kkk2005
Завсегдатай
- С нами с
- 21/02/05
- Постов
- 11 669
- Оценка
- 3 090
- Живу в:
- Санкт-Петербург
- Для знакомых
- Александр Геннадьевич
- Охочусь с
- 1977
- Оружие
- Иж-18МН, Weatherby VGD2, ТОЗ-78, Benelli Raff. CrioComfort.
- Собака(ки)
- Лабрадор и чесапик бэй ретриверы
Продолжая начатую Сашей(Kolpak) тему «Как я стал охотником» расскажу о себе.
Охотником я стал благодаря выбранной профессии. Поступив учиться в Горный институт, я каждое лето выезжал на практику. Производственные практики позволили побывать в различных, самых глухих и необжитых уголках России. На первой же практике я заинтересовался охотой и рыбалкой, которые для полевых геологических отрядов служили источником пополнения продовольствия, а иногда были единственной возможностью добыть себе пропитание. Подобная охота очень далека от той, которую принято называть любительской. Совсем иная мотивация действий, и совсем иные моральные принципы.
За время практик мне посчастливилось работать с огромным количеством замечательных людей. Совместная полевая жизнь изолированными маленькими коллективами, в экстремальных условиях, в течение длительного времени формирует определенные черты характера у геологических работников. Для меня было большой честью, что я был принят в эти коллективы, меня научили профессии, отношению к людям и охотничьим навыкам.
Отдавая дань этим замечательным людям, хочу рассказать о ярких случаях из монотонной полевой работы в разных партиях и отрядах, в разных регионах России.
Первый волк.
После окончания четвертого курса Горного института мне посчастливилось попасть на преддипломную практику в Хабаровский край. В те времена в Горном существовало правило: «Чем лучше учишься - тем дальше едешь». Геологические работы планировалось проводить в верхнем течении реки Уда. Целью работ была оценка золотоносности речных долин притоков реки Уды.
Рис.1 Река Уда, напротив нашего геологического лагеря.
Рис.2. Вид на р.Уда со стороны геологического лагеря. Хорошо виден перекат, где ловились вот такие... таймени.
Рис.3 Каменный рябчик. Доверчивая дикуша.
Территория работ было удалена от ближайших населённых пунктов на расстояние более 500 километров. На место работ нас перебросили от Хабаровска до Экимчана на самолете, а дальше вертолетами.
Во время перелета мы наблюдали бескрайнее зеленое море дальневосточной тайги, в глубины которой не пробирались даже охотники-промысловики.
Очень скоро стало понятно, что мы попали в мир непуганых зверей и птиц, никогда ранее не видевших человека. Утром можно было проснуться от свиста каменного рябчика (дикуши), расхаживающего по коньку палатки и с любопытством заглядывающего внутрь. Выйдя из построенной нами за неделю бани, мы сталкивались нос к носу с лосем, удивленно разглядывающим невесть откуда взявшееся сооружение.
Рис.4 Ваш покорный слуга на строительстве полевой бани.
Рис.5 Наш геологический отряд почти в полном составе.
Рис.6 Тропинка в полевом лагере ведущая к бане.
Во время маршрутов нам разрешали добывать лишь то, что можно было приготовить и съесть. Охотиться на крупную дичь не имело смысла, так как маршруты длились по три-четыре дня, и возможности вынести добычу на себе не было. Мясозаготовки были поручены завхозу, который добывал лосей, медведей, изюбрей прямо на речных косах около лагеря и перевозил мясо на лодке в лагерь. Там мясо солили, вялили, коптили и готовыми полуфабрикатами снабжали нас на время маршрутов.
От основного лагеря вертолетом нас развозили по территории на удаление 100-150 километров. С временных лагерей мы и проводили многодневные маршруты.
