победы
Хроника пирровой победы
Как Лев Усыскин судился с ГИБДД и какие уроки он из этого вынес
http://polit.ru/institutes/2008/07/15/vstrech.html
Завязка
Это может случиться с каждым. Ясным осенним днем, обогнав на 37-м километре Приозерского шоссе ползущий черепахой драндулет, я был неожиданно остановлен инспектором ГИБДД. Ни разметки, ни знаков, запрещающих обгон, не было и в помине, а потому недоумению моему не было предела – ведь инспектор заявил, что я совершил серьезнейшее нарушение ПДД – запрещенный выезд на полосу встречного движения. Согласно вступившим в силу в июле 2007 года изменениям в Кодекс об административных правонарушениях, подобное карается лишением прав управления от 4 до 6 месяцев. Без альтернативы в виде штрафа.
"Да, – возразил я тогда инспектору, - я действительно выехал на встречку при обгоне – однако был в своем праве, ибо обгонял там, где обгон не возбраняется. Ведь я же не пересекал сплошную линию дорожной разметки, да и знака "обгон запрещен" здесь не было". "Не было, - согласился инспектор. - Ну и что? Вы все равно нарушили "Правила". Пункт 11.5". И показал мне соответствующее место в книжечке. Упомянутый пункт, вернее – относящаяся к делу его часть формулировалась следующим образом:
Обгон запрещен:
<…>
в конце подъема и на других участках дорог с ограниченной видимостью с выездом на полосу встречного движения.
Меня, однако, и это не убедило. "Ведь знака "Крутой подъем", кажется, тоже здесь нет? А моя "Волга", в отличие от самолета, не оборудована высотомером – так что, где здесь конец подъема и есть ли подъем вообще – предмет субъективного усмотрения. Вам кажется так, мне иначе – и подобное не может служить основанием для административных санкций». "Вот это все вы и расскажите мировому судье, – услыхал я в ответ, - Пройдемте к моей машине составлять протокол".
Мне оставалось повиноваться – при заполнении протокольного бланка я обозначил свое категорическое несогласие с инспектором, отметил отсутствие разметки и запрещающих обгон знаков. У меня забрали права, выдав взамен картонку временного разрешения, и, заставив расписаться против вписанного прямо в протокол приглашения к мировому судье, отпустили с миром, разъяснив, что по "картонке" я могу ездить сколько душе угодно вплоть до вступления в законную силу судебного решения о лишении меня прав.
Осмысление
Анализ ситуации я начал со сбора документов. Помимо собственно ПДД я скачал из Интернета двенадцатую, "автомобильную" главу Административного Кодекса, а также купил полезную книжку "Права водителей при новых штрафах" Д.А. Усольцева.
Из последней я, в частности, узнал, что остановивший меня инспектор сам при этом несколько раз нарушил ПДД и ведомственные инструкции ГИБДД. Дело в том, что его машина тоже изначально не стояла на месте: еще начиная обгон, я видел как она, сторожившая до того слева в засаде, выехала на шоссе в попутном мне направлении, сделав левый поворот и не включая при этом "мигалку". Затем, очевидно увидев меня в зеркало заднего вида, развернулась, опять-таки не включая "мигалку", проехала назад и припарковалась. Инспектор вышел оттуда и остановил меня прямо напротив своей машины. При этом он обязан был руководствоваться "Наставлением по работе дорожно-патрульной службы Государственной инспекции безопасности дорожного движения Министерства внутренних дел Российской Федерации". п. 13.6 которого гласит: "Запрещается останавливать транспортное средство на участках автомобильных дорог с ограниченной видимостью, до и после поворота, непосредственно перед и после вершины подъема <…> и в других опасных местах, за исключением случаев необходимости безотлагательной их остановки во избежание наступления нежелательных последствий". Поскольку мой автомобиль был остановлен непосредственно на обочине шоссе практически напротив машины ГИБДД, имеет место одно из двух:
1) либо инспектор, считающий, что я совершил обгон вблизи "конца подъема или на другом участке дороги с ограниченной видимостью", сам нарушил указанный пункт "Наставления";
2) либо инспектор не считал, что данный участок дороги является "концом подъема…". В этом случае он противоречит самому себе, а, следовательно, нарушает п. 13.7 "Наставления", в котором написано: "Запрещается останавливать транспортное средство без необходимости". А также приказ МВД России "О реформировании деятельности Госавтоинспекции МВД России", который требует "Остановку транспортных средств в иных (не предусмотренных пунктом 13.7) случаях расценивать как нарушение служебной дисциплины".
