m1tya
Завсегдатай
- С нами с
- 31/03/06
- Постов
- 1 241
- Оценка
- 1 909
- Живу в:
- Москва
- Для знакомых
- Дмитрий
- Оружие
- всякое разное
- Собака(ки)
- курцхаар
Несмотря на аномально жаркое лето, пожары и волокиту с открытием охоты, овёс на полях всё-таки худо-бедно поднялся, и звонок егеря: «Приезжай, лицензии на руках, мишки ходят хорошо» развеял сомнения в том, что охота может не состояться.
Первый, неудачный, выезд на медведя в прошлом году показал, что к этому делу надо подходить обстоятельно и не спеша. Посему ещё загодя я обзавёлся хорошей (8X56) оптикой, «забронировал»
у родных и начальства недельный отпуск, а об охоте на овсах договорился ещё в апреле.
И вот я в далёкой Кировской области. Впереди целых пять дней охоты, и удобно устроившись на лабазе около 4-х часов дня, я засел караулить свой шанс.
Стоял ясный солнечный день и, несмотря на сильный ветер, шумевший в кронах деревьев, на небольшом (200x100м) овсяном поле, окруженном стеной высокого леса, было относительно спокойно. Перезревший и уже начавший осыпаться овёс манил бесплатным угощением всю окрестную живность. Со всех сторон на него с щебетанием слетались непоседливые стайки лесных пичуг. Принявшись за зерно, птицы на короткое время затихали и вдруг, напуганные чем-то, дружно вспархивали и скрывались в листве ближайших деревьев. Но через пару минут они возвращались снова, чтобы вскоре, почувствовав одним только им ведомую опасность, опять броситься наутёк. Не преминувшие полакомиться овсом пестрые сойки, как всегда утроили громкую перепалку на опушке леса. Наконец их назойливая трескотня смолкла, и птицы приступили к еде. Но их ужин не продлился долго - канюк, широко расправив бурые крылья, бесшумно выплыл из-за леса и, пикируя на шныряющих в овсе мышей, враз разогнал птичью братию...
Я же тем временем, сонно просматривая по сторонам, неожиданно заприметил у кромки леса необычной формы корягу, которой там точно не было ещё несколько минут назад. Присмотревшись повнимательней, я распознал в ней замершую без движения птицу, которую никак не ожидал здесь увидеть. Настороженно вытянув вверх черную шею, в тени раскидистой ели стоял глухарь! Тихонько взяв карабин, я прильнул к оптическому прицелу, и мошник стал виден, как на ладони. Птица по куриному вертела в разные стороны головой, «топорщила» бороду и осторожно переступала с ноги на ногу. Осмотревшись и убедившись, что ему ничего не угрожает, глухарь степенно вышел из-под полога леса и углубился в посевы. Не прошло и пяти минут, как к нему присоединился его собрат, тоже петух (наверное, это были птицы одного выводка), и вот уже два мошника спокойно поклевывали овёс, иногда поднимая вверх головы и поглядывая по сторонам. Представляя, какая классная получится фотография кормящихся в лучах заходящего солнца глухарей, на жёлтом фоне колышущегося на ветру овса, я потянулся к фотоаппарату, но вовремя себя одёрнул. Всё-таки я охотник, а не фотограф, и щелчок камеры может запросто спугнуть того, ради кого я здесь. Возможно, медведь уже лежит где-то неподалёку, вслушивается в звуки на поле и, подняв косматую голову, настороженно втягивает носом воздух...
