LOS
Завсегдатай
- Регистрация
- 22/07/06
- Сообщения
- 3 082
- Реакции
- 2 703
- Адрес
- С-Пб
- Для знакомых
- Вадим
- Охочусь с
- 1982
- Оружие
- ИЖ-12.ИЖ-54
- Собака(ки)
- Есть мечта - лайка
Вспоминаю прошлую весну…
Да. Всё именно так и начиналось.
Перед самой поездкой в лес, «схватил» простуду. Насморк и все сопутствующие «прелести». Но, опять же, по традиции, едем в лес лечиться. Ночка или две под ёлкой, у костра, и простуда проходит. Проверено.
Вроде, недавно закончились зимние прогулки по лесам на лыжах, а тяжесть города опять надавила так, что нет сил терпеть. Опять в лес тянет…
Сознание накручивает, как же всё будет. Придёшь в лес, приготовишь лагерь, вечером на тягу, вальдшнепов пострелять. Ночь погреться у костра. Ну не ночь, а часа три. Потом слушать глухарей, на ток, с фотоаппаратом.
Вроде всё просто, но как же хочется это снова ощутить и увидеть. Тем более совершенно не известно, какие сюрпризы и впечатления подарит тебе лес в этом году. А поскольку они всегда разные и картинки тоже отличаются, то ждёшь это таинство каждый год снова и снова, и оно не надоедает. Глухариный ТОК – этим всё сказано.
Первый выезд.
Получился ещё до открытия охоты за пару недель. Развёл шикарный костёр. О хорошем костре тоже давно мечтал. Ну не получается у меня вот так согреться в городе. А тут, разгоревшиеся берёзовые брёвна так прогревают тело, «до самых пяток», что, казалось бы, и русской бане такое не под силу. Не беда, что на улице минус пять.
Наварил всяких вкусностей в котелке. Попировал немного.
Вечером постоял, послушал, посмотрел, кто же уже прилетел к нам.
Гуси порадовали своими голосами. Кряквы тоже покрякали немного в болоте. И как финальный аккорд вечера, над головой цвиркнул один вальдшнеп и пронёсся истребителем над головой.
Всё! Весна пришла!
Завалился на лежанку у костра, и окутанный жаром от берёзовых углей, с нетерпением стал дожидаться утра. Пришлось даже куртку снимать. Жарко!
На ток пришёл по замёрзшей, ещё не оттаявшей земле, с необычайной лёгкостью. Это вам не в болотниках, по колено в грязи чавкать.
Слушал, слушал…
Песни не было. Обошёл сосняк. Петухов тоже не поднял. И только я готов был себе сказать, что рано ещё, не поют.
Как ухо чётко уловило робкие щелчки, а затем и точение. Ну вот, первый есть! Только вот уже шесть часов, светло совсем. Получится ли подойти на фотовыстрел?
Начал подходить. Петух пел очень не уверенно. Две, три песни и большая перемолчка. Потом к нему совсем рядом подлетел и подсел второй. Этот вообще ни разу не запел.
Первый выезд закончился без фото глухаря. Не зря говорят, что нужно ждать, когда петухи распоются.
Но зато отвёл душу у костра. И посмотрел на первых вестников весны.
Второй выезд.
Совпал с открытием охоты.
Душа опять просилась к костру.
Ружьё просило огня. Огня по пролетающим «истребителям». Вальдшнепы, в этот раз, это название подтвердили.
Патронташ был полностью забит семёркой, ну и нулёвочки взял четыре штуки, на петуха. Хотя знал, что стрелять на току может, и не буду. Да и нужен для этого всего один патрон.
Не первый год уже приходится идти до тока ночью, при свете налобного фонарика. Раньше бы о таком и не подумал, а сейчас очень даже нравится. Есть много плюсов. Во-первый, не тратишь драгоценное время на дорогу. Ночь в пути и с рассветом ты уже на току.
Во-вторых, ночью идти бодрее. Не жарко.
Дорога на этот раз была уже не такой как две недели назад. Уже подраскисла, но всё же местами ещё ледок был, и идти было относительно не плохо.
Яркий свет налобника, в комплекте с лунной ночью создавал великолепную комбинацию, и дорога не казалась тяжёлой. Наоборот, только подталкивала вперёд. Ведь впереди, через несколько часов – глухариный ток. То таинство, о котором только мечтал в детстве.
Бывает, что ранней весной, когда только заходишь в лес, то сразу же ощущаешь её. Она во всём. Из каждой лужи, из каждого ручейка, да и просто из болота так и прёт ВЕСНА.
В этот раз я такого не ощутил. Понятно, что всё растаяло, днём светило солнце. Но как-то всё было не так. И лягушек было не видно. Сок берёзовый еле сочился. Всё было какое-то замороженное.
Дорога до тока ночью, получается, как ни крути, дольше, по времени. Хоть и легко идти от ночной свежести, но всё равно дольше, чем днём. Главное не крутануться в темноте…
В три часа я уже плюхнулся в мягкую кочку, посреди токового сосняка, заросшую жёсткими кустиками ароматного багульника и превратился в слух…
Где то тут, справа, слева, вокруг, должны были сидеть глухари и запеть с рассветом.
Лес молчал. Спал. Как же короток этот весенний сон. Всего каких-то три, четыре часа. А потом снова нужно петь и чирикать до вечера, летать с ветки на ветку и славить весну (это я про птиц).
Я тоже улучил несколько минут, чтобы «отрубиться» после ночной пробежки. Но ненадолго.
Погода была отличная. Лёгкий заморозок и оглушительная тишина.
Лёгкие сумерки так и не смогли сгуститься до полной темноты. А теперь уже будет стремительно рассветать.
В результате, первое, что я услышал этим утром, не считая свиста крыльев, пролетающих в высоте уток, было первое «Щёлк» глухаря. Время 04.00. Затем петух быстренько «проточил» одну песню и замолк.
Прошло минут десять…
И началось…
Глухарь запел. Хорошо запел. Можно было подходить. И я пошёл на песню, не торопясь, делая по два уверенных шага, не больше, спешить не куда.
Место было изумительное. Сухой сосновый бор. Только высокие заросли багульника шумно шоркали по сапогам. Если бы не багульник, подходить по мягкому мху можно было бы вообще бесшумно. Воды в этом году мало, да почти и совсем нет.
В 04.30 я уже стоял в тридцати метрах от поющего, на верхушке сосны, петуха. Разглядел его тоже сразу, без проблем.
