m1tya
Завсегдатай
- С нами с
- 31/03/06
- Постов
- 1 241
- Оценка
- 1 909
- Живу в:
- Москва
- Для знакомых
- Дмитрий
- Оружие
- всякое разное
- Собака(ки)
- курцхаар
Серое январское утро. Заснеженный лес ещё дремлет, согнув ветви под тяжестью кухты. Еле слышно шурша, лыжи легко вспарывают белое покрывало припорошенной бураницы. Наслаждаясь их лёгким ходом, я привольно скольжу вперёд, набивая лыжню идущим за мной товарищам. Нас четверо.
«Димон, дай фал зацепиться -уж больно прытко ты посайгачил!» - окликает меня шуткой Андрей, коренастый охотник лет сорока, весёлый хохмач в нашей маленькой компании. Андрей уже много лет держит русских гончих. Этой охотой он заболел в те далёкие времена, богатые дичью, когда крепко стоял на ногах местный колхоз и русаков поднимали за околицей. Шли годы, менялась страна и жизненный уклад, но собаки оставались. Вои и сейчас осенистая Шельма Андрея ушла в полаз вместе с одногодкой Диной его закадычного друга и тоже гончатника Лёхи. Лёша работает егерем в районном обществе. Сегодня мы охотимся в его обходе. И он, конечно, главный. Как, впрочем, и всегда. Сдвинув на затылок рыжую меховую шапку с золотистой егерской кокардой и закинув за плечо потёртую тозовку, он авторитетно инструктирует команду, где и когда выжловки побудят косого и какими лазами тот пойдёт. Замыкает колонну Василий Лексеич - почтенный охотник, ещё помнящий Вторую Мировую. Неспешно шаркая на своих стареньких «деревяшках», он без умолку травит байки, приправленные добродушным деревенским матерком.
День сегодня для охоты выдался не самый удачный: с вечера пришла оттепель и с неба посыпал редкий мокрый снежок. За полночь он набрал силу и повалил густыми тяжелыми хлопьями, затихнув только под утро. Короткая пороша прикрыла все ночные заячьи жировки. И только петляющий малик, ведущий на лёжку, ещё можно было где-то разобрать.
Но то, что охота сегодня будет, мы не сомневаемся. Мастеровитые Дина с Шельмой своё дело знают, найдут своего зайца, как бы тот ни прятался. И вот в ельнике за просекой, в аккурат там, где по Лёшиным заверениям из года в год ложатся на днёвку белячки, протяжно взвизгнула, всплакнула Шельма. Она взлаяла ещё раз, и ещё, увереннее и звонче. Вторя ей, тяжелым башуром прогремела Дина, будя сонный лес. Ещё с полминуты голоса выжловок звучали вразнобой, словно музыкальные инструменты, подстраиваясь друг под друга, и наконец, заиграли в унисон певуче и раскатисто. Гон разгорелся и пошёл по урочищу заливисто и азартно.
Мы замерли, с наслаждением внимая этой чарующей музыке охоты. Вскоре, правда, все вспомнили, что собрались сегодня здесь не только для того, чтобы усладить слух голосами гончих, но и добыть, если выпадет на то удача, длинноухого. Мы шустро разбежались по буранице, кто влево, кто вправо, занимая любимые лазы, где не раз уже брали зверя. Массив леса, по которому шёл гон, был поджат справа заросшим полем и свежей вырубкой слева. Посему у каждого из охотников была твердая уверенность, что заяц непременно завернёт на бураницу, и, конечно, каждый надеялся, что пройдёт он именного его лазом. Но всё вышло иначе...
Голоса гончих, звонко гремевшие по лесу вначале, стали быстро уходить правее и к полю. Поднявшийся некстати ветер зашумел в верхушках деревьев, и выжловки вскорости сошли со слуха. Мы стояли на номерах в надежде, что гон всё-таки повернёт назад к лёжке. Но время шло, а ничего не происходило. Я взглянул на навигатор и ахнул. «Астро» чертил на карте дисплея неровной жирной линией весь путь, пройденный нашим смычком. Вот собаки накрутили в острове, распутывая след, но стоило лишь им поднять зверя, как они ушли по прямой в поле. Там, нырнув в овражину, по дну которой проходил ручей, они продолжили преследование. Овраг, разрезая поле надвое, шёл к «большаку» -просёлочной гравийке, связывающей с райцентром несколько деревень. Перед дорогой он растекался заросшей тальником низиной и на другой стороне впадал в пойму местной речушки. Гончие были уже недалеко от дороги. До них было около двух километров...