Мало-помалу закатилось за горизонт солнце, и повеяло ночной прохладой. До наступления полной темноты осталось не более часа – время, когда нужно затаиться, как мышь, и ждать скорого выхода зверя. Ветер в кронах деревьев стих, и в наступившей тишине был слышен любой шорох. Вдруг, с треском поднялись в лесу потревоженные глухари, громко хрустнула сухая ветка.... «Значит, он здесь», - подумал я. «Ходит, прислушивается»… Разыгравшееся воображение живо рисовало, как медведь не спеша выходит из леса, останавливается на краю поля, осматривается... В своих мыслях я с уже представлял, как с вложенной в плечо винтовкой решаю до сих пор до конца не определённый для себя вопрос: «Куда же стрелять – в шею или же под лопатку?» Если под лопатку, то может уйти с поля – добирай его потом с собакой.. К тому же, я ещё не видел в деле лайку егеря...А если точно не попаду в стык шеи и туловища, то уйдёт подранком... От всех этих мыслей накатило волнение, быстрее забилось сердце, застучала в висках кровь. Но на самом деле, вместо медведя на поле вышел..... барсук и бесцеремонно принялся хомячить бесплатный овёс. Мелькая на поле серовато-бурым мехом, животное временами высовывало из овса белую с тёмными полосками мордочку и, выбрав приглянувшийся колосок, тотчас с ним разделывалось.
Так, в наблюдениях за барсуком, и пролетел остаток вечера. Быстро стемнело, и поднявшийся снова ветер принёс с северо-запада грозовые тучи с дождём. Перестав видеть что-либо в прицел, я снялся с лабаза и пошёл потихоньку в сторону деревни, по пути размышляя, почему же медведь так и не появился на поле. Ведь обходя рано утром посевы, мы видели свежие следы, и хорошо «укатанный» овёс говорил о том, что топтыгин регулярно наведывается в это место. Наверное, его напугали прошедшие недалеко грибники, постоянно перекликающиеся между собой. Или, быть может, шумящие под порывами ветра деревья не дали «прослушать» поле, и осторожный зверь решил воздержаться от опрометчивого выхода на чистину. А, возможно, он и вовсе не приходил, и виновником шума в лесу был барсук.
Следующие два вечера тоже не принесли желаемого результата. То хитрый зверь, обходя по периметру посевы овса, причуивал мой след и, ломая сухостой в лесу, давал понять, что моё пребывание на поле им обнаружено. То меня выдал скрипучий лабаз, и медведь, громко сопя, долго ходил рядом в лесу, но так и не показался на глаза. В общем, не то, чтобы я начал терять надежду, но невесёлые мысли, что я и в этом году могу остаться без медведя, посещали меня всё чаще и чаще...
По утрам мы с егерем объезжали поля в поисках свежих следов или я ходил в ближайший от деревни лес стрелять рябчиков.
Вообще с пернатой дичью в окрестных угодьях всё было в полном порядке. К тому же, только начавшийся охотничий сезон благоприятствовал частым встречам с ещё не настёганной птицей. На глаза часто попадались тетеревиные выводки, на лесных речушках присутствовала ещё не распуганная охотниками утка, а пёстрые рябцы то и дело вспархивали из придорожных кустов.
Но среди всего этого многообразия, конечно, самой желанной добычей для любого охотника был лесной отшельник глухарь. Эти осторожные птицы хоть и водились в достатке в этих местах, но попадаться на глаза не спешили, и встречи с ними были редки. Мне посчастливилось увидеть их дважды.
Первый раз, идя по лесной тропинке и уже порядком устав, я беспечно повесил на плечо ружье, за что был незамедлительно наказан. Услышав рядом с тропой громкое хлопанье крыльев поднявшегося с земли глухаря, я лишь успел схватиться за двустволку да проводить взглядом мелькнувший в прогале между деревьями тёмный силуэт мошника...
На другой день, в поисках куда-то запропастившихся рябчиков, я залез в такой непролазный бурелом, что блуждал по нему не немее часа и, совсем обессилев, с языком на плече, наконец, вывалился из леса на зарастающую делянку. Сориентировавшись по навигатору, где находится дорога, я быстрым шагом направился в её сторону. Вдруг, метрах в тридцати слева у гряды молодых ёлок раздался знакомый громкий, сухой треск взлетающей птицы. Мгновенно развернувшись на звук, навскидку дуплечу в хвост исчезающего в ельнике глухаря. Казалось, что после грохота ружейного выстрела наступила полная тишина – не слышно ни звука падения подстреленной птицы, ни шумного трепыхания подранка. Практически уверенный, что промазал, на всякий случай решаю пройтись в сторону, куда улетел глухарь, и, к своей радости, вскоре натыкаюсь на пух и несколько перьев, выбитых дробью. Настроение сразу же улучшается и, пройдя ещё немного, под невысокой ёлочкой я нахожу чисто битого мошника. Вот она, настоящая охотничья удача! Повезло, так повезло!