Стал раскладывать штатив, надеясь дождаться рассвета и попробовать поснимать поющего петуха. Только у меня всё было готово, как петух сорвался с сосны и с грохотом крыльев, ломая сучья, опустился на землю метрах в двадцати от меня. Начал активно петь и делать свечки, подпрыгивая и с громким хлопаньем крыльев, привлекая к себе внимание. Этот шум бывает далеко слышен в местах, где токуют глухари, и издалека похож на грохот падающих деревьев.
Небо уже начало светать, но опустив глаза вниз, было ясно, что снять на фоне мха ничего не получится. Темно ещё.
Но глаз, тем не менее, различал силуэт петуха, и белое пятно на плече служило хорошей мишенью. Но мне было нужно другое.
Тем временем, следующий актёр, который появился на сцене – была глухарка. Она как обычно, с квохтаньем, пронеслась над лесом и этим подстегнула активность петуха. Он начал делать свечку за свечкой, немного удалился от меня, зашёл в сухой камыш и безжалостно, с треском крошил его своими могучими крыльями.
Я был уже доволен и просто раздувался от удовольствия.
Дальше было интереснее.
Слышу свист крыльев. Какая-то большая птица с шумом садится на соседнюю сосну. Я вижу её на фоне неба, но не могу понять, то ли глухарь молодой, то ли….
Заквохтала!
Аааа! Так – это глухарка!
Мой петух тоже всё это слышит и уже бежит из камыша к своёй даме.
И тут началось.
Она сидит на дереве и «орёт» что есть мочи.
Петух выбежал на чистую полянку среди сосен и просто бесится. Голова его постоянно трясётся от песни, кажется, сейчас отлетит. Петух периодически подлетает над землёй в свечках.
Я вжался в ствол сосны, прикрываясь густой ёлочкой и тихо балдею от того что первый раз так близко наблюдаю подобное действо.
Естественно жду, когда же эта парочка соединится. Ведь и он, и она весной на ток прилетают именно для ЭТОго.
Сцена длилась не более минуты.
Первой улетела она. Потом петух взлетел опять на макушку сосны и продолжил в том же духе.
Я не понял, почему у них не возникло взаимной симпатии. Это было странно.
Красивый парень крепкого телосложения, с ярко-алой бровью, измрудным зобом, смоляным веером хвоста, шоколадные крылья и клюв… Клюв, которому позавидует любой горец.
Но видимо у них тоже не всё так просто. Каждый ищет свою половинку.
Причём глухарка тоже перелетела не далеко и стала так же квохтать «на слуху». Более того, стало слышно квохтанье ещё нескольких куриц.
Обычно, на току, глухарки пролетят над сосняком, поквохтают, взбодрят петухов, а дальше их не видно, не слышно (ну это по моему личному опыту).
В это утро всё было иначе. Я сидел и слышал вокруг квохтанье шести глухарок! Они сидели на деревьях и оглушительно орали на весь лес. Очень громко орали.
Потом, когда я проходил мимо них, они, даже видя меня, продолжали кудахтать и не улетали. Я был в шоке от такого поведения.
Несколько раз пытался их сфотографировать, но они, все, как одна, сидели в самой гуще веток, вытянувшись «в струнку» вдоль сука, или ствола и ни одно фото не получилось.
По их поведению, я бы сказал, что у них был пик сексуальной активности. Иного мнения быть не могло, при виде этого бешенства, иначе и не назову.
На слуху был слышен ещё грохот хлопающих крыльев в центра тока, но я так до туда и не дошёл.
Я «привязался» к моему петуху и стал его преследовать. Обычно ведь глухари поют на одном месте. Ну перелетят немного и всё.
Этот же избрал другую тактику. Он пел в режиме «небо – земля». То есть потоковав на макушке сосны, опускался на землю и с песней и плясками проходил метров несколько, потом перелетал на дерево и так далее. Если бы не орущие вокруг глухарки, я бы мог предположить что он ищет пару и не может её найти.
Но он просто носился по току, как обезумевший, порой проходил мимо куриц и у них опять ничего не случалось.
Всё бы было ничего, но за ним, как привязанный ходил и я. И мне это порядком надоело. Скакать по болоту надоело.
Иногда он перелетал далеко и я с трудом слышал его песню, но снова и снова подходил к нему на выстрел.
Рассвело.
Я уже перестал считать, сколько раз за утро мой певун переместился. Я всё ждал, что при таком количестве желающих, он всё же выберет себе самую красивую. Но, забегая вперёд, скажу, что ничего так и не произошло. Вот он - неудачник.
Петух иногда позволял мне сделать фото, но все они были далеки он идеала. Хоть бор был и чистый, но всё равно постоянно мешали какие-то ветки.
Когда стало совсем светло, подходил, конечно, прикрываясь любыми естественными укрытиями. Но какие они могут быть в чистом сосновом бору?
И естественно, когда до петуха оставалось метров 25-30, он меня уже видел. Это было видно по его поведению. Он постоянно косился в мою сторону, пел с перемолчками.
Когда я переступал грань дозволенного, он срывался и, сделав полукруг, садился не далеко и тут же начинал лить песню за песней, с новой силой.
Это позволяло мне быстренько к нему подойти. Но потом всё повторялось снова и снова. Несколько более менее приличных кадров я всё же сделал.
Кстати хочу сказать, что фото при контровом свете, когда виден только силуэт, мне нравятся ничуть не меньше, чем фото с хорошей освещённостью (ну это применительно к глухарю, на току). Такие фото создают правильную атмосферу. Атмосферу глухариного тока.
Ружьё, как не нужная кочерга болталось за спиной. Зачем я его взял?!
Один раз, мой преследуемый отлетел очень далеко, и я даже потерял его со слуха. Но пошёл в направлении, куда он полетел и наконец, снова расслышал заветную песню. В этот раз он пел на земле в высоком багульнике, в самом открытом участке сосняка. Чётко слышу, откуда идёт звук. Уже совсем светло, но глухаря не вижу, хотя бор просматривается как на ладони. Потихоньку подхожу под песню и постоянно сканирую пространство. Вдруг впереди из багульника, метрах в двухстах, поднимается чёрная точка. Навожу на неё объектив, приближаю и вижу, что это голова глухаря, Он внимательно, полураскрыв клюв, смотрит на меня. Я не двигаюсь, прижавшись к сосне. На земле глухарь более осторожен и уже на таком расстоянии он не выдержал и, перелетев на сосну, метров на сто, опять сталь активно токовать.