Хочу отметить также, что сам факт того, что патрульная машина, как я указал выше, совершила на этом же участке сперва выезд на дорогу с левым поворотом, а затем и разворот, однозначно свидетельствует о том, что этот участок инспектор не считал опасным и с недостаточной видимостью. В противном случае он сам грубо нарушил п. 3.1 ПДД, позволяющий патрульным машинам подобные маневры только с включенным спецсигналом и "убедившись, что им уступают дорогу", т.е. никак не в условиях недостаточной видимости.
Следующее любопытное наблюдение касалось самих Правил. В пункте, нарушение которого мне вменялось, как мы помним, фигурирует понятие "ограниченной видимости". ПДД – законодательный акт, и как всякий закон содержит преамбулу с определением используемых терминов. В данном случае, это п. 1.2. в котором, однако, никакой "ограниченной видимости" нет и в помине. Есть "недостаточная видимость", определенная хоть и не слишком внятно («видимость дороги менее 300 м в условиях тумана, дождя, снегопада и тому подобного, а также в сумерки»), но все-таки – определенная. А вот что такое видимость ограниченная – остается лишь гадать, ибо и житейский здравый смысл здесь ничего не добавит – неограниченной видимости, как известно, не существует в природе. Говорят, определение данного понятия было в предшествующей редакции правил - затем оно исчезло, однако само понятие фигурирует по-прежнему в целом ряде статей ПДД. Таково качество законодательной деятельности нашей Государственной Думы…
Забегая вперед, сообщу мнение опрошенных мною юристов о перспективах преодоления данного законодательного абсурда. По их словам, таковые плачевны. Теоретически, гражданин может в какой-то форме дойти с данной проблемой до Конституционного Суда. Однако уйдет у него на это лет десять, что не сообразуется ни с какими разумными мотивациями. Больший эффект могло бы иметь обращение туда какого-нибудь федерального судьи – но, к сожалению, подобное не приветствуется в судейской среде, ибо как бы демонстрирует профнепригодность судьи, не способного без помощи КС вынести самостоятельное решение.
Сопоставив все со всем, а также памятуя, что российские суды предпочитают читать, а не слушать, я принялся писать Объяснение, и, написав его, показал Олегу Иорданскому – одному из самых квалифицированных питерских адвокатов. Тот предложил внести ряд изменений и улучшений, а также порекомендовал ходатайствовать о переносе рассмотрения дела мировому судье по месту моего жительства. "Тот суд, куда вас пригласил инспектор – небось "придворный" у местного ГИБДД, к тому же он за городом, и обжаловать решение вам придется в ближайшем райцентре. Вам это надо – туда кататься?" И тут я вспомнил, что в заполненном инспектором протоколе была ведь графа "прошу рассматривать дело по месту моего жительства"! То есть, я мог еще на месте потребовать переноса и избавить себя вообще от поездок в поселок Сертолово! Инспектор, понятно, не удосужился разъяснить мне это мое право – что лишний раз подтверждает сказанное адвокатом: "назначенный" протоколом мировой судья – наиболее благоприятный для противостоящей мне стороны.
Первый Мировой Суд. 19 судебный участок, пос. Сертолово
Прибыв в положенное время в положенное место, я обнаружил прикрепленный к стене список предназначенных к рассмотрению на этот день дел. Всего их было 23. 22 из них касались нарушений по "моей" статьи КОАП – 12.15.4. Следующий день разбора административных дел уже предполагал решение 45 таких дел. Из общего числа в 45 же.
То есть, предположение адвоката о "спецзаточенности" данного суда, по всему, оказалось верным.
