Khazar
Участник
- С нами с
- 15/02/04
- Постов
- 2 496
- Оценка
- 532
- Живу в:
- С-Пб
- Для знакомых
- Александр
- Охочусь с
- 1997
- Оружие
- Иж-27ЕМ, МЦ20-01
- Собака(ки)
- ЗСЛ
Женщина пожалела медведицу с четырьмя медвежатами и сравнительно легко отделалась
полный текст здесь: Таежная быль
полный текст здесь: Таежная быль
Татьяна Немшанова
«Какой-то слишком бурый?!..- то пёстрый!.. - то бурый с белым!»,–ничего не пойму! - Что происходит?! - Кусты качаются! Топот. Беготня! Возня!.. - «Кабаны?!.. - выводок поросят?!..», - пытаюсь рассмотреть мелькающих некто. Тут внезапно выбегает Дружка, а за ним бежит что-то бурое с белым пятном… – догоняет! Дружка убегает от нечто со всех четырёх лап! - «Росомаха?!..- это уже серьёзно! Надо выручать собаку!». Делаю шаг вперёд. И не успеваю: на меня летят медвежата! Они не видят меня. - Камуфляж и неподвижность растворяют человека на фоне осеннего леса, и медвежата, в испуге, смотрят себе под лапы, а не вперёд.
«Дело плохо!.. - нужно быстро уходить,пока мамашка не объявилась».
- Поздно! - Медвежонок пестун, увидав меня, тормозит всеми четырьмя в метре от ног ис перепугу невероятно шустро карабкается на соснупередо мной; забирается на самую вершину - тонкую, с хилыми веточками, раскачивается, рискуя свалиться мне на голову. Остальные «братики и сестрички», обнаружив человека, молниями взлетают на соседние хлипкие молодые деревца.Не досмотрев за их размещением по деревцам, пятясь, бесшумно отступаю. И тут замечаю, как мимо, в десятке шагов, внизу, по ручейку,бежит Дружка, а за ним гонится медведь.
- Лишь бы не заметил! – не дышу. - Поздно! - Медведица резко бросает преследование пса, уже почти убежав за ним в кусты ольхи, останавливается; поворачивает голову в мою сторону. «Учуяла!», - слеповато внимательно всматривается в меня. И… - бежит ко мне!..
Продолжаю стоять, не шевелясь. Медведь не кажется большим и сильно опасным, но секунды!.. - и из-за склона лога вырастает огромная гора! Перезарядить дробовой патрон на пулю не успеваю.Всё происходит, как в калейдоскопе, где секунды, миги спрессованы в вечность! А вечность не имеет длительности и измерения.
Показавшаяся первоначально маленьким неуклюжим медвежонком, чуть больше Дружка, медведица, набирая скорость, выросла в метре – в шаге! от меня необъятным исполином, в десятки раз превосходящем меня по весу, росту, силе и мощи.
По-прежнему стараюсь не делать резких движений – не провоцировать нападение. -
- Уходи! - говорю ей.
Она останавливается, молча рассматривает человека. С виду выглядит безобидной: «Тёмно-бурое лицо… - вроде бы миролюбивое?!..- глаза внимательно смотрят в мои, - думают, решают...».
- Уходи!.. – говорю, как можно спокойнее.
На секунду появилась надежда, что уйдёт. На секунду у неё появилось сомнение: «Не уйти ли?..». И тут! –ору: «Господи! Спаси!», - поняла по выражению медвежьих uлаз: «Она приняла решениене в мою пользу.». - Лютый зверь! Хищник! Она – в метре от меня! Знаю, чувствую, что сейчас последует удар, но стою ещё, решая, как спастись, - бежать бессмысленно.Зверь вмиг сомнёт, и шага сделать не успею.
Правая рука (лапы у медведя именуются охотниками руками) бьёт по левому плечу!
Ощущаю ожог боли, но стою на ногах. Смотрю на руку: рукав энцефалитки от удара разорван когтями. Понимаю, что удар не на полную мощь – проверочный. Кость не сломана. Боль терпима. Хотя, может, только сгоряча не чувствуется. Дальше ждать нельзя, -последуют новые удары, - она решилась, поняла: «Я не ответила на удар, не убежала, значит - не опасна», - зверьситуацию понял правильно.
- Господи, помоги! – взываю к Богам и Духам. При том смотрю вправо, влево: «Бежать до ближайшего дерева?.. - не успеть! Залезть на дерево?.. – не успеть!».
Делаю шаг влево – за ствол молоденькой сосенки; прикрываюсь им от прямого удара смертоносных лап. «Господи! Помоги!»,- всецело понимаю, что охота началась! - Только не моя… - а её!..– не на неё, а на меня! Я теперь… - подраненная беззащитная мышка в лапах охотящейся гигантской лютой кошки!», - мозг всё-всё знает!
«Машка- мамашка, - совсем не букашка! А сильный безжалостный хищник! И она ловит меня, как зверь ловит беззащитную дичь – оленя, лося; как кошка ловит мышку! Только сейчас мышка – это я! А кошка –это медведица, - голодная, с голодными медвежатами; не нагулявшая на долгую лютую северную стужу спасительного жира. Зверюга старается ухватить меня зубами, зацепить лапой. Прячусь от зубов и когтей за голенькой сосенкой, прыгая, как боксёр на ринге –вправо, влево; вправо, влево, прикрываясь не кулаками, а тонюсеньким стволиком сосны от прямого,сокрушающего жизнь, удара лап.
Ударить лапой«дичь» медведице мешает ствол, за которым пытаюсь прикрыться. - Глаза в глаза… - как боксёр в бою накоротке. Изворачиваюсь от зубов и когтей. Хищница не бьёт напрямую, – боится ушибить о ствол свою лапу и отчётливо это понимает, - бережёт себя.Зубами тоже пока никак не удаётся схватить человека,– мешает тот же ствол деревца.
Вскинуть ружьё для выстрела не получается, - не успеваю уклоняться от зубов и лап; длина ружья меньше, чем расстояние между мной и пастью, - меньше метра!Медведица висит надо мной – сверху! И защищаетот клыков и когтей только сосна.
- Господи! Спаси! Господи, спаси! Господи, спаси! – кричу, всецело веря и надеясь на Бога. Больше не на кого.Понимаю, что долго продержаться не смогу. Зверь движется быстрее меня. На мне обуты тяжёленные сапоги - болотники, рюкзак, ружьё и… - возраст не в мою пользу, давно нет девичьей прыти и ловкости.
Спрыгиваю, подобно боксёру влево, она прыгает – влево. Спрыгиваю– вправо, она – вправо.Уворачиваюсь от удара. Понимаю, что моих сил хватит лишь на секунды… - дыхание учащается, сбивается…
- Господи! Спаси!
- Уйди! Уйди! – кричу зверю.
Вижу, - медведица вошла в охотничий азарт и теперь не бросит – ловит, как дичь; уже не думает, что я - человек. Теперь я для неё – еда! Только- еда для неё и её чад. И не уйдёт, пока не словит!