Очень интересный петух попался!
Вот там, в конце кадра, на границе с камышом я увидел его голову. Ну, очень осторожная птица!
Как говорил старик Аксаков:
«Расправив черные косицы,
Глухарь по утренним зарям,
Нет осторожнее сей птицы, —
Садится сосен по верхам.»
И за этой осторожной птицей, в то утро, мне довелось побегать с пол пятого до восьми часов утра. То есть три с половиной часа! Потом по карте посмотрел, что поводил он меня через болото, от одного края до другого аж три раза! Конечно, после такой долгой фотосессии мой азарт заметно поугас.
Солнце вовсю светило. Петух тоже стал более осторожен, начал крэкать. Остальных петухов, которых было периодически слышно, я уже не слышал.
После очередного перелёта, я сказал ему – «До новых встреч». И поблагодарил за доставленные не забываемые впечатления.
Из последних сил добрался до лагеря и по быстрому вскипятив чаю, вырубился под лучами поднимающегося, над лесом солнца.
Подремав немного, закинул за плечо штатив с фотоаппаратом и пошёл прогуляться по окрестностям.
Проходя через бобровые владения, не смотря на все осторожности, всё же ввалился в канаву по пояс. Штатив с фотоаппаратом благополучно улетели в воду, и пока я до него добрался, уже успел прилично нахлебаться воды.
Всё! На следующее утро я остался без фотоаппарата.
Печально! Настроение испортилось.
Тем более, сердце подсказывало мне, что тяга, о которой так мечтал, может не оправдать мои ожидания.
А ведь мечтал о тёплом, парящем вечере, наполненном звенящим хором птиц и басовитым урчанием лягушек. Стоять в этом весеннем хоре, лучших исполнителей и наслаждаться музыкой весны с двустволкой в руках - это то счастье, которое мы, охотники, называем тягой. И конечно, с замиранием сердца, на этом концерте мы ждём главного исполнителя, главного солиста, лесного долгоносого кулика – вальдшнепа. Его приближающееся хорканье на подлёте, слышно издалека, позволяет изготовиться к стрельбе. Как же волнительна и напряжена поза охотника, перед выстрелом, когда смотришь со стороны.
В тот вечер не получилось у меня найти подходящую красивую полянку для тяги. Ну не было их в округе. Встал на просеке. По бокам густой, высокий лес, который даже не позволял разглядеть птицу на подлёте.
Первый вальдшнеп появился в 20.30. Хорканье услышал издалека, но скорость полёта и узенький прогал заросшей просеки над головой, не дали хорошо прицелиться и первый дуплет этой весны заглушил своим громом весенние голоса вечернего леса.
Кулик, показав несколько фигур высшего пилотажа, весело цвиркнул на прощание и исчез за деревьями.
Эта тяга была очень короткой. Последний услышанный пролетел в 21.00.
Стрелял ещё по трём. В итоге, патронташ полегчал на пять патронов, но дичи в рюкзак не добавилось совсем.
Про тягу, пожалуй, не буду дальше распаляться, кое, что описал в отчёте «Вальдшнеп 2016».
Слегка расстроенный результатами вечера, пришёл к костру, привалился на перину из ароматных еловых веток, подкинул дровишек и разгоревшийся огонь придал уверенности в завтрашнем дне. Ну, глухарь то запоёт – это точно. Погода хоть и морозная, но для него – это не помеха.
Так периодически отключаясь на короткий сон, я дождался времени выхода.
Это утро, судя по всему должно было стать роковым для одного петуха.
Замоченный фотоаппарат остался в лагере и за плечи я закинул только двухстволку, с парой патронов нулёвки в стволах.
03.30 – первые щелчки… Перемолчка…
В 04.00 я стою под петухом, и, наведя, на фоне неба, мушку на белое пятно «на плече», плавно жму на курок…
Ближний поющий петух замолкает от грома выстрела. Мой петух (он уже МОЙ) пару раз хлопнул крылом и затих в душистом кусте багульника.
Нет. Всё же это чувство. Чувство, которое ощущает охотник в момент добычи ни с чем не сравнить.
Ты стоишь один, посреди глухого леса. Посреди тишины. Города, цивилизация, люди, семья находятся где-то там… Далеко.
И ты поднимаешь со мха за когтистые, чешуйчатые лапы добытую тобой тяжёлую, доисторическую птицу. Глухаря!
Дай бог чтобы это чувство могли испытать ещё многие поколения охотников. Чтобы то чувство превосходства над миром, было лишь мгновенным и не позволяло стрелять бездумно во всё живое.
Ты – человек! И ты в ответе за то, что останется на Земле после тебя.
Все эти высокие слова ни сколько не оправдывают то, что сейчас я сделал выстрел. Выстрел по этой диковинной жар-птице. А ведь несколько лет назад я давал себе зарок, никогда больше не стрелять глухаря на току.
А сейчас…
Сейчас я бережно оправляю перо петуха. И с восторгом любуюсь красотой этой птицы.
И прошу у него прощения …
Третий выезд.
Он же последний. Был запланирован на посещение самого дальнего тока.
По прогнозу, погода должна была быть хуже, чем неделю назад.
Я приготовился к дождям и взял с собой лишние килограммы тентов и накидок от дождя.
Первые два дня светило солнце и лишь маленькие набегающие тучки приносили заряды, то снега, то града, то дождя. Но это были не продолжительные заряды ненастья и уже через минут десять снова светило солнце. Но было холодно и неуютно в лесу. Погода окончательно испортилась лишь на третий день (это было 25-е число – последний день охоты) и тут мне пригодились и пончо и тент от дождя, который лил с раннего утра, до обеда.
В этот день, всё было по плану…
Дорога, разбивка лагеря, дневной отдых, вечерняя тяга вальдшнепа (пожалуй, самая лучшая), ночной отдых у костра.
И…
В три часа утра, сжимая в руках штатив, сижу под сосной, на кочке, и жду когда же запоют глухари… Сколько же их будет?
В это раз зашёл на ток с другой стороны, не как обычно. Тут и подход более сухой и заходишь с востока, что должно было помочь лучше заснять поющих петухов.
Но - это была теория, которая очень часто расходится с практикой.