Как выглядит это место торжества правосудия? Да как все такие места в России: крутые обледеневшие ступени без перилл вели к двери без вывески. Внутри - тесная приемная с десятком сидячих мест (вызваны-то были все 23 обвиняемых – причем, на одно и то же время, да еще подходили так называемые "повторники" – их надлежало пропускать вне очереди). Сидеть, понятно, предстояло долго – при этом туалетов для публики предусмотрено не было. Их, кстати, не было потом и в двух других судебных учреждениях, которые мне довелось пройти по этому делу. Это, я думаю, вообще – традиция российской судебной системы. Так сказать – градусник ее гуманизма.
Сидя в этой приемной вместе с собратьями по несчастью номер 12.15.4, я услышал немало интересного. Так, например, большинство было уверено, что ГИБДД специально провоцирует некорректные обгоны, пуская по трассе трактор или еще что-нибудь медленное. А сами, дескать, следят и потирают руки в предвкушение "урожая". Обсуждалась также абсурдная ситуация с объездом препятствий, перегораживающих попутную полосу напрочь. По букве закона даже в этом случае выезд на встречную полосу – карается. Правда, это уже другой подпункт – 12.15. 3 – с другой санкцией: штрафом от 1000 до 1500 рублей. Говоря иначе, стоило доказать, что, выезжая на "встречку", ты не обгонял, а объезжал препятствие либо собирался развернуться. Тогда угроза лишения прав минимизируется до денежных потерь.
Как бы то ни было, моя встреча с сертоловским мировым судьей прошла предсказуемым образом. Я вручил ему письменное ходатайство о переносе дела по месту жительства, он это ходатайство удовлетворил. Что ему еще оставалось?
Между Первым и Вторым. Подготовка
Итак, оказалось, что я не один такой невезучий. В стране идет целенаправленная кампания по интенсивному применению статьи 12.15.4 – настолько целенаправленная, что остановивший меня инспектор не дал мне и тени намека на какой-либо вариант решения дела непосредственно с ним и прямо на месте. Буду уж совсем откровенен: любопытства ради, я сам сделал подобный намек, каковой был однозначно отклонен. Видимо, перед гашниками поставили какие-то количественные задания, не иначе (я, впрочем, не стал бы платить ему деньги в любом случае – я вообще этого почти никогда не делаю, а уж в ситуации, когда ни в чем не виноват – и подавно; в противном случае, это было бы равносильно признанию мной, что любой человек в любой момент может остановить меня и взять с меня денег, а признавать подобное я не желал и не желаю).
Как всегда в условиях подобного террора, население изобретает способы самозащиты. Я навел справки через знакомых знакомых и их знакомых – и из нескольких источников разом получил одинаковые предложения. Дело предлагалось уладить примерно за 25 000 рублей. В случае, если услугу оказывали сотрудники органов ГИБДД, работать все это должно было следующим образом. На судебное заседание является инспектор собственной персоной и, бия себя в грудь, заявляет, что погорячился, и все было не столь ужасно. Понятно, почему все стоит так дорого – серьезный человек отвлекается от работы на трассе-кормилице, да еще и публично признает себя дураком.
Альтернативный вариант предлагают юридические фирмы. Одну из них, называвшуюся "Дорожный патруль", чей телефон был мною найден в профильной статье газеты "Мой район", я не поленился посетить – и очень правильно сделал.
Там действительно сидели люди, специализирующиеся на проблемах, подобных моей. Несмотря на означенную в прайс-листе 500-рублевую плату за консультацию, с меня они денег не взяли. При этом дали ряд весьма содержательных и полезных советов.
"Вы дело свое в руках держали?" – спросили они меня в начале. - "Нет". - "Очень зря. Надо бы вам взять его и посмотреть – что там лежит помимо милицейского протокола". - "А что же там может лежать?" - "Многое. Например – схема. Вы видели схему, которую инспектор нарисовал задним числом?" - "Не видел". - "То-то же". - "Знать бы мне это раньше, – подумал я в очередной раз, - посмотрел бы его у судьи. Смысл бы тогда появился у той поездки в Сертолово".