И тут понимаю: «Зверь сообразил, что прыгая за деревом, меня не поймать…».- Секунды! И медведица перехитрила человека! Она не спрыгнула мне наперерез как раньше, а прыгнула вправо –мне заспину, обогнув дерево, ствол которого отделял нас. Никак не ожидала от «неразумного» животного столь умного решения. Хищница осознанно обманула меня! - Человека!Перехитрила человеческий разум! Проявила прирождённый охотничий мозг и человеческого добродушия в ней нет! Я для неё – теперь только еда! Она - зверь сильный! Не боится человека!Она– охотник и мать, защищающая, кормящая детей. Ей не ведомо снисхождение. Игра в кошки-мышки зверя в звере лишь раззадорила. Это лето выдалось голодное, не урожайное, у неё на попечении четверо медвежат в семье!Им нужно ложиться на зимнюю спячку, а жир не нагулян. До меня доходит осознание своего опасного положения и хищнические намерения медведя, ясно осознаю свою беззащитность. – «Я – еда!».
- Господи! Помоги! – выхода нет!
- Падай! – внезапно слышу в мозгу приказ. Голос отчётливый, встревоженный, мужской. Мгновенно до сознания доходит: «Это единственный шанс через доли мига избежать сокрушительного добивающего удара в спину. Спастись вероятность хлипка! Удастся лишь избежать сиюминутного снятия скальпа». Не раздумывая, плашмя плюхаюсь лицом в мох. Медвежья «рука», нацеленная в голову, промахивается! Ощущаю лишь ветер. Отчётливо слышу и чувствую дыхание зверя на затылке.
Удивительно! - Пока летела к земле, успела вспомнить рассказ классика русской литературы про крестьянина, спасшегося от медведя, притворившись мёртвым. Вспомнила и рассказ Астафьева о медведе. Успела вспомнить все свои прошедшие встречи с этим зверем. Время проявило иное измерение, иную реальность, отличные от принятого человечеством Земли.
- Господи, спаси! Господи! Спаси! – кричу в надежде призвать на помощь Ангелов.
Лежу, уткнув лицо в мох, жду, как вопьются клыки в тело. Правою ладонью прикрываю голову. На спине лежит рюкзак. При падении мешок слегка сместился вперёд, прикрыв немного шею. Вспоминаю, что охотники на медведя специально надевают рюкзак: медведь нападает со спины и в первую очередь начинает рвать рюкзак. Он у меня станковый - военный, швейцарский, со штырями.Надеюсь, что на время придержит от гибели.
Появилась надежда, что зверюга начнёт грызть с рюкзака… или… - «С ног?!..С попы?!.. - онаторчит, не прикрытая ничем. Ноги же до колен спрятаны в резиновые сапоги - болотники. Голова чуть прикрыта рюкзаком. Ладонь – костлява, – вряд ли начнёт,грызть с неё… - а попа!.. – аппетитно торчит перед самой пастью!».
Вспомнились фильмы о львах людоедах, о медведе людоеде из фильма Федосеева «Злой дух Ямбуя». Вспомнились рассказы геологов Якутии о трагических жутких нападении медведей в тайге.С запозданием понимаю: «Положила охотничий нож, по глупости, в карман рюкзака, и туда же положила огромный гвоздь. Их не выхватить, чтоб вспороть живот зверю, а рука с ружьём при падении прижата ко мху - не вытащить. Лишь пошевелюсь, - вопьются клыки! - Поступила безрассудно, убрав нож в рюкзак… - поспешила…».
- Господи! Помоги! Господи помоги! Господи. Помоги! - Кричу в мох. Холодная тень наклоняется и закрывает солнечный свет, нависает; обнюхиваетголову, рюкзак.
- Господи! Спаси! - ору. Одновременно успеваю подумать: «Медведь приятно пахнет хвоей! Смолой!». - Странно! - как можно в одну секунду звать Господа на помощь и чувствовать, думать, вспоминать и искать выход?!.. – всё вместе, в минуты, сжатые во временные клочки, не сопоставимыес принятыми мерами измерения жизни.
Страх!.. – он не сковывает. Он ищет выход, а мозг явственно понимает беззащитность.
Страшно быть съеденной заживо! Успеваю всё-всё думать, анализировать, бояться, ужасаться и всецело полагаться на Бога. «Господи! Спаси!», - вспоминаю молитвы, взываю к Создателю, чтоб Господь укротил зверя, вразумил хищника и увёл; не позволил съесть заживо. Успеваю понять, что впервые зову Бога и Ангела спасти, искренне веря и всецело на них уповая, одновременно понимаю, что высшие силы не всесильны в земных делах, но чувствую: «Они здесь! – сосредоточены! Как и я, ищут выход из опасной ситуации, решают, как помочь на уровне нашей земной реальности – в физическом плане моей жизни».
«Зови Дружка!»,– слышу в мозгу приказ… - резкий, краткий, сжатый как приказ реального человека, понимающего всю опасность ситуации.
- Дружка, помоги! Дружка, помоги! Дружка, помоги! – без промедления, рассуждения зову собаку, поняв - вспомнив, что пёс –это единственная реальная надежда на спасение. Он - единственный, кто реально сейчас способен отогнать медведя. – Как я раньше не догадалась сама?!..
Медведица не успела вонзить в мою попу зубы. Онаподняла голову, повернулась: ко мне со всех лап на помощь бежал Дружка!– Мой Дружок! Совсем беспородный пёс из рода охотничьих сибирских двортерьеров. – Рыжий, пушистый! Нежеланный! Его спихнули нам знакомые, - некуда было деть. Долго не охотился. Долго не был любимым в нашей семейной стае.
- Дружок! Помоги!- подбадриваю пса. – Лишь бы не испугался!
Слышу:
- Дружка, топая лапами, подбежал к нам и встал с левого боку возле меня; угрожающе зарычал на хищницу. С правого бока послышалось ответное глухое угрожающее рычание. Медведица, закрыв свет солнца, нависла надо мной, защищая от пса свою добычу- еду.И стоит, расставив лапы, как это делают все звери - хищники. «На меня не положила руку (лапу), не прижала,что облегчает ситуацию. Голову вытянула в сторону пса, оскалилась и готовится к удару. Теперь её внимание переключилось на собаку. Чувствую, как она замахивается на лайку лапой. «Лишь бы не попал под удар лапы!», - успеваю жалеть Дружка и надеяться, что собака сможет прогнать зверюгу. Слышу по колебанию почвы, что в ответ на медвежье рычание, пёс смело сделал шаги встал вплотную ко мне – в метре, перед самой оскаленной клыками мордой, что надо мной».
«Если даже Дружок испугается и побежит, то есть шансуспеть вскочить. Может, - медведица погонится за ним?.. – тогда появится возможность успеть подняться, выстрелить дробью в воздух, после перезарядится или что-то ещё предпринять».
