m1tya
Завсегдатай
- С нами с
- 31/03/06
- Постов
- 1 241
- Оценка
- 1 909
- Живу в:
- Москва
- Для знакомых
- Дмитрий
- Оружие
- всякое разное
- Собака(ки)
- курцхаар
Лето. Иногда даже не верится, что оно уже наступило. За окном машины мелькают фиолетовые россыпи иван-чая, ярко-желтые поля цветущего рапса и белые узоры распустившихся ромашек среди сочной поднявшейся зелени. Лёгкий теплый ветерок, шумя листвой, треплет пышные кроны деревьев, гуляет волнами по созревающим нивам. На душе легко и просторно.
Пикап, съехав с асфальта, встаёт на ухабистой обочине. Вдалеке у зеленой полосы леса, за вымахавшими уже по пояс посевами ржи, белеет свежими стёсами недавно поставленная вышка. «Ну, господин Каширин, Вы же хотели добыть медального козлика?” - лукаво улыбнувшись, подмигнул мне Айнарс. «Он там есть. Дерзайте».
Я, не спеша, сошёл с дороги в колышущееся на ветру море ржи. «Митсубиши», урча дизельком, покатил дальше – Ваня сегодня сядет вместе с Айнаром на соседнюю вышку караулить кабанов.
Вдохнув полной грудью свежий, слегка влажный, воздух приближающегося вечера, я немного помедлил, наслаждаясь накатившим счастьем только начинающейся охоты. Проведя ладонью по шершавому пластику «Саки» и гладкой холодной стали ствола, я закинул остроносый «аккубонд» в окно ресивера. Плавно закрыл затвор. Пора!
Как же это приятно после кажущейся бесконечной зимы и затем скоротечной весны снова вернуться к летним посиделкам на лабазах! Легко вспоминаются маленькие хитрости и приёмы, накопленные с опытом. Так же, как когда-то на кировских овсах, сначала слегка пробуя ногой перекладину -«не скрипнет ли?» -медленно взбираюсь по шаткой лесенке. Поднявшись на пару метров, лишь только откроется сверху хороший обзор на поле, прищурившись, прохожусь по нему внимательным взглядом - вдруг зверь уже вышел. Присев на белёсую, ещё не почернившую от дождей и времени скамейку, аккуратно, чтобы не нашуметь, расстёгиваю молнию своего старенького рюкзачка. Достаю бинокль, сидушку, на которой за годы охот проведены ни одни сутки. Промеряю дальномером расстояние до кустов напротив, одинокого дуба на лугу, березки в конце узкой заросшей бурьяном просеки слева, прорубленной сквозь разрастающийся по полю ивняк. Вложив приклад в плечо, «обстреливаю» сквозь прицел зеленые всходы овса у леса, чистинки и окна среди кустов. Откуда может появиться дичь? Всё ли удобно, ничего ли не помешает стрельбе? Ёрзаю, ворочаюсь на вышке, подбирая удобную опору под карабин, да так, чтоб ещё и правый локоть примостить куда-нибудь для большей устойчивости. Наконец все подходящие положения для стрельбы найдены, все недолгие приготовления к охоте закончены. Удобно откинувшись на сосновые слеги ещё пахнущие смолой и лесом, погружаюсь в неторопливое созерцание природы. Невольно вспоминаются прошлые охоты. Далёкие и совсем недавние.
...Был тоже вечер. Первый вечер моей охоты в Латвии два дня назад. Я шёл к вышке через поле молодого, только начавшего подниматься овса, по размякшей от недавних дождей земле. Небосклон почти весь был затянут низкими серыми облаками. Но налетающий порывами ветер гнал их прочь, обнажая на горизонте нежно-голубые лоскутки вечернего неба и обещая на завтра погожий день. Временами я останавливался и осматривал кромку леса в бинокль. Там, со слов старого охотника из соседнего хутора, уже несколько дней подряд выходила на жировку парочка косуль – самка и козёл с очень неплохими рогами.
Я жадно прочёсывал в свой потрёпанный «Люпольд» каждый метр высокого травостоя у леса, впадину мелиоративной канавы у границ яровых хлебов, соседнее, зарастающее цветущим разнотравьем, широкое поле. Но нигде косуль не было. Когда же я дошёл до невысокой открытой вышки, что стояла метрах в сорока от леса, из травы на склоне мелиоративной канавы, всего в каких-то двадцати метрах от меня, выскочила косуля. Это была самка. Я как шёл, так и замер. Коза в несколько резвых прыжков достигла опушки леса. Она остановилась, видимо почувствовав себя в безопасности рядом со спасительной чащей. Оглянувшись и вытянув вверх шею, она долго смотрела из стороны в сторону. Ветер между нами был боковой, и коза, так и не поняв, что ей угрожало, неспешно скрылась в лесу.
Но минут через пятнадцать она вышла снова. Немного левее. Безбоязненно, словно ничего и не было, она принялась кормится сочной травой, откусывая стебель в середине и как-то особенно тщательно, будто в задумчивости его пережёвывая. Удобно устроившись на вышке, я наблюдал за ней через прицел винтовки. До козы было не более пятидесяти метров, и в оптическом увеличении она была так близко, что казалось, протяни руку, и я смогу до неё дотронуться. Я видел её в мельчайших деталях: шерстинки на летней песочно-рыжей шкуре, влажный черный нос и идущие от него к уголкам рта жирной черной полосой «усы»; белое пятнышко под нижний губой, большие темные глаза, внимательно косящие по сторонам, и длинные уши-локаторы, неустанно оберегающие своего хозяина от беды.