В конце июля нашу группу перевезли в верховья реки Тоногдо, правого притока реки Уда. После маршрутной недели сделали выходной день для отдыха и восстановления сил. В этот день и состоялась первая встреча с волком. Обстоятельства были весьма курьезными. Вымывшись в походной бане, начали готовить обед, приводить в порядок пикетажки, паковать пробы, чинить одежду и амуницию.
Рис.7 Подъем воды после дождя.
Рис.8 Вид на речную косу напротив полевого лагеря.
Хлеб мы научились печь, используя каменку от бани, гораздо позже, а к этому времени вместо хлеба мы ели белые сухари, приготовленные специально для нас на хлебозаводе. В связи с выходными решили побаловать себя лепешками и замесили тесто. Через некоторое время по тайге стал распространяться щекочущий ноздри запах запекающихся на масле лепешек.
Я забрался в палатку и занялся ремонтом штанов, порвавшихся аккурат между ног. Снимать штаны не стал и зашивал прямо на себе. Неожиданно меня привлек разговор моих товарищей, сидевших рядом с палаткой. Первая фраза, которую я услышал, была: «Надо больше печь, сейчас охотник подойдет, на всех будет мало». До меня сразу не дошел смысл сказанного, я прислушался внимательнее к разговору. Стало понятно, что ребята обсуждают собаку, сидящую на противоположном берегу ручья, и ждут, когда появится её хозяин.
В голове появились сомнения, откуда в такой глуши, вдали от жилья, летом, в 30 километрах от устья магистральной реки может оказаться человек? Не надевая брюк, поддерживая их одной рукой, чтоб брюки окончательно не свалились, а второй удерживая иголку с ниткой, пришитой к штанам, я допрыгал до края палатки и выглянул из палатки наружу. Действительно, на другом берегу, на расстоянии 55-60 метров сидела только подозрительная собака. О том, что это волк, честно скажу, понятно стало позже. Внешне он напоминал обычную собаку, которую привлек запах пекущихся лепешек. Он сидел в спокойной позе, и, как в полудреме, водил носом в разные стороны. Шум от ручья, по-видимому, скрывал производимый нами шум, а ветер от ручья уносил наш запах.
Я рванулся назад в палатку, схватил ружьё, лежавшее на спальнике. По закону подлости патронташ с патронами куда-то запропастился. Стало понятно, быстро в нашем бардаке не найти. Энцефалитка была замочена в ручье, и встал вопрос: «В который из шести карманов палатки я запихал резервные патроны»?
К моменту, когда патроны были найдены, и я вновь сумел выбраться со спущенными штанами из палатки, парни успели достать мелкашку и найти патроны от неё. Они стали упрашивать дать им возможность выстрелить первыми. Договорились: стреляем из мелкашки, а по результату стреляю я.
Изготовились для стрельбы. За время, пока искали, что использовать в качестве опоры при изготовке, волк продолжал сидеть на берегу, не обращая на нас внимание. Традиционно, после нажатия на спусковой крючок мелкашка дала осечку. Виноваты в этом были патроны, которые доставали неизвестно где, и срок их годности, судя по дате на упаковке, истёк пять лет назад. Винтовку перезарядили, повернув патрон в патроннике. Вновь осечка, зарядили новый патрон, всё повторилось. Из опыта мы знали, что стреляет один патрон из пяти.
После того как не выстрелил шестой или седьмой патрон, стрелок встал и, не веря в выстрел, зарядил очередной патрон, вскинул винтовку к плечу и, толком не прицелившись, нажал на курок. Раздался выстрел. Пуля ударила по камням в метре от волка. Мне давно надоело ждать, когда мой товарищ, наконец, выстрелит, я тоже расслабился и смотрел на процесс мучения с винтовкой. После выстрела, который для меня тоже был неожиданным, я даже не успел вновь прицелиться, так быстро волк скрылся в кустах.