Первый две штуки запели в 3.30 сделали по паре песен и замолчали на некоторое время. Потом стали распеваться потихоньку. Я так же потихоньку стал к ним подходить, но сразу понял, что не нравятся мне эти петухи. И поют с большими перемолчками, больше слушают, чем поют.
Тем временем стремительно светало. Болото гудело от тетеревиного хора, журавли орали, ну всё как нужно. Вальдшнеп уже давно протянул.
Когда до петухов оставалось совсем не много, справа и уже позади я чётко услышал запевшего петуха. Этот вдруг распелся совсем рядом. Причём прошёл я от него метрах в ста. Петь он начал нагло и без перемолчек, в итоге я развернулся и стал подходить уже к нему, позабыв про первых двух осторожных певцов.
Стремительный рассвет вносил некую тревогу в мой подход. Всё же неприятно скакать к глухарю по чистому бору, когда совсем светло.
Подскакал быстро. Но разглядеть его не могу ну никак…
Глаза ищут классическую фигуру с распущенным хвостом, а её всё нет…
Вдруг сознание говорит мне: «Стоп! Не шевелись! Подними голову!»
Да! Конечно!
Когда понял, что песня льётся то справа, то слева, то сзади – это верный признак того что глухарь поёт над твоей головой.
Подняв голову, кверху сразу разглядел петуха поющего на толстом суку старой высохшей сосны. Он пел, вытянув хвост, и практически сливался с длинным суком. Поэтому я и не смог его долго разглядеть. Хвост не распушает – видать молодой.
А поёт то как? Всем бы старикам так. Глухарь строчил «как из пулемёта».
Я стал отходить в сторону из под сосны, чтобы выбрать нормальное место для съёмки.
Вдруг грохот крыльев над головой, просто вжал меня в мох.
Блиииин!
Неужели подшумел?!
Нет. Петух перелетел с сухары на соседнюю сосну и, прикрывшись сосновыми иголками, продолжил концерт.
Этот ход был не в мою пользу. Только я, было, порадовался, что на голом суке сухары я смогу хорошо петуха поснимать, как он залез в гущу иголок, и тут моя позиция стала не выгодной.
Пел он, не раскрывая хвост, на этой сосне довольно долго. Я щёлкал его много раз, но кадры были абсолютно одинаковыми, менялось только освещение.
Вдруг рядом появился ещё один представитель пернатых, а потом и ещё один. Два вяхиря уселись на суках сосен и стали громко «орать» на весь лес. Как-то не привычно было слышать вяхиря на току.
Рассвело. И опять всё повторилось, как в предыдущий выезд. Он стал перелетать метров на сто и снова начинал петь. Я подходил, пытаясь сделать кадр, он опять перелетал и так далее. Но за этим петухом я побегал не долго, не три с половиной часа.
Лес здесь был далеко не для прогулок, мокрый и заваленный. После очередного дальнего перелёта я оставил его и пошёл к лагерю, удовлетворившись тем, что увидел.
Для себя решил, увиденное подтверждает теорию, что по краям тока поют молодые петухи. Завтра пройду подальше, в центр, послушаю, что там творится…
Придя к лагерю, накидал в костёр дров, раздул угли и огонь, с треском стал разгораться. Всё вокруг затянуло дымом.
Вдруг слышу за спиной грохот крыльев. Глухарь подлетел метров на 30 и сел в густую еловую крону.
Я в лёгком шоке стал подходить к ёлке, стараясь высмотреть птицу, в черноте ветвей…
Опять громкий шум крыльев и глухарь улетает восвояси…
Вот чудак! Нашёл где спрятаться.
День я провёл у костра. Устал прилично и решил копить силы.
Уже который год не беру весной в лес спальник. Ночью спать времени всё равно нет. А днём у костра, на солнышке и так великолепно.
Но с другой стороны странно. В городе постоянно стараешься одеться потеплее, а тут лес, сырость, болото, но чувствуешь себя великолепно. И холода не чувствуешь, а наоборот не знаешь куда деться от жара, идущего от костра.
Огонь и всякие вкусности с костра порадовали и периодически отключаясь на сладкий сон, я дождался тяги.
В этот вечер стрельнул только одного вальда, это была последняя тяга этой весны.
Ночью у костра, посмотрел фотографии, которые получились с предыдущей зорьки.
Ничего, нормально.
Но это Вам не 2010-ый год, когда петух был более благосклонен ко мне и позировал на отлично. (Повторю своё, лучшее фото шестилетней давности).
Будильник тоже не ставлю уже, который год. В 2.30 выхожу. До тока максимум пол часа прошлёпать по лесу, не спеша, с фонариком.
Что подарит мне эта последняя в эту весну зорька?
Подарила. Подарок так подарок!
В три часа, как будто открыли в небе кран.
Я уже сидел на поваленном бревне, уютно устроившись и прижавшись к толстой сосне.
Как вдруг с неба полило. Я не стал ждать, когда промокну, а сразу развернул пончо, накрылся и под шум дождя стал засыпать. Внутреннее чутьё подсказывало, что в такую погоду не запоют.
Время шло…
Дождь зарядил уверенно и очень стабильно. Капли шлёпали по пончо и со всех сил загоняли в глубокий сон. Сон медленно подкрадывался, стараясь завалить на мягкую кочку.
Один заядлый охотник, сидящий внутри кричал, что нужно ждать и идти искать поющих глухарей, другой, более опытный успокаивал, говорил, что посмотри, мол, на погоду, даже тетерева молчат на болоте. Ну а третий, городской, был вообще в шоке: «Четыре часа ночи!!! Вы что, очумели! Быстро спать!».
Но, заядлый, победил и не дал заснуть.
До восьми часов просидел я под пончо, на току, в надежде на удачу.
Дождь немного стал утихать, даже тетерева заворковали.
Глухарь так и не запел.
Я знал, чувствовал, что они здесь есть, сидят где-то рядом и даже согнал двух штук, когда пошёл назад, к лагерю, но песни в то утро так и не услышал.
Это была первая пустая зорька, за всю мою глухариную практику. Бывало и снег, и дождь, но хоть один, но поёт. А тут полный «штиль». Что же, забавно...
Хотя, отрицательный результат – это тоже результат.
По дороге домой, после обеда, резко потеплело. Отовсюду повылазили лягушки, и в каждой луже, в каждой дорожной колее происходило весеннее таинство, таинство которое каждый год тянет к себе, зовёт и не даёт спокойно сидеть дома.
