m1tya
Завсегдатай
- С нами с
- 31/03/06
- Постов
- 1 241
- Оценка
- 1 909
- Живу в:
- Москва
- Для знакомых
- Дмитрий
- Оружие
- всякое разное
- Собака(ки)
- курцхаар
Печален лес в ноябрьские дни. Стоит он, опустевший, поблёкший. Деревья давно сбросили листву, замерли кривыми скелетами, цепляясь обнаженными ветвями за низкое серое небо. В сыром овраге пахнет прелой листвой, что тихо шелестит под сапогами. Заросли пожухлой крапивы и ржавого кипрея полегли, прибились к земле осенними дождями и заморозками. Поредел и стал светлее частокол мелятника. Только густой ельник всё так же по-летнему зелен.
В лесу стоит непривычная тишина. Не слышно голосов птиц, не шумят кроны деревьев над головой. Даже весёлые синички-непоседы, вечно снующие по нижним этажам лесного царства, куда-то подевались. Кажется, что всё живое покинуло эти места. Лишь вороны – часовые предзимья, время от времени с гортанным клёкотом облетают свои владенья, со свистом разрезая воздух черными крыльями.
Вдруг вдалеке зазвенел отрывистый лай собак. Лайки-помощницы отыскали зверя, всполошили, встревожили блёклый серый день. Лес словно преобразился и ожил, наполнившись до краёв их азартными голосами. Будет сегодня охота! Со всех ног я бросился к собакам. Бегу, спотыкаюсь, то и дело получая по лицу хлесткими ветками. Перепрыгиваю через замшелые остатки упавших деревьев, перелезаю через ощетинившиеся культями веток старые поваленные сосны.
Ныряю в небольшой лог. Здесь лес не так захламлён, и удаётся немного пробежаться в полную силу. Раскатав болотники, перехожу вьющийся по дну оврага ручей и выскакиваю на вершину склона. Лай гораздо ближе, звонко разносится эхом по лесу. Кого же работают собаки? Лося или, быть может, кабана? Ещё один рывок. Лесная чаща остаётся позади, я выбегаю на широкий выруб, густо заросший мелочами. Поросль осины, вся обстриженная сохатыми, раскинулась серой стеной, куда ни глянь. И где-то там, в самой середине этой чапыги, лайки работают зверя.
Хочется не мешкая, сразу подойти напрямки. Но ветер, дующий мне в спину, подсказывает не спешить. По кромке леса, где почище, я тихо обхожу вырубку, чтобы зайти в полветра. Надо бы по-хорошему сделать крюк в полверсты по опушке и скрадывать против ветра. Но кто знает, сколько простоит под собаками лось? А теперь я уверен, что это лось. Ведь здесь самая что ни на есть лосиная столовая, самое их царство.
Медленно я пробираюсь через цепкий осинник, норовящий ухватиться за одежду корявыми сучьями и предательски затрещать всем деревцом, лишь стоит попытаться избавиться от его ветвей. Стараюсь выбирать места поразряженней, но куда там – всё заросло сплошным частоколом. Внемля голосам лаек, иду, как весной под глухариную песню. Только заблажут, я тихонечко шаг-другой вперёд. Замолкнут, и я замру. И так метр за метром…
До собак уже недалеко. Те отдают голос размеренно, без злобы. Точно лось. Сняв ружьё с плеча, начинаю высматривать среди переплетений ветвей силуэт сохатого. Вдруг впереди затрещали кусты, и сухой костяной звук резанул слух. Кабан! Тотчас в карандашнике замелькали белые пятна – лайки проворно отскочили от бросившегося на них зверя. Кабан, скрытый от меня за стеной мелятника, басисто ухнул и захрустел вправо. Собаки затрусили вслед за ним.
Я замер, лихорадочно соображая, что же предпринять дальше. Неужто кабан ретировался в лес? Где и когда он теперь остановится?
Стою, чутко прислушиваюсь, надеясь услышать лай собак или хруст сушины под копытом зверя. Но только тяжелые удары моего сердца колоколом отдают в голове...
Минута тянется за минутой. Лес засыпает и кажется опять пустым и безжизненным. Я начинаю терять надежду...Но вот совсем недалеко взлаяли, заголосили собаки. И я заскользил к ним сквозь осинник, как и прежде…
Осталось совсем не много. Вижу уже белые шарики лаек, шныряющих в мелочах. Под их звонкие голоса подбираюсь поближе, выверяя каждый шаг, придерживая руками мешающиеся ветки. Мандраж, охвативший меня ранее, ушёл, я крадусь хладнокровно и расчетливо, понимая, что единственная допущенная ошибка в этой охоте может стать последней. Кабана пока не видно. Но лайки, осмелев, описывают круги вокруг места, где, видимо, таится зверь. Сколько ни вглядываюсь в чапыжник, ничего не разобрать. Ружье держу наготове. Ещё метров десять-пятнадцать, и всё разрешится…
Вдруг из пожелтевшего бурьяна выросло, высотой с тумбочку, буро-рыжее пятно. Ломая кустарник, оно бросилось на одну из собак. Надо же, молодой кабанчик, а какой отчаянный! Не догнав обидчицу, сеголеток развернулся и опрометью кинулся обратно, видимо, решив вновь занять оборону. Я поймал на мушку мелькающий среди жиденьких деревцов силуэт поросёнка и выстрелил. Кабанчик закрутился на опавшей листве, отчаянно голося. Я шагнул вперёд и тут же заметил правее ещё одного кабана, бросившегося наутёк. Да их тут целое стадо! Было вскинувшись, я опустил стволы. Я упустил из виду обоих лаек и опасался, что одна из них может оказаться в створе выстрела. А собаки тем временем навалились на подстреленного кабанчика. Впившись зубами в свою жертву, они, рыча, остервенело мотали головами, точно собираясь разорвать несчастного на части. Ломая на ходу осинник, я поспешил к дерущим зверя собакам, нащупывая на поясе нож...