В егерскую избушку я вернулся в прекрасном расположении духа и, пропустив пару стаканчиков скотча за меткий выстрел, да немного усугубив прекрасным кировским пивом «Вятич» , начал собираться на засидку. Этот, четвёртый по счёту, вечер я решил провести на дальнем поле, затерявшемся среди бескрайней тайги за много километров от деревни. Мы с егерем на днях наведывались на него, и по следам было видно, что поле, помимо кабанов, посещают два медведя – один средних размеров, а второй - весьма крупный экземпляр.
Кое-как осилив лесную дорогу, пригодную разве что для ГАЗ-66 или трактора, я оставил машину и, пройдя с километр, вышел на заветное поле. Пожелтевший и давно созревший овёс был посеян на склоне небольшого холма, ближе к вершине которого располагалась добротно сколоченная вышка. Тихонько взобравшись наверх, я переоделся в тёплое, «прострелял» дальномером поле и, хлебнув чайку, настроился на долгое ожидание.
Всё как обычно шло своим чередом. Вскоре на посевы стали слетаться разнообразные птицы, среди которых на этот раз преобладали сойки. Эти скандальные птицы, готовые поднять шум по любому поводу, оккупировали практически всё поле, заставив меня замереть и превратиться в неодушевлённый предмет. На всякий случай я даже закрыл глаза, чтобы не выдать своё присутствие белобокой сороке облюбовавшей дерево напротив. Остатки хмеля и накопившаяся усталость сделали своё дело, я провалился в полудрёму и время потекло быстрее...
Проснулся я от тревожного крика сойки. Вечерело. Ярко-красный круг солнца уже коснулся верхушек деревьев, окрасив листву в осенние жёлто-ржавые тона. Сновавшие по полю птицы куда-то исчезли. В кустах застрекотала сорока. Это знак. Теперь нужно собраться и быть наготове. Ветер давно стих, и, как это часто бывает перед наступающей ночью, всё вокруг окутала тишина... Медведь появился на поле бесшумно и неожиданно. Он стоял, наполовину скрытый кустами на опушке леса в самом низу холма, граничащего с простирающимся внизу заросшим логом. Казалось бы равнодушно и лениво, он поворачивал свою массивную бурую голову из стороны в сторону, оглядывая окрестности. Немного помедлив, топтыгин вышел на край поля, поросшего травостоем, и неспешно, как и подобает хозяину здешних мест, двинулся вдоль посевов. При каждом шаге густой мех на медвежьей шкуре вздрагивал и колыхался. Не было сомнений, что передо мной серьёзный, трофейный зверь...
Ещё задолго до поездки в Кировскую область и Тверскую (в прошлом году) я думал, какой будет она, моя первая встреча с медведем. Мне представлялось, что сначала меня охватит сильное волнение и с выстрелом придётся подождать, пока я не возьму себя в руки и не успокоюсь. Но, видимо, все мои нервы и переживания остались в минувших вечерах, проведённых на засидках, когда ходивший рядом зверь так и не показал себя. Сейчас, эмоционально истощённый, подгоняемый неудачами прошлых охот, я следовал лишь единственной, чёткой мысли, поселившейся у меня в голове: «Вот он - твой шанс. Зверя нужно брать, и делать это надо тихо и аккуратно».
Очень осторожно я потянулся к стоящему у стены карабину, тихо снял его с предохранителя и, положив цевьё на обитый волоком поручень, прицелился. В окуляре восьмикратной оптики медведь был совсем близко, хотя, на самом деле, до него было не менее ста метров. Палец слегка надавил на спуск, выжидая удобного случая, чтобы нажать его до конца. Но медведь, как будто в задумчивости бродящий в высокой траве и всё не решающийся выйти на овёс, не спешил подставляться под выстрел. Прошло, наверное, минут пять, прежде чем зверь на несколько секунд остановился в прогале пожухших зарослей кипрея. Без промедления перекрестье прицела легло под лопатку, и я спустил курок. Тотчас, словно подкошенный выстрелом, зверь рухнул на месте. Не отрывая глаз от упавшего медведя, я рванул затвор на себя, и в тот момент, когда стреляная гильза, звякнув, упала на дощатый пол, я уже досылал следующий патрон.