Только Дружка не убегает и лишь рычит настойчивее, осознанно отгоняя от меня зверя. Он понимает, в какой опасности нахожусь, и не отступает – осознанно отбивает меня у хищницы.Слышу, как медведица переступает, пытаясь схватить пса зубами, но на меня почему-то не наступает, - её лапы почти касаются правого бока.
Не поднимая головы, слышу, как Дружка отпрыгивает - шаг назад и шаг вбок. И тут жепрыгает шаг вперёд - на медведицу, но и меня при этом не бросает: отчаянно, смело отбивает хозяйку у медведя. И главное,- он разворачивает зверя от меня, заходя ему, как положено зверовой лайке, за спину.
Медведице невольно приходится отвернуть морду от добычи – от человека, развернуться боком ко мне и псу, заходящему с решительным рычанием за спину врагу – в тыл. Повинуясь действиям охотничьего пса, зверюге приходится повернуться лицом к нападающей уже сзади собаке. Отчего хищник теперь оказывается между двумя охотниками: со спины у него остаётся человек с ружьём, а спереди – не менее грозная собака.
Дружка, разворачивая медведицу, осознанно отводит её от меня. Понимаю его действия – они единственно верные! Ещё не решаюсь встать: не знаю точно, где сейчас зубы медведя.- Не рванёт ли на меня?!..Опытная охотница и мать пока контролирует нас обоих. - Вдруг стоит ещё надо мной и лишь повернула морду?!..
На секунду стало легко на душе. Появилось ощущение призрачной, но защиты. Чувствую благодарность Дружку и ловлю себя на мысли, что в эту секунду приняла его впервые не как просто собаку, а за мощного покровителя и своего надёжного друга, защитника, осознанно рискующего собственной жизнью ради спасения человека – хозяйки, за опытного охотника. Хрупкая в сравнении с медведем собака показалась в этот миг крепким мужчиной, о котором мечтает каждая женщина, надеясь когда-нибудь стать защищённой от всех бед.
Охотничья лайка целенаправленно нападала. И медведица оставила меня, сделала боевой выпад – бросок, на досаждающую собаку. Пёс успел! - отпрыгнул от удара лапы, вывернулсяи снова подскочил к хозяйке; спрыгнув вбок – влево, тут же – вправо. Медведица ловила его зубами и лапами. Дружок забежал зверю за спину. Хищница повернулась, уже отойдя впервые от меня – добычи, на пару метров. Стало ясно, что пёс, защищая меня, осознанно закручивал её, отгоняет, отвлекает разъярённого зверя на себя. Я всё ещё распластана на земле вниз лицом, не решаюсь поднять голову, чтоб сокрушающая лапа не сняла скальп.
Правой рукой сжимаю ружьё, на котором лежу, упав. Левой – разорванной рукой, неловко подогнутой при падении под живот, нащупываю пулю в патронташе. Чуть приподнявшись, бесшумно, чтоб не отвлечь зверя от собаки, вытаскиваю.Мягкая подушка мха позволяет.«Как незаметно вытащить ружьё?.. - его придавила своим весом».Опасаюсь подняться: медведь ещё рядом. Пытаюсь осторожно вытянуть ружьё из-под живота.
Одновременно думаю: «Молодец, Дружка! – держит хищника. - Где голова медведя?.. Необходимо успеть вскочить, зарядить и выстрелить! – это, в крайнем случае. Если ружьё осекнётся, второй выстрел не выйдет, шансы на него ничтожны – не успеть перезарядиться. Да, и жалко убивать! Жаль даже ранить медведицу… - как же медвежата без матери?!..».
Наконец слышу удаляющиеся шаги:«То ли Дружка убежал, то ли она ушла?!». Встаю, всё ещё опасаясь, -не знаю, где медведь находится. На душе облегчение: Дружок и медведь убежали в кусты. Перезаряжаюсь, пока собака и зверь сражаются в кустах. «Нужно теперь выручать лайку!»,- стреляю дробовым патроном вверх… - один, два, три... Тайга от эха загудела. Выстрелила патронов восемь. Ствол ружья разогрелся. Высадила почти все дробовые патроны из карманов. Оставила в резерве на случай крайней необходимости, если хищник вернётся. Пули- берегу.
От канонады поднялся невообразимый шум! Тайга разорвалась грохотом. Смотрю: сверху, с самой макушки сосенки, что совсем рядом, перепуганный стрельбой, слезает маленький медвежонок. О нём совсем забыла, и дробь при выстрелах летела в небо рядом с малышом. Его и не видела: бурый цвет шубки слился воедино с цветом коры сосны.
Медвежонок, слазя вниз,перебирает поочерёдно заднимии передними лапами, словно человек, пытается слезть с сосны. Растерянно поворачивает голову. Смотрит вниз на землю. Он сильно испуган выстрелами и нами. Спустившись вниз метра на три, спеша, внезапно срывается и с шумом падает с дерева вниз.Одновременно, на соседней сосенке, в тонких веточках (как только уместился и держался?!..) зашевелился второй малыш!
Страшась за Дружка, и опасаясь, что вернётся медведица, стреляю в воздух ещё раз, два, три...
Гулкий гром выстрелов соединяется в единый гром раската, несётся далеко в болота. Оттого, насмерть перепугавшись, второй медвежонок в спешке начинает перебирать лапами, -слазит, сползает, скользит по стволу и, поспешив, - то ли прыгает, то ли срывается, падая вниз. Тут же, с третьего дерева, как шишка,не сползая, с самой маковки, валится третий медвежонок!
- Когда они успели туда залезть!.. – даже не успела заметить. Напрочь забыла о них,когда напала медведица, всё внимание отвлекла на неё. И из памяти вылетело напрочь, что медвежата спасались на сосенках рядом со мной. Стало ясно, почему мать бросила преследование Дружка и переключила внимание на человека: медвежата восседали по соснам над моей головой; она прогоняла меня от деток. А потом, войдя в охотничий азарт, решила покормить человечинкой потомство и самой полакомиться, запастись калориями на зиму.
Вновь стреляю вверх. Вижу, как вверху, на самой маковке сосёнки – тонюсенькой веточке, шевелится пестун. Он – крупненький,крупнее близняшек-тройняшек, старше из на год; с белым «детским» воротничком; никак не может слезть, оттого крутит во все стороны головой. В испуге забраться смог, а слезть… – попа толста, не позволяет! Рассматривая землю, внезапно пестун срывается и падает с высоты шести-семи метров – с самой вершины сосны! Ударившись при падении о землю, останавливается, оглушенный болью в лапах, голосит.
Очень жаль бедолагу, как и остальных медвежат, слетевших с высоты второго этажа – в пять-восьмь метров: «Не повредили ли лапы?..». Пестун тяжелей тройняшек - малышей и летел с самой маковки дерева. Тройняшки хоть немного, но смогли спустится, оттого и меньше падали. Второгодок приземлился на лапы тяжелее. «Не переломал ли их?!..» – жалею, чувствую вину за то, что оказалась не в том месте, где стоило.
