Всем кочкам отвесив поклоны,
Порой, как во сне, и бреду,
Тяжёлой стопой першерона
Я полем устало бреду…

( Авт. Без трофея.)

Скажите откровенно: предпочтёте вы какие-либо иные охоты заячьей? Задумались? То-то же…Однако торопиться не будем, если прикинем, какая добыча была у нас первой на зверовых охотах. « Ах, да, зайчик», - вспомнят многие свою охотничью юность. И будут правы. Зайчатник живёт в большинстве из нас прочно и неистребимо.

Днём от переправ слышалась стрельба, и Фёдор сказал, что больше задерживаться не может. К вечеру затрещала радиостанция. На связь вышел Сибирцев и сообщал, что севернее возвышенности Камень Хэрбэй крупное скопление оленя, двигающегося от Таймырского заповедника. Но основные стада кочуют вдоль Пясины между Янгодой и Дудыптой. Информация совпадала с разведкой охотоведа, переданной вчера. Из сводки было ясно, что бригады на Кыстыкмахе, Чопке и Аваме начали массовый отстрел и уже запрашивали вертолёт для отгрузки продукции. Без оглядки нам пришлось включиться в общую работу.

Итак, основным объектом нашей охоты ожидался дикий северный олень. В обиходе промышленников – «дикарь». Основным потому, что был он не единственным. Нам удалось захватить потрясающие пролеты гусей, половить рыбу на Хете и Котуе, насладиться дарами осенней тундры.

- Считается, что «дикарь», - просвещал нас доктор Сибирцев, - впервые появился на Аляске около миллиона лет назад.

Пока мы летели из Норильска к местам заброски охотничьих бригад, уважаемый «институтский научник» Павел Степанович, популярно знакомил нас с происхождением миграций животных и их различиями. Изучая эти проблемы, он побывал на всех континентах. Проехал, проплыл, прошёл (не считая перелётов) более 200 тыс. километров.

-Первыми исследователями «великих кочевий,- рассказывает Павел Степанович, - были древние охотники. Шедевры наскальной древней живописи сохранили сцены охот на мигрирующих животных: мамонтов, первобытных быков, оленей...

Что за слово странное – «диковка»?
Да кому сказать – подумает «юга»!..
Ну, уж, нет!.. Не та экипировка…
Стужа, звери, тундра и… тайга.
( авт. Диковка)

Впервые слово «диковка» я услышал от Пашки Сибирцева. Встреча наша была случайной, и от того, быть может, особенно радостной. Произошла она в Ленинграде, где судьбе было угодно свести двух командированных с разных концов огромной тогда ещё страны – СССР. Когда-то мы вместе учились и мечтали о дальних плаваньях.

Меж устьев Енисея и Хатанги увенчанная короной льдов студёных морей, продуваемая ветрами Заполярья лежит неоглядная земля, полуостров Таймыр, или по-эвенкийски Таймура. Стылый и дремлющий. Словно гигантский мамонт, охваченный вечным сном. Но длинным полярным днём и коротким летом он взрывается буйством красок. Тогда стекаются сюда на откорм неисчислимые стада дикого северного оленя.

Кровь на снегу…
и клочья шерсти,
А в тростнике предсмертный вой.
Секач не ждал столь скорой смерти
И ради жизни принял бой.
Там злобы яростная схватка,
Клыков отточенный «батас»,
Собак примеренная хватка
И «на крови» с прищуром глаз…

(«Гаевая охота» - Авт.)

Из кузова газика- вездехода доносилась перепалка охотников и собачья возня. Все давно погрузились и ждали начальника охотхозяйства.

- Что за гам, а драки нет? – заглянул в кузов Тарас Афанасьевич. – Все на месте? Тогда поехали.