m1tya
Завсегдатай
- Регистрация
- 31/03/06
- Сообщения
- 1 241
- Реакции
- 1 909
- Адрес
- Москва
- Для знакомых
- Дмитрий
- Оружие
- всякое разное
- Собака(ки)
- курцхаар
Прошло уже больше двух месяцев со дня возвращения нас с Михаилом из почти двухнедельного похода на южный Урал. Ни раз побывали мы после этого и на других охотах, уж и фильм смонтировали о наших приключениях и по сто раз переговорили, повспоминали пережитое и только сейчас, решительно освободив вечер от всяких дел, засев за компьютер с бокалом вина, под завывание декабрьского ветра за окном, мысленно возвращаясь назад, я стараюсь подобрать слова, что бы попытаться передать хоть частичку великолепия окружавшей нас красоты уральской природы и пьянящего аромата свободы, не покидавшие нас на протяжении всего нашего маленького путешествия.
Ехать в Челябинскую область в места, где прошло Мишино детство и юность, неразрывно связанные с охотой решили еще весной. Коротая вечер за ужином в полуразвалившемся охотничьем домике после удачного выезда на гусей, я слушал возбужденные рассказы друга, разгоряченного воспоминаниями и принятыми ста граммами, о рябчиках, глухарях, хариусах, тетеревах и конечно без колебаний принял его предложение поучаствовать в этом предприятии осенью. Как всегда быстро пролетело лето, наступил долгожданный сентябрь. И вот мы, уставшие и замученные после казавшегося бесконечным рабочего дня, закидав вещи в машину, мчимся по вечернему шоссе в аэропорт. Москва провожает нас проливным дождем, голова ещё забита делами, а рабочий мобильный не перестает напоминать о себе. Но скоро багаж и оружие сданы, налегке ожидаем нашего рейса в кафе, мешая 12-ти летний скотч с разливным пивом. Алкоголь быстро делает своё дело – все заботы остаются где-то позади и неожиданно понимаешь, что отпуск начинается, хотя по-прежнему кажется невероятным, что всего через шесть-семь часов мы будем уже на охоте.
Мягко оторвавшись от земли, самолет взмывает вверх, деревья, дома и дороги в иллюминаторе стремительно уменьшаются в размерах, превращаясь в миниатюрные, игрушечные декорации оставшегося за бортом аэродрома и, в конце концов растворяются в ночной темноте. Лишь россыпь тускнеющих огоньков покидаемого города напоминает о том, что где-то внизу под нами земля. Миша без умолку продолжает трещать о медведях, превратностях погоды, ждущих нас трудностях, заново пересказывает былые охоты в тех местах, снова объясняет как правильно манить рябчиков, какие номера дроби предпочтительнее… Слушая в пол уха товарища, я в состоянии полудремы больше не могу сопротивляться подступающему сну. Фоткаемся на память в начале поездки и поудобнее устроившись я быстро засыпаю.
до:
после:
Прилёт в Уфу, встреча с Мишиным дядей, любезно согласившегося подбросить нас на своей «десятке», дорога через Башкирию, все проходит словно в тумане – очень хочется спать. Скрючившись на заднем сиденье среди рюкзаков и сумок, не обращая внимания на оживленные разговоры давно не видавшихся родственников я снова проваливаюсь в сон. В голове летают тенями остатки тревог и забот оставшейся за сотни километров городской жизни. Я всё никак не могу до конца поверить, что ближайшие полторы недели меня ждёт совершенно другой мир - без электричества, газа и горячей воды. Моим домом будет палатка, моей кроватью – спальник, моим единственным занятием – охота. А кругом будет настоящая, нетронутая красота уральских гор к которой можно прикоснуться – попить холодной, живительной воды из прозрачного, шумящего по камням ручья, вдохнуть полной грудью свежий, пахнущий хвоей влажный воздух раннего утра… Но всё это будет потом, сначала машина свернёт с трассы на разбитую грунтовку и преодолев несколько километров вниз по выбоинам и ухабам, штурмуя глубокие колеи и перекинувшиеся через дорогу ручьи выгрузит нас в некогда огромной, а сейчас доживающей свой век деревеньке.
