Дино
Завсегдатай
- С нами с
- 01/02/12
- Постов
- 4 969
- Оценка
- 1 348
- Для знакомых
- Дмитрий
- Охочусь с
- 2002
- Оружие
- Имеется
- Собака(ки)
- Дратхаар
Два выстрела одной весны.
Странная это была весна. Сперва она всё никак не могла собраться с силами, а потом как-то уж очень решительно перешла в лето… мелькнула перед глазами и исчезла, но зато оставила после себя ярчайшие, неизгладимые впечатления.
Это была очень хорошая весна – короткая и насыщенная.
Этой весной я сделал только два выстрела. О них я и постараюсь рассказать вкратце.
Выстрел первый. Глухарь.
Эх, поздно… как же быстро светает! Да и темноты полной практически не было: 10 мая, последний день охоты на боровую дичь – здесь, в средней Карелии, уже почти белые ночи, в полночь можно спокойно читать газету. Но ничего не поделаешь – лист на берёзах начинает проклёвываться, вот-вот раскроется, а сейчас – первый перерыв в затяжных, обложных дождях, накрывших нас сразу по приезду на место. На охоте не всегда можно выбрать время на своё усмотрение, часто приходится использовать краткий миг, которого дожидаешься порой так долго.
Где-то слева, совсем рядом, оглушительно голосит кукушка. Вот тебе и «народные приметы»!
А глухарь всё выдаёт одну песню за другой, частит… Это хорошо, но лес редковат, а видно меня уже очень хорошо. Да, непростой подскок получается. Стараюсь использовать для маскировки любое деревце, аккуратно обхожу петуха по дуге, со стороны хвоста. Только бы не развернулся сейчас – мигом «срисует». Но ничего, пока всё хорошо.
Увидел я его только на миг, понял, что он сидит на самой макушке небольшой сосны, теперь прячусь от него. На этой охоте перевидеть птицу как можно раньше, понять, где именно она поёт – очень важная задача, это сильно помогает выбрать путь для подхода. И уж по крайней мере не даёт оказаться во всей своей красе, с растопыренными руками и крайне раздосадованным видом, на виду у птицы.
Потихоньку, под песню, крадусь под прикрытием островка густеньких сосенок, надёжно прикрывающих меня от взгляда сверху, со стороны птицы. Сейчас важно не делать резких движений, да и не топать, ступать мягче. Плохо, правда, то, что птицы мне пока совершенно не видно, а сосна, на которой расположился петух, уже совсем близко. Так дело не пойдёт, в упор подходить мне не нужно: слишком близкий выстрел тоже не хорош – разобьёт птицу. Глухарь же – трофей ответственный, требующий к себе отношения уважительного и бережного.
Наконец, нахожу просвет, достаточный для того, чтобы увидеть певца, поднять ружьё и прицелиться. До сосны метров 10-11, да сидит он на самой макушке… но всё равно – маловата дистанция. В левом, чоковом стволе у меня заряжен кол, зато в правом, в цилиндре припасена троечка, как раз на близкий выстрел. Вот и славно, вот ею-то я и буду стрелять.
Мягонько взвожу курок, выцеливаю чуть выше основания шеи – пусть центр дробового снопа пройдёт над птицей, зато периферийные дробины придутся по убойным местам.
Таххх! Глухарь мешком летит вниз, сшибая мелкие ветки и туго, с глухим стуком ударяется о землю. Выдыхаю, подхожу. Бит чисто, сразу – это очень сильно меня радует: больше всего на охоте я опасаюсь подранков. А уж подранок, сделанный на глухарином току – это совсем горько, такое сам себе не простишь и не забудешь.
Поднимаю тяжёлую, крупную птицу, оглаживаю перья на шее и грудке, растрёпанные выстрелом, выхожу к ожидающим меня спутникам, Иришке и Даниилу. Есть трофей! Значит, будет наш скромный охотничий праздник – для того, чтобы уважить эту чудесную птицу, мы припасли бутылочку отменного вина.
Из потрошков и кусочков грудки, мелко нарезанных поперёк волокон, приготовили на оливковом масле с добавлением прованских трав «быструю охотничью жарёху». Под выдержанное вино сорта Карменер, да в сопровождении козьего сыра, весенний глухарь, быстро обжаренный на сильном жару костра при постоянном помешивании, превосходен!