Следующая рекомендация состояла в том, чтобы сфотографировать само место незабываемой встречи – дорогу, состояние (отсутствие) разметки и т.д. Сфотографировать и приложить карточки к объяснению.
И, наконец, последняя, оказавшаяся впоследствии самой важной, рекомендация состояла в том, чтобы ходатайствовать о направлении судом в компетентную службу запроса о действующих на том участке шоссе знаках и наличии разметки.
"Вообще-то, – сказали мне на прощание, – мы можем взять на себя вашу защиту. Расценки здесь таковы: содержательный выезд нашего адвоката в суд – 2000 руб. Если дело завершается победой – а такое происходит в трех четвертях случаев – вы доплачиваете до общей суммы в 15000 рублей». "Что – в самом деле, так часто побеждаете?" "В самом деле. Очень часто сами протоколы оформляются с ошибками – это уже основание для отмены. Нередко удается переквалифицировать правонарушение на статью 12.15.3 – ту, где денежный штраф».
Второй Мировой суд. 23 судебный участок, Выборгский р-н С.-Петербурга
Примерно две недели спустя я получил повестку от мирового судьи моего участка. Придя по этому вызову, я, в соответствии с рекомендациями, ходатайствовал о направлении запроса в Леноблдор по поводу знаков и разметки 37 км шоссе Петербург-Сортавала. Судья удовлетворил ходатайство и назначил дату следующего слушания. Здесь стоит сказать об одном нюансе, являющимся, по сути, основным инструментом защиты обвиняемого в административном правонарушении. Дело в том, что по закону решение суда о правонарушении должно быть вынесено не позднее двух месяцев с момента его совершения. Правда, к этому сроку добавляется время пересылок дела между судебными инстанциями. Если по какой-то причине решение за это время не вынесено, то ответственность обвиняемого прекращается. Таким образом, следует тянуть время. Судьи, в свою очередь, стараются подобной тактике препятствовать: так, если бы судья 23 участка К. А. Копнин не был уверен в получении ответа на мой запрос в приемлемые сроки, он бы отклонил мое ходатайство, не моргнув глазом. Однако не все во власти судей: принесенная вашей женой справка о том, что вы лечитесь в стационаре, например. Или документы о том, что вы убыли в длительную и дальнюю, лучше – заграничную командировку прежде, чем получили повестку. Еще один нюанс, кстати, касается самих повесток. Увы, факт отправки таковой заказным письмом по адресу вашей регистрации означает с точки зрения закона, что вы о вызове в суд должным образом извещены. Но это – если все в повестке правильно, например адрес вашей регистрации, взятый из протокола, где он, в свою очередь, появился с ваших слов. А вот если там ошибка и вы убедительно докажете, что не вы – ее причина…
Кстати, в "Дорожном патруле" придерживались мнения, что запись непосредственно в протоколе о времени и месте разбора правонарушения судебной повесткой не является, а потому в Сертолово мне можно было не ездить вовсе, дожидаясь, когда там вынесут решение заочно и по прошествии двух месяцев оспорить его как незаконное. Иорданский, однако, придерживался противоположного мнения, подкрепляя его ссылкой на соответствующее решение пленума Верховного Суда. Так что в эту игру все же играть не стоит.