Вот только сейчас я всем телом почувствовал – ВЕСНА!
И напоследок, короткое видео, с тока.
Все фото можно посмотреть в альбоме "Весна".
Да. Всё именно так и начиналось.
Перед самой поездкой в лес, «схватил» простуду. Насморк и все сопутствующие «прелести». Но, опять же, по традиции, едем в лес лечиться. Ночка или две под ёлкой, у костра, и простуда проходит. Проверено.
Вроде, недавно закончились зимние прогулки по лесам на лыжах, а тяжесть города опять надавила так, что нет сил терпеть. Опять в лес тянет…
Сознание накручивает, как же всё будет. Придёшь в лес, приготовишь лагерь, вечером на тягу, вальдшнепов пострелять. Ночь погреться у костра. Ну не ночь, а часа три. Потом слушать глухарей, на ток, с фотоаппаратом.
Вроде всё просто, но как же хочется это снова ощутить и увидеть. Тем более совершенно не известно, какие сюрпризы и впечатления подарит тебе лес в этом году. А поскольку они всегда разные и картинки тоже отличаются, то ждёшь это таинство каждый год снова и снова, и оно не надоедает. Глухариный ТОК – этим всё сказано.
Первый выезд.
Получился ещё до открытия охоты за пару недель. Развёл шикарный костёр. О хорошем костре тоже давно мечтал. Ну не получается у меня вот так согреться в городе. А тут, разгоревшиеся берёзовые брёвна так прогревают тело, «до самых пяток», что, казалось бы, и русской бане такое не под силу. Не беда, что на улице минус пять.
Наварил всяких вкусностей в котелке. Попировал немного.
Вечером постоял, послушал, посмотрел, кто же уже прилетел к нам.
Гуси порадовали своими голосами. Кряквы тоже покрякали немного в болоте. И как финальный аккорд вечера, над головой цвиркнул один вальдшнеп и пронёсся истребителем над головой.
Всё! Весна пришла!
Завалился на лежанку у костра, и окутанный жаром от берёзовых углей, с нетерпением стал дожидаться утра. Пришлось даже куртку снимать. Жарко!
На ток пришёл по замёрзшей, ещё не оттаявшей земле, с необычайной лёгкостью. Это вам не в болотниках, по колено в грязи чавкать.
Слушал, слушал…
Песни не было. Обошёл сосняк. Петухов тоже не поднял. И только я готов был себе сказать, что рано ещё, не поют.
Как ухо чётко уловило робкие щелчки, а затем и точение. Ну вот, первый есть! Только вот уже шесть часов, светло совсем. Получится ли подойти на фотовыстрел?
Начал подходить. Петух пел очень не уверенно. Две, три песни и большая перемолчка. Потом к нему совсем рядом подлетел и подсел второй. Этот вообще ни разу не запел.
Первый выезд закончился без фото глухаря. Не зря говорят, что нужно ждать, когда петухи распоются.
Но зато отвёл душу у костра. И посмотрел на первых вестников весны.
Второй выезд.
Совпал с открытием охоты.
Душа опять просилась к костру.
Ружьё просило огня. Огня по пролетающим «истребителям». Вальдшнепы, в этот раз, это название подтвердили.
Патронташ был полностью забит семёркой, ну и нулёвочки взял четыре штуки, на петуха. Хотя знал, что стрелять на току может, и не буду. Да и нужен для этого всего один патрон.
Не первый год уже приходится идти до тока ночью, при свете налобного фонарика. Раньше бы о таком и не подумал, а сейчас очень даже нравится. Есть много плюсов. Во-первый, не тратишь драгоценное время на дорогу. Ночь в пути и с рассветом ты уже на току.
Во-вторых, ночью идти бодрее. Не жарко.
Дорога на этот раз была уже не такой как две недели назад. Уже подраскисла, но всё же местами ещё ледок был, и идти было относительно не плохо.
Яркий свет налобника, в комплекте с лунной ночью создавал великолепную комбинацию, и дорога не казалась тяжёлой. Наоборот, только подталкивала вперёд. Ведь впереди, через несколько часов – глухариный ток. То таинство, о котором только мечтал в детстве.
Бывает, что ранней весной, когда только заходишь в лес, то сразу же ощущаешь её. Она во всём. Из каждой лужи, из каждого ручейка, да и просто из болота так и прёт ВЕСНА.
В этот раз я такого не ощутил. Понятно, что всё растаяло, днём светило солнце. Но как-то всё было не так. И лягушек было не видно. Сок берёзовый еле сочился. Всё было какое-то замороженное.
Дорога до тока ночью, получается, как ни крути, дольше, по времени. Хоть и легко идти от ночной свежести, но всё равно дольше, чем днём. Главное не крутануться в темноте…
В три часа я уже плюхнулся в мягкую кочку, посреди токового сосняка, заросшую жёсткими кустиками ароматного багульника и превратился в слух…
Где то тут, справа, слева, вокруг, должны были сидеть глухари и запеть с рассветом.
Лес молчал. Спал. Как же короток этот весенний сон. Всего каких-то три, четыре часа. А потом снова нужно петь и чирикать до вечера, летать с ветки на ветку и славить весну (это я про птиц).
Я тоже улучил несколько минут, чтобы «отрубиться» после ночной пробежки. Но ненадолго.
Погода была отличная. Лёгкий заморозок и оглушительная тишина.
Лёгкие сумерки так и не смогли сгуститься до полной темноты. А теперь уже будет стремительно рассветать.
В результате, первое, что я услышал этим утром, не считая свиста крыльев, пролетающих в высоте уток, было первое «Щёлк» глухаря. Время 04.00. Затем петух быстренько «проточил» одну песню и замолк.
Прошло минут десять…
И началось…
Глухарь запел. Хорошо запел. Можно было подходить. И я пошёл на песню, не торопясь, делая по два уверенных шага, не больше, спешить не куда.
Место было изумительное. Сухой сосновый бор. Только высокие заросли багульника шумно шоркали по сапогам. Если бы не багульник, подходить по мягкому мху можно было бы вообще бесшумно. Воды в этом году мало, да почти и совсем нет.
В 04.30 я уже стоял в тридцати метрах от поющего, на верхушке сосны, петуха. Разглядел его тоже сразу, без проблем.