Каждый раз, когда пасущаяся косуля выплывала из высокотравья на разряженный участок поля, небольшой пригорок или прогал среди зарослей, я, поставив болтовик на предохранитель, ловил в перекрестье прицела лопатку зверя и мысленно нажимал на спуск. Я снова и снова повторял это несложное упражнение, ведь когда-то вслед за самкой из леса должен был выйти более осторожный самец…
Засмотревшись на косулю, медленно бредущую вдоль леса к вышке, я совсем забыл о ветре. А он на этот раз был не за меня. Разбежавшись по просторному полю, он с силой налетал мне в спину, унося затем мой запах прямиком к урочищу. «Ещё немного, и она меня причует», - промелькнуло в голове. В подтверждение моих мыслей, косуля, пройдя несколько метров, вдруг резко остановилась, словно наткнувшись на невидимую преграду. Подняв вверх длинную вытянутую морду, она настороженно ловила носом потоки воздуха. Среди дурманящего благоуханья трав и сырости недавно прошедшего дождя чувствовался привкус чего-то чужого, тревожного. Кроны деревьев, трепеща листвой, согнулись под новым порывом ветра (бросившего прямо в нос зверю запах врага), уже кричащего косуле в полный голос: «Опасность! Опасность!!!». Будто очнувшись, она встрепенулась и разжатой пружиной бросилась в лес…
«Да, неудачное начало.…», - подумалось мне. Эта коза спутает мне все карты. Если самец отдыхал на днёвке неподалёку, вряд ли он сюда выйдет после такого представления. Хорошо хоть не облаяла меня. Тогда бы можно было с чистой совестью собираться в обратный путь.
...Звонкое отрывистое цвиканье налетевшего вальдшнепа оторвало меня от воспоминаний. Кулик, утробно хоркая, пронёсся у меня над головой и, трепеща крылышками, как-то тяжело, грузно, но в тоже время очень быстро, потянул обратно к лесу. Теплое летнее солнце устало зависло над горизонтом, отбрасывая на землю последние лучи уходящего дня. На поле от леса поползли длинные тени. Всё вокруг притихло, и я слышал, как скрепят кузнечики в траве, а за спиной еле слышно шелестят на ветру созревающие колоски ржи…
В тот вечер, после исчезновения косули, я просидел на вышке впустую часа два. В середине июня в Прибалтике темнеет очень медленно и ночи, как таковой, нет. Ненадолго лягут на землю тусклые неверные сумерки, а через пару часов, глядишь, небо начнёт опять сереть и рассвет уже близко. Отлетали тягу вальдшнепы, просвистели невдалеке крыльями крякаши-холостяки в поизносившихся весенних нарядах, даже монотонно бьющий в кусте коростель, в конце концов, устал и замолк. Становилось скучно и зябко на пронизывающем ветру. Давно уже хотелось в тепло и к друзьям.
Вдруг вдалеке справа, над стеной бурьяна заброшенного поля, я замечаю какое-то светло-рыжее пятно. Холод и скуку как рукой сняло. Я взялся за бинокль. Ба, да это ж та самая коза! Всё-таки не утерпела, вышла на вечернюю кормёжку. А это, кто у мелиоративной канавы метрах в трёхстах? Кажется, козлик. Хорошо, что у моего «Люпольда» можно переключать кратности увеличения. Я повернул рычажок бинокля на x17. Отчётливо вижу, что, да, - козлик, но рожки - как тоненькие антенки, острые и совсем маленькие. Этому парню ещё не одну зиму пережить нужно, чтобы стать хорошим трофеем…
Снова жду своего козла, временами поглядывая на пасущихся косуль. Усталость после долгой дороги из Москвы даёт о себе знать, и я начинаю клевать носом. Время то медленно тянется в томительном ожидании, то резко скакнёт вперёд лишь стоит закрыть слипающиеся глаза…
Затёкшая нога тупой болью вытаскивает меня из полудрёмы. « А, что? Нет, нет, я не сплю..» Осмотрелся по сторонам. Коза убрела уже совсем далеко - с трудом нахожу её в бинокль. А молодой козелок, заложив дугу по заросшему полю, оказался у меня за спиной метрах в двухстах. Вот он нагнулся, что-то щиплет у куртинки белых зонтиков валерьяны. Поднял голову. Над стригущими ушами, отгоняющими назойливую мошкару, высились корявыми ветвями длинные темные рога. Меня словно током ударило! Так это не тот спичак, что был у канавы, а мой, мой козлик, за которым я и пришёл! От неожиданности и нахлынувшего волнения давление ударило по голове, бешено застучало сердце и вдруг стало нечем дышать.
Глубокий вдох - глубоких выдох. Успокаиваюсь. Оцениваю шансы, прикидываю дальнейший расклад... Как же мне тебя, голубчик, заполевать в таких густых заросях? Козёл по шею закрыт высоким, уже начавшим желтеть бурьяном. И тут я, к месту, вспомнил о недавнем телефонном празговоре с Айнаром, за несколько дней до охоты.
-…Ну, что, всё-таки поедешь?
- А куда деваться? Четыре дня выходных государство дало, не пропадать же им.
-Смотри… Сейчас только - только начали косить. Почти все поля в траве по пояс. Ни увидеть дичь, ни, тем более, выстрелить. Одну косулю, конечно, выходим, но вторую обещать не могу…
Но удача в тот вечер всё-таки была на моей стороне. Козёл, немного постояв на границе высокотравья и свежих всходов овса, решительно вышел на чистину. Быстрым шагом он двинулся через зеленые посевы, доходящие ему почти до брюха. Прильнув к окуляру прицела и затаив дыхание, я вёл его «на мушке». До козлика было где-то под сто пятьдесят метров - отличная боковая цель, но я ждал, когда он остановится. А тому было явно неуютно на открытом пространстве: озираясь по сторонам, он без остановок шёл напрямки к лесу. Надо было стрелять - ещё сотня метров, и в створе выстрела окажутся угадывающиеся сквозь шумящие кущи крыши домов близлежащего хутора. И тут из деревни раздался отрывистый лай собак. Козёл остановился, прислушиваясь к их голосам. Не раздумывая, я нажал на курок. Ударил выстрел. Выгнувшись дугою, козёл подпрыгнул вертикально вверх и, обмякнув, упал в густую траву, пропав на мгновение из виду. Но вот, чуть в стороне, он вынырнул отчаянной свечкой из зеленого моря посевов, словно рыба, попавшаяся на крючок. На долю секунды он завис в воздухе и тяжело рухнул в зыбившиеся на ветру зеленя...
