Ган
Завсегдатай
- Регистрация
- 07/09/07
- Сообщения
- 563
- Реакции
- 553
- Для знакомых
- Ярослав
- Охочусь с
- 1986
- Оружие
- Иж-43 ЕМ
- Собака(ки)
- Выжловки и выжлецы, Русские гончие
(СТРАНИЦЫ ИЗ ИСТОРИИ РУССКОГО СОБАКОВОДСТВА)
После I Московской выставки охотничьих собак, проведенной товариществом «Московский охотник и рыболов» в декабре 1923 г., Всекохотсоюз решил создать комиссию по делам кровного собаководства из видных специалистов — бывших заводчиков разнообразных пород охотничьих собак — и поручить ей пересмотреть правила выставок и полевых испытаний охотничьих собак, а равно и стандарты — описания типичных признаков каждой породы, не удовлетворявшие новым запросам охотничьей общественности.
Такая комиссия была создана, и в нее вошли владельцы и заводчики некогда прославленных собак, отдавшие много лет любимому охотничьему делу. Среди них были Борис Дмитриевич Востряков, в прошлом владелец знаменитого полевого победителя пойнтера Микадо; Александр Яковлевич Пегов, обладатель прославленного производителя — ирландца Гленкара; крупный знаток английского сеттера и пойнтера Павел Густавович Бугон; специалист по лайкам Петр Федорович Пупышев; известный заводчик фокстерьеров Эмиль Эмильевич Борель; наконец, исключительно эрудированный, беззаветно преданный собаководству — которому в первую очередь обязано пореволюционное собаководство — Борис Васильевич Ясюнинский. Я представлял интересы гончатников. Были в комиссии и молодые энтузиасты: Б. В. Кулешов, А. Ф. Кудрявцев и другие; секретарем был ирландист А. И. Кульбин. Позднее в комиссию вошли и представители ленинградских охотников: Н. И. Лунин, ведший пойнтеров; А. В. Богданов, имевший пойнтеров и английских сеттеров; и С. П. Миклашевский, приверженец ирландского сеттера.
Комиссия поручила разработку правил и стандартов отдельным специалистам, чтобы их доклады были обсуждены и утверждены наиболее авторитетным органом — Всесоюзным кинологическим съездом, составленным из представителей не только разных республик и областей, но и различных кинологических организаций и отдельных знатоков, могущих оказать своим советом практическую пользу работе съезда.
Было утверждено организационное бюро съезда, на которое возлагалась вся текущая по созыву и проведению съезда работа. Председателем бюро избрали председателя Всекохотсоюза Н. М. Матвеева, а его заместителями — А. Ф. Кудрявцева и Н. П. Пахомова.
С 1 по 5 декабря 1925 г. I Всесоюзный кинологический съезд провел работу в Москве, имея в своем составе, кроме представителей различных секций собаководства даже самых отдаленных уголков страны, всех знатоков собаководства, которым были посланы персональные приглашения.
Надо отметить, что съезду действительно удалось привлечь к участию в работе почти всех знатоков и любителей собаководства, не взирая на их частенько взаимоисключающие взгляды.
Для разработки стандартов и правил испытаний по различным породам на съезде были выбраны секции, объединившие всех наиболее известных кинологов данной породы. В них участвовали:
по борзым: И. С. Бровцын и Н. Н. Челищев (Москва), И. П. Тарасов (Ростов-на-Дону);
по лайкам: П. Ф. Пупышев (Москва), Подорога (Ленинград), А. О. Эмке (Харьков);
по гончим: Н. П. Пахомов и М. А. Сергеев (Москва), А. О. Эмке (Харьков), Л. В. Деконнор (Воронеж), М. Э. Будковский (Орел), И. Сушкевич (Витебск);
по пойнтерам: Б. Д. Востряков, Б. В. Ясюнинский, Б. В. Кулешов, А. Ф. Кудрявцев (Москва), Р. Ф. Гернгросс, А. В. Богданов, Н. И. Лунин, П. А. Шестаков, В. М. Новодворский, Б. А. Олавский (Ленинград), П. ф. Бутылкин (Харьков);
по английским сеттерам: А. А. Чумаков, П Ф. Пупышев, Б. В. Ясюнинский (Москва), А. В. Богданов, А. А. Тюльпанов (Ленинград), С. Т. Меч (Смоленская обл.);
по ирландским сеттерам: А. Я. Пегов, А. И. Кульбин (Москва), С. П. Миклашевский (Ленинград).