Стал раскладывать штатив, надеясь дождаться рассвета и попробовать поснимать поющего петуха. Только у меня всё было готово, как петух сорвался с сосны и с грохотом крыльев, ломая сучья, опустился на землю метрах в двадцати от меня. Начал активно петь и делать свечки, подпрыгивая и с громким хлопаньем крыльев, привлекая к себе внимание. Этот шум бывает далеко слышен в местах, где токуют глухари, и издалека похож на грохот падающих деревьев.
Небо уже начало светать, но опустив глаза вниз, было ясно, что снять на фоне мха ничего не получится. Темно ещё.
Но глаз, тем не менее, различал силуэт петуха, и белое пятно на плече служило хорошей мишенью. Но мне было нужно другое.
Тем временем, следующий актёр, который появился на сцене – была глухарка. Она как обычно, с квохтаньем, пронеслась над лесом и этим подстегнула активность петуха. Он начал делать свечку за свечкой, немного удалился от меня, зашёл в сухой камыш и безжалостно, с треском крошил его своими могучими крыльями.
Я был уже доволен и просто раздувался от удовольствия.
Дальше было интереснее.
Слышу свист крыльев. Какая-то большая птица с шумом садится на соседнюю сосну. Я вижу её на фоне неба, но не могу понять, то ли глухарь молодой, то ли….
Заквохтала!
Аааа! Так – это глухарка!
Мой петух тоже всё это слышит и уже бежит из камыша к своёй даме.
И тут началось.
Она сидит на дереве и «орёт» что есть мочи.
Петух выбежал на чистую полянку среди сосен и просто бесится. Голова его постоянно трясётся от песни, кажется, сейчас отлетит. Петух периодически подлетает над землёй в свечках.
Я вжался в ствол сосны, прикрываясь густой ёлочкой и тихо балдею от того что первый раз так близко наблюдаю подобное действо.
Естественно жду, когда же эта парочка соединится. Ведь и он, и она весной на ток прилетают именно для ЭТОго.
Сцена длилась не более минуты.
Первой улетела она. Потом петух взлетел опять на макушку сосны и продолжил в том же духе.
Я не понял, почему у них не возникло взаимной симпатии. Это было странно.
Красивый парень крепкого телосложения, с ярко-алой бровью, измрудным зобом, смоляным веером хвоста, шоколадные крылья и клюв… Клюв, которому позавидует любой горец.
Но видимо у них тоже не всё так просто. Каждый ищет свою половинку.
Причём глухарка тоже перелетела не далеко и стала так же квохтать «на слуху». Более того, стало слышно квохтанье ещё нескольких куриц.
Обычно, на току, глухарки пролетят над сосняком, поквохтают, взбодрят петухов, а дальше их не видно, не слышно (ну это по моему личному опыту).
В это утро всё было иначе. Я сидел и слышал вокруг квохтанье шести глухарок! Они сидели на деревьях и оглушительно орали на весь лес. Очень громко орали.
Потом, когда я проходил мимо них, они, даже видя меня, продолжали кудахтать и не улетали. Я был в шоке от такого поведения.
Несколько раз пытался их сфотографировать, но они, все, как одна, сидели в самой гуще веток, вытянувшись «в струнку» вдоль сука, или ствола и ни одно фото не получилось.
По их поведению, я бы сказал, что у них был пик сексуальной активности. Иного мнения быть не могло, при виде этого бешенства, иначе и не назову.
На слуху был слышен ещё грохот хлопающих крыльев в центра тока, но я так до туда и не дошёл.
Я «привязался» к моему петуху и стал его преследовать. Обычно ведь глухари поют на одном месте. Ну перелетят немного и всё.
Этот же избрал другую тактику. Он пел в режиме «небо – земля». То есть потоковав на макушке сосны, опускался на землю и с песней и плясками проходил метров несколько, потом перелетал на дерево и так далее. Если бы не орущие вокруг глухарки, я бы мог предположить что он ищет пару и не может её найти.
Но он просто носился по току, как обезумевший, порой проходил мимо куриц и у них опять ничего не случалось.
Всё бы было ничего, но за ним, как привязанный ходил и я. И мне это порядком надоело. Скакать по болоту надоело.
Иногда он перелетал далеко и я с трудом слышал его песню, но снова и снова подходил к нему на выстрел.
Рассвело.
Я уже перестал считать, сколько раз за утро мой певун переместился. Я всё ждал, что при таком количестве желающих, он всё же выберет себе самую красивую. Но, забегая вперёд, скажу, что ничего так и не произошло. Вот он - неудачник.
Петух иногда позволял мне сделать фото, но все они были далеки он идеала. Хоть бор был и чистый, но всё равно постоянно мешали какие-то ветки.
Когда стало совсем светло, подходил, конечно, прикрываясь любыми естественными укрытиями. Но какие они могут быть в чистом сосновом бору?
И естественно, когда до петуха оставалось метров 25-30, он меня уже видел. Это было видно по его поведению. Он постоянно косился в мою сторону, пел с перемолчками.
Когда я переступал грань дозволенного, он срывался и, сделав полукруг, садился не далеко и тут же начинал лить песню за песней, с новой силой.
Это позволяло мне быстренько к нему подойти. Но потом всё повторялось снова и снова. Несколько более менее приличных кадров я всё же сделал.
Кстати хочу сказать, что фото при контровом свете, когда виден только силуэт, мне нравятся ничуть не меньше, чем фото с хорошей освещённостью (ну это применительно к глухарю, на току). Такие фото создают правильную атмосферу. Атмосферу глухариного тока.
Ружьё, как не нужная кочерга болталось за спиной. Зачем я его взял?!
Один раз, мой преследуемый отлетел очень далеко, и я даже потерял его со слуха. Но пошёл в направлении, куда он полетел и наконец, снова расслышал заветную песню. В этот раз он пел на земле в высоком багульнике, в самом открытом участке сосняка. Чётко слышу, откуда идёт звук. Уже совсем светло, но глухаря не вижу, хотя бор просматривается как на ладони. Потихоньку подхожу под песню и постоянно сканирую пространство. Вдруг впереди из багульника, метрах в двухстах, поднимается чёрная точка. Навожу на неё объектив, приближаю и вижу, что это голова глухаря, Он внимательно, полураскрыв клюв, смотрит на меня. Я не двигаюсь, прижавшись к сосне. На земле глухарь более осторожен и уже на таком расстоянии он не выдержал и, перелетев на сосну, метров на сто, опять сталь активно токовать.
Очень интересный петух попался!