Ну а потом – обязательный чай у костра, посиделки, воспоминания, снова и снова – переживание прожитого удивительного момента этой дивной Охоты.
Выстрел второй. Медведь.
Мы с Саней готовились к этой охоте несколько лет. Вернее, готовился я, а Саня меня всячески уговаривал, подначивал и провоцировал. Так я купил карабин, учился стрелять из него, устанавливал и пристреливал оптику, тренировал мышцы, чтобы они привыкали к весу оружия и позволяли хотя бы приблизительно целиться с рук. Я «лопатил» доступную литературу, посвящённую медвежьей охоте, изучал в Интернете картинки с изображением убойных мест этого зверя, штудировал форумы в поисках отчётов и рассказов о работе тех или иных пуль…
В начале апреля этого года Саня позвонил мне и категорическим тоном заявил, что в мае я иду охотиться на медведя. Вот так и не иначе.
В первых числах мая лабаз был готов и привада, состоявшая из останков павшего лося, запрятанных в железную бочку с прорезанными автогеном отверстиями, выложена на поляне. Кроме того, с дичайшим трудом была получена заветная бумага. Всё было готово, дело оставалось только за медведем. К моменту нашего приезда он ещё не вышел к приваде, что заставляло нас изрядно волноваться: успеем ли?
Однако, успели – Саня принёс радостную весть: в 500 метрах от привады, прямо на старой лесной дороге, он заметил вот такую замечательную кучку, состоявшую из лосиной шерсти и прошлогодней клюквы:
Означало это только одно: вечером садимся на лабаз. Признаться, не могу передать, что творилось у меня в душе. По сотому разу я начинал вспоминать накопленные сведения, представлять себе, как и куда буду целиться, как стрелять… Сильнее всего меня тревожила мысль о возможном подранке. Так продолжалось до тех пор, пока Саня не налил мне 50 граммов коньяка и не заставил выпить. «Всё» - сказал он – «теперь чистить зубы, переодеваться, брать карабин и вперёд!». Ну что сказать – универсальное «народное средство» доказало свою эффективность, я перестал метаться и начал действовать спокойно и осмысленно.
На лабаз мы решили усесться вдвоём: сидеть неподвижно и бесшумно для нас обоих не в тягость, а Саня хотел меня на всякий случай подстраховать. Подходя к поляне с привадой, наконец-то нашли медвежий след: за 15 сантиметров шириной – уже хорошо. Зверь точно есть, и зверь не самый мелкий.
В 18 часов мы вскарабкались на лабаз, устроились и «временно умерли», приготовившись к долгому ожиданию. В 19 часов в лесочке, окружавшем приваду, раздалось потрескивание. Он!
Медведь обходил поляну по дуге, лишь единожды мелькнув в просвете между деревьями. Какое-то время он постоял возле самой поляны, осматриваясь и принюхиваясь. Я почти не дышал, дожидаясь, когда он покажется.
Наконец, зверь решительно вышел на поляну и подошёл к бочке с привадой. Да, серьёзный зверюга! Лобастая, здоровенная голова, интересный окрас – светлая спина и тёмные, почти чёрные лапы. Движения мощны и грациозны одновременно. Я разглядывал его с искренним восторгом. Но всё-таки, пора было стрелять.
Медведь стоял просто идеально для выстрела: правым боком ко мне, спокойно пожёвывая какую-то лосиную мосалыгу, торчащую из бочки.
Не спеша выцелил область сердца, плавно потянул спуск…
В прицел было отлично видно, как от удара зверь пошатнулся, потом, издав дичайший рёв, подскочил сразу на четырёх лапах и, взрёвывая, в несколько прыжков с треском скрылся в густейшем ельничке, окаймлявшем с этой стороны поляну. Практически сразу за моим, глухо прозвучал Санин выстрел. Из ельничка донеслась пара взрыков потише и повисла полная, звенящая тишина.
Саня молча тряс мою руку, а я пытался сообразить – как же теперь быть? Неужели я попал неудачно? Что теперь – добор подранка в этом ельнике?! Да там на расстоянии вытянутой руки ничего не видно.
Однако, Саня был совершенно спокоен: по его мнению, зверь был бит, и бит чисто – он считал так, основываясь на поведении медведя после выстрела. Легко раненый медведь убежал бы тише и гораздо дальше, а этот залёг не дальше 30-40 метров от поляны.