Я разрядил ружьё, вернулся в палатку и вновь занялся ремонтом штанов. Прошло несколько минут, и вдруг я слышу, как мои товарищи говорят друг другу: «Смотри, надо же, опять вернулся». Вновь схватив ружьё, я поскакал из палатки. Решили повторить эксперимент. Винтовка выстрелила со второго раза. Волк мгновенно сорвался с места, я стреляю в него сначала пулей, промахиваюсь. В убегающего стреляю картечью, вижу, что попал. Волк дернулся, но продолжил бег в кусты. Увидев, что в этот раз волк направился в ту сторону косы, где не было выхода на берег, мы получили шанс найти его на островке в кустах. Быстро пробежав по берегу, переправились через ручей и прочесали кусты на островке, но волк сумел обхитрить нас. В центральной части островка был небольшой завал из вырванных с корнем, принесённых паводком деревьев. Обойдя завал с разных сторон, вышли на противоположную сторону островка, но волка не нашли. Кусты на острове просматривались насквозь, и спрятаться волку было негде. Вернувшись к завалу, поняли, что волк спрятался в завале между стволами деревьев, о чем свидетельствовала маленькая лужица крови. Там он дождался, пока мы прошли мимо, и убежал с островка через пережим, у которого мы не догадались кого-нибудь оставить. Прошли по направлению, куда побежал волк. Не найдя на тропе ни капли крови, сразу поняли, что мы не индейцы-следопыты, и как бы ни был ранен волк, нам его не найти. Для очистки совести прочесали берег реки на километр, безрезультатно.
На следующий день мы ушли в двухдневный маршрут вверх по реке. Нам предстояло пройти 30 километров, отобрать пробы и вернуться назад. Пройдя вверх 25 километров, поставили палатку, заготовили дров на ночь, отставили припасы и лишнее имущество. Судя по времени, мы успевали пройти остаток пути и спокойно вернуться назад. Двигаясь по руслу реки, которое в верховьях выглядело как обычный ручеёк, я обратил внимание, что на камнях четко видны следы изюбря. След был абсолютно свежий, вода на камнях еще не успела высохнуть, несмотря на жару в 30 градусов.
Сориентировавшись, что у нас ещё вагон времени, дойдя до последней точки и находясь в охотничьем возбуждении, решил пройти немного по руслу, так как свежий след говорил, что олень рядом.
Рис.9 Галечный материал отобранный для отмывки шлиховой пробы.
Рис.10 Промывка шлиховой пробы из расчистки речной террасы.
Рис.11 Машенька.
Рис.12 Привал во время маршрута.
Получив согласие старшего группы, тронулся вверх по реке. Для понимания дальнейших событий расскажу о нашей команде. Маршрутная группа при выполнении таких работ состояла из трех человек. Старшим группы был геолог, обработку проб выполнял промывальщик, отбор проб выполнял геологический рабочий. Обязанности промывальщика лежали на мне, как на единственном, кто умел пользоваться деревянным лотком. Обязанности старшего группы лежали на ветеране геологии, которого вытащили из конторы, оторвав от работы с пионерами, и отправили на полевой сезон в нашу партию. Было известно, что начальника нашей партии отзовут с поля для командировки заграницу. Начальник партии был единственным человеком, кому в то время было за тридцать, и потребовался человек, которому можно было доверить руководство коллективом. Обязанности геологического рабочего должна была выполнять студентка С-вского университета. В университет она приехала учиться из Молдавии, по окончании должна была стать учительницей географии. По учебному плану, на практике ей полагалось ознакомиться с растительным и животным миром Хабаровского края, получить знания о полезных ископаемых и методах их обнаружения. Немыслимое стечение обстоятельств и глупость отдела кадров, закрывавшего кадровую брешь в полевых отрядах и партиях, забросили её и её подругу в нашу партию.
Описание её приключений на этой практике достойно отдельного рассказа. Здесь лишь упомяну о том, что в обязанности геологического рабочего входили рытьё шурфов глубиной до 1,5м, переноска проб весом до 25кг, части снаряжения и продовольствия, обустройство лагеря и прочие работы, коих множество при полевой жизни. Вес нашего рабочего едва превышал 45 кг, рост чуть выше 160см и размер обуви 35. Она была седьмым ребенком в богатой молдавской семье, имевшей хороший виноградник и отару овец. Ноги и руки она натерла в первый же день. Ноги сапогами 39 размера, меньших не было, а толстые стельки и три пары носков не помогли. Руки она стёрла, просто перенося в руках штыковую лопату.
