Чеглок (Falco subbuteo)

Чеглок (Falco subbuteo). Этимология названий мелких соколов, отражая былую их низкосортность в качестве ловчих птиц, нередко оборачивается нелепицей. Чеглок, или челиг, относилось раньше только к самцам классических ловчих соколов: сапсанов, балобанов, кречетов. Но поскольку они всегда заметно меньше самок, в малорослой «мужской» компании оказались и удивительно похожие на сапсанов соколки, которых поныне зовут этим звонким, но несколько несуразным (особенно в отношении самок) именем — чеглок.

Сходство со знаменитым соколом сапсаном частенько оборачивается для чеглока уменьшительными именами: красивым украинским — подсоколик, уничижительным французским — мелкий дворянчик (видимо, отталкиваясь от знатного в сокольничьих кругах «дворянина» — сапсана). Видовое латинское имя чеглока тоже уменьшительное, но странным образом ассоциированное с... канюком: сокол подканючник — некрасиво и как-то даже унизительно.

Чеглок со спины сизо-черный, снизу светлый, но весь в пестринах, подхвостье рыжее. Примечательна черная головка и как бы свисающие по бокам клюва черные «усы». На щеках и горле четко выделяются белые пятна (отсюда одно из старых его названий — белогорлик). Самка и сверху и снизу буроватая, по окраске скромная.

Красив чеглок в полете — стремительный, острокрылый, изящный. Похожий то ли на маленького сапсана, то ли на крупного стрижа.

Населяет чеглок почти всю Евразию, кроме самых юго-восточных ее частей. Живет в лесах, рощах, разных древесных насаждениях. В отличие от других мелких соколов в выборе местообитаний строг: гнездится только на деревьях. В немецком языке его педантичность подчеркнута названием — древесный сокол.

Охота в воздухе требует простора. Поэтому чеглок всегда поселяется по опушкам или в отдельных куртинах деревьев, граничащих с обширными, площадью не менее 30—50 гектаров, открытыми территориями: лугами, полями, вырубками, озерами. Сплошных лесов определенно избегает. Живет и в городских парках, если его там не очень беспокоят и не пытаются разорять гнезда, В Измайловском лесопарке Москвы пара чеглоков осталась единственным здесь представителем отряда хищных птиц. В Молдавии чеглок гнездится в садах, а в долине Аракса в Закавказье встречается почти исключительно в поселках, где строит гнезда на высоких чинарах, Высока плотность чеглоков в пригородных лесопарках Западного Берлина: 8—11 пар на 67 квадратных километров.

Обширные поймы и населяющие их птицы особенно привлекают чеглоков, как бы стягивая их в долины крупных рек. При прочих равных условиях здесь плотность популяций в 3—4 раза выше, чем на водоразделах. Для Центра европейской части СССР (поймы Оки и Волги) эти показатели составили, по нашим данным, в среднем около 3 пар на 100 квадратных километров против пары и менее на ту же площадь водораздельных угодий. Сходной оказалась численность чеглоков (1—2 пары на 100 км2) во многих удаленных от крупных рек и озер районах: Эстонии, Латвии, Беловежской пуще, Среднем Приамурье и др. Повышенная плотность гнездования отмечалась также вблизи озер (Ладожского, Катромского и др.) и особенно в островных лесах на юге, где на гнездящуюся пару приходится иногда менее квадратного километра.

В табеле рангов хищных птиц центральных районов СССР чеглок занимает пятое место, составляя около 5% суммарной их численности (около 2—3 тыс. пар на 270 тыс. км2). Аналогичны показатели учетов в Эстонии (около 500 пар на 45 тыс. км2), несколько выше в Ленинградской области (примерно 800 пар на 20 тыс. км2). Значительно ниже численность чеглока в Великобритании (менее 100 пар на всю территорию страны — свыше 240 тыс. км2) и в Бельгии (до 80 пар на 30 тыс. км2).