--- Добор поста---
В кармане жилетки завибрировал телефон. Я снова вернулся к реальности. Чертыхаясь про себя, тихо, насколько это получалось, я расстегнул молнии бесчисленных слоёв одежды, пока наконец не добрался до источника беспокойства. СМСка была от Вани.
«Только что два секача проежал и растворились в траве. У тебя там как?»
Я быстро набрал короткий ответ: «Тихо».
...Тихо. Действительно тихо. Солнце давно закатилось за потускневший и притихнувший в наступающих сумерках лес. Пичуги, устроившись на ночлег, замолчали. Лишь изредка затевали перебранку суетливые дрозды. Воздух стал тяжёлым и мокрым. Повеяло холодком приближающейся ночи. А зверь на поля так и не вышел. Что-то не везёт. Не в пример сегодняшнему утру.
Когда, вернувшись без сил с вечерней охоты, падаешь на кровать, чтобы через час - полтора снова подняться на утренюю зорьку, и так повторяется изо дня в день, невольно хочется, чтобы этот безумный калейдоскоп ненадолго остановился, дав хотя бы часиков пять передышки. Но время не остановить. Светает. Шаркающей походкой сползаю по ступенькам Дикли на лужайку перед усадьбой.
На асфальтовой парковке уже стоит «Митсубиши». Откинув назад переднее сиденье и укутавшись в куртку, в салоне спит Айнарс. Нарочито громко стучу в стекло. Позёвывая, мой «пиэйч» вылезает из машины. «Чувствую себя старой проституткой – клиент пошёл, а сил уже нет», - потягиваясь, отшучивается он. Да, что-что, а чувства юмора Айнару не занимать. «Ну, что, по коням?» - «Поехали…»
Первыми попадются кабаны. Что они делают на рапсовом поле? Прикрываясь вдающимся в посевы уголком леса, удачно выходим на выстрел. Дальномер показывает двести метров. Я медленно заползаю на груду валунов, и, примостив «Блайзер» на мокрых от утренней росы камнях, беру в прицел трёх крупных, ещё мохнатых с зимы чушек. Две из них точно свиньи, а вот с последней мы никак не можем определиться. Секач или свинья? Айнарс, припав к биноклю, весь в сомнениях: вроде, кабан похож на секачика, но большая дистанция не позволяет определить наверняка. Кручу на максимум кратность «Сваровски» и, присмотревшись, вместо «кисточки» вепря отчётливо вижу грядку сосков. Всё - отбой, едем дальше…
Час за часом проводим в поисках косуль. На редких скошенных полях никого нет, а на заросших не много шансов заметить косуль, не говоря уже о кабанах. Солнце поднялось высоко и начинает припекать. Скоро конец охоте. На удачу объезжаем два последних колхозных поля, что на днях выкосили «под ноль». Поднявшись на пригорок, осмотрели в бинокли первое. Пусто. Лишь долговязые аисты важно прохаживаются по гладкой, как площадка для гольфа, равнине и, слетевшиеся на нежданный пир, подъедают червяков хохлатые чибисы...
Мы сели в машину и неспешно попылили по просёлочной к виднеющемуся вдали колку леса. За ним был наш последний шанс – свежий покос с левой стороны дороги и поднимающиеся зелеными пучками кукурузные всходы с правой.
Вот впереди и лес. За болтовнёй мы чуть не проскочили двух косуль, вышедших на закрайки поля, что мы только что осмотрели. Коза и козлик, подняв головы, внимательно следили за пронёсшимся мимо пикапом. Заехав в лес метров на сто, Айнар заглушил мотор. Остальное было делом теники. Бесшумно ступая по грунтовой дороге, мы осторожно вышли на опушку. Нечего не подозревающие косули мирно паслись невдалеке. Айнар раскинул треногу, и, положив на неё карабин, я прицелился.
-Ну, что, будешь стрелять?
-...Пожалуй, нет. Козёл слишком молод, рожки совсем слабенькие.
-Ладно, дело хозяйское. Поехали, посмотрим, что там на последнем поле.
На последнем поле никого не было. Ни на протянувшейся вдоль леса полоске яровой кукурузы, ни на уходящем вверх пологим пригорком лысом выкосе. На часах начало девятого. Пора заканчивать охоту.
Мы повернули назад к машине, оставленной в лесу. Было немного обидно и грустно, что сегодня мы вернёмся пустыми, но когда я устало откинулся на переднее сиденье, мечты о дымящем завтраке и скором сне затмили всё остальное. Шелетя гравием, «Митсубиши» понёс нас к дому мимо кукурузного поля, с которого мы вернулись. И словно во сне, повторилось то же, что случилось на оставленном за лесом колхозном поле. Две косули – самец и самка, выйдя из леса на кукурузу, провожали взглядом наш автомобиль. Чтобы не спугнуть зверей, мы проехали вперёд метров двести, пока вдающийся в посевы угол леса не закрыл нас. Сверившись с ветром, мы перемахнули на противоложную сторону дороги и, прикрываясь бурьяном на обочине, начали подход. Где на четвереньках, где почти ползком, мы быстро сокращали разделяющее нас с животными расстояние. Наконец мы оказались, аккурат, напротив них. Сторожкие косули, видимо, заподозрив неладное, жались к краю леса, готовые в любой момент пуститься наутёк.
-«Хороший козлик, надо брать», - резюмировал Айнарс, разглядывая коз сквозь пучки придорожной травы. «Как будешь готов, вставай и стреляй».