Теперь вернемся в судебный участок номер 23, но прежде хочу поделиться с читателем своими впечатлениями об авторитете мировых судей в глазах питерских адвокатов. По моим наблюдениям, таковой крайне низок. Их компетентность, тщательность и независимость от разного рода силовых структур хорошо иллюстрирует следующая история, рассказанная мне трижды из разных уст. Итак, наряд вневедомственной охраны заехал то ли по вызову, то ли так просто в один петербургский двор, где слегка повздорил с компанией местных жителей, выпивавших в салоне припаркованного (!) автомобиля. УВОшники вызвали ГИБДД, те составили протокол об управлении транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения. Оправдываясь, хозяин машины предъявил мировому судье доказательства того, что его машина не только находилась на стоянке, но и вообще не могла самостоятельно двигаться – у нее, в частности, был демонтирован карданный вал. Мировой судья, однако, не внял этим доводам и лишил беднягу прав на год. Дело будто бы сейчас пересматривается в федеральном суде…
И вот я – в зале заседаний, где вершит правосудие К. А. Копнин. Прошу дать мне дело для ознакомления. С неохотой – дают. Пока я листаю подшивку, запускают следующего. Не проходит и десяти минут, как судья произносит сакраментальное: "Четыре месяца поездите в троллейбусе». Теперь моя очередь. Я, как уже говорил, заявляю ходатайство, судья просит помощницу созвониться с компетентной службой и, пока она выполняет эту просьбу, "грузит" меня довольно беззастенчивым самохвалением. Мне от этого становится грустно. В самом деле, когда шестидесятилетний на вид мужчина, да еще обличенный немалой властью, без всякого с вашей стороны повода начинает рассказывать вам про свой профессионализм 30-летней выдержки, вы в праве предположить обратное: серьезнейшую закомплексованность на почве собственной профессиональной деятельности. В дальнейшем эти мои предположения, увы, полностью подтвердились.
Прошло еще две недели. Оказавшись вновь в знакомом зале, я первым делом справился об ответе на мой запрос. "Пришел, пришел, у нас не забалуешь!" – сказал судья Копнин и протянул мне Ленавтодоровское письмо. Я увидел схему, в полной мере подтверждающую мое объяснение: никаких знаков на указанном участке не было, а добрую половину 37-го километра встречные полосу разделяла прерывистая разметка 1.5, пересекать которую при обгоне не запрещается. При этом сопроводительное письмо говорило, что наличие даже такой разметки дорслужбы не гарантируют. Все было без неожиданностей, и я был абсолютно спокоен, когда Копнин удалился на сорок минут выносить решение.
Каковое оказалось, что называется, феерическим. Копнин посчитал мою вину доказанной на основании того, что-де на схеме Леноблдора разделительная линия разметки… непрерывная, типа 1.1! То есть, мировой судья участка 19 увидел на бумаге то, чего на ней не было изображено, и обвинил меня в том, в чем не обвинял меня инспектор. Ибо, последний нигде не говорил про нарушение мной разметки, не указал соответствующего пункта ПДД (1.3) в протоколе и не обозначил какую-либо разметку на прилагаемой к протоколу схеме. Он-то говорил о конце подъема! Но судья со своего кресла увидал то, чего не заметил двумя месяцами ранее инспектор на трассе. Проницательность, достойная какого-нибудь дельфийского оракула!
Третий суд. Федеральный. Выборгский р-н С.Петербурга. Финал
На постановление судьи Копнина я подал апелляцию в районный суд. В назначенное время я был выслушан судьей Ж. Светличной, после чего плод юридической мысли мирового судьи был сведен ей к нулю, а производство по делу прекращено в связи с отсутствием в моих действиях состава административного правонарушения. Надо сказать, что антураж райсуда был ощутимо более убогим, чем суда мирового. Маленькая комнатка, скамья для "клиента" – нет даже стола, на котором он мог бы разложить свои бумаги. Вешалки для верхней одежды – и той нет. На время вынесения судьей решения вас просто выставляют в коридор. Ни тебе мантий, ни тебе зачитывания жалобы судьей вслух. Ни магических слов "слушается дело… судом в составе…". Но, как бы то ни было, результат оказался благоприятным для меня лично, законности и здравого смысла. В мотивировочной части судья Светличная сослалась, в частности, на постановление пленума Верховного Суда от 2 октября 2006 года, исходя из которого ответственность по ст. 12.15.4 наступает лишь в случае нарушения прямого запрета выезда на встречную полосу, а именно – соответствующей разметки или дорожного знака.