Мы решили выждать какое-то время, чтобы дать зверю «дойти» и уже потом идти на поиски.
Нашли мы его быстро. Да это было и не сложно – весь путь зверя (27 моих шагов, т.е. порядка 20 метров) был обильно орошён выплесками крови с обилием мелких брызг, характерными для ранения в лёгкие. Зверь лежал, уткнувшись в подножие мелкой ёлочки.
Его длина составила 190 сантиметров – не великан, но и далеко не малыш. Пуля (Sako Hammerhead весом 13 граммов калибра 308WIN) раскрылась, судя по раневому каналу, прекрасно, разбила сердце, оба лёгких (и ещё бочку с привадой), а потом улетела куда-то дальше. Сердце, на самом деле, было разбито на части, при этом зверь пробежал ещё 20 метров! Но дошёл он сразу после этого, очень быстро, фактически, это была уже агония.
Помимо выстрелов.
Некоторые мои знакомые удивляются: ездишь, мол, на охоту, а стреляешь, судя по рассказам, всего ничего – так зачем тогда и мотаться, ноги топтать? Обычно я просто пожимаю плечами: ну как кратко объяснишь, что Охота – это не только, да и не столько выстрелы, сколько потрескивание поленьев и дым костра, пение птиц, терпкий аромат весеннего болота, усталые, находившиеся за день ноги… Как передать словами это очарование живого Леса, это совершенно особое состояние души, в которое погружаешься всё глубже и глубже, постепенно отрешаясь от всего суетного и наносного, что так сильно отравляет твою повседневную жизнь?
Гораздо интереснее делиться впечатлениями об Охоте с теми, кто не задаёт таких странных вопросов, а просто спрашивает: «Показывай…» Тогда я просто достаю фотографии и показываю их, кратко комментируя:
Тихий семейный завтрак…
Тихая, неброская, но незабываемая красота северной природы…
Лесной франт…
Страсти кипят…
Испытания транспортного средства (для выброски обратно. Сработало.):
Напоследок я хочу выразить искреннюю признательность моим спутникам в этой поездке: моей дорогой жене и спутнице Иришке и нашему другу Даниилу – отменному фотографу и доброму товарищу.
Странная это была весна. Сперва она всё никак не могла собраться с силами, а потом как-то уж очень решительно перешла в лето… мелькнула перед глазами и исчезла, но зато оставила после себя ярчайшие, неизгладимые впечатления.
Это была очень хорошая весна – короткая и насыщенная.
Этой весной я сделал только два выстрела. О них я и постараюсь рассказать вкратце.
Выстрел первый. Глухарь.
Эх, поздно… как же быстро светает! Да и темноты полной практически не было: 10 мая, последний день охоты на боровую дичь – здесь, в средней Карелии, уже почти белые ночи, в полночь можно спокойно читать газету. Но ничего не поделаешь – лист на берёзах начинает проклёвываться, вот-вот раскроется, а сейчас – первый перерыв в затяжных, обложных дождях, накрывших нас сразу по приезду на место. На охоте не всегда можно выбрать время на своё усмотрение, часто приходится использовать краткий миг, которого дожидаешься порой так долго.
Где-то слева, совсем рядом, оглушительно голосит кукушка. Вот тебе и «народные приметы»!
А глухарь всё выдаёт одну песню за другой, частит… Это хорошо, но лес редковат, а видно меня уже очень хорошо. Да, непростой подскок получается. Стараюсь использовать для маскировки любое деревце, аккуратно обхожу петуха по дуге, со стороны хвоста. Только бы не развернулся сейчас – мигом «срисует». Но ничего, пока всё хорошо.
Увидел я его только на миг, понял, что он сидит на самой макушке небольшой сосны, теперь прячусь от него. На этой охоте перевидеть птицу как можно раньше, понять, где именно она поёт – очень важная задача, это сильно помогает выбрать путь для подхода. И уж по крайней мере не даёт оказаться во всей своей красе, с растопыренными руками и крайне раздосадованным видом, на виду у птицы.