Отдышавшись, я медленно поднялся с земли. Косули, застыв изваяниями, напряженно следили за мной. Плавно, одним длинным растянутым движением, я навел болтовик на самца и, когда плывущий по шкуре зверя крестик прицела коснулся лопатки, выстрелил. Отдача толкнула в плечо, и я на секунду потерял косулю из вида. Когда же я снова поймал в прицел место, где только что стоял маленький олень, его там уже не было. Лишь беспокойно качались фиолетово-красные макушки зарослей иван-чая. Присмотревшись, среди стеблей кипрея я заметил на земле что-то рыжевато-белое…
Стоп! Что это за темная полоска выползла из-за кустов в высокую траву на пробитой через ивняк просеке? Выкинув из головы воспоминания о сегодняшнем утре, беру в руки бинокль. В сгущающихся сумерках среди качающихся на ветру былинок темнеет черным ворсом изогнутая двумя покатыми горбами – большим и едва заметным маленьким, спина какого-то животного. Я негромко свистнул. Спина замерла, и над бурьяном показались мохнатые лопухи ушей. Кабан!
Адреналин ударил в кровь. Видать, не зря я сел сегодня на эту вышку! Но как узнать, кто там, секач или свинья? Расстояние-то порядочное: сто шестьдесят метров, да и трава почти полностью закрывает зверя. Минут пятнадцать всматриваюсь в дрейфующую в узком коридоре между кустов тальника спину кабана. Порой в редкой проплешине мелькнёт его неясный силуэт и опять исчезнет в зарослях. Я то тщательно выцелю кабана, то, раздражённо вздохнув, снова поставлю «Сако» на предохранитель. Ну никак, никак, мне не увидеть ни поросят в густой траве, ни клыков секача! А если и пойму, что это секач, стрелять всё равно рискованно - едва выступающая из травы спина прикрыта полупрозрачной завесой одиночных высоких стеблей и полевых цветов. А кабан тем временем взял да и забрёл в крепкий чапыжник на краю просеки. Ну вот и поохотились…
Эх, была - не была, попробую подойти! Ветерок тянет чуть наискось просеки, глядишь, дело и выгорит. Тихо спускаюсь с вышки и, сделав пару шагов в высокий травостой, понимаю бесперспективность моей затеи. В опустившейся на землю вечерней тишине, подминаемые ботинками сочные стебли хрустят, как раскиданные по полу чипсы. Но что же делать? Возвращаться на засидку не солоно хлебавши или всё-таки попытаться подкрасться? Терять-то мне, в общем, нечего, так что буду дерзать. Медленно, очень медленно, опускаю ногу в густую траву. Вроде, похрустывает, но не так громко. Выверяя каждый шаг, потихоньку двигаюсь дальше. Заскрипел коростель в кустах. Это очень хорошо. Под его громкое токование удаётся, не выдавая себя, быстро осилить несколько метров. Постоял, послушал. Что это? Из чапыжника впереди лёгкий шум какой-то доносится. Прислушался. Звук такой странный: сухой, резкий. Будто кто-то костяные ножи друг о друга точит. Ножи?! Да это КАБАН корешками в ивняке лакомится и клацает своими клыками друг о друга! Так, значит, секач! Меня охватывает азарт - хочется во чтобы то ни стало взять этого кабана! Кратность прицела скрутил на минимум, треногу аккуратно положил на землю – стрелять, скорее всего, придётся накоротке. Главное, не спешить, не напортачить в горячке. Итак, снова – плавный осторожный шаг вперёд, стою, слушаю. Кабан кормится. Ещё шаг, и снова пауза. Загудел эхом пролетающий высоко в небе самолёт. Подарил мне ещё пятнадцать метров. А вот тут, так весьма кстати, противопожарная канава прорыта. По мягкой то земле дело быстрей двинулось…
Не помню, сколько времени прошло. Минут двадцать, а, может, полчаса. Темнеет. Я уже у самого финиша. Кабан совсем близко, метрах в двадцати. Чавкая, упоённо кормится чем-то в раскидистой куртине лозняка. Между нами стена высокой травы. Слышу его тяжёлый звериный запах. Сердце от волнения и азарта готово выпрыгнуть из груди. Как ни примеряюсь в прицел, не выстрелить. Среди хитросплетений веток мелькнёт то гривастая холка зверя, то щетинистый бок. Но так, чтобы наверняка, никак не выцелить. А ближе уже не подойти. Да и куда ещё ближе? Стою, переминаюсь с ноги на ногу, на краю канавы, выбирая поудобней ракурс для выстрела, как представится шанс. Увлекшись, наступил на сухую веточку. Та хрустнула тихо совсем, почти неслышно. Но кабан враз насторожился. Перестал жировать, слушает. В наступившей гробовой тишине боюсь пошевелиться. Даже дышу через раз. Секач шумно втягивает рылом воздух. Но ветер меня не выдаст, стороною дует. И тут случается то, чего я никак не ожидал. Решив разобраться, кто это там прячется, кабан смело пошёл на меня. Вот его черные уши вынырнули из тальника, поплыли над травой в мою сторону. До их хозяина уже метров под десять. Прильнув к прицелу, пытаюсь подловить кабана в оптику. Куда там! Даже на 2.5 кратности вижу лишь толстые стебли травы, да мелькающую шкуру зверя. Эх, сейчас бы мне двустволку! Вдарил бы тогда без сомнений вепрю под ухо!
Дистанция стремительно сокращается. Семь метров, пять. В последний момент кабан отворачивает чуть в сторону. Сейчас он вывалит из зарослей на пожарную канаву. Это мой шанс! Бросаю винтовку в небольшой прогал у канавы, и окуляр прицела на долю секунды закрывает сплошное черное пятно. “Стрелять или нет?” -проносится в голове, но уже слишком поздно. Раздаётся громкое, низкое «уханье» и, треща кустами, секач опрометью бросился назад в крепь. Слушаю, как не разбирая дороги, он несётся прочь. Где-то метров через сто, в островке молодого леса, он остановился и ещё раз недовольно «ухнул». Затем чуть подальше треснула сушина и всё стихло…
Я постоял ещё немного, слушая тишину, наблюдая, как наступает короткая летняя ночь. Отчего-то мне не было обидно за не взятый трофей. Охота состоялась, пусть и без выстрела. Удача на этот раз была на стороне зверя. Снова завибрировал мобильник. На этот раз писал Айнар: «Мы подъехали. Ждём тебя у дороги.»
