Когда в военкомате после первого курса Горного института меня спросили где я хочу служить , я не задумавшись ни на секунду потребовал , чтобы меня отправили туда , где трудно - в Афганистан , это был 86 год.
Теперь я многое вижу совсем по иному .
Ну, вот вам на мой взгляд и итоги работы российских либерастов.
но мне , как и тому мальчику , жаль немецкого крестьянина , которого фашисты поставили под ружье , немецкого рабочего, которого фашисткая пропаганда спровоцировала пойти на войну добровольно
А Вам не жаль наших крестьян, рабочих, студентов и школьников, которые добровольцами ушли на фронт и не вернулись? Они в расцвете сил вынуждены были лечь в могилы, чтобы мы сегодня могли жить и воспитывать своих детей и внуков! Почитайте план "Ост", который должен был быть выполнен на территории захваченного СССР! Нашему народу там места не было. Учитывая дисциплинированность, педантичность немцев, будьте уверены - план бы они выполнили.
Мне жаль людей , чьи судьбы поломала война и я рад, что наши дети понимают , что жизнь любого человека , какой бы национальности он не был это свято и бесконечно ценно !
А мне жаль наших Советских людей, кто погиб на фронтах, кто стал инвалидом, кто батрачил на немецких крестьян, пока они жгли и губили мой народ, кто сгорел в печах концентрационных лагерей и их пепел пошел на удобрение полей немецких крестьян. Мне жаль тех, кто в блокаду Ленинграда умирал от голода в холодном и темном городе.
Мы их не звали, не просили о помощи, они пришли сами, чтобы уничтожить мой народ и завоевать себе жизненное пространство для себя, для своих детей. Прощать или не прощать их могли бы те, кто пережил то жестокое время, кто потерял своих близких.
Мое мнение такое: мы не имеем права решать прощать их или нет!
Ниже письма немецких солдат своим родным из России.
14.08.1942: У немецкого солдата Йозефа найдено неотправленное письмо к сестре Сабине.
В письме говорится: «Сегодня мы организовали себе 20 кур и 10 коров. Мы уводим из деревень все население — взрослых и детей. Не помогают никакие мольбы. Мы умеем быть безжалостными. Если кто-нибудь не хочет идти, его приканчивают. Недавно в одной деревне группа жителей заупрямилась и ни за что не хотела уходить. Мы пришли в бешенство и тут же перестреляли их. А дальше произошло что-то страшное. Несколько русских женщин закололи вилами двух немецких солдат... Нас здесь ненавидят. Никто на родине не может себе представить, какая ярость у русских против нас».
Ефрейтор Феликс Кандельс пишет другу : «Пошарив по сундукам и организовав хороший ужин, мы стали веселиться. Девочка попалась злая, но мы ее тоже организовали. Не беда, что всем отделением… Не беспокойся. Я помню совет лейтенанта, и девочка мертва, как могила...».
24.07.1942: Матеас Цимлих пишет своему брату ефрейтору Генриху Цимлиху: «В Лейдене имеется лагерь для русских, там можно их видеть. Оружия они не боятся, но мы с ними разговариваем хорошей плетью...»
Солдат Ксиман из «СС» писал своей жене в Мюнхен 3 декабря 1941 года : «В настоящее время мы находимся в 30 километрах от Москвы. Когда выходишь из дому, можно видеть издали некоторые башни Москвы. Скоро кольцо сомкнётся, тогда мы займем роскошные зимние квартиры, и я пришлю тебе такие московские подарки, что тетка Минна лопнет от зависти».
29.10.41: Письмо, найденное у лейтенанта Гафна: «Куда проще было в Париже. Помнишь ли ты эти медовые дни? Русские оказались чертовками, приходится связывать. Сперва эта возня мне нравилась, но теперь, когда я весь исцарапан и искусан, я поступаю проще — пистолет у виска, это охлаждает пыл. Между нами здесь произошла неслыханная в других местах история: русская девчонка взорвала себя и обер-лейтенанта Гросс. Мы теперь раздеваем донага, обыск, а потом... После чего они бесследно исчезают в лагере».
Письмо солдата Гейнца Мюллера: «Герта, милая и дорогая, я пишу тебе последнее письмо. Больше ты от меня ничего не получишь. Я проклинаю день, когда родился немцем. Я потрясен картинами жизни нашей армии в России. Разврат, грабеж, насилие, убийства, убийства и убийства. Истреблены старики, женщины, дети. Убивают просто так. Вот почему русские защищаются так безумно и храбро».