Потихоньку, под песню, крадусь под прикрытием островка густеньких сосенок, надёжно прикрывающих меня от взгляда сверху, со стороны птицы. Сейчас важно не делать резких движений, да и не топать, ступать мягче. Плохо, правда, то, что птицы мне пока совершенно не видно, а сосна, на которой расположился петух, уже совсем близко. Так дело не пойдёт, в упор подходить мне не нужно: слишком близкий выстрел тоже не хорош – разобьёт птицу. Глухарь же – трофей ответственный, требующий к себе отношения уважительного и бережного.
Наконец, нахожу просвет, достаточный для того, чтобы увидеть певца, поднять ружьё и прицелиться. До сосны метров 10-11, да сидит он на самой макушке… но всё равно – маловата дистанция. В левом, чоковом стволе у меня заряжен кол, зато в правом, в цилиндре припасена троечка, как раз на близкий выстрел. Вот и славно, вот ею-то я и буду стрелять.
Мягонько взвожу курок, выцеливаю чуть выше основания шеи – пусть центр дробового снопа пройдёт над птицей, зато периферийные дробины придутся по убойным местам.
Таххх! Глухарь мешком летит вниз, сшибая мелкие ветки и туго, с глухим стуком ударяется о землю. Выдыхаю, подхожу. Бит чисто, сразу – это очень сильно меня радует: больше всего на охоте я опасаюсь подранков. А уж подранок, сделанный на глухарином току – это совсем горько, такое сам себе не простишь и не забудешь.
Поднимаю тяжёлую, крупную птицу, оглаживаю перья на шее и грудке, растрёпанные выстрелом, выхожу к ожидающим меня спутникам, Иришке и Даниилу. Есть трофей! Значит, будет наш скромный охотничий праздник – для того, чтобы уважить эту чудесную птицу, мы припасли бутылочку отменного вина.
Из потрошков и кусочков грудки, мелко нарезанных поперёк волокон, приготовили на оливковом масле с добавлением прованских трав «быструю охотничью жарёху». Под выдержанное вино сорта Карменер, да в сопровождении козьего сыра, весенний глухарь, быстро обжаренный на сильном жару костра при постоянном помешивании, превосходен!
Ну а потом – обязательный чай у костра, посиделки, воспоминания, снова и снова – переживание прожитого удивительного момента этой дивной Охоты.
Выстрел второй. Медведь.
Мы с Саней готовились к этой охоте несколько лет. Вернее, готовился я, а Саня меня всячески уговаривал, подначивал и провоцировал. Так я купил карабин, учился стрелять из него, устанавливал и пристреливал оптику, тренировал мышцы, чтобы они привыкали к весу оружия и позволяли хотя бы приблизительно целиться с рук. Я «лопатил» доступную литературу, посвящённую медвежьей охоте, изучал в Интернете картинки с изображением убойных мест этого зверя, штудировал форумы в поисках отчётов и рассказов о работе тех или иных пуль…
В начале апреля этого года Саня позвонил мне и категорическим тоном заявил, что в мае я иду охотиться на медведя. Вот так и не иначе.
В первых числах мая лабаз был готов и привада, состоявшая из останков павшего лося, запрятанных в железную бочку с прорезанными автогеном отверстиями, выложена на поляне. Кроме того, с дичайшим трудом была получена заветная бумага. Всё было готово, дело оставалось только за медведем. К моменту нашего приезда он ещё не вышел к приваде, что заставляло нас изрядно волноваться: успеем ли?
Однако, успели – Саня принёс радостную весть: в 500 метрах от привады, прямо на старой лесной дороге, он заметил вот такую замечательную кучку, состоявшую из лосиной шерсти и прошлогодней клюквы:
Означало это только одно: вечером садимся на лабаз. Признаться, не могу передать, что творилось у меня в душе. По сотому разу я начинал вспоминать накопленные сведения, представлять себе, как и куда буду целиться, как стрелять… Сильнее всего меня тревожила мысль о возможном подранке. Так продолжалось до тех пор, пока Саня не налил мне 50 граммов коньяка и не заставил выпить. «Всё» - сказал он – «теперь чистить зубы, переодеваться, брать карабин и вперёд!». Ну что сказать – универсальное «народное средство» доказало свою эффективность, я перестал метаться и начал действовать спокойно и осмысленно.
На лабаз мы решили усесться вдвоём: сидеть неподвижно и бесшумно для нас обоих не в тягость, а Саня хотел меня на всякий случай подстраховать. Подходя к поляне с привадой, наконец-то нашли медвежий след: за 15 сантиметров шириной – уже хорошо. Зверь точно есть, и зверь не самый мелкий.