Там, оставив у знакомых часть вещей, навьючив на себя тридцати килограммовые рюкзаки, под не прекращающемся дождем мы перевалим через горный хребет и километров через 12, подальше от людей, спустившись в знакомый Мише с детства дол, разобьём лагерь, который станет для нас временным домом, к которому мы будем возвращаться уставшие вечером, сушить вещи, готовить ужин, делиться пережитым за день.
Медленно, играя красками на вершинах гор и деревьев, догорит багровый закат, опустившаяся на лес ночь скроет под своим покрывалом всё живое, смолкнут птицы и на многие километров вокруг останется лишь один маленький источник света – небольшой костёр под раскидистой елью, скупо освещающий силуэты двух людей, молча уставившихся на огонь. Языки пламени отбрасывают причудливые тени на стволах деревьев, в руке одного дымиться горячая кружка чая, другой что-то неспешно мастерит из рыболовной снасти. Пара рябчиков подвешенных на сучке останется висеть до утра – сегодня уже нет сил их чистить. Каждый молчит о своём, наслаждаясь моментом. Слова не нужны, всё ясно и без них. Незаметно подкравшееся усталость давит на веки, хочется зарыться поглубже в спальник, закрыть глаза и дать долгожданный отдых вымотанному телу и засыпая улыбаться тому, что впереди ещё столько дней охоты. Никто не позвонит, никто не побеспокоит, я буду делать только то, что захочу…
… «Тии, ти, тирири-ти, ти» - охота продолжается даже во сне. «Тии, ти, тирири-ти, ти, ти-ти» повторяется снова. Открываю глаза – на до мной мокрый потолок палатки, слышно как сверху по ней изредка барабанят капли дождя. Опять немного подмочил ноги – у палатки нет дна, она короткая и во сне я видимо высунул нижнюю часть спальника наружу. Поворачиваю голову – рядом безмятежно спит Михаил. Уже давно рассвело, надо вставать, но так хочется подремать ещё полчаса. Рябчик свистит снова. Так это оказывается не сон! Ещё не до конца проснувшись выбираюсь из спального мешка, морщась надеваю холодные болотники и прихватив ружье тихо вылезаю наружу. А рябчик всё поёт. «Ну, погоди у меня!» думаю я загоняя в стволы пару «семёрки». Сонно хлопая глазами отхожу метров пятнадцать в сторону где слышал рябка, сажусь под низенькую ёлочку и выждав минутку свищу. Тотчас раздается хлопанье крыльев и птица шумно садится неподалеку на ствол поваленного дерева. Петушок, забавно подняв кверху хохолок, вертит головой пытаясь разглядеть в утреннем лесу своего собрата…
«Что стрелял?» спрашивает, позёвывая Миша, высовывая взлохмаченную голову из палатки. Увидев битого рябчика улыбается и выслушав мой рассказ добавляет, что во сне ему тоже слышалось рябчиное пение и приснился необычный сон. Будто охотится он на эту пеструю дичь почему-то на альпийских лугах далекой Швейцарии. Манит рябчика, манит, тот отвечает всё ближе и ближе, но никак не может его разглядеть Михаил в короткой зеленой траве, удивляясь как птице удается в ней прятаться. Наверное долго бы продолжалось единоборство охотника с хитрым швейцарским рябчиком, если бы мой выстрел не оборвал его сон и не вернул назад в реальность.
