Охота с подъезда и с подхода осенью
Пролетные стаи уток, в особенности нырковых, держатся не в траве, а на открытой воде. Лишь сильная волна прибивает их к берегу и заставляет искать убежища от ветра в жалких остатках камыша и тростника.
Точно так же ведут себя и стаи местной нырковой утки, собравшейся для отлета.
Пострелять их на чучела можно только на утренней заре и иногда, при благоприятных условиях, — днем.
Но нырковые утки, в особенности утки пролетные, не знающие почти человека и не боящиеся его, очень часто, в особенности в первые дни по прилете, свободно подпускают к себе на выстрел лодку. Если же поверхность того или иного водоема, где держатся утки, часто бороздится рыбачьими лодками, то утки настолько к ним привыкают и перестают их бояться, что часто удается, при известном уменьи, под'езжать на лодке на выстрел к огромной стае пролетной и даже местной утки. К стайкам маленьким или одиночным уткам под'езд удается почти всегда.
В зависимости от характера местности, от строгости уток и и от того, имеются ли в данном озере, реке и проч. рыбаки, под'езд нужно совершать по разному. Точных указаний для каждого возможного случая в коротких словах дать невозможно. Поэтому остается ограничиться лишь следующими общими советами.
Лодка для под'езда должна сидеть невысоко над водой и быть окрашенной под цвет воды. Иногда приходится лодку маскировать, придавая ей вид куста, камыша, кустарника, стога сена и проч. Никогда не следует, под'езжая к уткам, держать курс лодки прямо на них. Лучше всего стараться под'ехать к ним на выстрел, как бы проезжая мимо. Иногда приходится подъезжать к ним, делая круги, зигзаги, отдаляясь и снова приближаясь к ним, и т. д. Если утка привыкла к рыбачьим лодкам, нужно по возможности стремиться подражать их поведению на воде, т. е., под'езжать к уткам не сразу, а задерживаясь на месте, кружась и проч.
Следует по возможности всегда под'езжать к уткам по ветру, т. к., если утка строга и не подпустит к себе лодку на выстрел, то поднимаясь с воды (почти всегда против ветра), утки будут приближаться к охотнику. Таким образом, часто не подпустив лодку на выстрел, они на под'еме, приближаясь к лодке, идущей к ним по ветру, все таки попадут под выстрел.
Если утка одна, или их немного, можно с успехом применять следующий способ под'езда: приблизившись к уткам на 100-120 шагов, следует остановиться и выждать того момента, когда утка (если она одна) или несколько уток из стаи нырнут. После этого следует с возможной быстротой гнать челн прямо по направлению к уткам. Пусть улетят те, которые остались над поверхностью воды. —это не важно. Нырнувшие появятся над водой уже тогда, когда охотник будет от них на выстрел.
Иногда при благоприятном ветре очень удачно можно поохотиться на нырковых уток, под'езжая к ним на лодке или челне под парусом. Особенно удачной такая охота бывает,—впрочем, точно также, как и всякая охота с под'езда,—когда в лодке находится не один, а два человека. Одному трудно управиться с парусом (или веслами), в то же время находясь все время в готовности выпустить выстрел.
Под парусом на водоемах, где часто появляются ходящие под парусами лодки рыбаков, и утка их не боится, охота бывает и чрезвычайно интересной, и добычливой, не требуя в то же время от охотника затрата большого количества сил.
Лучше всего стрелять нырковых уток не сидячими, а на под'еме, т. е., в тот момент, когда они отделяются от воды. Нырковые утки,—а по ним, главным образом, производится стрельба с под'езда,—осенью чрезвычайно жиреют и подымаются с воды крайне тяжело, долго бороздя на под'еме своим брюшком воду. Выстрел по поднимающимся уткам обычно приходится производить в угон по медленно движущейся цели, и при известном навыке он чрезвычайно легок.
Иное дело—стрельба по сидячим на воде нырковым уткам. Утка лишь немного выдается над водой. Перо ее плотно прижато к телу, и на выстрел она невероятно крепка: убить ее. плавающей на воде, даже при стрельбе на небольшом расстоянии, не так-то легко, как это кажется...
При охоте с под'езда очень часто приходится стрелять по пролетающим стаям уток. Стрельба эта чрезвычайно трудна и требует громадного опыта и скорости, иначе заряд постоянно будет обзаживать стаю. Следует также всегда помнить, что необходимо выцеливать обязательно какую-нибудь отдельную утку в стае, а не стрелять, целя прямо в стаю. В противном случае промахи будут неизбежны.
Большинству охотников, мало знакомых с условиями стрельбы осенью по нырковым уткам, могут показаться мои указания на трудность стрельбы нырков сидячими и пролетающими мимо—по меньшей мере сильно преувеличенными. Охотники, судящие вообще по стрельбе на вылетку летом, во всяким случае не поверят моим словам и ни в коем случае не согласятся в том, что стрельба на совершенно открытом месте по стаям пролетающих в 20-25 шагах от лодки нырков несравненно труднее, чем стрельба строгого и проворного августовского бекаса или гаршнепа в сильный ветер.
А, между тем, это так!
По этому поводу не могу не вспомнить одного случая, происшедшего со мной на охоте по нырковым уткам осенью свыше пятнадцати лет тому назад.