Пикап, съехав с асфальта, встаёт на ухабистой обочине. Вдалеке у зеленой полосы леса, за вымахавшими уже по пояс посевами ржи, белеет свежими стёсами недавно поставленная вышка. «Ну, господин Каширин, Вы же хотели добыть медального козлика?” - лукаво улыбнувшись, подмигнул мне Айнарс. «Он там есть. Дерзайте».
Я, не спеша, сошёл с дороги в колышущееся на ветру море ржи. «Митсубиши», урча дизельком, покатил дальше – Ваня сегодня сядет вместе с Айнаром на соседнюю вышку караулить кабанов.
Вдохнув полной грудью свежий, слегка влажный, воздух приближающегося вечера, я немного помедлил, наслаждаясь накатившим счастьем только начинающейся охоты. Проведя ладонью по шершавому пластику «Саки» и гладкой холодной стали ствола, я закинул остроносый «аккубонд» в окно ресивера. Плавно закрыл затвор. Пора!
Как же это приятно после кажущейся бесконечной зимы и затем скоротечной весны снова вернуться к летним посиделкам на лабазах! Легко вспоминаются маленькие хитрости и приёмы, накопленные с опытом. Так же, как когда-то на кировских овсах, сначала слегка пробуя ногой перекладину -«не скрипнет ли?» -медленно взбираюсь по шаткой лесенке. Поднявшись на пару метров, лишь только откроется сверху хороший обзор на поле, прищурившись, прохожусь по нему внимательным взглядом - вдруг зверь уже вышел. Присев на белёсую, ещё не почернившую от дождей и времени скамейку, аккуратно, чтобы не нашуметь, расстёгиваю молнию своего старенького рюкзачка. Достаю бинокль, сидушку, на которой за годы охот проведены ни одни сутки. Промеряю дальномером расстояние до кустов напротив, одинокого дуба на лугу, березки в конце узкой заросшей бурьяном просеки слева, прорубленной сквозь разрастающийся по полю ивняк. Вложив приклад в плечо, «обстреливаю» сквозь прицел зеленые всходы овса у леса, чистинки и окна среди кустов. Откуда может появиться дичь? Всё ли удобно, ничего ли не помешает стрельбе? Ёрзаю, ворочаюсь на вышке, подбирая удобную опору под карабин, да так, чтоб ещё и правый локоть примостить куда-нибудь для большей устойчивости. Наконец все подходящие положения для стрельбы найдены, все недолгие приготовления к охоте закончены. Удобно откинувшись на сосновые слеги ещё пахнущие смолой и лесом, погружаюсь в неторопливое созерцание природы. Невольно вспоминаются прошлые охоты. Далёкие и совсем недавние.
...Был тоже вечер. Первый вечер моей охоты в Латвии два дня назад. Я шёл к вышке через поле молодого, только начавшего подниматься овса, по размякшей от недавних дождей земле. Небосклон почти весь был затянут низкими серыми облаками. Но налетающий порывами ветер гнал их прочь, обнажая на горизонте нежно-голубые лоскутки вечернего неба и обещая на завтра погожий день. Временами я останавливался и осматривал кромку леса в бинокль. Там, со слов старого охотника из соседнего хутора, уже несколько дней подряд выходила на жировку парочка косуль – самка и козёл с очень неплохими рогами.
Я жадно прочёсывал в свой потрёпанный «Люпольд» каждый метр высокого травостоя у леса, впадину мелиоративной канавы у границ яровых хлебов, соседнее, зарастающее цветущим разнотравьем, широкое поле. Но нигде косуль не было. Когда же я дошёл до невысокой открытой вышки, что стояла метрах в сорока от леса, из травы на склоне мелиоративной канавы, всего в каких-то двадцати метрах от меня, выскочила косуля. Это была самка. Я как шёл, так и замер. Коза в несколько резвых прыжков достигла опушки леса. Она остановилась, видимо почувствовав себя в безопасности рядом со спасительной чащей. Оглянувшись и вытянув вверх шею, она долго смотрела из стороны в сторону. Ветер между нами был боковой, и коза, так и не поняв, что ей угрожало, неспешно скрылась в лесу.
Но минут через пятнадцать она вышла снова. Немного левее. Безбоязненно, словно ничего и не было, она принялась кормится сочной травой, откусывая стебель в середине и как-то особенно тщательно, будто в задумчивости его пережёвывая. Удобно устроившись на вышке, я наблюдал за ней через прицел винтовки. До козы было не более пятидесяти метров, и в оптическом увеличении она была так близко, что казалось, протяни руку, и я смогу до неё дотронуться. Я видел её в мельчайших деталях: шерстинки на летней песочно-рыжей шкуре, влажный черный нос и идущие от него к уголкам рта жирной черной полосой «усы»; белое пятнышко под нижний губой, большие темные глаза, внимательно косящие по сторонам, и длинные уши-локаторы, неустанно оберегающие своего хозяина от беды.