Становится ясной причина нападения медведицы на нас – на лайку и человека. Мать не могла уйти, оставив охотников в опасной близости от детей – те, оказывается, всей семьёй сидели на соснах, испугавшись.Они - все четверо, при нападении матери,восседали на молодых тонюсеньких сосенках -тут же!Прямо надо мной, не успев убежать. А я не успела понять, чтонахожусь в смертельной опасности: медведица – это не медведь! – она самоотверженно защищает детей! Поэтому не остановилась, не ушла от вооружённого человека и охотничьего пса. Её можно понять… - я тоже мать, и, когда лежала носом в мох, то думала о детях: «Как они переживут, когда узнают, что мать съели заживо хищники?..». Поэтому медведица бросила Дружка и напала на человека, а отгоняя -«стукнула».
Получается, что один медвежонок сидел прямо над моей головой, на сосне, за которой я пыталась прятаться от клыков и лап зверя. Спасаясь, даже не заметила, как медвежата, мельтешившие непосредственно под моими ногами от перепугу, забрались на вершины молоденьких сосенок. Моё внимание всецело отвлекла их мать. Сейчас вспомнилось, как толпа малышей комками выскочила с долинки прямо под ноги, и бегали возле меня в поисках спасения, растерявшись, позади их преследовал, гоняя Дружок, а я невольно преградила путь к спасению от пса, пока медведица того прогоняла от детёнышей.
Услышав выстрелы, Дружка бросил в зарослях кустов медведицу и прибежал ко мне. Увидев возле меня медвежат, свалившихся с деревьев, сходу бросается на звериный выводок. И теперь рвёт, кусает то одного, то другого. Тройняшки - размером чуть меньше собаки, а вот пестун – второгодок, крупнее на голову. Но именно он оказался наиболее уязвимым, чем годовалые собратья. «Похоже, - сильнее зашибся и плохо бегает на отшибленных лапах!». …Дружок лает, медвежата кричат, пищат, плачут. Охотник поочерёдно кусает зверят и держит всех в куче – сбивает, как опытный медвежатник.
Медведица не вмешивается, стоит в тальнике, - боится ружья и теперь – нас. Серьёзно опасаюсь, что вот-вот выбежит и тогда попадёт сполна нам обоим. И одновременно жалко медвежат, особенно пестуна. - Он такой беззащитный! - с побитыми лапами, покусанный, насмерть перепуганный. Маленьких медвежат пёс может серьёзно порвать. Они совсем не сопротивляются, лишь ловко спасаются бегством. Дружок, хоть и не выше их ростом, – он опытный охотник и тоже зверь! – Героически дрался однажды с огромным тундровым волком, что размером - с телёнка! И весом под сотню кило!
Дружок яро кусает то одного, то другого медвежонка, те пищат, он лает, не даёт пробиться к матери. Зверята громко, громко пищат, скулят! Охотник их не жалеет - с остервенением рвёт, мстя за хозяйку – за друга. Наблюдая, понимаю, что он натерпелся тоже страха и хорошо знаю его мстительный характер. – За меня Дружка будет мстить насмерть. - Он видел мою рану!..
Внезапно пёс оставил медвежат и рванул в лесную чащу, - услышал, как с сквозь кусты, с шумом, ломилась к нам медведица спасать детей. Она вернулась защищать малышей. И напала в зарослях уже на пса. Тот, защищаясь, и защищая меня, вновь закручивает зверя. Но в густых зарослях тесно и псу быстро не развернуться. Вновь стреляю вверх, защищая Дружка и себя, надеясь остановить очередное нападение разъярённой матери. В сердце проникла тревога: «Неужели опять нападёт?..- всё идёт к тому».
Стреляю вверх дробовым патроном - теперь толькораз: «Нужно экономить патроны. Теперь могут пригодиться и онив случае нового нападения зверя». Пули берегу. Они -на самый крайний случай, если иного выхода не останется. Не хочу причинять медведице вред. Сейчас - тем более, когда увидела вблизи четырёх медвежат. Она мать и я - мать. И мне понятны её чувства. Но и она должна понять, что человек не намерен причинить вреда медвежьей семье, хочу мирно разойтись.Главное, сейчас как-то отозвать Дружка. Он вошёл в охотничий азарт, да и мстит за хозяйку, защищает от смертельной ненадуманной – реальной, опасности; его сложно теперь остановить.
Зову Дружка. Медвежата перепуганы, покусаны, с травмированными лапами. Тройняшки бегают шустрее, увёртываются ловчее от зубов охотничьего пса, а очухавшись, быстрёхонько гурьбой убегают к матери. Пестун же остался, сел на попку, укрывая самое уязвимое место на теле, уже как взрослый медведь. Пёс нещадно кусает хищника, жёстко мстя за хозяйку, защищая. А юный враг от боли и страха, по-детски, совсем как человеческое дитя, отчаянно пищит и плачет, слёзно скулит, как щенок.
Осторожно, пятясь спиною, со взведённым «стволом», готовясь к выстрелу, если выскочит зверюга, отступаю. (Иначе Дружок медвежью семью не бросит). Медвежата, воспользовавшись отсутствием пса, спешно убегают в заросли тала к матери. Она… – там, стоит, наблюдает из кустарника; вернув под защиту детей, теперь не преследует пса. Дружок всё ещёлает, пытается гонять и медвежат и медведицу. Только они, теперь,как выводок рыжих таракашек, шныряют по кустарнику- все четверо, под защитой клыков, когтей, лап матери, сбившись в кучку.
Дружка подбегает ко мне на призыв. И мы оставляем медвежью семью в горельнике. Неспешно, не оборачиваясь, спокойно уходим своей старой тропой вдоль берега таёжного ручья Хапаяна. Спиной чувствую напряжённый взгляд медведя - не ушла. Только почему-то совершенно сейчас уверенна, что медведица не кинется догонять и преследовать нас, поэтому ружьё вскидываю на плечо. Уходя, нападения сзади не опасаюсь: Дружок не допустит. Не провоцируя далее зверя, боком, боком ухожу с горельника.Знаю, что мать настороженно смотрит вослед, скрываясь в зарослях тала, а вокруг доверчиво жмутся четверо медвежат, жалятся ей, трутся о ноги защитницы. Она их пока не успокаивает –не до того, лишьследит за уходящей женщиной и грозным рыжимпсом. Как уйдём, - уведёт подальше, накормит, согреет, залижет раны и уложит рядышком спать на зиму в горельнике, под вывороченный корчь, что выше – у самых гор Приполярного Урала.
Медведицане боится нас и осознаёт свою силу. Но её самое уязвимое место, как и любой женщины,-это дети. Дети – слабостьи сила каждой матери. Поэтому она не бросается рвать и мстить. Ей следовало при нашем появлении в горельнике увести медвежат подальше. Только ягод нигде нет и мы – обе, пришли на одну и ту же, почти единственную полянку с черникой, с одной целью собрать таёжный урожай. Нам обеим необходимо кормить семью и готовиться к суровой северной зиме. Так по стечению обстоятельств две матери сошлись в поединке на маленьком клочке глухой сибирской тайги.