Пора потихоньку собираться. Прихватив котелок иду умываться на ручей. Холодная вода обжигает лицо, смывая остатки сна и предавая бодрости. В пасмурном небе, где-то за тучами угадывается расплывчатый блин солнца. Недавно кончившейся дождь оставил после себя лес полный воды – с каждой ветки, с каждого листа, стекает, капает, попадает за шиворот, быстро намокает одежда если не одеть плащ. Не зря говорят «начался дождь – заходи в лес, кончился дождь - выходи из лесу».
Миша уже насобирал хвороста и запалил костерок. Скоро зашипел, запыхтел на огне вскипевший котелок. Щурясь от попадающего в глаза дыма аккуратно снимаю его с огня, завариваю. Сахара давно уже нет – друг не знал, что я жуткий сладкоежка и взял с собой лишь одну пачку рафинада. Зато есть банка сгущенки и хоть она одна и её надо беречь, но сегодня я не в силах справиться с искушением. А несладкий чай тоже хорош, его немного горький вкус и душистый аромат придают ему особое очарование, кажется, что он пахнет костром и еловыми иголками. Обжигаясь и чертыхаясь пытаюсь немного отхлебнуть из дымящейся кружки и не выдержав спешу назад к ручью, благо он совсем рядом - остудить горячий напиток. Здесь надо быть внимательным, чуть зазеваешься и холодная вода превратит кипяток в ледяной чай. Температура в ручье около 4 градусов, в этом природном холодильнике можно по несколько дней хранить добытую дичь. Считаю до десяти, вынимаю из воды кружку и пробую. Вот теперь в самый раз, получился теплый, в меру горячий чаёк. Со стороны бивака слышны остроумные реплики приятеля, не устающего смеяться над моими заморочками. Удачно начавшееся утро поднимает всем настроение. Сегодня у каждого свои планы: Миша собирается дойти до заброшенной много лет назад деревни в пятнадцати километрах отсюда, попутно рыбача и вернуться к вечеру назад. С теми местами его связывает прошлое, детство, былые охоты с отцом. В такую дорогу надо идти одному, остаться наедине со своими мыслями, что-то вспомнить, чему-то улыбнуться о ком-то погрустить. Я же посвящу весь день рябчикам.
Быстро позавтракав, кладу в рюкзак топорик, зажаренного вчера на костре вальдшнепа, соль, спички, фонарик. Подпоясавшись патронташем и попрощавшись с товарищем до вечера, ухожу вдоль журчащего ручья через мокрый лес в сторону виднеющихся на склоне гор в утреннем тумане темных контуров елей. Охота начинается.
Продолжение следует…
Ехать в Челябинскую область в места, где прошло Мишино детство и юность, неразрывно связанные с охотой решили еще весной. Коротая вечер за ужином в полуразвалившемся охотничьем домике после удачного выезда на гусей, я слушал возбужденные рассказы друга, разгоряченного воспоминаниями и принятыми ста граммами, о рябчиках, глухарях, хариусах, тетеревах и конечно без колебаний принял его предложение поучаствовать в этом предприятии осенью. Как всегда быстро пролетело лето, наступил долгожданный сентябрь. И вот мы, уставшие и замученные после казавшегося бесконечным рабочего дня, закидав вещи в машину, мчимся по вечернему шоссе в аэропорт. Москва провожает нас проливным дождем, голова ещё забита делами, а рабочий мобильный не перестает напоминать о себе. Но скоро багаж и оружие сданы, налегке ожидаем нашего рейса в кафе, мешая 12-ти летний скотч с разливным пивом. Алкоголь быстро делает своё дело – все заботы остаются где-то позади и неожиданно понимаешь, что отпуск начинается, хотя по-прежнему кажется невероятным, что всего через шесть-семь часов мы будем уже на охоте.