В отличие от других мелких соколов численность чеглока почти не меняется по годам, что естественно при стабильном уровне его кормовой базы. В последнее десятилетие кое-где появляются даже некоторые признаки увеличения его популяции, связанные, возможно, с прекращением преследований пернатых хищников.

Чеглок нетерпим к соседям, особенно к себе подобным. Пара от пары, за редким исключением, не поселяется ближе 2—3 километров. Только в переуплотненных мелкими пернатыми хищниками южных лесах — в дельтах Волги или Урала, в ленточных колках Наурзума и некоторых других местах чеглоки селятся иногда в 400—500 метрах друг от друга и даже ближе.

Характер у чеглоков беспокойный. Поселившись вблизи других пернатых хищников, они досаждают соседям беспрерывными атаками. Есть очень старые сведения о гнездовании чеглока на одном дереве с пустельгой, коршуном и вороной. Вблизи Дрездена в ГДР гнездо чеглока обнаружили на одном дереве с гнездом осоеда, правда, ничего путного из этого соседства не получилось: хищники так много внимания уделяли друг другу, что на прямые родительские обязанности его почти не оставалось. У осоеда птенец погиб вскоре после вылупливания, у чеглока они вообще не вывелись.

Гнездовые территории чеглоки защищают отчаянно и крикливо. Любую пролетающую в полукилометре от гнезда хищную птицу немедленно гонят прочь. В заповеднике под Курском мы наблюдали, как пара миниатюрных чеглоков атаковала пролетающий в 300—400 метрах от гнезда выводок грузных воронов. Черные визгливые «молнии» в несколько секунд разметали по окрестностям пятерку неуклюжих птиц. Агрессивны чеглоки и при защите гнезд от человека. Уже за 200—300 метров от гнездового дерева начинают шумно беспокоиться, а при подъеме человека к гнезду пикируют на него с пронзительным криком. Однако в отличие от перепелятников и коршунов в Индии успевают свернуть в 1—2 метрах от головы нарушителя.

Особенно нетерпимы эти птицы друг к другу. Мы ни разу не видели совместно охотящихся особей из соседних пар. Более того, хотя охотничьи территории чеглока подчас весьма обширны (от 2 до 12 км2), между ними обычно остается как бы «нейтральная полоса» шириной в 1—2 километра, почти не посещаемая соседними птицами. Общительным этого хищника не назовешь, и в этом он будто копирует своего знаменитого родственника — сапсана.

Для выведения потомства чеглок занимает гнезда воронов, ворон, других хищных птиц, изредка поселяется в шаровидных жилищах сорок. В этом иждивенчестве кроется еще одна причина его тяготения к поймам, где высокие концентрации ворон обеспечивают изобилие жилого фонда. Предпочитает гнезда высокие (до 20—25 м над землей) и малодоступные, например в вершинах гладкоствольных сосен. Когда сосен нет, а еды много, гнездится и пониже; очень редко, но все же находили жилые гнезда даже в кустах ивы на высоте 3—4 метров.

Размножаются птицы поздно: в средней полосе России кладки появляются в конце мая — начале июня. Яиц в кладке поменьше, чем у пустельги, обычно 2—4, а окраска и размеры их сходные, Насиживание длится дней 28—30, птенцы находятся в гнезде около месяца.

Основная добыча чеглока — птицы и насекомые. И тех и других ловит на лету. В Окском заповеднике мы часто наблюдали, как в тихие предвечерние часы, когда над лесной старицей речки Пры появлялось множество будто танцующих в воздухе стрекоз, на сухую дубовую ветку у берега усаживался чеглок. Время от времени он бесшумно срывался со своей присады, изящно маневрируя, подхватывал лапой стрекозу и прямо в полете ее поедал, откусывая понемногу из «кулачка». Только блестки обломанных крылышек тихонечко опускались на воду... Над Катромским озером птицы иногда кружили в стае стрекоз на высоте 10—15 метров над водой, охотясь на них наподобие летучих мышей — с резкими разворотами и бросками вниз. Обилие стрекоз, возможно, еще одна привлекательная для чеглока особенность прибрежных местообитаний. Проще охота на неповоротливых майских хрущей, бронзовок, усачей и других жуков. Не пропускают чеглоки и дни массового лета крупных водолюбов или плавунцов. На восточноафриканских зимовках наблюдали чеглоков, пирующих в тучах летных термитов.