В лесу стоит непривычная тишина. Не слышно голосов птиц, не шумят кроны деревьев над головой. Даже весёлые синички-непоседы, вечно снующие по нижним этажам лесного царства, куда-то подевались. Кажется, что всё живое покинуло эти места. Лишь вороны – часовые предзимья, время от времени с гортанным клёкотом облетают свои владенья, со свистом разрезая воздух черными крыльями.
Вдруг вдалеке зазвенел отрывистый лай собак. Лайки-помощницы отыскали зверя, всполошили, встревожили блёклый серый день. Лес словно преобразился и ожил, наполнившись до краёв их азартными голосами. Будет сегодня охота! Со всех ног я бросился к собакам. Бегу, спотыкаюсь, то и дело получая по лицу хлесткими ветками. Перепрыгиваю через замшелые остатки упавших деревьев, перелезаю через ощетинившиеся культями веток старые поваленные сосны.
Ныряю в небольшой лог. Здесь лес не так захламлён, и удаётся немного пробежаться в полную силу. Раскатав болотники, перехожу вьющийся по дну оврага ручей и выскакиваю на вершину склона. Лай гораздо ближе, звонко разносится эхом по лесу. Кого же работают собаки? Лося или, быть может, кабана? Ещё один рывок. Лесная чаща остаётся позади, я выбегаю на широкий выруб, густо заросший мелочами. Поросль осины, вся обстриженная сохатыми, раскинулась серой стеной, куда ни глянь. И где-то там, в самой середине этой чапыги, лайки работают зверя.
Хочется не мешкая, сразу подойти напрямки. Но ветер, дующий мне в спину, подсказывает не спешить. По кромке леса, где почище, я тихо обхожу вырубку, чтобы зайти в полветра. Надо бы по-хорошему сделать крюк в полверсты по опушке и скрадывать против ветра. Но кто знает, сколько простоит под собаками лось? А теперь я уверен, что это лось. Ведь здесь самая что ни на есть лосиная столовая, самое их царство.
Медленно я пробираюсь через цепкий осинник, норовящий ухватиться за одежду корявыми сучьями и предательски затрещать всем деревцом, лишь стоит попытаться избавиться от его ветвей. Стараюсь выбирать места поразряженней, но куда там – всё заросло сплошным частоколом. Внемля голосам лаек, иду, как весной под глухариную песню. Только заблажут, я тихонечко шаг-другой вперёд. Замолкнут, и я замру. И так метр за метром…
До собак уже недалеко. Те отдают голос размеренно, без злобы. Точно лось. Сняв ружьё с плеча, начинаю высматривать среди переплетений ветвей силуэт сохатого. Вдруг впереди затрещали кусты, и сухой костяной звук резанул слух. Кабан! Тотчас в карандашнике замелькали белые пятна – лайки проворно отскочили от бросившегося на них зверя. Кабан, скрытый от меня за стеной мелятника, басисто ухнул и захрустел вправо. Собаки затрусили вслед за ним.
Я замер, лихорадочно соображая, что же предпринять дальше. Неужто кабан ретировался в лес? Где и когда он теперь остановится?
Стою, чутко прислушиваюсь, надеясь услышать лай собак или хруст сушины под копытом зверя. Но только тяжелые удары моего сердца колоколом отдают в голове...
Минута тянется за минутой. Лес засыпает и кажется опять пустым и безжизненным. Я начинаю терять надежду...Но вот совсем недалеко взлаяли, заголосили собаки. И я заскользил к ним сквозь осинник, как и прежде…
Осталось совсем не много. Вижу уже белые шарики лаек, шныряющих в мелочах. Под их звонкие голоса подбираюсь поближе, выверяя каждый шаг, придерживая руками мешающиеся ветки. Мандраж, охвативший меня ранее, ушёл, я крадусь хладнокровно и расчетливо, понимая, что единственная допущенная ошибка в этой охоте может стать последней. Кабана пока не видно. Но лайки, осмелев, описывают круги вокруг места, где, видимо, таится зверь. Сколько ни вглядываюсь в чапыжник, ничего не разобрать. Ружье держу наготове. Ещё метров десять-пятнадцать, и всё разрешится…
Вдруг из пожелтевшего бурьяна выросло, высотой с тумбочку, буро-рыжее пятно. Ломая кустарник, оно бросилось на одну из собак. Надо же, молодой кабанчик, а какой отчаянный! Не догнав обидчицу, сеголеток развернулся и опрометью кинулся обратно, видимо, решив вновь занять оборону. Я поймал на мушку мелькающий среди жиденьких деревцов силуэт поросёнка и выстрелил. Кабанчик закрутился на опавшей листве, отчаянно голося. Я шагнул вперёд и тут же заметил правее ещё одного кабана, бросившегося наутёк. Да их тут целое стадо! Было вскинувшись, я опустил стволы. Я упустил из виду обоих лаек и опасался, что одна из них может оказаться в створе выстрела. А собаки тем временем навалились на подстреленного кабанчика. Впившись зубами в свою жертву, они, рыча, остервенело мотали головами, точно собираясь разорвать несчастного на части. Ломая на ходу осинник, я поспешил к дерущим зверя собакам, нащупывая на поясе нож...
Последнее редактирование:
))
