Мало это , или много ....
За 90 лет с 17 года ничего не изменилось...
Чисто для аналогии и примера предлагаю почитать ,как "тогдашние эксплуататоры" обустраивали условия труда на Крайнем Севере по сравнению с "всемирным передовым отрядом". Ну щас-то передовее наших заводов ваще некуда. Каждый день как пройду проходную, так убеждаюсь
https://dzen.ru/a/Y_tHAeWcWlP9e7c5?&pulse_user_id=&
"
27 августа 1937 года «Красин» в первый раз пришел на Барроу. На пристани его встречал весь поселок, включая главу администрации по фамилии Морган. Капитан Белоусов, начальник экспедиции Дриго и командир летного отряда Каминский подошли поговорить о делах. Морган пригласил их к себе в офис. Каминский:
«Хорошо, что не пришлось шлепать по грязи. От самой гальки, где берет начало набухшая водой торфянистая тундра, к домику мэра ведет деревянный тротуар. Это не просто горбыли, брошенные в грязь, а действительно по всем правилам проложенный тротуар. Бруски уложены по шнуру, поперек их прибиты аккуратно нарезанные тесинки. Встречные свободно разойдутся. Так, не испачкав ног, подошли к офису, возле которого высятся радиомачты. Выяснилось, что должность мэра — это почетная общественная нагрузка руководителя правительственной радиостанции».
Каминский ранее сам строил себе домик для зимовки, поэтому американский опыт вызывает у него живейший интерес:
«Я немало помучился, благоустраивая свою базу, поэтому осмотрел дом американцев с особой заинтересованностью. Размер дома примерно девять на девять. Обит он вагонной доской и выкрашен в голубой цвет. Черт те что! Явное нарушение полярной традиции. Этот дом меньше всего похож на северное жилище — дачный коттедж! Даже окна без переплетов и остеклены цельным куском. Тротуар около дома шире, с обеих сторон охватывает его кольцом».
Дом торговца Брауэра - Его упоминают оба летчика хотя, возможно, тогда он выглядел по другому. О его хозяине Каминский отзывается с уважением, Грацианский называет его кулаком, хотя именно он подвозил ему бензин, но летчик про это умалчивает. Видать нужно было классовых противоречий подпустить в статье 1938 года
Далее удивление Каминского постоянно нарастает, причем от всего, от каждой мелочи. «Офис» Моргана одновременно является радиостанцией и жилым домом. Пока начальство улаживало формальности, летчик осматривал помещение.
«Неподалеку от входа переносная печка с трубой, выведенной во внутреннюю стену. Облицована каким-то металлом. Пока капитан «Красина» разговаривал с Морганом, я взглянул в топку: внутри выложена огнеупорным кирпичом. Над печкой — решетка с бортиками для сушки вещей. Можно поставить на решетку валенки, и они не сгорят. Можно повесить носки и рукавицы. Труба печки тоже из блестящего вороненого металла с мягкими гофрированными изгибами. Явно заводского изготовления. Хм! Даже печные трубы везут с материка!»
Далее хозяин провел экскурсию по дому:
"Знакомство с мэром завершилось тем, что он любезно показал нам свой дом сверху донизу. Вначале провел в примыкающую к оффису заднюю комнату. Здесь размещается механическая мастерская. Я бросил взгляд на стенку, к которой крепились панели приборов. Все приемники, передатчики и прочее оборудование с этой стороны были открыты. Их легко снять, если необходим ремонт или замена".
Я воздержусь от излишних подробностей, иначе описание затянется. Но Каминский был сильно удивлен и мастерской радиста, присутствием токарного и сверлильного станка в них и большого набора инструментов. А так же тем, что все находится рядом, практически в одном помещении. В советских полярных станциях тогда жилой дом располагался отдельно от радиостанции и машинного отделения к ней. А штат состоял минимум из двух человек - самого радиста и механика, обслуживающего двигатель-генератор.
«Когда закончили осмотр мастерской, я спросил хозяина, где у него аккумуляторы и зарядный агрегат. Он молча открыл замаскированную дверцу в задней стене, которая вела в пристройку площадью примерно два метра на три. Там и размещалось это хозяйство. Вернувшись в первую комнату, Морган нажал кнопку около пишущей машинки, и движок в пристройке заработал. Это новшество особенно заинтересовало меня.
Сколько раз приходилось мне наблюдать, как механики полярных станций подолгу крутят рукоятку, чтобы запустить свои Л-3. Да что там полярные станции! Даже мы, авиаторы, и то еще не имеем механических стартеров. До прошлого года запускали моторы с помощью амортизаторов, надетых на винт.
Я спросил:
— Кто выполняет обязанности механика?
Мистер Морган ткнул себя в грудь. А метеоролога? Вторичный тычок в грудь.
Это побудило меня к дальнейшим расспросам. И вот что я услышал в ответ.
Радист обязан эксплуатировать движок, не нарушая пломб, повешенных на его агрегатах. Фирма гарантирует безаварийную работу движка на протяжении пяти тысяч часов. После этого в работу вступает резервный движок, а основной отправляется на ремонт, который производится на заводе. Таким образом, обязанности механика сведены к минимуму: своевременно доливать бензин и масло, доливать и заряжать по мере надобности аккумуляторы. Далее выяснилось, что метеодокументация у американцев проще нашей и затруднений не представляет. Вести это хозяйство мистеру Моргану помогает жена».