Вот там, в конце кадра, на границе с камышом я увидел его голову. Ну, очень осторожная птица!
Как говорил старик Аксаков:
«Расправив черные косицы,
Глухарь по утренним зарям,
Нет осторожнее сей птицы, —
Садится сосен по верхам.»
И за этой осторожной птицей, в то утро, мне довелось побегать с пол пятого до восьми часов утра. То есть три с половиной часа! Потом по карте посмотрел, что поводил он меня через болото, от одного края до другого аж три раза! Конечно, после такой долгой фотосессии мой азарт заметно поугас.
Солнце вовсю светило. Петух тоже стал более осторожен, начал крэкать. Остальных петухов, которых было периодически слышно, я уже не слышал.
После очередного перелёта, я сказал ему – «До новых встреч». И поблагодарил за доставленные не забываемые впечатления.
Из последних сил добрался до лагеря и по быстрому вскипятив чаю, вырубился под лучами поднимающегося, над лесом солнца.
Подремав немного, закинул за плечо штатив с фотоаппаратом и пошёл прогуляться по окрестностям.
Проходя через бобровые владения, не смотря на все осторожности, всё же ввалился в канаву по пояс. Штатив с фотоаппаратом благополучно улетели в воду, и пока я до него добрался, уже успел прилично нахлебаться воды.
Всё! На следующее утро я остался без фотоаппарата.
Печально! Настроение испортилось.
Тем более, сердце подсказывало мне, что тяга, о которой так мечтал, может не оправдать мои ожидания.
А ведь мечтал о тёплом, парящем вечере, наполненном звенящим хором птиц и басовитым урчанием лягушек. Стоять в этом весеннем хоре, лучших исполнителей и наслаждаться музыкой весны с двустволкой в руках - это то счастье, которое мы, охотники, называем тягой. И конечно, с замиранием сердца, на этом концерте мы ждём главного исполнителя, главного солиста, лесного долгоносого кулика – вальдшнепа. Его приближающееся хорканье на подлёте, слышно издалека, позволяет изготовиться к стрельбе. Как же волнительна и напряжена поза охотника, перед выстрелом, когда смотришь со стороны.
В тот вечер не получилось у меня найти подходящую красивую полянку для тяги. Ну не было их в округе. Встал на просеке. По бокам густой, высокий лес, который даже не позволял разглядеть птицу на подлёте.
Первый вальдшнеп появился в 20.30. Хорканье услышал издалека, но скорость полёта и узенький прогал заросшей просеки над головой, не дали хорошо прицелиться и первый дуплет этой весны заглушил своим громом весенние голоса вечернего леса.
Кулик, показав несколько фигур высшего пилотажа, весело цвиркнул на прощание и исчез за деревьями.
Эта тяга была очень короткой. Последний услышанный пролетел в 21.00.
Стрелял ещё по трём. В итоге, патронташ полегчал на пять патронов, но дичи в рюкзак не добавилось совсем.
Про тягу, пожалуй, не буду дальше распаляться, кое, что описал в отчёте «Вальдшнеп 2016».
Слегка расстроенный результатами вечера, пришёл к костру, привалился на перину из ароматных еловых веток, подкинул дровишек и разгоревшийся огонь придал уверенности в завтрашнем дне. Ну, глухарь то запоёт – это точно. Погода хоть и морозная, но для него – это не помеха.
Так периодически отключаясь на короткий сон, я дождался времени выхода.
Это утро, судя по всему должно было стать роковым для одного петуха.
Замоченный фотоаппарат остался в лагере и за плечи я закинул только двухстволку, с парой патронов нулёвки в стволах.
03.30 – первые щелчки… Перемолчка…
В 04.00 я стою под петухом, и, наведя, на фоне неба, мушку на белое пятно «на плече», плавно жму на курок…
Ближний поющий петух замолкает от грома выстрела. Мой петух (он уже МОЙ) пару раз хлопнул крылом и затих в душистом кусте багульника.
Нет. Всё же это чувство. Чувство, которое ощущает охотник в момент добычи ни с чем не сравнить.
Ты стоишь один, посреди глухого леса. Посреди тишины. Города, цивилизация, люди, семья находятся где-то там… Далеко.
И ты поднимаешь со мха за когтистые, чешуйчатые лапы добытую тобой тяжёлую, доисторическую птицу. Глухаря!
Дай бог чтобы это чувство могли испытать ещё многие поколения охотников. Чтобы то чувство превосходства над миром, было лишь мгновенным и не позволяло стрелять бездумно во всё живое.
Ты – человек! И ты в ответе за то, что останется на Земле после тебя.
Все эти высокие слова ни сколько не оправдывают то, что сейчас я сделал выстрел. Выстрел по этой диковинной жар-птице. А ведь несколько лет назад я давал себе зарок, никогда больше не стрелять глухаря на току.
А сейчас…
Сейчас я бережно оправляю перо петуха. И с восторгом любуюсь красотой этой птицы.
И прошу у него прощения …
Третий выезд.
Он же последний. Был запланирован на посещение самого дальнего тока.
По прогнозу, погода должна была быть хуже, чем неделю назад.
Я приготовился к дождям и взял с собой лишние килограммы тентов и накидок от дождя.
Первые два дня светило солнце и лишь маленькие набегающие тучки приносили заряды, то снега, то града, то дождя. Но это были не продолжительные заряды ненастья и уже через минут десять снова светило солнце. Но было холодно и неуютно в лесу. Погода окончательно испортилась лишь на третий день (это было 25-е число – последний день охоты) и тут мне пригодились и пончо и тент от дождя, который лил с раннего утра, до обеда.
В этот день, всё было по плану…
Дорога, разбивка лагеря, дневной отдых, вечерняя тяга вальдшнепа (пожалуй, самая лучшая), ночной отдых у костра.
И…
В три часа утра, сжимая в руках штатив, сижу под сосной, на кочке, и жду когда же запоют глухари… Сколько же их будет?
В это раз зашёл на ток с другой стороны, не как обычно. Тут и подход более сухой и заходишь с востока, что должно было помочь лучше заснять поющих петухов.
Но - это была теория, которая очень часто расходится с практикой.
Первый две штуки запели в 3.30 сделали по паре песен и замолчали на некоторое время. Потом стали распеваться потихоньку. Я так же потихоньку стал к ним подходить, но сразу понял, что не нравятся мне эти петухи. И поют с большими перемолчками, больше слушают, чем поют.