Каждый раз, когда пасущаяся косуля выплывала из высокотравья на разряженный участок поля, небольшой пригорок или прогал среди зарослей, я, поставив болтовик на предохранитель, ловил в перекрестье прицела лопатку зверя и мысленно нажимал на спуск. Я снова и снова повторял это несложное упражнение, ведь когда-то вслед за самкой из леса должен был выйти более осторожный самец…
Засмотревшись на косулю, медленно бредущую вдоль леса к вышке, я совсем забыл о ветре. А он на этот раз был не за меня. Разбежавшись по просторному полю, он с силой налетал мне в спину, унося затем мой запах прямиком к урочищу. «Ещё немного, и она меня причует», - промелькнуло в голове. В подтверждение моих мыслей, косуля, пройдя несколько метров, вдруг резко остановилась, словно наткнувшись на невидимую преграду. Подняв вверх длинную вытянутую морду, она настороженно ловила носом потоки воздуха. Среди дурманящего благоуханья трав и сырости недавно прошедшего дождя чувствовался привкус чего-то чужого, тревожного. Кроны деревьев, трепеща листвой, согнулись под новым порывом ветра (бросившего прямо в нос зверю запах врага), уже кричащего косуле в полный голос: «Опасность! Опасность!!!». Будто очнувшись, она встрепенулась и разжатой пружиной бросилась в лес…
«Да, неудачное начало.…», - подумалось мне. Эта коза спутает мне все карты. Если самец отдыхал на днёвке неподалёку, вряд ли он сюда выйдет после такого представления. Хорошо хоть не облаяла меня. Тогда бы можно было с чистой совестью собираться в обратный путь.
...Звонкое отрывистое цвиканье налетевшего вальдшнепа оторвало меня от воспоминаний. Кулик, утробно хоркая, пронёсся у меня над головой и, трепеща крылышками, как-то тяжело, грузно, но в тоже время очень быстро, потянул обратно к лесу. Теплое летнее солнце устало зависло над горизонтом, отбрасывая на землю последние лучи уходящего дня. На поле от леса поползли длинные тени. Всё вокруг притихло, и я слышал, как скрепят кузнечики в траве, а за спиной еле слышно шелестят на ветру созревающие колоски ржи…
В тот вечер, после исчезновения косули, я просидел на вышке впустую часа два. В середине июня в Прибалтике темнеет очень медленно и ночи, как таковой, нет. Ненадолго лягут на землю тусклые неверные сумерки, а через пару часов, глядишь, небо начнёт опять сереть и рассвет уже близко. Отлетали тягу вальдшнепы, просвистели невдалеке крыльями крякаши-холостяки в поизносившихся весенних нарядах, даже монотонно бьющий в кусте коростель, в конце концов, устал и замолк. Становилось скучно и зябко на пронизывающем ветру. Давно уже хотелось в тепло и к друзьям.
Вдруг вдалеке справа, над стеной бурьяна заброшенного поля, я замечаю какое-то светло-рыжее пятно. Холод и скуку как рукой сняло. Я взялся за бинокль. Ба, да это ж та самая коза! Всё-таки не утерпела, вышла на вечернюю кормёжку. А это, кто у мелиоративной канавы метрах в трёхстах? Кажется, козлик. Хорошо, что у моего «Люпольда» можно переключать кратности увеличения. Я повернул рычажок бинокля на x17. Отчётливо вижу, что, да, - козлик, но рожки - как тоненькие антенки, острые и совсем маленькие. Этому парню ещё не одну зиму пережить нужно, чтобы стать хорошим трофеем…
Снова жду своего козла, временами поглядывая на пасущихся косуль. Усталость после долгой дороги из Москвы даёт о себе знать, и я начинаю клевать носом. Время то медленно тянется в томительном ожидании, то резко скакнёт вперёд лишь стоит закрыть слипающиеся глаза…
Затёкшая нога тупой болью вытаскивает меня из полудрёмы. « А, что? Нет, нет, я не сплю..» Осмотрелся по сторонам. Коза убрела уже совсем далеко - с трудом нахожу её в бинокль. А молодой козелок, заложив дугу по заросшему полю, оказался у меня за спиной метрах в двухстах. Вот он нагнулся, что-то щиплет у куртинки белых зонтиков валерьяны. Поднял голову. Над стригущими ушами, отгоняющими назойливую мошкару, высились корявыми ветвями длинные темные рога. Меня словно током ударило! Так это не тот спичак, что был у канавы, а мой, мой козлик, за которым я и пришёл! От неожиданности и нахлынувшего волнения давление ударило по голове, бешено застучало сердце и вдруг стало нечем дышать.
Глубокий вдох - глубоких выдох. Успокаиваюсь. Оцениваю шансы, прикидываю дальнейший расклад... Как же мне тебя, голубчик, заполевать в таких густых заросях? Козёл по шею закрыт высоким, уже начавшим желтеть бурьяном. И тут я, к месту, вспомнил о недавнем телефонном празговоре с Айнаром, за несколько дней до охоты.
-…Ну, что, всё-таки поедешь?
- А куда деваться? Четыре дня выходных государство дало, не пропадать же им.
-Смотри… Сейчас только - только начали косить. Почти все поля в траве по пояс. Ни увидеть дичь, ни, тем более, выстрелить. Одну косулю, конечно, выходим, но вторую обещать не могу…
Но удача в тот вечер всё-таки была на моей стороне. Козёл, немного постояв на границе высокотравья и свежих всходов овса, решительно вышел на чистину. Быстрым шагом он двинулся через зеленые посевы, доходящие ему почти до брюха. Прильнув к окуляру прицела и затаив дыхание, я вёл его «на мушке». До козлика было где-то под сто пятьдесят метров - отличная боковая цель, но я ждал, когда он остановится. А тому было явно неуютно на открытом пространстве: озираясь по сторонам, он без остановок шёл напрямки к лесу. Надо было стрелять - ещё сотня метров, и в створе выстрела окажутся угадывающиеся сквозь шумящие кущи крыши домов близлежащего хутора. И тут из деревни раздался отрывистый лай собак. Козёл остановился, прислушиваясь к их голосам. Не раздумывая, я нажал на курок. Ударил выстрел. Выгнувшись дугою, козёл подпрыгнул вертикально вверх и, обмякнув, упал в густую траву, пропав на мгновение из виду. Но вот, чуть в стороне, он вынырнул отчаянной свечкой из зеленого моря посевов, словно рыба, попавшаяся на крючок. На долю секунды он завис в воздухе и тяжело рухнул в зыбившиеся на ветру зеленя...