«Какой заяц!? Это Патрикеевну наши собачки зацепили. Теперь угонят за тридевять земель», - с досадой подумалось мне. По рации я быстро созвал товарищей. Доложил обстановку, и каждый, повертел в руках навигатор, наглядно показывающий, как гончие, миновав овраг, уже вывалили на «большак» и теперь явно в растерянности, ходят по нему из стороны в сторону. Все сошлись во мнении, что это лиса и рыжей плутовке удолось обхитрить собак, выскочив на пропитанную множествами запахов дорогу. Понуро мы поплелись к «буханке», оставленной на лесовозной дороге у края леса.
Описав по ухабистым дорогам букву «Г», мы вскоре были на месте, где скололись гончие. Но тех и след простыл. Выйдя из УАЗа, мы снова услышали их голоса, удаляющиеся по полю назад в сторону леса, где мы только что были. Значит наши старушки всё-таки сумели выправить скол и опять гонят кумушку по горячему следу. Решено было брать лису в клещи. Лёша, скатившись с высокой снежной насыпи, побежал к собакам через поле, а остальные, попрыгав в машину, помчали обратно к урочищу.
Навигатор показывал, что зверь подворачивает к лесовозной дороге и под трещащие в рации Лехины инструкции: «Болото, болото обязательно перекройте!» - мы спешно расставлялись на номера прямо с машины.
Еле успели. Собаки были уже в острове. Гон шёл прямиком на нас. Сквозь порывы ветра он нарастал и ширился, заполняя заливистым плачем всё пространство. С ружьями наготове, мы затаились, гадая, где-же пройдёт лисица. Ещё минута- другая, и всё должно разрешиться. Но вдруг голоса гончих оборвались. Мы в недоумениии переглянулись. Последовала небольшая перемолчка и гон покатил кромкой леса обратно к оврагу. Неужто всё-таки подшумели?
В рации снова захрипел Лёшин голос: «Ребята, это заяц, а никакая не лиса! Мы сделали большую глупость, в спешке не посмотрев следы у дороги. Косой заворачивает на круг. Подстраивайтесь!»
Посовещавшись, разделяемся. Андрей с Лексеичем уезжают назад к большаку - перекрывать поле. Я же побежал на лыжах кромкой леса подстраховать товарищей, если им не посчастливится перехватить ушастого…
Вот и малик, чеканно печатается на свежем снегу среди жиденьких берёзок. Зайчишка неспешно катил полосой мелятника, далеко вдающегося в поле. Останавливался, слушал гончих. Вот он сделал «двойку», скинулся и редкими ёлочками поскакал к оврагу. Собаки уже давно там. То радостно взлают, найдя свежий след, то сконфуженно смолкнут, сколовшись. Лишь Шельма порой плаксиво взвизгнет от обиды на хитрого зайца.
Вдалеке на поле виднеется темная фигурка. Это Леша - спешит к оврагу помочь собачкам выправить скол. Пойду-ка я потихоньку полем вдоль березняка по заячьему следу в пяту…
Полоса березняка редеет и вскоре обрывается. Сквозь торчащие из-под снега былинки бурьяна малик размашистыми чирками забирает к оврагу. Миновав чистину, он уходит в молодой ельник, выползающий рваными грядами из оврага на поле. Снова на снегу спокойные кругляши передних лапок и округлые, слегка вытянутые, отпечатки задних. Беляк. Прыг- скок, прыг- скок. Остановится, послушает. И дальше неспешно заковыляет.
Дина с Шельмой наконец-то разобрались в заячьих хитростях. Взревели, погнали в мою сторону по оврагу ровно и доносчиво. Я притаился за низенькой ёлочкой перед прогалом на заячьем следу. Стою, замерев. Поджидаю косого.
Но тут в голову мысль глупая пришла. Подумалось, что несподручно будет с лыж-то по зайцу стрелять. Что если косой стороной выскочит? Так я и развернуться вовремя не успею. Оглядевшись, нет ли кого, я прислонил ружьё к ёлочке, а сам нагнулся развязать верёвочки на мешках, что у меня к лыжам приделаны, чтобы снег под сапог не попадал, да не скрипел при ходьбе. Развязываю, а сам по сторонам посматриваю. Вдруг что-то мелькнуло в ельнике напротив и пропало. Враз про верёвочки позабыл. Только успел выпрямиться, да к двустволке потянуться - белячок из-за ёлочки белым шариком выкатил, покосился на меня чёрным глазом, да шасть - за другую ёлочку спрятался. Тут уж пан ли пропал. Бахнул я в эту елочку не глядя, только белая пудра снега с лапника посыпалась…
С ружьём в плече стою, простреливаю глазами проплешины между ёлок – глядишь, выскочит на чистое косой. Но замер, как на фотографии, припорошенный ельник - нет нигде моего зайца. Неужто убёг?