Тем временем стремительно светало. Болото гудело от тетеревиного хора, журавли орали, ну всё как нужно. Вальдшнеп уже давно протянул.
Когда до петухов оставалось совсем не много, справа и уже позади я чётко услышал запевшего петуха. Этот вдруг распелся совсем рядом. Причём прошёл я от него метрах в ста. Петь он начал нагло и без перемолчек, в итоге я развернулся и стал подходить уже к нему, позабыв про первых двух осторожных певцов.
Стремительный рассвет вносил некую тревогу в мой подход. Всё же неприятно скакать к глухарю по чистому бору, когда совсем светло.
Подскакал быстро. Но разглядеть его не могу ну никак…
Глаза ищут классическую фигуру с распущенным хвостом, а её всё нет…
Вдруг сознание говорит мне: «Стоп! Не шевелись! Подними голову!»
Да! Конечно!
Когда понял, что песня льётся то справа, то слева, то сзади – это верный признак того что глухарь поёт над твоей головой.
Подняв голову, кверху сразу разглядел петуха поющего на толстом суку старой высохшей сосны. Он пел, вытянув хвост, и практически сливался с длинным суком. Поэтому я и не смог его долго разглядеть. Хвост не распушает – видать молодой.
А поёт то как? Всем бы старикам так. Глухарь строчил «как из пулемёта».
Я стал отходить в сторону из под сосны, чтобы выбрать нормальное место для съёмки.
Вдруг грохот крыльев над головой, просто вжал меня в мох.
Блиииин!
Неужели подшумел?!
Нет. Петух перелетел с сухары на соседнюю сосну и, прикрывшись сосновыми иголками, продолжил концерт.
Этот ход был не в мою пользу. Только я, было, порадовался, что на голом суке сухары я смогу хорошо петуха поснимать, как он залез в гущу иголок, и тут моя позиция стала не выгодной.
Пел он, не раскрывая хвост, на этой сосне довольно долго. Я щёлкал его много раз, но кадры были абсолютно одинаковыми, менялось только освещение.
Вдруг рядом появился ещё один представитель пернатых, а потом и ещё один. Два вяхиря уселись на суках сосен и стали громко «орать» на весь лес. Как-то не привычно было слышать вяхиря на току.
Рассвело. И опять всё повторилось, как в предыдущий выезд. Он стал перелетать метров на сто и снова начинал петь. Я подходил, пытаясь сделать кадр, он опять перелетал и так далее. Но за этим петухом я побегал не долго, не три с половиной часа.
Лес здесь был далеко не для прогулок, мокрый и заваленный. После очередного дальнего перелёта я оставил его и пошёл к лагерю, удовлетворившись тем, что увидел.
Для себя решил, увиденное подтверждает теорию, что по краям тока поют молодые петухи. Завтра пройду подальше, в центр, послушаю, что там творится…
Придя к лагерю, накидал в костёр дров, раздул угли и огонь, с треском стал разгораться. Всё вокруг затянуло дымом.
Вдруг слышу за спиной грохот крыльев. Глухарь подлетел метров на 30 и сел в густую еловую крону.
Я в лёгком шоке стал подходить к ёлке, стараясь высмотреть птицу, в черноте ветвей…
Опять громкий шум крыльев и глухарь улетает восвояси…
Вот чудак! Нашёл где спрятаться.
День я провёл у костра. Устал прилично и решил копить силы.
Уже который год не беру весной в лес спальник. Ночью спать времени всё равно нет. А днём у костра, на солнышке и так великолепно.
Но с другой стороны странно. В городе постоянно стараешься одеться потеплее, а тут лес, сырость, болото, но чувствуешь себя великолепно. И холода не чувствуешь, а наоборот не знаешь куда деться от жара, идущего от костра.
Огонь и всякие вкусности с костра порадовали и периодически отключаясь на сладкий сон, я дождался тяги.
В этот вечер стрельнул только одного вальда, это была последняя тяга этой весны.
Ночью у костра, посмотрел фотографии, которые получились с предыдущей зорьки.
Ничего, нормально.
Но это Вам не 2010-ый год, когда петух был более благосклонен ко мне и позировал на отлично. (Повторю своё, лучшее фото шестилетней давности).
Будильник тоже не ставлю уже, который год. В 2.30 выхожу. До тока максимум пол часа прошлёпать по лесу, не спеша, с фонариком.
Что подарит мне эта последняя в эту весну зорька?
Подарила. Подарок так подарок!
В три часа, как будто открыли в небе кран.
Я уже сидел на поваленном бревне, уютно устроившись и прижавшись к толстой сосне.
Как вдруг с неба полило. Я не стал ждать, когда промокну, а сразу развернул пончо, накрылся и под шум дождя стал засыпать. Внутреннее чутьё подсказывало, что в такую погоду не запоют.
Время шло…
Дождь зарядил уверенно и очень стабильно. Капли шлёпали по пончо и со всех сил загоняли в глубокий сон. Сон медленно подкрадывался, стараясь завалить на мягкую кочку.
Один заядлый охотник, сидящий внутри кричал, что нужно ждать и идти искать поющих глухарей, другой, более опытный успокаивал, говорил, что посмотри, мол, на погоду, даже тетерева молчат на болоте. Ну а третий, городской, был вообще в шоке: «Четыре часа ночи!!! Вы что, очумели! Быстро спать!».
Но, заядлый, победил и не дал заснуть.
До восьми часов просидел я под пончо, на току, в надежде на удачу.
Дождь немного стал утихать, даже тетерева заворковали.
Глухарь так и не запел.
Я знал, чувствовал, что они здесь есть, сидят где-то рядом и даже согнал двух штук, когда пошёл назад, к лагерю, но песни в то утро так и не услышал.
Это была первая пустая зорька, за всю мою глухариную практику. Бывало и снег, и дождь, но хоть один, но поёт. А тут полный «штиль». Что же, забавно...
Хотя, отрицательный результат – это тоже результат.
По дороге домой, после обеда, резко потеплело. Отовсюду повылазили лягушки, и в каждой луже, в каждой дорожной колее происходило весеннее таинство, таинство которое каждый год тянет к себе, зовёт и не даёт спокойно сидеть дома.
Вот только сейчас я всем телом почувствовал – ВЕСНА!
И напоследок, короткое видео, с тока.
Все фото можно посмотреть в альбоме "Весна".
Последнее редактирование:
))