Церковь в Барроу - ее описывают оба летчика. Возможно, что с тех пор она не изменилась
Неугомонный Каминский не удержался и спросил про зарплату – у радиста-метеоролога Моргана она оказалась 400 долларов, плюс годовая премия. Описания жилой части дома пока пропустим, Грацианский жил именно у Моргана, поэтому лучше потом посмотрим, что пишет он. (Он, кстати, говорит, что Морган служил еще и почтовым чиновником вдобавок). На обратном пути слегка шокированные спасатели обменялись впечатлениями:
"Белоусов сказал:
— Обогнали нас американские буржуи в смысле комфорта.
— У них одна зимовка на всю Аляску, а нас только на Чукотке одиннадцать, а во всей Арктике — больше сорока, — как бы в утешение отозвался Федор Иванович Дриго".
Каминский у себя в книге (от 1977 года) приводит практически монолог, в котором он возражал своим старшим товарищам
«… оборудование наших зимовок пока не позволяет одному человеку успешно работать за троих. Я согласен с твоими суждениями, но лично меня больше всего поразило техническое оснащение зимовки. И организация дела. Ведь это надо же — зарядный движок запускается кнопкой и обязан служить пять тысяч часов! А печка! Мы везем из Владивостока на Чукотку кирпичи, глину, цемент, железо. И печника. За два-три дня он кое-как слепит печку, сделает из железа трубу коленом. Печка свое назначение выполняет, тепло дает, но обходится раз в пять дороже американской. Казалось бы, глина и кирпич — что может быть дешевле? А морские путешествия печника? Он работает на зимовках две; максимум три недели, а месяца два-три плавает пассажиром. И за это ему надо платить, да еще и кормить бесплатно. Опять же взять материал. Кирпич-то ведь не везут по расчету — штука в штуку, а с учетом боя, про запас. Каждый кирпичик, уложенный в печку в Ванкареме, становится золотым. Везем за четыре тысячи километров глину, и опять — навалом, с запасом. Американцы везут готовое изделие, которое сделано на материке в заводских условиях и начинает безотказно служить сразу после доставки.
— У нас еще мало опыта, — заметил Дриго. — При нашем широком размахе нам недостает американской деловитости...»
Интересно, к 1977 году опыта набрали? В монологе, разумеется, оформлены мысли самого Михаила Николаевича Каминского, только сомневаюсь, что он высказывал их старшим товарищам в 37 году. Стал бы он их ставить в неудобное положение?
Следующий визит «Красина» на Барроу состоялся 10 сентября. Каминский обращает внимание на разгрузку пришедшего транспортного парохода "Северная звезда":
«я увидел за домом штабель мешков, наполненных угольными брикетами. Любопытная деталь! Американцы не везут уголь навалом, не теряют его на перевалках за счет пыли и отходов. Брикеты транспортабельны и легко разгораются…. У стены павильона тележка на резиновом ходу. Видно, на ней подвозят к дверям дома мешки с угольными брикетами и другие тяжелые предметы».
Кто-то из матросов шхуны "Северная звезда" сфотографировал пристать Барроу. Ничего непонятно, но это исторический документ.
«Моторный баркас подвозил к пристани груз, и матрос выдавал его первому эскимосу. Тот поворачивался и из рук в руки передавал следующему. В цепочке было пятнадцать эскимосов. Не сходя с места, они переправляли таким способом весь груз за прибойную полосу, прямо на тележку, которую малюсенький работяга трактор тут же отвозил к складу фактории. Чтобы грузчики не простаивали, тележек было три. Пока трактор отвозил одну, загружались другие.
Всякая ладно организованная работа приятна для человеческого глаза. Но мне в те минуты стало грустно. С тоской вспомнились наши авралы, и спина будто бы опять ощутила тяжесть стокилограммовых кулей и мешков с солью, сахаром и мукою. Сколько их перетаскали мы с кунгаса на берег, балансируя на шатких мостках! А ящики? Они легче кулей, но громоздки и неудобны.
Здесь я не увидел ни одного ящика — только картонки. Мука, крупа, сахар в двойных мешках, из которых ничего не сыплется. Ни одной поклажи тяжелее тридцати килограммов. Этот вес определен соглашением с фирмой, поставляющей все необходимое зимовщикам мыса Барроу. Почему же здесь предусматривают каждую мелочь, имеющую значение, а наши снабженцы об этом не думают? — терялся я в догадках. Мало у нас тревожатся о создании благоприятных условий жизни и работы северян. Надо рассказать нашим товарищам о всем полезном, что мы здесь видели, решил я. Непременно!»
Напомню, это в книжке 1977 года Михаил Николаевич приводит свои впечатления от 1937 года. Но почему-то не слова не пишет о том, как он выполнил свое внутреннее обещание, как рассказал об этом товарищам, и что товарищи ему на это ответили. Каминский, впрочем, делает и самостоятельные выводы.
«Конечно, многое из увиденного на американском берегу произвело впечатление, и мы не могли удержаться от сравнения с тем, что было у нас, на Чукотке. Объяснять нам причины этой разницы не было нужды, каждый из нас и без того их знал».
Хорошее начало? Многообещающее? Да, затем Михаил Николаевич рубит с плеча:
«Вот завершится в стране индустриализация, и у нас, на Севере, люди станут жить иначе, более благоустроенно. А вот что касается организованности, то это всецело зависит от нас самих. Тут нам есть чему поучиться у американцев, есть что позаимствовать...»
Многоточие поставил автор. Наверное, тем самым перекинул мостик в настоящее, в 1977 год. Если бы я был совсем отвлеченным читателем, инопланетным пришельцем, к примеру, или жителем Фиджи, мне бы захотелось спросить автора: «Ну и как, закончилась ли индустриализация? За сорок-то лет должна была. И что, стали люди в результате жить иначе? Скажите об этом хоть полслова». " Конец цитаты.