Гончим погибшим от
волков посвящается.
Из всех щенков
от русской гончей
он сразу полюбил его,
Такой крепыш и с мягкой шёрсткой,
носился по двору легко.
Досталась кличка по наследству,
щенка манили Плакуном,
Он был разумным с детства очень,
хозяин звал
его «сынком».
Четыре года пролетели,
выжлец
успешно матерел
И все охотничьи таланты
развить до тонкостей сумел.
Охотник счастлив бесконечно,
ему с собакой повезло,
Но вёл себя он так беспечно,
не знал, что рядом
бродит зло.
Охота утром начиналась,
казалось, будь-то как
всегда,
Дорога в лес, как лента вилась,
через глубокие снега.
Кухта накрыла сосны, ели
и глушит гона голоса,
На переход мы не успели,
выжлец уходит навсегда.
Тревогой сердце наполнялось,
охотник чувствовал беду;
От куда эти появились -
следы широкие в снегу.
Помещик серый* пробирался,
волчица рядом с ним,
Оброк по лесу собирался,
пока лишь гончий не платил.
В груди охотника всё сжалось,
испуг сковал его на миг,
Хотел бежать, но не бежалось,
хотел кричать –
не слышен крик.
И как прощальные аккорды,
Плакун дарил на
память нам
Своей могучей песни ноты,
понятной только
мудрецам.
Хозяин бросился на встречу,
кричал, стрелял,
пугал волков,
Но здесь конечно я замечу,
не взять испугом
лобанов.*
Как взрыв, раздался рёв собаки,
потом короткая
грызня,
Нет шансов гончей в этой драке,
теперь сбежать
уже нельзя.
Картина страшная предстала,
когда добрались
до леска,
Где наша гончая погибла,
в зубах
проклятого врага.
Тропа залита алой кровью,
по ней тащили
выжлеца,
Здесь лютый зверь* устроил бойню,
ему и гончий, как овца.
Парною плотью набивали
свои желудки упыри,
Когда шаги людей узнали,
тот час оскалили клыки.
Уходят серые подонки,
таща по снегу животы,
Враждебно поднимают холки,
трусливо всё ж поджав
хвосты.
Упал охотник на колени
и по щеке текла слеза.
- Ах, что наделали вы звери,
отняли «сына» у меня.
Чужого горя не измерить,
чужой потери не понять,
Чтобы охотнику поверить,
всё это надо испытать.
*Народные прозвища волка.