Собственно, мое водительское удостоверение удалось обнаружить через два дня – в суде у бедолаги Копнина. Отдать мне его, однако, сперва отказались, сообщив, что в течение недели направят его в ГИБДД, откуда уже я смогу его забрать. "Таковы правила", – заявили мне безапелляционно. Я уже приуныл, но вдруг, пару дней спустя мне позвонила секретарь 23 участка и сообщила, что я все-таки могу забрать свою карточку у них. Я тут же подъехал – процедура заняла 4 минуты, при этом я расписался в некой типовой расписке, само наличие которой свидетельствовало, что удостоверения в суде возвращают владельцу не только в моем случае.
Итог
В результате я оказался наказанным без вины. Так, прямые денежные потери на услуги адвоката, печать фотографий, бензин составили более 2000 рублей, что превышает максимальную санкцию, например, по статье 12.15.3. Мне пришлось съездить в Сертолово и обратно (40 км), а также на злополучный 37 километр и обратно (90 км). Угроблено было не менее пяти моих рабочих дней, а нервов… Но кто ж у нас считает чужие нервы? В стране, где "обвинить" и "осудить" почти синонимы.
Post Scriptum
По словам адвоката Иорданского, судебные перспективы взыскания мною компенсации за понесенный ущерб – призрачны. Нынешняя практика позволяет взыскать лишь прямые, документально зафиксированные затраты – да и то в лучшем случае: если суд посчитает их обоснованными. При этом, допустим, затраты на помощь адвоката принимаются судом в размерах, ничего общего не имеющих с реальными расценками на таковые услуги. Иначе говоря, в моем случае бороться за те самые 2000 рублей – абсолютно убыточное занятие.
Существует, правда, понятие "компенсации морального ущерба". Однако на практике о таковой зашла бы речь лишь в том только случае, если бы я подвергся заключению под стражу или был бы избит. Или попал бы с инфарктом в больницу после встречи с инспектором или похода к какому-нибудь мировому судье. Простая трата времени жизни и нервов, унижение от всех перенесенных мною правоохранительных процедур моральным ущербом у нас пока не считаются.
Приняв все это во внимание, я решил ограничиться моральной компенсацией. Для чего направил письмо на имя начальника Управления ГИБДД Санкт-Петербурга и Ленинградской области генерал-майора милиции С. И. Бугрова с предложением наказать инспектора Громова О. В., неправомерно остановившего мой автомобиль и тем нарушившего внутреннюю инструкцию ГИБДД, а также принести мне извинения от лица подразделения, где служит инспектор Громов и от него лично.
"Считаю, что эти действия послужат повышению чувства ответственности инспекторов ГИБДД за свои действия, а значит пойдут на пользу подчиненной Вам службе, в чем Вы не можете не быть заинтересованы", – объяснил я в письме свою позицию.
Реакция на это письмо, надо сказать, последовала практически в отведенные законом сроки (1 месяц). Раздался телефонный звонок, и некто от имени подразделения, где служит мой обидчик, сообщил мне: "Наши юристы посмотрели ваши документы. Что мы можем вам сказать – решение судьи слабенькое, конечно…" - "То есть, как – слабенькое? – изумился я. - Решение принято, вступило в законную силу. Вы собираетесь его опротестовывать?" - "Ну, вы же знаете, наверное, что мы не имеем такого права… Только прокуратура в порядке надзора… мы, может быть, напишем в прокуратуру письмо. А вы, если хотите, можете подъехать сюда к нам, и мы поговорим…"
Тратить еще полдня на такую поездку я не стал и предпочел дожидаться официального ответа. Каковой в конце концов пришел по почте от имени и.о. заместителя начальника Управления ГИБДД С. И. Анисимова. Привожу дословно основную его часть – ибо уровень владения русским языком здесь феерический:
"Пр рассмотрении заявления установлено, что 18 ноября 2007 года за нарушение Правил дорожного движения инспектор произвел остановку Вашего транспортного средства, которым Вы управляли, правомерно. Административное производство в в отношении Вас по ч.4 статьи 12.15 КоАП РФ возбуждено без нарушений действующего законодательства. Решение суда второй инстанции не является основанием для удовлетворения вашего заявления".
Таким образом, для ГИБДД суд – не суд, люди – не люди, а честь мундира – превыше государственных интересов и здравого смысла.
15 июля 2008, 09:46 Лев Усыскин