С прекрасным, серьезным, длившимся свыше часа докладом о правилах полевых испытаний легавых выступил Родион Федорович Гернгросс. Его доклад долгое время был предметом восхищения и обсуждения в широких кругах охотников.
Доклад Александра Осиповича Эмке о стандарте англо-русской гончей оказался, к сожалению, не на высоте, и стандарт этой породы был выработан позже общими усилиями. Интересно, что почти все участники секционной работы по гончим признали, что стандарт польско-русской гончей за отсутствием типичных представителей породы на всех прошедших выставках не может быть составлен, и типичные признаки этой вымирающей гончей могут быть переданы лишь в общих чертах.
Исчезновение арлекинов и брудастых гончих позволило секции не останавливаться на этих породах и привести краткое описание их типичных признаков, взятое из старых источников.
Зато секция подробно рассмотрела предложенный мною проект стандарта русской гончей, в основе которого лежал стандарт П. Н. Белоусова и Н. Н. Бибикова (Ошибка памяти Пахомова соавтором первого стандарта был А. Д. Бибиков – О. Е.), утвержденный съездом псовых охотников в 1895 году, и опубликованный в журнале «Природа и охота» за тот же год. Были утверждены заново переработанные правила полевой пробы гончих, пополненные графами «добычливость» и «чутье». А главное, включившие испытания одиночек, в то время как прежние правила допускали как минимум лишь смычки. Это нововведение явилось важнейшим фактором в деле выявления полевых производителей.
Без особых прений были приняты доклады о стандарте борзых и полевых испытаниях борзых (садках).
Очень подробно и внимательно был рассмотрен и утвержден секцией пойнтеристов стандарт пойнтера, так же как и стандарты английского сеттера и ирландского сеттера на соответствующих секциях.
Стандарты лаек ввиду еще сравнительно недостаточного знакомства с лайками в основном остались очень близкими к тем, по которым происходила экспертиза на дореволюционных выставках.
Интересной частью работы съезда были научные доклады, вызвавшие горячий обмен мнениями. Так, весьма содержательный доклад сделал проф. Серебровский о генетике собак и законах наследственности.
Съезд прошел плодотворно. Но подводные скалы обнаружились позднее. В журнале «Охотник» (органе Всекохотсоюза) по поводу всех начинаний съезда и наиболее активных его участников высказывались — в течение нескольких лет — иронические, а сплошь и рядом и недостойные насмешки. Они объяснялись следующим.
Комиссия по делам кровного собаководства, организованная при Всекохотсоюзе, естественно, не могла спокойно относиться к самовластию одного из редакторов журнала «Охотник» — Валерия Николаевича Каверзнева, не желавшего считаться с мнением комиссии. Особенно обострил положение один факт, показавший, что двое принявших самое горячее участие в организационных делах — А. Ф. Кудрявцев и я — оказались плохими дипломатами и совершили чудовищную ошибку: нами был вручен Каверзневу, как не собаководу, не членский, а гостевой пригласительный билет на съезд, дававший право лишь совещательного голоса. Обидчивый Каверзнев не простил этой ошибки, приняв ее за предумышленную обиду, и дальнейшее показало, как все мы горько за нее поплатились.
Еще до кинологического съезда Каверзнев начал артиллерийский обстрел моих статей, поскольку я был в числе зачинщиков, требующих, чтобы все материалы, получаемые журналом «Охотник» по отделу собаководства, помещались лишь в том случае, если они будут иметь рекомендацию комиссии кровного собаководства.
Уже в № 9 журнала за 1925 г. моя статья о полевых пробах гончих была сопровождена пространным примечанием от редакции, то есть самого Каверзнева, в котором высказывалась мысль о ненужности и невозможности их организации.