Девушка постоянно отставала, и мы вынуждены были постоянно дожидаться её. В результате маршруты трех дней растягивались на четыре, не хватало взятого продовольствия, срывались сроки работ. Увеличение количества продовольствия имело свои пределы, так как она едва могла нести свои вещи, а нам приходилось тащить всё остальное, включая необходимые в тайге вещи (топор, котелок, кружки и т.п.).
Заранее договорившись с геологом, в один из вечеров, сидя у костра, как бы невзначай стали «вспоминать» о случаях, когда медведи нападали на отставших от колонны рабочих. Смакуя подробности скальпированных голов, спрятанных под завалы трупов, для приобретения ими душка, обожаемого медведями. Воспитательный эффект был потрясающий. Я с того вечера возглавляя колонну, двигался в необходимом темпе, девушка шла посередине, на пятки ей наступал геолог, прося её пропустить. Девушка ускоряла ход и строго держалась в середине. Правду сказать, проявились и отрицательные моменты «воспитательной работы». Девушка категорически отказывалась оставаться одна или ходить за водой, если оставалась вне видимости.
В описываемый день она так же отказалась остаться с геологом. Неоднократная тренировочная стрельба из геологического «ТТ» и моего ружья, создали в её голове уважение к ружью и полное недоверие к пистолету. В момент, когда мы решили разделиться, она решила, что рядом со мной будет спокойнее, и все уговоры остаться и заняться приготовлением чая она отвергла.
Чувствуя, что изюбрь где-то рядом, я отошёл от русла метров на 15-20 и, стараясь не шуметь, стал продвигаться параллельно реке. Девушка, двигаясь за мной, наоборот производила столько шума, шкрябая ногами и хрустя веткам, что мне пришлось остановиться и рыкнуть, чтоб не шумела. Терпения у неё хватило метров на 200, и так каждые 200-300м. Поняв, что иначе она не может, предложил ей поотстать. Не тут-то было, она не отстала ни на шаг. Так мы прошли около километра.
В очередной раз, собираясь вразумить, чтоб не шумела, повернулся к спутнице и услышал от неё тихий возглас: «Ой! Зверь!». Сначала даже не понял, что она имеет в виду. Не вызвало у меня никаких подозрений и то, что она начала, глядя куда-то мне за спину, смещаться, прячась за мной.
Я решил, что она раньше меня увидела оленя и, наконец, появился шанс его добыть. На моё замечание, не могла бы она несколько минут помолчать, она ещё громче закричала: «Зверь! Зверь!», схватила за плечи и развернула лицом к реке, спрятавшись за моей спиной.
Первое, что я увидел, был волк, который к этому времени преодолел пространство от реки и, оттолкнувшись от земли, находился в полете, пытаясь последним прыжком преодолеть разделявшее нас расстояние. Оборачиваясь к спутнице, я держал ружье опущенным, и вскидывать его уже было некогда. Так, практически от пояса, я и выстрелил, и, что удивительно, попал. Первый выстрел был пулевой и швырнул волка в противоположную сторону. Пока волк находился в полете, я успел вскинуть ружье и выстрелить в него ещё раз картечью. Волк упал на землю в 3-4 метрах. Переведя дух и перезарядив ружьё, я начал медленно подходить к зверю. Пуля попала волку в левое плечо, практически оторвав лапу, а картечь прошла по корпусу плотной кучей. Волк агонизировал, рефлекторно двигая челюстями. Сунутую в пасть сухую палку толщиной в руку он перекусил на последнем издыхании пополам.