Жду… Вроде, ещё немного шевелится – на всякий случай, стреляю по передней части темнеющей в траве туши ещё раз. Затих. Выждав с четверть часа, собираюсь, отстёгиваю прицел и иду к зверю. Подхожу к краю поля; вот где-то здесь в траве он и должен лежать. Но его там нет. Сразу стало как-то не по себе, захотелось вернуться назад, взобраться на вышку и осмотреться. Но желание поскорей увидеть трофей пересилило и, держа на мушке заросли перед собой, я пошёл вперёд. К счастью, мне не пришлось испытывать свои нервы на прочность, обшаривая ближайшие кусты в поисках дошедшего зверя или, не дай Бог, подранка. Всего через десяток метров медведь был найден там, где он и остался после выстрела. Просто, слезая с вышки, я потерял косолапого из вида и немного до него не дошёл.
Теперь можно наконец-то облегчённо вздохнуть – охота успешно закончена. Позади два года подготовки, пара сотен сожженных на тренировках патронов, около сорока с лишним часов, проведённых на лабазах, и тысячи километров на спидометре. Но оно того стоило! Хотя, если уж совсем честно признаться, - да, цель достигнута, зверь взят, но не знаю, что сейчас я вижу в нём больше – добытый трофей или мощное, красивое, но мёртвое животное... Наверное, во мне, как, думаю, и во многих других охотниках, постоянно борются два противоречивых чувства: с одной стороны, это восхищение природой и её созданиями, а с другой -неудержимое, естественное желание овладеть её дарами... А, возможно, я просто сентиментальничаю, и пока для меня медведь - не тот зверь, охота на которого может принести истинное наслаждение и удовлетворение для охотника. Всё-таки добытый на вскидку глухарь мне кажется дороже хозяина тайги...
Добавлено через 3 минуты:
Немного деталей:
Дистанция 110м, калибр, 9,3x62, пуля Norma Vulcan 15гр.,попадание лопатка-шея, длина шкуры 180см
Первый, неудачный, выезд на медведя в прошлом году показал, что к этому делу надо подходить обстоятельно и не спеша. Посему ещё загодя я обзавёлся хорошей (8X56) оптикой, «забронировал»
у родных и начальства недельный отпуск, а об охоте на овсах договорился ещё в апреле. И вот я в далёкой Кировской области. Впереди целых пять дней охоты, и удобно устроившись на лабазе около 4-х часов дня, я засел караулить свой шанс.
Стоял ясный солнечный день и, несмотря на сильный ветер, шумевший в кронах деревьев, на небольшом (200x100м) овсяном поле, окруженном стеной высокого леса, было относительно спокойно. Перезревший и уже начавший осыпаться овёс манил бесплатным угощением всю окрестную живность. Со всех сторон на него с щебетанием слетались непоседливые стайки лесных пичуг. Принявшись за зерно, птицы на короткое время затихали и вдруг, напуганные чем-то, дружно вспархивали и скрывались в листве ближайших деревьев. Но через пару минут они возвращались снова, чтобы вскоре, почувствовав одним только им ведомую опасность, опять броситься наутёк. Не преминувшие полакомиться овсом пестрые сойки, как всегда утроили громкую перепалку на опушке леса. Наконец их назойливая трескотня смолкла, и птицы приступили к еде. Но их ужин не продлился долго - канюк, широко расправив бурые крылья, бесшумно выплыл из-за леса и, пикируя на шныряющих в овсе мышей, враз разогнал птичью братию...