Унтер-офицер Ланге (полевая почта 325324) писал Геди Байслер: «Во Львове было настоящее кровопролитие...Точно так же в Тернополе. Из евреев никто не остался в живых. Ты можешь себе представить, что мы не имели никакого сожаления к ним. То, что еще произошло, — не могу тебе сообщить».
Фельдфебелю Зигфриду Kpюrepy пишет его невеста Ленхен Штенгер из Деттингена 13 июня: «Шубка стала замечательной, она только была немного грязной, но мама ее вычистила, и теперь она очень хороша... Ботинки маме как раз, как вылитые. И материал на платье совсем хороший. Чулкам я также очень довольна и другим вещам также».
Письмо ефрейтора Менга к своей жене Фриде : «Если ты думаешь, что я все еще нахожусь во Франции, то ты ошибаешься. Я уже на восточном фронте... Мы питаемся картошкой и другими продуктами, которые отнимаем у русских жителей. Что касается кур, то их уже нет... Мы сделали открытие: русские закапывают свое имущество в снег. Недавно мы нашли в снегу бочку с соленой свининой и салом. Кроме того, мы нашли мед, теплые вещи и материал на костюм. День и ночь мы ищем такие находки... Здесь все наши враги, каждый русский, независимо от возраста и пола, будь ему 10, 20 или 80 лет. Когда их всех уничтожат, будет лучше и спокойнее. Русское население заслуживает только уничтожения. Их всех надо истребить, всех до единого».
Ефрейтор Циммах: «Сегодня мы всем взводом «организовали» свинью. Я нажрался, как никогда. Съел целую свиную голову. Но не смог уже доесть свиного уха. Я бросил его белорусскому мужику. Но наша ротная овчарка «Нептун» перехватила добычу. Это было уморительное зрелище».
Вот что пишет жена Лота своему мужу, лейтенанту Готфриду Вернеру, на фронт: «Не можешь ли ты урвать у какого-нибудь грязного еврея меховое пальто? Их шайка от этого не пострадает. Говорят, что в России много таких вещей. Не забудь также о материи на костюм. Подумай также о том, чтобы организовать или привезти что-нибудь: ведь эту сволочь нечего щадить. Это была бы хоть небольшая компенсация за нынешние плохие времена. Здесь я, несмотря на все старания, не могу больше найти порядочного материала для костюма».
09.08.1941: Дневник обер-лейтенанта Краузе, убитого на Украине . Краузе прошел огнем и мечом Польшу, Францию, Югославию, Грецию и, наконец, явился на Украину. И во всех этих странах записи в походном дневнике похожи одна на другую: это счет насилия, грабежей и хулиганства.
«Скоро я стану интернациональным любовником! Я обольщал крестьянок-француженок, полячек, голландок...». Дальше обер-лейтенант излагает такие детали своих «подвигов», которые не поддаются никакой передаче.
И дальше: «Сегодня, наконец, мне удалось отвести душу. Девочка лет 15 была крайне пуглива. Она кусала мне руки. Бедняжка, пришлось ее связать... Мне сказал лейтенант: «За эти подвиги тебе следует дать железный крест».
Танкист Карл Фукс: «Тут не увидишь мало-мальски привлекательного, умного лица. Сплошная дичь, забитость, ни дать ни взять — дебилы. И вот эта мразь под предводительством жидов и уголовников намеревалась подмять под себя Европу и весь остальной мир. Слава богу, наш фюрер Адольф Гитлер не допустил этого».
Письмо немецкому солдату Гейнцу от Иоганны Рохе из Вейссенфельса: «У нас сейчас работает много русских мужчин, женщин и детей. Они страшно ненавидят нас и при каждом удобном случае бегут. Две недели тому назад господин Куштбах поймал двух русских в Винбергере. Около Фрейбурга один лесник пытался задержать несколько русских, сбежавших из лагеря, но они оказали сопротивление. На этой неделе наш вахмистр поймал в деревне двух русских девушек, которые бежали из поместья. Их высекли резиновыми дубинками».
Гамбург, 12 августа 41 г.: «Мой дорогой Ганс, сегодня я была счастлива получить снова от тебя письмо (...). Недельные обозрения хорошо показывают нам, какие они там ужасные, что с трудом можно их смотреть. Это прямо позор, что такой отвратительный сброд живет на этой земле, даже когда видишь Ужасные лица пленных, то становится противно от этих рож. Ну, довольно об этом (...). У меня сильный насморк и это не удивительно при такой погоде. Холодно, как осенью, а вам приходится там потеть. Твоя Гизель».