Сгорая от нетерпения, иду смотреть, что там за «подстреленной» ёлочкой. Вот разбежалась длинными чирточками, вздыбила снег «тройка», постригла с веток хвою. Раздвигаю лапник, и сердце радостно ёкает - растянувшись на белом снегу, лежит такой же белый и пушистый беляк.
«Димон, дай фал зацепиться -уж больно прытко ты посайгачил!» - окликает меня шуткой Андрей, коренастый охотник лет сорока, весёлый хохмач в нашей маленькой компании. Андрей уже много лет держит русских гончих. Этой охотой он заболел в те далёкие времена, богатые дичью, когда крепко стоял на ногах местный колхоз и русаков поднимали за околицей. Шли годы, менялась страна и жизненный уклад, но собаки оставались. Вои и сейчас осенистая Шельма Андрея ушла в полаз вместе с одногодкой Диной его закадычного друга и тоже гончатника Лёхи. Лёша работает егерем в районном обществе. Сегодня мы охотимся в его обходе. И он, конечно, главный. Как, впрочем, и всегда. Сдвинув на затылок рыжую меховую шапку с золотистой егерской кокардой и закинув за плечо потёртую тозовку, он авторитетно инструктирует команду, где и когда выжловки побудят косого и какими лазами тот пойдёт. Замыкает колонну Василий Лексеич - почтенный охотник, ещё помнящий Вторую Мировую. Неспешно шаркая на своих стареньких «деревяшках», он без умолку травит байки, приправленные добродушным деревенским матерком.
День сегодня для охоты выдался не самый удачный: с вечера пришла оттепель и с неба посыпал редкий мокрый снежок. За полночь он набрал силу и повалил густыми тяжелыми хлопьями, затихнув только под утро. Короткая пороша прикрыла все ночные заячьи жировки. И только петляющий малик, ведущий на лёжку, ещё можно было где-то разобрать.
Но то, что охота сегодня будет, мы не сомневаемся. Мастеровитые Дина с Шельмой своё дело знают, найдут своего зайца, как бы тот ни прятался. И вот в ельнике за просекой, в аккурат там, где по Лёшиным заверениям из года в год ложатся на днёвку белячки, протяжно взвизгнула, всплакнула Шельма. Она взлаяла ещё раз, и ещё, увереннее и звонче. Вторя ей, тяжелым башуром прогремела Дина, будя сонный лес. Ещё с полминуты голоса выжловок звучали вразнобой, словно музыкальные инструменты, подстраиваясь друг под друга, и наконец, заиграли в унисон певуче и раскатисто. Гон разгорелся и пошёл по урочищу заливисто и азартно.
Мы замерли, с наслаждением внимая этой чарующей музыке охоты. Вскоре, правда, все вспомнили, что собрались сегодня здесь не только для того, чтобы усладить слух голосами гончих, но и добыть, если выпадет на то удача, длинноухого. Мы шустро разбежались по буранице, кто влево, кто вправо, занимая любимые лазы, где не раз уже брали зверя. Массив леса, по которому шёл гон, был поджат справа заросшим полем и свежей вырубкой слева. Посему у каждого из охотников была твердая уверенность, что заяц непременно завернёт на бураницу, и, конечно, каждый надеялся, что пройдёт он именного его лазом. Но всё вышло иначе...
Голоса гончих, звонко гремевшие по лесу вначале, стали быстро уходить правее и к полю. Поднявшийся некстати ветер зашумел в верхушках деревьев, и выжловки вскорости сошли со слуха. Мы стояли на номерах в надежде, что гон всё-таки повернёт назад к лёжке. Но время шло, а ничего не происходило. Я взглянул на навигатор и ахнул. «Астро» чертил на карте дисплея неровной жирной линией весь путь, пройденный нашим смычком. Вот собаки накрутили в острове, распутывая след, но стоило лишь им поднять зверя, как они ушли по прямой в поле. Там, нырнув в овражину, по дну которой проходил ручей, они продолжили преследование. Овраг, разрезая поле надвое, шёл к «большаку» -просёлочной гравийке, связывающей с райцентром несколько деревень. Перед дорогой он растекался заросшей тальником низиной и на другой стороне впадал в пойму местной речушки. Гончие были уже недалеко от дороги. До них было около двух километров...
«Какой заяц!? Это Патрикеевну наши собачки зацепили. Теперь угонят за тридевять земель», - с досадой подумалось мне. По рации я быстро созвал товарищей. Доложил обстановку, и каждый, повертел в руках навигатор, наглядно показывающий, как гончие, миновав овраг, уже вывалили на «большак» и теперь явно в растерянности, ходят по нему из стороны в сторону. Все сошлись во мнении, что это лиса и рыжей плутовке удолось обхитрить собак, выскочив на пропитанную множествами запахов дорогу. Понуро мы поплелись к «буханке», оставленной на лесовозной дороге у края леса.