--- Добор поста---
В кармане жилетки завибрировал телефон. Я снова вернулся к реальности. Чертыхаясь про себя, тихо, насколько это получалось, я расстегнул молнии бесчисленных слоёв одежды, пока наконец не добрался до источника беспокойства. СМСка была от Вани.
«Только что два секача проежал и растворились в траве. У тебя там как?»
Я быстро набрал короткий ответ: «Тихо».
...Тихо. Действительно тихо. Солнце давно закатилось за потускневший и притихнувший в наступающих сумерках лес. Пичуги, устроившись на ночлег, замолчали. Лишь изредка затевали перебранку суетливые дрозды. Воздух стал тяжёлым и мокрым. Повеяло холодком приближающейся ночи. А зверь на поля так и не вышел. Что-то не везёт. Не в пример сегодняшнему утру.
Когда, вернувшись без сил с вечерней охоты, падаешь на кровать, чтобы через час - полтора снова подняться на утренюю зорьку, и так повторяется изо дня в день, невольно хочется, чтобы этот безумный калейдоскоп ненадолго остановился, дав хотя бы часиков пять передышки. Но время не остановить. Светает. Шаркающей походкой сползаю по ступенькам Дикли на лужайку перед усадьбой.
На асфальтовой парковке уже стоит «Митсубиши». Откинув назад переднее сиденье и укутавшись в куртку, в салоне спит Айнарс. Нарочито громко стучу в стекло. Позёвывая, мой «пиэйч» вылезает из машины. «Чувствую себя старой проституткой – клиент пошёл, а сил уже нет», - потягиваясь, отшучивается он. Да, что-что, а чувства юмора Айнару не занимать. «Ну, что, по коням?» - «Поехали…»
Первыми попадются кабаны. Что они делают на рапсовом поле? Прикрываясь вдающимся в посевы уголком леса, удачно выходим на выстрел. Дальномер показывает двести метров. Я медленно заползаю на груду валунов, и, примостив «Блайзер» на мокрых от утренней росы камнях, беру в прицел трёх крупных, ещё мохнатых с зимы чушек. Две из них точно свиньи, а вот с последней мы никак не можем определиться. Секач или свинья? Айнарс, припав к биноклю, весь в сомнениях: вроде, кабан похож на секачика, но большая дистанция не позволяет определить наверняка. Кручу на максимум кратность «Сваровски» и, присмотревшись, вместо «кисточки» вепря отчётливо вижу грядку сосков. Всё - отбой, едем дальше…
Час за часом проводим в поисках косуль. На редких скошенных полях никого нет, а на заросших не много шансов заметить косуль, не говоря уже о кабанах. Солнце поднялось высоко и начинает припекать. Скоро конец охоте. На удачу объезжаем два последних колхозных поля, что на днях выкосили «под ноль». Поднявшись на пригорок, осмотрели в бинокли первое. Пусто. Лишь долговязые аисты важно прохаживаются по гладкой, как площадка для гольфа, равнине и, слетевшиеся на нежданный пир, подъедают червяков хохлатые чибисы...
Мы сели в машину и неспешно попылили по просёлочной к виднеющемуся вдали колку леса. За ним был наш последний шанс – свежий покос с левой стороны дороги и поднимающиеся зелеными пучками кукурузные всходы с правой.
Вот впереди и лес. За болтовнёй мы чуть не проскочили двух косуль, вышедших на закрайки поля, что мы только что осмотрели. Коза и козлик, подняв головы, внимательно следили за пронёсшимся мимо пикапом. Заехав в лес метров на сто, Айнар заглушил мотор. Остальное было делом теники. Бесшумно ступая по грунтовой дороге, мы осторожно вышли на опушку. Нечего не подозревающие косули мирно паслись невдалеке. Айнар раскинул треногу, и, положив на неё карабин, я прицелился.
-Ну, что, будешь стрелять?
-...Пожалуй, нет. Козёл слишком молод, рожки совсем слабенькие.
-Ладно, дело хозяйское. Поехали, посмотрим, что там на последнем поле.
На последнем поле никого не было. Ни на протянувшейся вдоль леса полоске яровой кукурузы, ни на уходящем вверх пологим пригорком лысом выкосе. На часах начало девятого. Пора заканчивать охоту.
Мы повернули назад к машине, оставленной в лесу. Было немного обидно и грустно, что сегодня мы вернёмся пустыми, но когда я устало откинулся на переднее сиденье, мечты о дымящем завтраке и скором сне затмили всё остальное. Шелетя гравием, «Митсубиши» понёс нас к дому мимо кукурузного поля, с которого мы вернулись. И словно во сне, повторилось то же, что случилось на оставленном за лесом колхозном поле. Две косули – самец и самка, выйдя из леса на кукурузу, провожали взглядом наш автомобиль. Чтобы не спугнуть зверей, мы проехали вперёд метров двести, пока вдающийся в посевы угол леса не закрыл нас. Сверившись с ветром, мы перемахнули на противоложную сторону дороги и, прикрываясь бурьяном на обочине, начали подход. Где на четвереньках, где почти ползком, мы быстро сокращали разделяющее нас с животными расстояние. Наконец мы оказались, аккурат, напротив них. Сторожкие косули, видимо, заподозрив неладное, жались к краю леса, готовые в любой момент пуститься наутёк.
-«Хороший козлик, надо брать», - резюмировал Айнарс, разглядывая коз сквозь пучки придорожной травы. «Как будешь готов, вставай и стреляй».
Отдышавшись, я медленно поднялся с земли. Косули, застыв изваяниями, напряженно следили за мной. Плавно, одним длинным растянутым движением, я навел болтовик на самца и, когда плывущий по шкуре зверя крестик прицела коснулся лопатки, выстрелил. Отдача толкнула в плечо, и я на секунду потерял косулю из вида. Когда же я снова поймал в прицел место, где только что стоял маленький олень, его там уже не было. Лишь беспокойно качались фиолетово-красные макушки зарослей иван-чая. Присмотревшись, среди стеблей кипрея я заметил на земле что-то рыжевато-белое…
Стоп! Что это за темная полоска выползла из-за кустов в высокую траву на пробитой через ивняк просеке? Выкинув из головы воспоминания о сегодняшнем утре, беру в руки бинокль. В сгущающихся сумерках среди качающихся на ветру былинок темнеет черным ворсом изогнутая двумя покатыми горбами – большим и едва заметным маленьким, спина какого-то животного. Я негромко свистнул. Спина замерла, и над бурьяном показались мохнатые лопухи ушей. Кабан!