Крестьянка Анна Геллер пишет мужу из Нейкирхен (Саксония): «Когда нужно было убирать хлеб, русская повесилась. Это не народ, а какая-то пакость. Я ей давала есть и дала даже передник. Сначала она кричала, что не хочет жить в сарае с Карлом. Я думаю, для такой дряни честь, если немец ею не брезгует. Потом она стащила сухари тети Мины. Когда я её наказала, она повесилась в сарае. У меня и так нервы не в порядке, а здесь еще такое зрелище. Можешь меня пожалеть...»
В Советское информбюро продолжают поступать от советских граждан, вырвавшихся из захваченных немцами советских городов, многочисленные письма и заявления о чудовищных злодеяниях немецких фашистов. Ниже приводятся показания очевидцев страшных зверств гитлеровцев наз мирным населением в советских городах Бресте и Минске.
Жительница Бреста, член жилищной комиссии Брестского городского совета Г.Я.Пестружицкая ишет: «Фашисты в первый же день арестовали всех сотрудников советских учреждений, активистов общественных организаций, стахановцев железнодорожных мастерских и депо, предприятий и промысловых артелей. Арестованных вместе с семьями загнали на стадион «Спартак». Когда меня привели на стадион там уже было больше тысячи человек. Два дня продержали нас под открытым небом без пищи и воды. Голодные дети плакали. На глазах у всех арестованных немецкий солдат ударил ногой плакавшую девочку лет трех-четырех. Мать бросилась было защитить ребенка, но фашист размахнулся и ударил ее прикладом в живот. Несколько мужчин запротестовали против издевательств солдат над детьми и женщинами. Солдаты избили их до полусмерти. Каждую ночь на стадион врывались пьяные фашисты и насильно уводили молодых женщин. За две ночи немецкие солдаты увезли больше 70 женщин, которые потом бесследно исчезли. Мужья и братья этих несчастных женщин пытались защитить их. Фашисты пустили в ход пистолеты. Тут же на стадионе мужчины застрелили 20 мужчин. На третий день на стадион приехало несколько офицеров. Один из офицеров стал вызывать арестованных по списку. Всего было вызвано не меньше 200 человек. Их выстроили на северной стороне футбольного поля и расстреляли из пулеметов. Трупы расстрелянных валялись на стадионе 3 дня. После этого гестаповцы отобрали из арестованных граждан еще 250-300 человек и ночью увели неизвестно куда»
Бухгалтер сберкассы А.А.Бутько рисует в своем письме жуткую картину допроса арестованных граждан в штабе немецких войск. «Меня арестовали вместе с группой финансовых работников города. Два дня нас держали в тюрьме. На третий день стали вызывать на допрос. Фашисты допытывались, где находятся ценности советских учреждений, предприятий и общественных организаций. До меня допрашивали железнодорожного рабочего Н.В. Брудного. Фашисты требовали от него, чтобы он назвал всех профсоюзных активистов, коммунистов, работников политотдела дороги. Арестованный упорно молчал. Палачи набросились на него и стали избивать. Ему сломали обе руки, разбили прикладом лицо и нанесли несколько штыковых ран. Ничего не добившись от советского патриота офицер застрелил его. Долго издевались фашистские людоеды над беременной женщиной В.Л. Андрасюк. В конце допроса у нее спросили: подписалась ли она на «большевистский заем». Когда она ответила, что подписалась, ей предложили написать о том, что комиссары заставили ее насильно подписаться на заем. Андрасюк ответила: «Но это же неправда, я сама это сделала совершенно добровольно». Тогда фашисты начали наносить женщине всякие оскорбления и пытать: прикладывали к щеке курящуюся папиросу, кололи ножницами в шею. Андрасюк не стерпела и сказала: «Что вы делаете, ироды, убийцы» Рассвирепевшие фашисты закололи ее штыками».
Вырвавшиеся из фашистского ада жители города Бреста — А.Зорые, В.Крывушка, Я. Морозов, В. Алесик, Г. Самоский и М. Заверженец сообщают, что за первые дни немецкой оккупации в городе Бресте расстреляно и замучено в застенках гестапо не менее 1000 жителей.
https://dosie.su/obshestvo/26498-ne...h-vo-vremya-velikoy-otechestvennoy-voyny.html