Описав по ухабистым дорогам букву «Г», мы вскоре были на месте, где скололись гончие. Но тех и след простыл. Выйдя из УАЗа, мы снова услышали их голоса, удаляющиеся по полю назад в сторону леса, где мы только что были. Значит наши старушки всё-таки сумели выправить скол и опять гонят кумушку по горячему следу. Решено было брать лису в клещи. Лёша, скатившись с высокой снежной насыпи, побежал к собакам через поле, а остальные, попрыгав в машину, помчали обратно к урочищу.
Навигатор показывал, что зверь подворачивает к лесовозной дороге и под трещащие в рации Лехины инструкции: «Болото, болото обязательно перекройте!» - мы спешно расставлялись на номера прямо с машины.
Еле успели. Собаки были уже в острове. Гон шёл прямиком на нас. Сквозь порывы ветра он нарастал и ширился, заполняя заливистым плачем всё пространство. С ружьями наготове, мы затаились, гадая, где-же пройдёт лисица. Ещё минута- другая, и всё должно разрешиться. Но вдруг голоса гончих оборвались. Мы в недоумениии переглянулись. Последовала небольшая перемолчка и гон покатил кромкой леса обратно к оврагу. Неужто всё-таки подшумели?
В рации снова захрипел Лёшин голос: «Ребята, это заяц, а никакая не лиса! Мы сделали большую глупость, в спешке не посмотрев следы у дороги. Косой заворачивает на круг. Подстраивайтесь!»
Посовещавшись, разделяемся. Андрей с Лексеичем уезжают назад к большаку - перекрывать поле. Я же побежал на лыжах кромкой леса подстраховать товарищей, если им не посчастливится перехватить ушастого…
Вот и малик, чеканно печатается на свежем снегу среди жиденьких берёзок. Зайчишка неспешно катил полосой мелятника, далеко вдающегося в поле. Останавливался, слушал гончих. Вот он сделал «двойку», скинулся и редкими ёлочками поскакал к оврагу. Собаки уже давно там. То радостно взлают, найдя свежий след, то сконфуженно смолкнут, сколовшись. Лишь Шельма порой плаксиво взвизгнет от обиды на хитрого зайца.
Вдалеке на поле виднеется темная фигурка. Это Леша - спешит к оврагу помочь собачкам выправить скол. Пойду-ка я потихоньку полем вдоль березняка по заячьему следу в пяту…
Полоса березняка редеет и вскоре обрывается. Сквозь торчащие из-под снега былинки бурьяна малик размашистыми чирками забирает к оврагу. Миновав чистину, он уходит в молодой ельник, выползающий рваными грядами из оврага на поле. Снова на снегу спокойные кругляши передних лапок и округлые, слегка вытянутые, отпечатки задних. Беляк. Прыг- скок, прыг- скок. Остановится, послушает. И дальше неспешно заковыляет.
Дина с Шельмой наконец-то разобрались в заячьих хитростях. Взревели, погнали в мою сторону по оврагу ровно и доносчиво. Я притаился за низенькой ёлочкой перед прогалом на заячьем следу. Стою, замерев. Поджидаю косого.
Но тут в голову мысль глупая пришла. Подумалось, что несподручно будет с лыж-то по зайцу стрелять. Что если косой стороной выскочит? Так я и развернуться вовремя не успею. Оглядевшись, нет ли кого, я прислонил ружьё к ёлочке, а сам нагнулся развязать верёвочки на мешках, что у меня к лыжам приделаны, чтобы снег под сапог не попадал, да не скрипел при ходьбе. Развязываю, а сам по сторонам посматриваю. Вдруг что-то мелькнуло в ельнике напротив и пропало. Враз про верёвочки позабыл. Только успел выпрямиться, да к двустволке потянуться - белячок из-за ёлочки белым шариком выкатил, покосился на меня чёрным глазом, да шасть - за другую ёлочку спрятался. Тут уж пан ли пропал. Бахнул я в эту елочку не глядя, только белая пудра снега с лапника посыпалась…
С ружьём в плече стою, простреливаю глазами проплешины между ёлок – глядишь, выскочит на чистое косой. Но замер, как на фотографии, припорошенный ельник - нет нигде моего зайца. Неужто убёг?
Сгорая от нетерпения, иду смотреть, что там за «подстреленной» ёлочкой. Вот разбежалась длинными чирточками, вздыбила снег «тройка», постригла с веток хвою. Раздвигаю лапник, и сердце радостно ёкает - растянувшись на белом снегу, лежит такой же белый и пушистый беляк.
Последнее редактирование:
Сегодня первые гуси прилетели.