В этот момент девушка вновь кричит: «Ой, мамочка! Ещё зверь!». В первый момент я подумал, что волков стая, и собрат решил отомстить за собрата. Мне было видно, как что-то серое шевелится в реке. Приготовившись стрелять, я начал медленно подходить. Подойдя ближе, я увидел в русле реки изюбря.
Когда расстояние составило метров 6-7, я смог разглядеть, что олень в реке остается неподвижным, но полностью картина стала ясна, когда мы подошли вплотную. У оленя было перегрызено сухожилие одной из задних конечностей, мощные волчьи челюсти оторвали оленю голень, и она висела на коже. Кроме этого волк каким-то образом распустил оленю брюшину, и внутренности вывалились наружу.
Олень был ещё жив и делал попытки подняться, пришлось перерезать ему горло и прервать мученья. Дальше начались наши мученья. Охотничий нож был только у меня, а топор мы оставили вместе с вещами за 5 километров от этого места. Я обдирал и свежевал оленя, а геолог перочинным ножом пытался снять шкуру с волка. Быстро стало понятно, что ни при каких условиях нам не удастся за один раз утащить всё мясо и шкуры. На короткий отход от базы мы взяли только лоток, лопату и маленький рюкзачок для лотка и пробы. Мясо пришлось филетировать и брать только лучшие куски. Упаковав выбранные куски в снятые шкуры и энцефалитки, используя палки как коромысла, приготовились к возвращению. За этой вознёй быстро пролетело время, и мы не заметили, как начало темнеть. Дорога к оставленным вещам в кромешной темноте далась нелегко. Боясь «развесить глаза на сучках» или свалиться в реку, обременённые добычей, двигались крайне медленно. Очень быстро сбились с тропы, идущей вдоль реки, и двигались наугад. Ночью стало весьма холодно, тем более, что мы остались в одних рубашках. На пять километров, которые мы прошли меньше чем за час днём, у нас ушло больше трех часов. Так как шаг был нестандартным, мы быстро потеряли контроль над расстоянием. Предполагая, что уже пришли, начинали искать оставленные вещи и палатку и, каждый раз не находя, двигались дальше. В конце концов мы добрались до места и, уставшие, завалились спать.
Проснувшись утром, стали собираться в обратную дорогу. Упаковав вещи и принесенное мясо по рюкзакам, осознали, что возвращаться к туше за дополнительными кусками мяса нет смысла. Нам, дай бог, хватит сил дотащить то, что есть.
Вернувшись вечером в основной лагерь, стали ждать возвращения второй группы. На следующий день устроили знатный пир из принесённой оленины. С набитым брюхом идти ещё раз 60 км ни у кого желания не возникло, и затею сходить за оставленным в ручье мясом мы оставили. Знать бы тогда, что обещанный через четыре дня вертолет не прилетит ни через неделю, ни через две! А на базе забарахлит мотор у лодки, и нам, оголодавшим, придется пешком пройти до основной базы около 80 километров через речной водораздел и переправляться через разлившуюся реку! Мы бы, наверно, все-таки сходили за оставленной частью добычи.
Но мы этого не знали и за мясом не вернулись, а что было дальше это -другая история.
Охотником я стал благодаря выбранной профессии. Поступив учиться в Горный институт, я каждое лето выезжал на практику. Производственные практики позволили побывать в различных, самых глухих и необжитых уголках России. На первой же практике я заинтересовался охотой и рыбалкой, которые для полевых геологических отрядов служили источником пополнения продовольствия, а иногда были единственной возможностью добыть себе пропитание. Подобная охота очень далека от той, которую принято называть любительской. Совсем иная мотивация действий, и совсем иные моральные принципы.
За время практик мне посчастливилось работать с огромным количеством замечательных людей. Совместная полевая жизнь изолированными маленькими коллективами, в экстремальных условиях, в течение длительного времени формирует определенные черты характера у геологических работников. Для меня было большой честью, что я был принят в эти коллективы, меня научили профессии, отношению к людям и охотничьим навыкам.