Я же тем временем, сонно просматривая по сторонам, неожиданно заприметил у кромки леса необычной формы корягу, которой там точно не было ещё несколько минут назад. Присмотревшись повнимательней, я распознал в ней замершую без движения птицу, которую никак не ожидал здесь увидеть. Настороженно вытянув вверх черную шею, в тени раскидистой ели стоял глухарь! Тихонько взяв карабин, я прильнул к оптическому прицелу, и мошник стал виден, как на ладони. Птица по куриному вертела в разные стороны головой, «топорщила» бороду и осторожно переступала с ноги на ногу. Осмотревшись и убедившись, что ему ничего не угрожает, глухарь степенно вышел из-под полога леса и углубился в посевы. Не прошло и пяти минут, как к нему присоединился его собрат, тоже петух (наверное, это были птицы одного выводка), и вот уже два мошника спокойно поклевывали овёс, иногда поднимая вверх головы и поглядывая по сторонам. Представляя, какая классная получится фотография кормящихся в лучах заходящего солнца глухарей, на жёлтом фоне колышущегося на ветру овса, я потянулся к фотоаппарату, но вовремя себя одёрнул. Всё-таки я охотник, а не фотограф, и щелчок камеры может запросто спугнуть того, ради кого я здесь. Возможно, медведь уже лежит где-то неподалёку, вслушивается в звуки на поле и, подняв косматую голову, настороженно втягивает носом воздух...
Мало-помалу закатилось за горизонт солнце, и повеяло ночной прохладой. До наступления полной темноты осталось не более часа – время, когда нужно затаиться, как мышь, и ждать скорого выхода зверя. Ветер в кронах деревьев стих, и в наступившей тишине был слышен любой шорох. Вдруг, с треском поднялись в лесу потревоженные глухари, громко хрустнула сухая ветка.... «Значит, он здесь», - подумал я. «Ходит, прислушивается»… Разыгравшееся воображение живо рисовало, как медведь не спеша выходит из леса, останавливается на краю поля, осматривается... В своих мыслях я с уже представлял, как с вложенной в плечо винтовкой решаю до сих пор до конца не определённый для себя вопрос: «Куда же стрелять – в шею или же под лопатку?» Если под лопатку, то может уйти с поля – добирай его потом с собакой.. К тому же, я ещё не видел в деле лайку егеря...А если точно не попаду в стык шеи и туловища, то уйдёт подранком... От всех этих мыслей накатило волнение, быстрее забилось сердце, застучала в висках кровь. Но на самом деле, вместо медведя на поле вышел..... барсук и бесцеремонно принялся хомячить бесплатный овёс. Мелькая на поле серовато-бурым мехом, животное временами высовывало из овса белую с тёмными полосками мордочку и, выбрав приглянувшийся колосок, тотчас с ним разделывалось.
Так, в наблюдениях за барсуком, и пролетел остаток вечера. Быстро стемнело, и поднявшийся снова ветер принёс с северо-запада грозовые тучи с дождём. Перестав видеть что-либо в прицел, я снялся с лабаза и пошёл потихоньку в сторону деревни, по пути размышляя, почему же медведь так и не появился на поле. Ведь обходя рано утром посевы, мы видели свежие следы, и хорошо «укатанный» овёс говорил о том, что топтыгин регулярно наведывается в это место. Наверное, его напугали прошедшие недалеко грибники, постоянно перекликающиеся между собой. Или, быть может, шумящие под порывами ветра деревья не дали «прослушать» поле, и осторожный зверь решил воздержаться от опрометчивого выхода на чистину. А, возможно, он и вовсе не приходил, и виновником шума в лесу был барсук.
Следующие два вечера тоже не принесли желаемого результата. То хитрый зверь, обходя по периметру посевы овса, причуивал мой след и, ломая сухостой в лесу, давал понять, что моё пребывание на поле им обнаружено. То меня выдал скрипучий лабаз, и медведь, громко сопя, долго ходил рядом в лесу, но так и не показался на глаза. В общем, не то, чтобы я начал терять надежду, но невесёлые мысли, что я и в этом году могу остаться без медведя, посещали меня всё чаще и чаще...
По утрам мы с егерем объезжали поля в поисках свежих следов или я ходил в ближайший от деревни лес стрелять рябчиков.