И всё же, хищник, подмяв меня, решился перейти границу дозволенного. Она бы скормила меня – человека, детям – я стала едой! Ис того момента превратилась бы в медведя людоеда. - Хорошо, что этого не случилось!
Закрыть
«Дело плохо!.. - нужно быстро уходить,пока мамашка не объявилась».
- Поздно! - Медвежонок пестун, увидав меня, тормозит всеми четырьмя в метре от ног ис перепугу невероятно шустро карабкается на соснупередо мной; забирается на самую вершину - тонкую, с хилыми веточками, раскачивается, рискуя свалиться мне на голову. Остальные «братики и сестрички», обнаружив человека, молниями взлетают на соседние хлипкие молодые деревца.Не досмотрев за их размещением по деревцам, пятясь, бесшумно отступаю. И тут замечаю, как мимо, в десятке шагов, внизу, по ручейку,бежит Дружка, а за ним гонится медведь.
- Лишь бы не заметил! – не дышу. - Поздно! - Медведица резко бросает преследование пса, уже почти убежав за ним в кусты ольхи, останавливается; поворачивает голову в мою сторону. «Учуяла!», - слеповато внимательно всматривается в меня. И… - бежит ко мне!..
Продолжаю стоять, не шевелясь. Медведь не кажется большим и сильно опасным, но секунды!.. - и из-за склона лога вырастает огромная гора! Перезарядить дробовой патрон на пулю не успеваю.Всё происходит, как в калейдоскопе, где секунды, миги спрессованы в вечность! А вечность не имеет длительности и измерения.
Показавшаяся первоначально маленьким неуклюжим медвежонком, чуть больше Дружка, медведица, набирая скорость, выросла в метре – в шаге! от меня необъятным исполином, в десятки раз превосходящем меня по весу, росту, силе и мощи.
По-прежнему стараюсь не делать резких движений – не провоцировать нападение. -
- Уходи! - говорю ей.
Она останавливается, молча рассматривает человека. С виду выглядит безобидной: «Тёмно-бурое лицо… - вроде бы миролюбивое?!..- глаза внимательно смотрят в мои, - думают, решают...».
- Уходи!.. – говорю, как можно спокойнее.
На секунду появилась надежда, что уйдёт. На секунду у неё появилось сомнение: «Не уйти ли?..». И тут! –ору: «Господи! Спаси!», - поняла по выражению медвежьих uлаз: «Она приняла решениене в мою пользу.». - Лютый зверь! Хищник! Она – в метре от меня! Знаю, чувствую, что сейчас последует удар, но стою ещё, решая, как спастись, - бежать бессмысленно.Зверь вмиг сомнёт, и шага сделать не успею.
Правая рука (лапы у медведя именуются охотниками руками) бьёт по левому плечу!
Ощущаю ожог боли, но стою на ногах. Смотрю на руку: рукав энцефалитки от удара разорван когтями. Понимаю, что удар не на полную мощь – проверочный. Кость не сломана. Боль терпима. Хотя, может, только сгоряча не чувствуется. Дальше ждать нельзя, -последуют новые удары, - она решилась, поняла: «Я не ответила на удар, не убежала, значит - не опасна», - зверьситуацию понял правильно.
- Господи, помоги! – взываю к Богам и Духам. При том смотрю вправо, влево: «Бежать до ближайшего дерева?.. - не успеть! Залезть на дерево?.. – не успеть!».
Делаю шаг влево – за ствол молоденькой сосенки; прикрываюсь им от прямого удара смертоносных лап. «Господи! Помоги!»,- всецело понимаю, что охота началась! - Только не моя… - а её!..– не на неё, а на меня! Я теперь… - подраненная беззащитная мышка в лапах охотящейся гигантской лютой кошки!», - мозг всё-всё знает!
«Машка- мамашка, - совсем не букашка! А сильный безжалостный хищник! И она ловит меня, как зверь ловит беззащитную дичь – оленя, лося; как кошка ловит мышку! Только сейчас мышка – это я! А кошка –это медведица, - голодная, с голодными медвежатами; не нагулявшая на долгую лютую северную стужу спасительного жира. Зверюга старается ухватить меня зубами, зацепить лапой. Прячусь от зубов и когтей за голенькой сосенкой, прыгая, как боксёр на ринге –вправо, влево; вправо, влево, прикрываясь не кулаками, а тонюсеньким стволиком сосны от прямого,сокрушающего жизнь, удара лап.
Ударить лапой«дичь» медведице мешает ствол, за которым пытаюсь прикрыться. - Глаза в глаза… - как боксёр в бою накоротке. Изворачиваюсь от зубов и когтей. Хищница не бьёт напрямую, – боится ушибить о ствол свою лапу и отчётливо это понимает, - бережёт себя.Зубами тоже пока никак не удаётся схватить человека,– мешает тот же ствол деревца.
Вскинуть ружьё для выстрела не получается, - не успеваю уклоняться от зубов и лап; длина ружья меньше, чем расстояние между мной и пастью, - меньше метра!Медведица висит надо мной – сверху! И защищаетот клыков и когтей только сосна.
- Господи! Спаси! Господи, спаси! Господи, спаси! – кричу, всецело веря и надеясь на Бога. Больше не на кого.Понимаю, что долго продержаться не смогу. Зверь движется быстрее меня. На мне обуты тяжёленные сапоги - болотники, рюкзак, ружьё и… - возраст не в мою пользу, давно нет девичьей прыти и ловкости.
Спрыгиваю, подобно боксёру влево, она прыгает – влево. Спрыгиваю– вправо, она – вправо.Уворачиваюсь от удара. Понимаю, что моих сил хватит лишь на секунды… - дыхание учащается, сбивается…
- Господи! Спаси!
- Уйди! Уйди! – кричу зверю.
Вижу, - медведица вошла в охотничий азарт и теперь не бросит – ловит, как дичь; уже не думает, что я - человек. Теперь я для неё – еда! Только- еда для неё и её чад. И не уйдёт, пока не словит!
И тут понимаю: «Зверь сообразил, что прыгая за деревом, меня не поймать…».- Секунды! И медведица перехитрила человека! Она не спрыгнула мне наперерез как раньше, а прыгнула вправо –мне заспину, обогнув дерево, ствол которого отделял нас. Никак не ожидала от «неразумного» животного столь умного решения. Хищница осознанно обманула меня! - Человека!Перехитрила человеческий разум! Проявила прирождённый охотничий мозг и человеческого добродушия в ней нет! Я для неё – теперь только еда! Она - зверь сильный! Не боится человека!Она– охотник и мать, защищающая, кормящая детей. Ей не ведомо снисхождение. Игра в кошки-мышки зверя в звере лишь раззадорила. Это лето выдалось голодное, не урожайное, у неё на попечении четверо медвежат в семье!Им нужно ложиться на зимнюю спячку, а жир не нагулян. До меня доходит осознание своего опасного положения и хищнические намерения медведя, ясно осознаю свою беззащитность. – «Я – еда!».