Несмотря на пессимистическое заключение Каверзнева, в 1926 г. состоялась первая проба гончих (смычков, стаек и стай), а первая полевая проба одиночек — 8 - 17 сентября 1927 г. Они проводились товариществом «Московский охотник и рыболов» по новым правилам, утвержденным Всесоюзным кинологическим съездом. В 1930 г. начала действовать полевая испытательная станция гончих, на которой диплом присуждался собаке за работу не менее чем по двум зайцам. Руководителем этой станции, долгое время несменяемым, стал видный знаток псовой охоты и работы гончих милейший Всеволод Саввич Мамонтов, заслуживший искреннюю любовь многочисленных гончатников.
Но это была, если можно так выразиться, первая пристрелка батареи, выдвинутой Каверзневым против ненавистной ему комиссии кровного собаководства. Дружные орудийные залпы не замедлили последовать как в мой адрес, самого «непокорного» члена комиссии, так и в адрес самого съезда путем дискредитации его постановлений и упорного нежелания довести через печать до читателей-охотников решения съезда. По этим правилам уже во всех городах проводились выставки и испытания охотничьих собак. В журнале неоднократно сообщалось, что издание «Трудов» задерживается, что доклады и резолюции по ним до сих пор не предъявлены к подписи председателю съезда и Всекохотсоюза Н. М. Матвееву, что едва ли они будут подписаны, и в комических тонах передавалось о якобы насмешливом восприятии участниками съезда научных докладов.
Правление Всекохотсоюза под нашим давлением все же решило издать столь необходимые для всех охотников «Труды» кинологического съезда, но Каверзнев всемерно оказывал сопротивление.
Наконец, благодаря содействию председателя Вологодского товарищества охотников Н. В. Анисова состоялась договоренность с Вологодской типографией, принявшей на себя заказ. «Труды» стали печататься, и большая часть их была доставлена в верстке для просмотра в Москву. Но над ними стряслась новая беда.
Издание «Трудов» съезда было прекращено, остановилось на верстке, заканчивающейся на 185 странице «Сравнительным стандартом пойнтера». Случайно эта верстка уцелела в моем архиве.
Несколько лет спустя мои доклады по гончим, значительно дополненные другими сведениями, были опубликованы в моих книжках: «Породы гончих» и «Полевые пробы гончих». Еще позже жизнь заставила Всекохотсоюз все же опубликовать, хотя и на гектографе, стандарты собак, правила выставок и полевых испытаний.
Следует сказать, что принятые в 1925 г. стандарты собак и правила полевых испытаний подвергались с тех пор неоднократным переработкам и дополнениям на кинологических совещаниях, учитывающих все те новые требования, которые рождались в результате опыта многочисленных соревнований и в особенности испытательных станций; однако мы не можем не помянуть добрым словом работу I Всесоюзного кинологического съезда, заложившего как бы фундамент современного собаководства.
Участники Первого Всесоюзного съезда кинологов в Москве в 1925 году.
Лежит на полу С. А. Тюльпанов.
Первый ряд (сидят на полу слева направо): 4. В. Э. Кун; 5. А. И. Просвиров; 6. М. А. Сергеев; 7. В. А. Данилов;
Второй ряд (сидят слева направо): 1. Н. П. Пахомов (на снимке помечен цифрой 6); 2. В. Н. Баснин (на снимке помечен цифрой 5); 3. А. А. Рази; 4. А. А. Зернов; 6. Р. Ф. Гернгросс (на снимке помечен цифрой 1); 7. Б. Д. Востряков (на снимке помечен цифрой 2); 9. П. Ф. Пупышев; 10. В. М. Новодворский;
Третий ряд (стоят слева направо): 2. Н. Н. Челищев (на снимке помечен цифрой 8); 3. А. Я. Пегов; 5. В. В. Деконнор; 6. И. С. Бровцын (на снимке помечен цифрой 7); 8. В. А. Селюгин (на снимке помечен цифрой 9); 10. А. О. Эмке (на снимке помечен цифрой 4); 11. Н. И. Лунин; 12. В. В. Шлок; 13. Остроумов; 15. П. А. Шестаков (на снимке помечен цифрой 3); 16. Б. В. Ясюнинский (на снимке помечен цифрой 11);
Четвертый ряд (стоят слева направо): 3. В. Э. Будковский (на снимке помечен цифрой 13); 6. К. М. Донцов (на снимке помечен цифрой 10); 8. Климов; 9. А. В. Богданов (на снимке помечен цифрой 12);