Мягко оторвавшись от земли, самолет взмывает вверх, деревья, дома и дороги в иллюминаторе стремительно уменьшаются в размерах, превращаясь в миниатюрные, игрушечные декорации оставшегося за бортом аэродрома и, в конце концов растворяются в ночной темноте. Лишь россыпь тускнеющих огоньков покидаемого города напоминает о том, что где-то внизу под нами земля. Миша без умолку продолжает трещать о медведях, превратностях погоды, ждущих нас трудностях, заново пересказывает былые охоты в тех местах, снова объясняет как правильно манить рябчиков, какие номера дроби предпочтительнее… Слушая в пол уха товарища, я в состоянии полудремы больше не могу сопротивляться подступающему сну. Фоткаемся на память в начале поездки и поудобнее устроившись я быстро засыпаю.
до:
после:
Прилёт в Уфу, встреча с Мишиным дядей, любезно согласившегося подбросить нас на своей «десятке», дорога через Башкирию, все проходит словно в тумане – очень хочется спать. Скрючившись на заднем сиденье среди рюкзаков и сумок, не обращая внимания на оживленные разговоры давно не видавшихся родственников я снова проваливаюсь в сон. В голове летают тенями остатки тревог и забот оставшейся за сотни километров городской жизни. Я всё никак не могу до конца поверить, что ближайшие полторы недели меня ждёт совершенно другой мир - без электричества, газа и горячей воды. Моим домом будет палатка, моей кроватью – спальник, моим единственным занятием – охота. А кругом будет настоящая, нетронутая красота уральских гор к которой можно прикоснуться – попить холодной, живительной воды из прозрачного, шумящего по камням ручья, вдохнуть полной грудью свежий, пахнущий хвоей влажный воздух раннего утра… Но всё это будет потом, сначала машина свернёт с трассы на разбитую грунтовку и преодолев несколько километров вниз по выбоинам и ухабам, штурмуя глубокие колеи и перекинувшиеся через дорогу ручьи выгрузит нас в некогда огромной, а сейчас доживающей свой век деревеньке.
Там, оставив у знакомых часть вещей, навьючив на себя тридцати килограммовые рюкзаки, под не прекращающемся дождем мы перевалим через горный хребет и километров через 12, подальше от людей, спустившись в знакомый Мише с детства дол, разобьём лагерь, который станет для нас временным домом, к которому мы будем возвращаться уставшие вечером, сушить вещи, готовить ужин, делиться пережитым за день.
Медленно, играя красками на вершинах гор и деревьев, догорит багровый закат, опустившаяся на лес ночь скроет под своим покрывалом всё живое, смолкнут птицы и на многие километров вокруг останется лишь один маленький источник света – небольшой костёр под раскидистой елью, скупо освещающий силуэты двух людей, молча уставившихся на огонь. Языки пламени отбрасывают причудливые тени на стволах деревьев, в руке одного дымиться горячая кружка чая, другой что-то неспешно мастерит из рыболовной снасти. Пара рябчиков подвешенных на сучке останется висеть до утра – сегодня уже нет сил их чистить. Каждый молчит о своём, наслаждаясь моментом. Слова не нужны, всё ясно и без них. Незаметно подкравшееся усталость давит на веки, хочется зарыться поглубже в спальник, закрыть глаза и дать долгожданный отдых вымотанному телу и засыпая улыбаться тому, что впереди ещё столько дней охоты. Никто не позвонит, никто не побеспокоит, я буду делать только то, что захочу…
