Дино
Завсегдатай
- С нами с
- 01/02/12
- Постов
- 4 969
- Оценка
- 1 348
- Для знакомых
- Дмитрий
- Охочусь с
- 2002
- Оружие
- Имеется
- Собака(ки)
- Дратхаар
Честно говоря, немного колебался - стоит ли размещать этот отрывок в данном разделе. Всё-таки это не совсем рассказ об охоте, скорее - история поисков одного глухариного тока. Я начал писать её, перебирая прошлогодние охотничьи дневники в ожидании новой весны. Хуже того, этот рассказ ещё не окончен. Но я искренне надеюсь его дописать. И если он не покажется вам чересчур скушным - продолжу его выкладывать. Для меня это, скорее всего, попытка разобраться - что же значит для меня охота. Ну и поделиться этими мыслями с теми, кому это, надеюсь, близко. Я буду искренне признателен за любые отклики, для меня это очень важно, честное слово! (Может, кризис среднего возраста?) 
К Нежданному току
1. Из пункта А в пункт Б
Тук-тук, перестук... Стучат-стучат колёса, отмеряют километры пути. Поскрипывает, подрагивает на стыках купейный вагон поезда Москва-Мурманск. В такт ему покачивается горячий чай в походных кружках, стоящих на столике. Увидев меня бредущим по коридору вагона от бойлера в наше купе с этими кружками, проводница понимающе улыбнулась, слегка вздохнула и покачала головой. На этом маршруте проводницы давно привыкли к такой публике – в походной или охотничьей одежде, пьющей чай из своих закопчённых кружек.
Конечно, можно было бы заказать чаю и у неё и потом прихлёбывать его из стакана с подстаканником, но это было бы как-то уже совсем по-курортному или по-командировочному, но уж никак не по-охотничьи. А для нас чай из привычной, видавшей и помнящей многое кружки – это символ, знак той цели, к которой мы так стремимся. Явление символическое, культовое - не меньше.
Моя жена и спутница на охоте, Иришка, не спеша прихлёбывая горячий чай, задумчиво смотрит в окно. На её губах играет лёгкая, мечтательная полуулыбка. За много лет совместных охотничьих странствий я научился хорошо понимать это выражение её лица. Сейчас не нужно никаких слов – она наслаждается этим моментом, нашей с ней совместной дорогой, этим ритмичным стуком колёс, пейзажами за окном и нашим, таким долгожданным, уединением. В этот раз нам сказочно повезло: в купе, кроме нас, никого не было. Некому отвлекать нас легковесными и немного неуклюжими дорожными разговорами, никто не стучит стаканами и не предлагает нам выпить. Не нужно выходить в коридор, чтобы остаться наедине друг с другом. Благодаря этой удаче я могу полностью раствориться в блаженном состоянии умиротворения и радостного ожидания, пытаясь осмыслить удивительные метаморфозы, происходящие в моей душе.
Я нахожусь где-то между «там» и «здесь», причём эти понятия плавно перетекают одно в другое, меняясь местами. Как в школьной задачке: «из пункта А в пункт Б вышел поезд...» Выйти-то он вышел, да пока ещё никуда не пришёл. В какой-то момент времени ощущаешь себя находящимся «где-то». Это прекрасный момент, когда начинается освобождение от всего того, что увесистым грузом лежит на плечах в повседневной, обыденной жизни. И тогда ты уже просто мчишься куда-то через время и расстояние, оставив позади, в какой-то другой жизни, вязкую городскую суету, рабочие тревоги и заботы, хлопоты сборов.
Вечером, впопыхах затащив в купе и распихав как попало рюкзаки, сумку с фототехникой, кулёк с продуктами на дорогу, мы всё ещё были «там», мы были «теми». Сейчас мы стремительно меняемся. В нас что-то засыпает, прячется, отходит на задний план, и тогда вперёд выходят совершенно другие эмоции, мысли и чувства.
Потихоньку, незаметно меняется за окном и пейзаж – всё меньше попадается лиственных деревьев, всё больше хвойных, всё чаще проносятся мимо моховые болота, а в лесу начинают мелькать островки ягеля и брусничники. Появляются серые, тронутые разноцветными лишайниками камни. Пятна снега виднеются только кое-где в низинках, в тени ельников, а ручьи, мимо которых мы проезжаем, бурлят потоками воды насыщенного торфяного цвета – весна, уже нагомонившаяся и набурлившаяся в Москве, плавно переходящая в самое начало лета, здесь бушует вовсю.
Время от времени за окном мелькают населённые пункты, чаще всего – небольшие посёлки. Людей почти не видно, лишь кое-где виднеются следы их присутствия: дымок из трубы, сохнущее на верёвке бельё… Возникает странное чувство – там живут люди, о которых мы ровным счётом ничего не знаем. И эти люди тоже не знают о нас ничего. Но как знать – может быть, заслышав шум пролетающего мимо поезда, кто-то из них прямо сейчас думает о нас? Кто мы такие? Куда и зачем мы едем?