- Господи! Помоги! – выхода нет!
- Падай! – внезапно слышу в мозгу приказ. Голос отчётливый, встревоженный, мужской. Мгновенно до сознания доходит: «Это единственный шанс через доли мига избежать сокрушительного добивающего удара в спину. Спастись вероятность хлипка! Удастся лишь избежать сиюминутного снятия скальпа». Не раздумывая, плашмя плюхаюсь лицом в мох. Медвежья «рука», нацеленная в голову, промахивается! Ощущаю лишь ветер. Отчётливо слышу и чувствую дыхание зверя на затылке.
Удивительно! - Пока летела к земле, успела вспомнить рассказ классика русской литературы про крестьянина, спасшегося от медведя, притворившись мёртвым. Вспомнила и рассказ Астафьева о медведе. Успела вспомнить все свои прошедшие встречи с этим зверем. Время проявило иное измерение, иную реальность, отличные от принятого человечеством Земли.
- Господи, спаси! Господи! Спаси! – кричу в надежде призвать на помощь Ангелов.
Лежу, уткнув лицо в мох, жду, как вопьются клыки в тело. Правою ладонью прикрываю голову. На спине лежит рюкзак. При падении мешок слегка сместился вперёд, прикрыв немного шею. Вспоминаю, что охотники на медведя специально надевают рюкзак: медведь нападает со спины и в первую очередь начинает рвать рюкзак. Он у меня станковый - военный, швейцарский, со штырями.Надеюсь, что на время придержит от гибели.
Появилась надежда, что зверюга начнёт грызть с рюкзака… или… - «С ног?!..С попы?!.. - онаторчит, не прикрытая ничем. Ноги же до колен спрятаны в резиновые сапоги - болотники. Голова чуть прикрыта рюкзаком. Ладонь – костлява, – вряд ли начнёт,грызть с неё… - а попа!.. – аппетитно торчит перед самой пастью!».
Вспомнились фильмы о львах людоедах, о медведе людоеде из фильма Федосеева «Злой дух Ямбуя». Вспомнились рассказы геологов Якутии о трагических жутких нападении медведей в тайге.С запозданием понимаю: «Положила охотничий нож, по глупости, в карман рюкзака, и туда же положила огромный гвоздь. Их не выхватить, чтоб вспороть живот зверю, а рука с ружьём при падении прижата ко мху - не вытащить. Лишь пошевелюсь, - вопьются клыки! - Поступила безрассудно, убрав нож в рюкзак… - поспешила…».
- Господи! Помоги! Господи помоги! Господи. Помоги! - Кричу в мох. Холодная тень наклоняется и закрывает солнечный свет, нависает; обнюхиваетголову, рюкзак.
- Господи! Спаси! - ору. Одновременно успеваю подумать: «Медведь приятно пахнет хвоей! Смолой!». - Странно! - как можно в одну секунду звать Господа на помощь и чувствовать, думать, вспоминать и искать выход?!.. – всё вместе, в минуты, сжатые во временные клочки, не сопоставимыес принятыми мерами измерения жизни.
Страх!.. – он не сковывает. Он ищет выход, а мозг явственно понимает беззащитность.
Страшно быть съеденной заживо! Успеваю всё-всё думать, анализировать, бояться, ужасаться и всецело полагаться на Бога. «Господи! Спаси!», - вспоминаю молитвы, взываю к Создателю, чтоб Господь укротил зверя, вразумил хищника и увёл; не позволил съесть заживо. Успеваю понять, что впервые зову Бога и Ангела спасти, искренне веря и всецело на них уповая, одновременно понимаю, что высшие силы не всесильны в земных делах, но чувствую: «Они здесь! – сосредоточены! Как и я, ищут выход из опасной ситуации, решают, как помочь на уровне нашей земной реальности – в физическом плане моей жизни».
«Зови Дружка!»,– слышу в мозгу приказ… - резкий, краткий, сжатый как приказ реального человека, понимающего всю опасность ситуации.
- Дружка, помоги! Дружка, помоги! Дружка, помоги! – без промедления, рассуждения зову собаку, поняв - вспомнив, что пёс –это единственная реальная надежда на спасение. Он - единственный, кто реально сейчас способен отогнать медведя. – Как я раньше не догадалась сама?!..
Медведица не успела вонзить в мою попу зубы. Онаподняла голову, повернулась: ко мне со всех лап на помощь бежал Дружка!– Мой Дружок! Совсем беспородный пёс из рода охотничьих сибирских двортерьеров. – Рыжий, пушистый! Нежеланный! Его спихнули нам знакомые, - некуда было деть. Долго не охотился. Долго не был любимым в нашей семейной стае.
- Дружок! Помоги!- подбадриваю пса. – Лишь бы не испугался!
Слышу:
- Дружка, топая лапами, подбежал к нам и встал с левого боку возле меня; угрожающе зарычал на хищницу. С правого бока послышалось ответное глухое угрожающее рычание. Медведица, закрыв свет солнца, нависла надо мной, защищая от пса свою добычу- еду.И стоит, расставив лапы, как это делают все звери - хищники. «На меня не положила руку (лапу), не прижала,что облегчает ситуацию. Голову вытянула в сторону пса, оскалилась и готовится к удару. Теперь её внимание переключилось на собаку. Чувствую, как она замахивается на лайку лапой. «Лишь бы не попал под удар лапы!», - успеваю жалеть Дружка и надеяться, что собака сможет прогнать зверюгу. Слышу по колебанию почвы, что в ответ на медвежье рычание, пёс смело сделал шаги встал вплотную ко мне – в метре, перед самой оскаленной клыками мордой, что надо мной».
«Если даже Дружок испугается и побежит, то есть шансуспеть вскочить. Может, - медведица погонится за ним?.. – тогда появится возможность успеть подняться, выстрелить дробью в воздух, после перезарядится или что-то ещё предпринять».
Только Дружка не убегает и лишь рычит настойчивее, осознанно отгоняя от меня зверя. Он понимает, в какой опасности нахожусь, и не отступает – осознанно отбивает меня у хищницы.Слышу, как медведица переступает, пытаясь схватить пса зубами, но на меня почему-то не наступает, - её лапы почти касаются правого бока.
Не поднимая головы, слышу, как Дружка отпрыгивает - шаг назад и шаг вбок. И тут жепрыгает шаг вперёд - на медведицу, но и меня при этом не бросает: отчаянно, смело отбивает хозяйку у медведя. И главное,- он разворачивает зверя от меня, заходя ему, как положено зверовой лайке, за спину.