В 18 часов мы вскарабкались на лабаз, устроились и «временно умерли», приготовившись к долгому ожиданию. В 19 часов в лесочке, окружавшем приваду, раздалось потрескивание. Он!
Медведь обходил поляну по дуге, лишь единожды мелькнув в просвете между деревьями. Какое-то время он постоял возле самой поляны, осматриваясь и принюхиваясь. Я почти не дышал, дожидаясь, когда он покажется.
Наконец, зверь решительно вышел на поляну и подошёл к бочке с привадой. Да, серьёзный зверюга! Лобастая, здоровенная голова, интересный окрас – светлая спина и тёмные, почти чёрные лапы. Движения мощны и грациозны одновременно. Я разглядывал его с искренним восторгом. Но всё-таки, пора было стрелять.
Медведь стоял просто идеально для выстрела: правым боком ко мне, спокойно пожёвывая какую-то лосиную мосалыгу, торчащую из бочки.
Не спеша выцелил область сердца, плавно потянул спуск…
В прицел было отлично видно, как от удара зверь пошатнулся, потом, издав дичайший рёв, подскочил сразу на четырёх лапах и, взрёвывая, в несколько прыжков с треском скрылся в густейшем ельничке, окаймлявшем с этой стороны поляну. Практически сразу за моим, глухо прозвучал Санин выстрел. Из ельничка донеслась пара взрыков потише и повисла полная, звенящая тишина.
Саня молча тряс мою руку, а я пытался сообразить – как же теперь быть? Неужели я попал неудачно? Что теперь – добор подранка в этом ельнике?! Да там на расстоянии вытянутой руки ничего не видно.
Однако, Саня был совершенно спокоен: по его мнению, зверь был бит, и бит чисто – он считал так, основываясь на поведении медведя после выстрела. Легко раненый медведь убежал бы тише и гораздо дальше, а этот залёг не дальше 30-40 метров от поляны.
Мы решили выждать какое-то время, чтобы дать зверю «дойти» и уже потом идти на поиски.
Нашли мы его быстро. Да это было и не сложно – весь путь зверя (27 моих шагов, т.е. порядка 20 метров) был обильно орошён выплесками крови с обилием мелких брызг, характерными для ранения в лёгкие. Зверь лежал, уткнувшись в подножие мелкой ёлочки.
Его длина составила 190 сантиметров – не великан, но и далеко не малыш. Пуля (Sako Hammerhead весом 13 граммов калибра 308WIN) раскрылась, судя по раневому каналу, прекрасно, разбила сердце, оба лёгких (и ещё бочку с привадой), а потом улетела куда-то дальше. Сердце, на самом деле, было разбито на части, при этом зверь пробежал ещё 20 метров! Но дошёл он сразу после этого, очень быстро, фактически, это была уже агония.
Помимо выстрелов.
Некоторые мои знакомые удивляются: ездишь, мол, на охоту, а стреляешь, судя по рассказам, всего ничего – так зачем тогда и мотаться, ноги топтать? Обычно я просто пожимаю плечами: ну как кратко объяснишь, что Охота – это не только, да и не столько выстрелы, сколько потрескивание поленьев и дым костра, пение птиц, терпкий аромат весеннего болота, усталые, находившиеся за день ноги… Как передать словами это очарование живого Леса, это совершенно особое состояние души, в которое погружаешься всё глубже и глубже, постепенно отрешаясь от всего суетного и наносного, что так сильно отравляет твою повседневную жизнь?
Гораздо интереснее делиться впечатлениями об Охоте с теми, кто не задаёт таких странных вопросов, а просто спрашивает: «Показывай…» Тогда я просто достаю фотографии и показываю их, кратко комментируя:
Тихий семейный завтрак…
Тихая, неброская, но незабываемая красота северной природы…
Лесной франт…
Страсти кипят…
Испытания транспортного средства (для выброски обратно. Сработало.):
Напоследок я хочу выразить искреннюю признательность моим спутникам в этой поездке: моей дорогой жене и спутнице Иришке и нашему другу Даниилу – отменному фотографу и доброму товарищу.
Последнее редактирование:
Завидую по-белому! С Полем тебя!