И действительно – куда мы едем? И зачем, бросив дела, повседневные заботы, выбив на работе драгоценный отпуск, дважды в год мы оставляем дом и устремляемся в путь? И почему наш путь лежит в направлении, диаметрально противоположном широкой туристической магистрали, ведущей на юг, к тёплым морям и отелям разной степени звёздности? Не могу сказать, что мы не любим тепло и комфорт – это было бы совершеннейшей неправдой. Но каждый раз, когда утомлённая зимой Москва начинает готовиться к приходу весны, нам начинают сниться устремлённые ввысь, к небу, кроны величественных сосен, седоватый мох, мягко проминающийся под ногами, и волшебная, загадочная, ни на что не похожая песня глухаря.
И вот тогда начинается настоящая лихорадка – вытряхиваются шкафы, на полу образуется и угрожающе быстро разрастается гора снаряжения, перекладываются из стороны в сторону спальные мешки, котелки, болотные сапоги, налобные фонарики и масса других полезных вещей. На момент отъезда в Москве уже было тепло, от снега остались только воспоминания. Солнышко заметно припекало, а мы успели приодеться по-весеннему в туфельки и лёгкие куртки. Укладывая рюкзаки, приходится бороться с собой, укладывая свитер или пару шерстяных носков.
Иришка часами составляет списки провизии, что-то там зачёркивает и переписывает, а я, в который уже раз, обсуждаю по телефону с нашим петрозаводским другом Саней все детали предстоящей поездки...
Так зачем мы едем? Мне кажется, человеческой душе просто необходимо хотя бы время от времени прикасаться к гармонии природы – к её естественной красоте, не искаженной вмешательством человека. Хотя бы для того, чтобы, сравнив свои проблемы, заботы и хлопоты со спокойным величием природы, оценить их истинный масштаб. Для того, чтобы разобраться: что по-настоящему важно, а что – не очень. Для того, чтобы побыть вместе – вдали от телефонов, радио, новостей по телевизору и прочих отвлекающих факторов. Просто посмотреть друг другу в глаза, побыть наедине, поделать одно общее дело, помогая и поддерживая друг друга.
Но в этой поездке была и ещё одна цель, заставлявшая учащённо биться наши сердца: минувшей осенью мы присмотрели место, в котором, как нам показалось, мог располагаться глухариный ток. Теперь мы ехали для того, чтобы постараться найти его – наш собственный ток, чтобы совершить то, без чего ни один охотник не может считать себя настоящим глухарятником.
И эти цели становились всё ближе и ближе. За окном потянулись пригороды Петрозаводска, сперва дачные, потом всё более и более городские. Вот, наконец, и перрон, на котором стоит, дожидаясь нас, Саня.
Здравствуй, Карелия! Мы приехали...
К Нежданному току
1. Из пункта А в пункт Б
Тук-тук, перестук... Стучат-стучат колёса, отмеряют километры пути. Поскрипывает, подрагивает на стыках купейный вагон поезда Москва-Мурманск. В такт ему покачивается горячий чай в походных кружках, стоящих на столике. Увидев меня бредущим по коридору вагона от бойлера в наше купе с этими кружками, проводница понимающе улыбнулась, слегка вздохнула и покачала головой. На этом маршруте проводницы давно привыкли к такой публике – в походной или охотничьей одежде, пьющей чай из своих закопчённых кружек.
Конечно, можно было бы заказать чаю и у неё и потом прихлёбывать его из стакана с подстаканником, но это было бы как-то уже совсем по-курортному или по-командировочному, но уж никак не по-охотничьи. А для нас чай из привычной, видавшей и помнящей многое кружки – это символ, знак той цели, к которой мы так стремимся. Явление символическое, культовое - не меньше.
Моя жена и спутница на охоте, Иришка, не спеша прихлёбывая горячий чай, задумчиво смотрит в окно. На её губах играет лёгкая, мечтательная полуулыбка. За много лет совместных охотничьих странствий я научился хорошо понимать это выражение её лица. Сейчас не нужно никаких слов – она наслаждается этим моментом, нашей с ней совместной дорогой, этим ритмичным стуком колёс, пейзажами за окном и нашим, таким долгожданным, уединением. В этот раз нам сказочно повезло: в купе, кроме нас, никого не было. Некому отвлекать нас легковесными и немного неуклюжими дорожными разговорами, никто не стучит стаканами и не предлагает нам выпить. Не нужно выходить в коридор, чтобы остаться наедине друг с другом. Благодаря этой удаче я могу полностью раствориться в блаженном состоянии умиротворения и радостного ожидания, пытаясь осмыслить удивительные метаморфозы, происходящие в моей душе.