… «Тии, ти, тирири-ти, ти» - охота продолжается даже во сне. «Тии, ти, тирири-ти, ти, ти-ти» повторяется снова. Открываю глаза – на до мной мокрый потолок палатки, слышно как сверху по ней изредка барабанят капли дождя. Опять немного подмочил ноги – у палатки нет дна, она короткая и во сне я видимо высунул нижнюю часть спальника наружу. Поворачиваю голову – рядом безмятежно спит Михаил. Уже давно рассвело, надо вставать, но так хочется подремать ещё полчаса. Рябчик свистит снова. Так это оказывается не сон! Ещё не до конца проснувшись выбираюсь из спального мешка, морщась надеваю холодные болотники и прихватив ружье тихо вылезаю наружу. А рябчик всё поёт. «Ну, погоди у меня!» думаю я загоняя в стволы пару «семёрки». Сонно хлопая глазами отхожу метров пятнадцать в сторону где слышал рябка, сажусь под низенькую ёлочку и выждав минутку свищу. Тотчас раздается хлопанье крыльев и птица шумно садится неподалеку на ствол поваленного дерева. Петушок, забавно подняв кверху хохолок, вертит головой пытаясь разглядеть в утреннем лесу своего собрата…
«Что стрелял?» спрашивает, позёвывая Миша, высовывая взлохмаченную голову из палатки. Увидев битого рябчика улыбается и выслушав мой рассказ добавляет, что во сне ему тоже слышалось рябчиное пение и приснился необычный сон. Будто охотится он на эту пеструю дичь почему-то на альпийских лугах далекой Швейцарии. Манит рябчика, манит, тот отвечает всё ближе и ближе, но никак не может его разглядеть Михаил в короткой зеленой траве, удивляясь как птице удается в ней прятаться. Наверное долго бы продолжалось единоборство охотника с хитрым швейцарским рябчиком, если бы мой выстрел не оборвал его сон и не вернул назад в реальность.
Пора потихоньку собираться. Прихватив котелок иду умываться на ручей. Холодная вода обжигает лицо, смывая остатки сна и предавая бодрости. В пасмурном небе, где-то за тучами угадывается расплывчатый блин солнца. Недавно кончившейся дождь оставил после себя лес полный воды – с каждой ветки, с каждого листа, стекает, капает, попадает за шиворот, быстро намокает одежда если не одеть плащ. Не зря говорят «начался дождь – заходи в лес, кончился дождь - выходи из лесу».
Миша уже насобирал хвороста и запалил костерок. Скоро зашипел, запыхтел на огне вскипевший котелок. Щурясь от попадающего в глаза дыма аккуратно снимаю его с огня, завариваю. Сахара давно уже нет – друг не знал, что я жуткий сладкоежка и взял с собой лишь одну пачку рафинада. Зато есть банка сгущенки и хоть она одна и её надо беречь, но сегодня я не в силах справиться с искушением. А несладкий чай тоже хорош, его немного горький вкус и душистый аромат придают ему особое очарование, кажется, что он пахнет костром и еловыми иголками. Обжигаясь и чертыхаясь пытаюсь немного отхлебнуть из дымящейся кружки и не выдержав спешу назад к ручью, благо он совсем рядом - остудить горячий напиток. Здесь надо быть внимательным, чуть зазеваешься и холодная вода превратит кипяток в ледяной чай. Температура в ручье около 4 градусов, в этом природном холодильнике можно по несколько дней хранить добытую дичь. Считаю до десяти, вынимаю из воды кружку и пробую. Вот теперь в самый раз, получился теплый, в меру горячий чаёк. Со стороны бивака слышны остроумные реплики приятеля, не устающего смеяться над моими заморочками. Удачно начавшееся утро поднимает всем настроение. Сегодня у каждого свои планы: Миша собирается дойти до заброшенной много лет назад деревни в пятнадцати километрах отсюда, попутно рыбача и вернуться к вечеру назад. С теми местами его связывает прошлое, детство, былые охоты с отцом. В такую дорогу надо идти одному, остаться наедине со своими мыслями, что-то вспомнить, чему-то улыбнуться о ком-то погрустить. Я же посвящу весь день рябчикам.
Быстро позавтракав, кладу в рюкзак топорик, зажаренного вчера на костре вальдшнепа, соль, спички, фонарик. Подпоясавшись патронташем и попрощавшись с товарищем до вечера, ухожу вдоль журчащего ручья через мокрый лес в сторону виднеющихся на склоне гор в утреннем тумане темных контуров елей. Охота начинается.
Продолжение следует…