Адреналин ударил в кровь. Видать, не зря я сел сегодня на эту вышку! Но как узнать, кто там, секач или свинья? Расстояние-то порядочное: сто шестьдесят метров, да и трава почти полностью закрывает зверя. Минут пятнадцать всматриваюсь в дрейфующую в узком коридоре между кустов тальника спину кабана. Порой в редкой проплешине мелькнёт его неясный силуэт и опять исчезнет в зарослях. Я то тщательно выцелю кабана, то, раздражённо вздохнув, снова поставлю «Сако» на предохранитель. Ну никак, никак, мне не увидеть ни поросят в густой траве, ни клыков секача! А если и пойму, что это секач, стрелять всё равно рискованно - едва выступающая из травы спина прикрыта полупрозрачной завесой одиночных высоких стеблей и полевых цветов. А кабан тем временем взял да и забрёл в крепкий чапыжник на краю просеки. Ну вот и поохотились…
Эх, была - не была, попробую подойти! Ветерок тянет чуть наискось просеки, глядишь, дело и выгорит. Тихо спускаюсь с вышки и, сделав пару шагов в высокий травостой, понимаю бесперспективность моей затеи. В опустившейся на землю вечерней тишине, подминаемые ботинками сочные стебли хрустят, как раскиданные по полу чипсы. Но что же делать? Возвращаться на засидку не солоно хлебавши или всё-таки попытаться подкрасться? Терять-то мне, в общем, нечего, так что буду дерзать. Медленно, очень медленно, опускаю ногу в густую траву. Вроде, похрустывает, но не так громко. Выверяя каждый шаг, потихоньку двигаюсь дальше. Заскрипел коростель в кустах. Это очень хорошо. Под его громкое токование удаётся, не выдавая себя, быстро осилить несколько метров. Постоял, послушал. Что это? Из чапыжника впереди лёгкий шум какой-то доносится. Прислушался. Звук такой странный: сухой, резкий. Будто кто-то костяные ножи друг о друга точит. Ножи?! Да это КАБАН корешками в ивняке лакомится и клацает своими клыками друг о друга! Так, значит, секач! Меня охватывает азарт - хочется во чтобы то ни стало взять этого кабана! Кратность прицела скрутил на минимум, треногу аккуратно положил на землю – стрелять, скорее всего, придётся накоротке. Главное, не спешить, не напортачить в горячке. Итак, снова – плавный осторожный шаг вперёд, стою, слушаю. Кабан кормится. Ещё шаг, и снова пауза. Загудел эхом пролетающий высоко в небе самолёт. Подарил мне ещё пятнадцать метров. А вот тут, так весьма кстати, противопожарная канава прорыта. По мягкой то земле дело быстрей двинулось…
Не помню, сколько времени прошло. Минут двадцать, а, может, полчаса. Темнеет. Я уже у самого финиша. Кабан совсем близко, метрах в двадцати. Чавкая, упоённо кормится чем-то в раскидистой куртине лозняка. Между нами стена высокой травы. Слышу его тяжёлый звериный запах. Сердце от волнения и азарта готово выпрыгнуть из груди. Как ни примеряюсь в прицел, не выстрелить. Среди хитросплетений веток мелькнёт то гривастая холка зверя, то щетинистый бок. Но так, чтобы наверняка, никак не выцелить. А ближе уже не подойти. Да и куда ещё ближе? Стою, переминаюсь с ноги на ногу, на краю канавы, выбирая поудобней ракурс для выстрела, как представится шанс. Увлекшись, наступил на сухую веточку. Та хрустнула тихо совсем, почти неслышно. Но кабан враз насторожился. Перестал жировать, слушает. В наступившей гробовой тишине боюсь пошевелиться. Даже дышу через раз. Секач шумно втягивает рылом воздух. Но ветер меня не выдаст, стороною дует. И тут случается то, чего я никак не ожидал. Решив разобраться, кто это там прячется, кабан смело пошёл на меня. Вот его черные уши вынырнули из тальника, поплыли над травой в мою сторону. До их хозяина уже метров под десять. Прильнув к прицелу, пытаюсь подловить кабана в оптику. Куда там! Даже на 2.5 кратности вижу лишь толстые стебли травы, да мелькающую шкуру зверя. Эх, сейчас бы мне двустволку! Вдарил бы тогда без сомнений вепрю под ухо!
Дистанция стремительно сокращается. Семь метров, пять. В последний момент кабан отворачивает чуть в сторону. Сейчас он вывалит из зарослей на пожарную канаву. Это мой шанс! Бросаю винтовку в небольшой прогал у канавы, и окуляр прицела на долю секунды закрывает сплошное черное пятно. “Стрелять или нет?” -проносится в голове, но уже слишком поздно. Раздаётся громкое, низкое «уханье» и, треща кустами, секач опрометью бросился назад в крепь. Слушаю, как не разбирая дороги, он несётся прочь. Где-то метров через сто, в островке молодого леса, он остановился и ещё раз недовольно «ухнул». Затем чуть подальше треснула сушина и всё стихло…
Я постоял ещё немного, слушая тишину, наблюдая, как наступает короткая летняя ночь. Отчего-то мне не было обидно за не взятый трофей. Охота состоялась, пусть и без выстрела. Удача на этот раз была на стороне зверя. Снова завибрировал мобильник. На этот раз писал Айнар: «Мы подъехали. Ждём тебя у дороги.»
Последнее редактирование:
...