Вообще с пернатой дичью в окрестных угодьях всё было в полном порядке. К тому же, только начавшийся охотничий сезон благоприятствовал частым встречам с ещё не настёганной птицей. На глаза часто попадались тетеревиные выводки, на лесных речушках присутствовала ещё не распуганная охотниками утка, а пёстрые рябцы то и дело вспархивали из придорожных кустов.
Но среди всего этого многообразия, конечно, самой желанной добычей для любого охотника был лесной отшельник глухарь. Эти осторожные птицы хоть и водились в достатке в этих местах, но попадаться на глаза не спешили, и встречи с ними были редки. Мне посчастливилось увидеть их дважды.
Первый раз, идя по лесной тропинке и уже порядком устав, я беспечно повесил на плечо ружье, за что был незамедлительно наказан. Услышав рядом с тропой громкое хлопанье крыльев поднявшегося с земли глухаря, я лишь успел схватиться за двустволку да проводить взглядом мелькнувший в прогале между деревьями тёмный силуэт мошника...
На другой день, в поисках куда-то запропастившихся рябчиков, я залез в такой непролазный бурелом, что блуждал по нему не немее часа и, совсем обессилев, с языком на плече, наконец, вывалился из леса на зарастающую делянку. Сориентировавшись по навигатору, где находится дорога, я быстрым шагом направился в её сторону. Вдруг, метрах в тридцати слева у гряды молодых ёлок раздался знакомый громкий, сухой треск взлетающей птицы. Мгновенно развернувшись на звук, навскидку дуплечу в хвост исчезающего в ельнике глухаря. Казалось, что после грохота ружейного выстрела наступила полная тишина – не слышно ни звука падения подстреленной птицы, ни шумного трепыхания подранка. Практически уверенный, что промазал, на всякий случай решаю пройтись в сторону, куда улетел глухарь, и, к своей радости, вскоре натыкаюсь на пух и несколько перьев, выбитых дробью. Настроение сразу же улучшается и, пройдя ещё немного, под невысокой ёлочкой я нахожу чисто битого мошника. Вот она, настоящая охотничья удача! Повезло, так повезло!
В егерскую избушку я вернулся в прекрасном расположении духа и, пропустив пару стаканчиков скотча за меткий выстрел, да немного усугубив прекрасным кировским пивом «Вятич»
, начал собираться на засидку. Этот, четвёртый по счёту, вечер я решил провести на дальнем поле, затерявшемся среди бескрайней тайги за много километров от деревни. Мы с егерем на днях наведывались на него, и по следам было видно, что поле, помимо кабанов, посещают два медведя – один средних размеров, а второй - весьма крупный экземпляр.
Кое-как осилив лесную дорогу, пригодную разве что для ГАЗ-66 или трактора, я оставил машину и, пройдя с километр, вышел на заветное поле. Пожелтевший и давно созревший овёс был посеян на склоне небольшого холма, ближе к вершине которого располагалась добротно сколоченная вышка. Тихонько взобравшись наверх, я переоделся в тёплое, «прострелял» дальномером поле и, хлебнув чайку, настроился на долгое ожидание.
Всё как обычно шло своим чередом. Вскоре на посевы стали слетаться разнообразные птицы, среди которых на этот раз преобладали сойки. Эти скандальные птицы, готовые поднять шум по любому поводу, оккупировали практически всё поле, заставив меня замереть и превратиться в неодушевлённый предмет. На всякий случай я даже закрыл глаза, чтобы не выдать своё присутствие белобокой сороке облюбовавшей дерево напротив. Остатки хмеля и накопившаяся усталость сделали своё дело, я провалился в полудрёму и время потекло быстрее...
Проснулся я от тревожного крика сойки. Вечерело. Ярко-красный круг солнца уже коснулся верхушек деревьев, окрасив листву в осенние жёлто-ржавые тона. Сновавшие по полю птицы куда-то исчезли. В кустах застрекотала сорока. Это знак. Теперь нужно собраться и быть наготове. Ветер давно стих, и, как это часто бывает перед наступающей ночью, всё вокруг окутала тишина... Медведь появился на поле бесшумно и неожиданно. Он стоял, наполовину скрытый кустами на опушке леса в самом низу холма, граничащего с простирающимся внизу заросшим логом. Казалось бы равнодушно и лениво, он поворачивал свою массивную бурую голову из стороны в сторону, оглядывая окрестности. Немного помедлив, топтыгин вышел на край поля, поросшего травостоем, и неспешно, как и подобает хозяину здешних мест, двинулся вдоль посевов. При каждом шаге густой мех на медвежьей шкуре вздрагивал и колыхался. Не было сомнений, что передо мной серьёзный, трофейный зверь...