В начале октября (по ст. стилю) в разгар пролета морянок (сауков), я приехал на охоту в одно местечко, расположенное верстах в 60 от Ленинграда по Финскому заливу.
Саук, как и другие нырковые утки, прилетающие к нам из малонаселенных местностей севера, в первые дни своего прилета (саук обычно задерживается на Финском заливе несколько недель) ведет себя чрезвычайно дерзко; огромная стая, совершенно игнорируя присутствие человека, свободно подпускает к себе лодку на 15-20 шагов! Или, ничего не стесняясь, проносится над самой лодкой, просвистев крыльями, одиночный саук и спокойно усаживается чуть ли не под самый ее нос!..
Я попал—и притом впервые—именно в такую обстановку.
За первый день охоты я сделал более 60 выстрелов, и из них не менее 40 выстрелов по сидячим саукам. Результаты же охоты были плачевные—2 саука! Один, вышибленный в лет из стаи, пролетавшей мимо, а второй—подбитый сидячим. И на то, чтобы его окончательно застрелить и заполучить в лодку, мне понадобилось еще произвести семнадцать выстрелов!..
Хотя в то время я стрелял весьма посредственно, но все же не так, чтобы быть в восторге от таких результатов... Опытного же охотника со мной не было,—и я готов был плакать от своей скверной стрельбы ...
Случай,—неизбежный наш учитель и постоянный то счастливый, то несчастливый спутник на охоте,—помог мне уяснить, в чем Же дело.
На следующий день с утра охота началась при том же презрительном отношении к моей персоне сауков и с теми же плачев ными результатами моей стрельбы. Пробовал я стрелять и по плавающим на воде, и по пролетающим мимо меня саукам, — все тщетно.
Наконец, отчаявшись, я стал стрелять небрежно и совершенно перестал тщательно выцеливать...
Налетел саук. Я вскинул ружье. За пуговицу полушубка,— было уже холодно, у берегов был лед,—зацепился погон, и ружье свалилось на сторону: я видел отчетливо, что мушка чуть ли не на сажень опередила пролетающего мимо меня саука.
И,—о, чудо!—вслед за выстрелом (я уже не мог удержаться от нажатия гашетки, хотя и был убежден, что выстрел производится напрасно) саук вдруг свернулся в воздухе и, срывая своей тушкой гребень за гребнем набегающих волн, мертво убитый свалился в воду. В начале я остолбенел, а потом понял, в чем заключается дело. Попробовал опередить мушкой налетающих уток на 2-2.5, аршина, и результаты стрельбы резко изменились к лучшему: на 10 выстрелов четыре саука очутились в лодке!
Тот же случай надоумил меня стрелять по саукам не сидячим, а на под'еме, и тогда непонятная для меня крепость саука к выстрелу (на свое ружье я надеялся) окончательно рассеялась.
К концу охоты у меня остались только патроны, заряженные шестым номером дроби. Пользуясь ими и стреляя сауков на под'еме, я тем не менее не жаловался на неудачу: те же сауки, которых я не мог убить сидячими, стреляя дробью 5/0, на тех же самых расстояниях валились мертвыми от шестого номера!...
Поэтому мой совет охотникам, впервые попадающим на охоту по нырковым уткам осенью с под'езда, стрелять их, главным образом, на под'еме мелкой дробью, а по пролетающим мимо обязательно брать аршина на 2-3 (в зависимости от расстояния, на котором от охотника пролетает утка) вперед. Некоторая опытность и наблюдение за тем, как ложится дробь (а это легко видеть, стреляя по уткам, летающим низко над водой), укажут, что мой совет правилен.
При охоте с под'езда по благородным уткам, в особенности кряковым,—что удается весьма редко,—напротив: мой совет— стрелять их по возможности всегда сидячими, и только второй выстрел производить в лет. Кряква осенью чрезвычайно строга и близко к себе лодку не подпустит. Подымается она с чистой воды совершенно неожиданно для подъезжающего к ней охотника всей стаей,точно по команде, и резким прыжком вееру.. Если пропустить тот краткий момент, когда ее полет переходит из вертикального в горизонтальный—а это легко сделать, вследствие неожиданности и стремительности ее взлета—то выстрел окажется сделанным впустую.
Охота с подхода по стаям осенних уток мало чем отличается от охоты с под'езда, только условия ее обычно более тяжелы. Уток высматривают издали и приближаются к ним, прикрываясь береговой растительностью: кустами, травой и проч. Подбираться приходится часто на коленях и даже на животе. Нередко удается подбежать к нырковым уткам, плавающим около берега, на выстрел в то время, когда они, нырнув, находятся под водой.
Иногда можно подобраться к утиной стае, сидящей на воде или даже на земле, закрываясь пасущейся лошадью или коровой.
Или же можно подкрасться к утиной стае на выстрел, замаскировав свое тело травой, кустарником и т. п. Точно таким же образом нарядившись, можно и подкарауливать уток на местах их излюбленных остановок и кормежки.
Так как осенью приходится при охоте с подъезда или с подхода иметь дело, главным образом, с утиным стаями, то особенно применимым для этой охоты оружием являются уточницы.