Излюбленная добыча чеглока — береговые и деревенские ласточки, что отразилось в словацком, например, его названии — ласточковый сокол. Привычка охотиться на столь стремительных летунов на первый взгляд выглядит не очень разумной, когда вокруг сколько угодно птиц куда менее ловких. Дело, однако, в том, что большинство птиц при опасности прячется, затаивается, ныряет в густые заросли, где чеглок — не охотник. Ласточки же, резонно полагаясь на скорость и маневр, взвиваются при виде врага в воздух. Большинство хищников и не пытается состязаться с ними в ловкости, но не чеглок. Ему тоже доступна не всякая ласточка. Наблюдения показали, что добычей чеглока, становятся чаще всего птицы молодые, неопытные. Легко ловит он слетков, нередко специально спугивая их от входов в норы. И еще одна тонкость. При массовом кольцевании береговушек на Оке было замечено, что чеглоки частенько с первой же попытки хватали взрослых ласточек, только что выпущенных окольцованными, неуверенно летящих после некоторого шока от пребывания в сетке, с помятыми перышками. Любопытно, что из многих десятков, а подчас и сотен береговушек, вьющихся в беспокойстве у колонии, чеглоки с поразительной безошибочностью намечали для атаки именно тех, что побывали в руках человека.

Кроме ласточек, чеглок добывает жаворонков (чаще всего поющих самцов), трясогузок, коньков, скворцов, дроздов, стрижей, мелких куликов и других птиц. На более крупные виды охота, как правило, малоуспешна. В Вологодской области мы наблюдали, как этот хищник пытался атаковать чибиса. Сокол внезапно появился из ельника, быстро набрал высоту около 50 метров и по наклонной, с заметным ускорением пошел в атаку на чибиса, летавшего метрах в 2—3 от земли. Чибис увернулся и тоже стал набирать высоту, уходя из опасной зоны. Через 5—7 минут отдыха на сухом дереве чеглок повторил атакующий прием, а чибис продемонстрировал тот же способ защиты. На том они и расстались.

Иногда чеглоки ловят летучих мышей, причем охота на них, бывает, затягивается почти до темноты (но ни на одном языке вечерним его почему-то не именуют). Добычей чеглока изредка становятся и обыкновенные мыши, которых соколки при случае могут поймать на земле или отнять у пустельги, как отмечали в Нидерландах.

Перечень добываемых чеглоками птиц некогда считался достаточным основанием для объявления его «вредным хищником», Но простое сопоставление численности чеглоков и добываемых ими птиц убедительно свидетельствует о беспочвенности такого рода обвинений. Возьмем для примера хорошо нам известную ситуацию в среднем течении Оки на востоке Рязанской области, где на каждую пару чеглоков приходится 3—4 тысячи пар береговых ласточек, т. е. не менее 20 тысяч взрослых птиц и слетков. Даже самая специализированная пара соколков вряд ли добывает за лето более 200 ласточек, поэтому суммарный пресс хищничества чеглоков на популяции береговушек чаще всего меньше 1 % их общего летнего поголовья. Да и вылавливают чеглоки, как было сказано, наименее подвижных птиц, т. е., помимо слетков, чаще всего особей больных или по иным причинам неполноценных.

Страх птиц перед чеглоком можно, оказывается, обратить и на пользу делу. Необычайно размножившиеся в последние годы скворцы вместе с воробьями и другими любителями ягод стали частенько совершать опустошительные набеги на сады и виноградники. Кроме тех, однако, где охотилась хотя бы парочка чеглоков. К таким местам крылатые налетчики быстро забывали дорогу.