Ещё задолго до поездки в Кировскую область и Тверскую (в прошлом году) я думал, какой будет она, моя первая встреча с медведем. Мне представлялось, что сначала меня охватит сильное волнение и с выстрелом придётся подождать, пока я не возьму себя в руки и не успокоюсь. Но, видимо, все мои нервы и переживания остались в минувших вечерах, проведённых на засидках, когда ходивший рядом зверь так и не показал себя. Сейчас, эмоционально истощённый, подгоняемый неудачами прошлых охот, я следовал лишь единственной, чёткой мысли, поселившейся у меня в голове: «Вот он - твой шанс. Зверя нужно брать, и делать это надо тихо и аккуратно».
Очень осторожно я потянулся к стоящему у стены карабину, тихо снял его с предохранителя и, положив цевьё на обитый волоком поручень, прицелился. В окуляре восьмикратной оптики медведь был совсем близко, хотя, на самом деле, до него было не менее ста метров. Палец слегка надавил на спуск, выжидая удобного случая, чтобы нажать его до конца. Но медведь, как будто в задумчивости бродящий в высокой траве и всё не решающийся выйти на овёс, не спешил подставляться под выстрел. Прошло, наверное, минут пять, прежде чем зверь на несколько секунд остановился в прогале пожухших зарослей кипрея. Без промедления перекрестье прицела легло под лопатку, и я спустил курок. Тотчас, словно подкошенный выстрелом, зверь рухнул на месте. Не отрывая глаз от упавшего медведя, я рванул затвор на себя, и в тот момент, когда стреляная гильза, звякнув, упала на дощатый пол, я уже досылал следующий патрон.
Жду… Вроде, ещё немного шевелится – на всякий случай, стреляю по передней части темнеющей в траве туши ещё раз. Затих. Выждав с четверть часа, собираюсь, отстёгиваю прицел и иду к зверю. Подхожу к краю поля; вот где-то здесь в траве он и должен лежать. Но его там нет. Сразу стало как-то не по себе, захотелось вернуться назад, взобраться на вышку и осмотреться. Но желание поскорей увидеть трофей пересилило и, держа на мушке заросли перед собой, я пошёл вперёд. К счастью, мне не пришлось испытывать свои нервы на прочность, обшаривая ближайшие кусты в поисках дошедшего зверя или, не дай Бог, подранка. Всего через десяток метров медведь был найден там, где он и остался после выстрела. Просто, слезая с вышки, я потерял косолапого из вида и немного до него не дошёл.
Теперь можно наконец-то облегчённо вздохнуть – охота успешно закончена. Позади два года подготовки, пара сотен сожженных на тренировках патронов, около сорока с лишним часов, проведённых на лабазах, и тысячи километров на спидометре. Но оно того стоило! Хотя, если уж совсем честно признаться, - да, цель достигнута, зверь взят, но не знаю, что сейчас я вижу в нём больше – добытый трофей или мощное, красивое, но мёртвое животное... Наверное, во мне, как, думаю, и во многих других охотниках, постоянно борются два противоречивых чувства: с одной стороны, это восхищение природой и её созданиями, а с другой -неудержимое, естественное желание овладеть её дарами... А, возможно, я просто сентиментальничаю, и пока для меня медведь - не тот зверь, охота на которого может принести истинное наслаждение и удовлетворение для охотника. Всё-таки добытый на вскидку глухарь мне кажется дороже хозяина тайги...
Добавлено через 3 минуты:
Немного деталей:
Дистанция 110м, калибр, 9,3x62, пуля Norma Vulcan 15гр.,попадание лопатка-шея, длина шкуры 180см
С удачей, Вас, Дмитрий!