Я нахожусь где-то между «там» и «здесь», причём эти понятия плавно перетекают одно в другое, меняясь местами. Как в школьной задачке: «из пункта А в пункт Б вышел поезд...» Выйти-то он вышел, да пока ещё никуда не пришёл. В какой-то момент времени ощущаешь себя находящимся «где-то». Это прекрасный момент, когда начинается освобождение от всего того, что увесистым грузом лежит на плечах в повседневной, обыденной жизни. И тогда ты уже просто мчишься куда-то через время и расстояние, оставив позади, в какой-то другой жизни, вязкую городскую суету, рабочие тревоги и заботы, хлопоты сборов.
Вечером, впопыхах затащив в купе и распихав как попало рюкзаки, сумку с фототехникой, кулёк с продуктами на дорогу, мы всё ещё были «там», мы были «теми». Сейчас мы стремительно меняемся. В нас что-то засыпает, прячется, отходит на задний план, и тогда вперёд выходят совершенно другие эмоции, мысли и чувства.
Потихоньку, незаметно меняется за окном и пейзаж – всё меньше попадается лиственных деревьев, всё больше хвойных, всё чаще проносятся мимо моховые болота, а в лесу начинают мелькать островки ягеля и брусничники. Появляются серые, тронутые разноцветными лишайниками камни. Пятна снега виднеются только кое-где в низинках, в тени ельников, а ручьи, мимо которых мы проезжаем, бурлят потоками воды насыщенного торфяного цвета – весна, уже нагомонившаяся и набурлившаяся в Москве, плавно переходящая в самое начало лета, здесь бушует вовсю.
Время от времени за окном мелькают населённые пункты, чаще всего – небольшие посёлки. Людей почти не видно, лишь кое-где виднеются следы их присутствия: дымок из трубы, сохнущее на верёвке бельё… Возникает странное чувство – там живут люди, о которых мы ровным счётом ничего не знаем. И эти люди тоже не знают о нас ничего. Но как знать – может быть, заслышав шум пролетающего мимо поезда, кто-то из них прямо сейчас думает о нас? Кто мы такие? Куда и зачем мы едем?
И действительно – куда мы едем? И зачем, бросив дела, повседневные заботы, выбив на работе драгоценный отпуск, дважды в год мы оставляем дом и устремляемся в путь? И почему наш путь лежит в направлении, диаметрально противоположном широкой туристической магистрали, ведущей на юг, к тёплым морям и отелям разной степени звёздности? Не могу сказать, что мы не любим тепло и комфорт – это было бы совершеннейшей неправдой. Но каждый раз, когда утомлённая зимой Москва начинает готовиться к приходу весны, нам начинают сниться устремлённые ввысь, к небу, кроны величественных сосен, седоватый мох, мягко проминающийся под ногами, и волшебная, загадочная, ни на что не похожая песня глухаря.
И вот тогда начинается настоящая лихорадка – вытряхиваются шкафы, на полу образуется и угрожающе быстро разрастается гора снаряжения, перекладываются из стороны в сторону спальные мешки, котелки, болотные сапоги, налобные фонарики и масса других полезных вещей. На момент отъезда в Москве уже было тепло, от снега остались только воспоминания. Солнышко заметно припекало, а мы успели приодеться по-весеннему в туфельки и лёгкие куртки. Укладывая рюкзаки, приходится бороться с собой, укладывая свитер или пару шерстяных носков.
Иришка часами составляет списки провизии, что-то там зачёркивает и переписывает, а я, в который уже раз, обсуждаю по телефону с нашим петрозаводским другом Саней все детали предстоящей поездки...
Так зачем мы едем? Мне кажется, человеческой душе просто необходимо хотя бы время от времени прикасаться к гармонии природы – к её естественной красоте, не искаженной вмешательством человека. Хотя бы для того, чтобы, сравнив свои проблемы, заботы и хлопоты со спокойным величием природы, оценить их истинный масштаб. Для того, чтобы разобраться: что по-настоящему важно, а что – не очень. Для того, чтобы побыть вместе – вдали от телефонов, радио, новостей по телевизору и прочих отвлекающих факторов. Просто посмотреть друг другу в глаза, побыть наедине, поделать одно общее дело, помогая и поддерживая друг друга.
Но в этой поездке была и ещё одна цель, заставлявшая учащённо биться наши сердца: минувшей осенью мы присмотрели место, в котором, как нам показалось, мог располагаться глухариный ток. Теперь мы ехали для того, чтобы постараться найти его – наш собственный ток, чтобы совершить то, без чего ни один охотник не может считать себя настоящим глухарятником.
И эти цели становились всё ближе и ближе. За окном потянулись пригороды Петрозаводска, сперва дачные, потом всё более и более городские. Вот, наконец, и перрон, на котором стоит, дожидаясь нас, Саня.
Здравствуй, Карелия! Мы приехали...
не останавливайся ...