Медведице невольно приходится отвернуть морду от добычи – от человека, развернуться боком ко мне и псу, заходящему с решительным рычанием за спину врагу – в тыл. Повинуясь действиям охотничьего пса, зверюге приходится повернуться лицом к нападающей уже сзади собаке. Отчего хищник теперь оказывается между двумя охотниками: со спины у него остаётся человек с ружьём, а спереди – не менее грозная собака.
Дружка, разворачивая медведицу, осознанно отводит её от меня. Понимаю его действия – они единственно верные! Ещё не решаюсь встать: не знаю точно, где сейчас зубы медведя.- Не рванёт ли на меня?!..Опытная охотница и мать пока контролирует нас обоих. - Вдруг стоит ещё надо мной и лишь повернула морду?!..
На секунду стало легко на душе. Появилось ощущение призрачной, но защиты. Чувствую благодарность Дружку и ловлю себя на мысли, что в эту секунду приняла его впервые не как просто собаку, а за мощного покровителя и своего надёжного друга, защитника, осознанно рискующего собственной жизнью ради спасения человека – хозяйки, за опытного охотника. Хрупкая в сравнении с медведем собака показалась в этот миг крепким мужчиной, о котором мечтает каждая женщина, надеясь когда-нибудь стать защищённой от всех бед.
Охотничья лайка целенаправленно нападала. И медведица оставила меня, сделала боевой выпад – бросок, на досаждающую собаку. Пёс успел! - отпрыгнул от удара лапы, вывернулсяи снова подскочил к хозяйке; спрыгнув вбок – влево, тут же – вправо. Медведица ловила его зубами и лапами. Дружок забежал зверю за спину. Хищница повернулась, уже отойдя впервые от меня – добычи, на пару метров. Стало ясно, что пёс, защищая меня, осознанно закручивал её, отгоняет, отвлекает разъярённого зверя на себя. Я всё ещё распластана на земле вниз лицом, не решаюсь поднять голову, чтоб сокрушающая лапа не сняла скальп.
Правой рукой сжимаю ружьё, на котором лежу, упав. Левой – разорванной рукой, неловко подогнутой при падении под живот, нащупываю пулю в патронташе. Чуть приподнявшись, бесшумно, чтоб не отвлечь зверя от собаки, вытаскиваю.Мягкая подушка мха позволяет.«Как незаметно вытащить ружьё?.. - его придавила своим весом».Опасаюсь подняться: медведь ещё рядом. Пытаюсь осторожно вытянуть ружьё из-под живота.
Одновременно думаю: «Молодец, Дружка! – держит хищника. - Где голова медведя?.. Необходимо успеть вскочить, зарядить и выстрелить! – это, в крайнем случае. Если ружьё осекнётся, второй выстрел не выйдет, шансы на него ничтожны – не успеть перезарядиться. Да, и жалко убивать! Жаль даже ранить медведицу… - как же медвежата без матери?!..».
Наконец слышу удаляющиеся шаги:«То ли Дружка убежал, то ли она ушла?!». Встаю, всё ещё опасаясь, -не знаю, где медведь находится. На душе облегчение: Дружок и медведь убежали в кусты. Перезаряжаюсь, пока собака и зверь сражаются в кустах. «Нужно теперь выручать лайку!»,- стреляю дробовым патроном вверх… - один, два, три... Тайга от эха загудела. Выстрелила патронов восемь. Ствол ружья разогрелся. Высадила почти все дробовые патроны из карманов. Оставила в резерве на случай крайней необходимости, если хищник вернётся. Пули- берегу.
От канонады поднялся невообразимый шум! Тайга разорвалась грохотом. Смотрю: сверху, с самой макушки сосенки, что совсем рядом, перепуганный стрельбой, слезает маленький медвежонок. О нём совсем забыла, и дробь при выстрелах летела в небо рядом с малышом. Его и не видела: бурый цвет шубки слился воедино с цветом коры сосны.
Медвежонок, слазя вниз,перебирает поочерёдно заднимии передними лапами, словно человек, пытается слезть с сосны. Растерянно поворачивает голову. Смотрит вниз на землю. Он сильно испуган выстрелами и нами. Спустившись вниз метра на три, спеша, внезапно срывается и с шумом падает с дерева вниз.Одновременно, на соседней сосенке, в тонких веточках (как только уместился и держался?!..) зашевелился второй малыш!
Страшась за Дружка, и опасаясь, что вернётся медведица, стреляю в воздух ещё раз, два, три...
Гулкий гром выстрелов соединяется в единый гром раската, несётся далеко в болота. Оттого, насмерть перепугавшись, второй медвежонок в спешке начинает перебирать лапами, -слазит, сползает, скользит по стволу и, поспешив, - то ли прыгает, то ли срывается, падая вниз. Тут же, с третьего дерева, как шишка,не сползая, с самой маковки, валится третий медвежонок!
- Когда они успели туда залезть!.. – даже не успела заметить. Напрочь забыла о них,когда напала медведица, всё внимание отвлекла на неё. И из памяти вылетело напрочь, что медвежата спасались на сосенках рядом со мной. Стало ясно, почему мать бросила преследование Дружка и переключила внимание на человека: медвежата восседали по соснам над моей головой; она прогоняла меня от деток. А потом, войдя в охотничий азарт, решила покормить человечинкой потомство и самой полакомиться, запастись калориями на зиму.
Вновь стреляю вверх. Вижу, как вверху, на самой маковке сосёнки – тонюсенькой веточке, шевелится пестун. Он – крупненький,крупнее близняшек-тройняшек, старше из на год; с белым «детским» воротничком; никак не может слезть, оттого крутит во все стороны головой. В испуге забраться смог, а слезть… – попа толста, не позволяет! Рассматривая землю, внезапно пестун срывается и падает с высоты шести-семи метров – с самой вершины сосны! Ударившись при падении о землю, останавливается, оглушенный болью в лапах, голосит.
Очень жаль бедолагу, как и остальных медвежат, слетевших с высоты второго этажа – в пять-восьмь метров: «Не повредили ли лапы?..». Пестун тяжелей тройняшек - малышей и летел с самой маковки дерева. Тройняшки хоть немного, но смогли спустится, оттого и меньше падали. Второгодок приземлился на лапы тяжелее. «Не переломал ли их?!..» – жалею, чувствую вину за то, что оказалась не в том месте, где стоило.
Становится ясной причина нападения медведицы на нас – на лайку и человека. Мать не могла уйти, оставив охотников в опасной близости от детей – те, оказывается, всей семьёй сидели на соснах, испугавшись.Они - все четверо, при нападении матери,восседали на молодых тонюсеньких сосенках -тут же!Прямо надо мной, не успев убежать. А я не успела понять, чтонахожусь в смертельной опасности: медведица – это не медведь! – она самоотверженно защищает детей! Поэтому не остановилась, не ушла от вооружённого человека и охотничьего пса. Её можно понять… - я тоже мать, и, когда лежала носом в мох, то думала о детях: «Как они переживут, когда узнают, что мать съели заживо хищники?..». Поэтому медведица бросила Дружка и напала на человека, а отгоняя -«стукнула».
Получается, что один медвежонок сидел прямо над моей головой, на сосне, за которой я пыталась прятаться от клыков и лап зверя. Спасаясь, даже не заметила, как медвежата, мельтешившие непосредственно под моими ногами от перепугу, забрались на вершины молоденьких сосенок. Моё внимание всецело отвлекла их мать. Сейчас вспомнилось, как толпа малышей комками выскочила с долинки прямо под ноги, и бегали возле меня в поисках спасения, растерявшись, позади их преследовал, гоняя Дружок, а я невольно преградила путь к спасению от пса, пока медведица того прогоняла от детёнышей.
Услышав выстрелы, Дружка бросил в зарослях кустов медведицу и прибежал ко мне. Увидев возле меня медвежат, свалившихся с деревьев, сходу бросается на звериный выводок. И теперь рвёт, кусает то одного, то другого. Тройняшки - размером чуть меньше собаки, а вот пестун – второгодок, крупнее на голову. Но именно он оказался наиболее уязвимым, чем годовалые собратья. «Похоже, - сильнее зашибся и плохо бегает на отшибленных лапах!». …Дружок лает, медвежата кричат, пищат, плачут. Охотник поочерёдно кусает зверят и держит всех в куче – сбивает, как опытный медвежатник.
Медведица не вмешивается, стоит в тальнике, - боится ружья и теперь – нас. Серьёзно опасаюсь, что вот-вот выбежит и тогда попадёт сполна нам обоим. И одновременно жалко медвежат, особенно пестуна. - Он такой беззащитный! - с побитыми лапами, покусанный, насмерть перепуганный. Маленьких медвежат пёс может серьёзно порвать. Они совсем не сопротивляются, лишь ловко спасаются бегством. Дружок, хоть и не выше их ростом, – он опытный охотник и тоже зверь! – Героически дрался однажды с огромным тундровым волком, что размером - с телёнка! И весом под сотню кило!
Дружок яро кусает то одного, то другого медвежонка, те пищат, он лает, не даёт пробиться к матери. Зверята громко, громко пищат, скулят! Охотник их не жалеет - с остервенением рвёт, мстя за хозяйку – за друга. Наблюдая, понимаю, что он натерпелся тоже страха и хорошо знаю его мстительный характер. – За меня Дружка будет мстить насмерть. - Он видел мою рану!..
Внезапно пёс оставил медвежат и рванул в лесную чащу, - услышал, как с сквозь кусты, с шумом, ломилась к нам медведица спасать детей. Она вернулась защищать малышей. И напала в зарослях уже на пса. Тот, защищаясь, и защищая меня, вновь закручивает зверя. Но в густых зарослях тесно и псу быстро не развернуться. Вновь стреляю вверх, защищая Дружка и себя, надеясь остановить очередное нападение разъярённой матери. В сердце проникла тревога: «Неужели опять нападёт?..- всё идёт к тому».
Стреляю вверх дробовым патроном - теперь толькораз: «Нужно экономить патроны. Теперь могут пригодиться и онив случае нового нападения зверя». Пули берегу. Они -на самый крайний случай, если иного выхода не останется. Не хочу причинять медведице вред. Сейчас - тем более, когда увидела вблизи четырёх медвежат. Она мать и я - мать. И мне понятны её чувства. Но и она должна понять, что человек не намерен причинить вреда медвежьей семье, хочу мирно разойтись.Главное, сейчас как-то отозвать Дружка. Он вошёл в охотничий азарт, да и мстит за хозяйку, защищает от смертельной ненадуманной – реальной, опасности; его сложно теперь остановить.
Зову Дружка. Медвежата перепуганы, покусаны, с травмированными лапами. Тройняшки бегают шустрее, увёртываются ловчее от зубов охотничьего пса, а очухавшись, быстрёхонько гурьбой убегают к матери. Пестун же остался, сел на попку, укрывая самое уязвимое место на теле, уже как взрослый медведь. Пёс нещадно кусает хищника, жёстко мстя за хозяйку, защищая. А юный враг от боли и страха, по-детски, совсем как человеческое дитя, отчаянно пищит и плачет, слёзно скулит, как щенок.
Осторожно, пятясь спиною, со взведённым «стволом», готовясь к выстрелу, если выскочит зверюга, отступаю. (Иначе Дружок медвежью семью не бросит). Медвежата, воспользовавшись отсутствием пса, спешно убегают в заросли тала к матери. Она… – там, стоит, наблюдает из кустарника; вернув под защиту детей, теперь не преследует пса. Дружок всё ещёлает, пытается гонять и медвежат и медведицу. Только они, теперь,как выводок рыжих таракашек, шныряют по кустарнику- все четверо, под защитой клыков, когтей, лап матери, сбившись в кучку.
Дружка подбегает ко мне на призыв. И мы оставляем медвежью семью в горельнике. Неспешно, не оборачиваясь, спокойно уходим своей старой тропой вдоль берега таёжного ручья Хапаяна. Спиной чувствую напряжённый взгляд медведя - не ушла. Только почему-то совершенно сейчас уверенна, что медведица не кинется догонять и преследовать нас, поэтому ружьё вскидываю на плечо. Уходя, нападения сзади не опасаюсь: Дружок не допустит. Не провоцируя далее зверя, боком, боком ухожу с горельника.Знаю, что мать настороженно смотрит вослед, скрываясь в зарослях тала, а вокруг доверчиво жмутся четверо медвежат, жалятся ей, трутся о ноги защитницы. Она их пока не успокаивает –не до того, лишьследит за уходящей женщиной и грозным рыжимпсом. Как уйдём, - уведёт подальше, накормит, согреет, залижет раны и уложит рядышком спать на зиму в горельнике, под вывороченный корчь, что выше – у самых гор Приполярного Урала.
Медведицане боится нас и осознаёт свою силу. Но её самое уязвимое место, как и любой женщины,-это дети. Дети – слабостьи сила каждой матери. Поэтому она не бросается рвать и мстить. Ей следовало при нашем появлении в горельнике увести медвежат подальше. Только ягод нигде нет и мы – обе, пришли на одну и ту же, почти единственную полянку с черникой, с одной целью собрать таёжный урожай. Нам обеим необходимо кормить семью и готовиться к суровой северной зиме. Так по стечению обстоятельств две матери сошлись в поединке на маленьком клочке глухой сибирской тайги.
И всё же, хищник, подмяв меня, решился перейти границу дозволенного. Она бы скормила меня – человека, детям – я стала едой! Ис того момента превратилась бы в медведя людоеда. - Хорошо, что этого не случилось!
Как то подъехали на охоту. А два мужика в вагончике ,два дня от порога ссали. Выйти боялись, медведь рядом бродил.. Как они нам обрадовались. У них ни собак, ни ружья. .Да ж объезд бензопилами пропилили .Токовище там рядом было.