Отдавая дань этим замечательным людям, хочу рассказать о ярких случаях из монотонной полевой работы в разных партиях и отрядах, в разных регионах России.
Первый волк.
После окончания четвертого курса Горного института мне посчастливилось попасть на преддипломную практику в Хабаровский край. В те времена в Горном существовало правило: «Чем лучше учишься - тем дальше едешь». Геологические работы планировалось проводить в верхнем течении реки Уда. Целью работ была оценка золотоносности речных долин притоков реки Уды.
Рис.1 Река Уда, напротив нашего геологического лагеря.
Рис.2. Вид на р.Уда со стороны геологического лагеря. Хорошо виден перекат, где ловились вот такие... таймени.
Рис.3 Каменный рябчик. Доверчивая дикуша.
Территория работ было удалена от ближайших населённых пунктов на расстояние более 500 километров. На место работ нас перебросили от Хабаровска до Экимчана на самолете, а дальше вертолетами.
Во время перелета мы наблюдали бескрайнее зеленое море дальневосточной тайги, в глубины которой не пробирались даже охотники-промысловики.
Очень скоро стало понятно, что мы попали в мир непуганых зверей и птиц, никогда ранее не видевших человека. Утром можно было проснуться от свиста каменного рябчика (дикуши), расхаживающего по коньку палатки и с любопытством заглядывающего внутрь. Выйдя из построенной нами за неделю бани, мы сталкивались нос к носу с лосем, удивленно разглядывающим невесть откуда взявшееся сооружение.
Рис.4 Ваш покорный слуга на строительстве полевой бани.
Рис.5 Наш геологический отряд почти в полном составе.
Рис.6 Тропинка в полевом лагере ведущая к бане.
Во время маршрутов нам разрешали добывать лишь то, что можно было приготовить и съесть. Охотиться на крупную дичь не имело смысла, так как маршруты длились по три-четыре дня, и возможности вынести добычу на себе не было. Мясозаготовки были поручены завхозу, который добывал лосей, медведей, изюбрей прямо на речных косах около лагеря и перевозил мясо на лодке в лагерь. Там мясо солили, вялили, коптили и готовыми полуфабрикатами снабжали нас на время маршрутов.
От основного лагеря вертолетом нас развозили по территории на удаление 100-150 километров. С временных лагерей мы и проводили многодневные маршруты.
В конце июля нашу группу перевезли в верховья реки Тоногдо, правого притока реки Уда. После маршрутной недели сделали выходной день для отдыха и восстановления сил. В этот день и состоялась первая встреча с волком. Обстоятельства были весьма курьезными. Вымывшись в походной бане, начали готовить обед, приводить в порядок пикетажки, паковать пробы, чинить одежду и амуницию.
Рис.7 Подъем воды после дождя.
Рис.8 Вид на речную косу напротив полевого лагеря.
Хлеб мы научились печь, используя каменку от бани, гораздо позже, а к этому времени вместо хлеба мы ели белые сухари, приготовленные специально для нас на хлебозаводе. В связи с выходными решили побаловать себя лепешками и замесили тесто. Через некоторое время по тайге стал распространяться щекочущий ноздри запах запекающихся на масле лепешек.
Я забрался в палатку и занялся ремонтом штанов, порвавшихся аккурат между ног. Снимать штаны не стал и зашивал прямо на себе. Неожиданно меня привлек разговор моих товарищей, сидевших рядом с палаткой. Первая фраза, которую я услышал, была: «Надо больше печь, сейчас охотник подойдет, на всех будет мало». До меня сразу не дошел смысл сказанного, я прислушался внимательнее к разговору. Стало понятно, что ребята обсуждают собаку, сидящую на противоположном берегу ручья, и ждут, когда появится её хозяин.
В голове появились сомнения, откуда в такой глуши, вдали от жилья, летом, в 30 километрах от устья магистральной реки может оказаться человек? Не надевая брюк, поддерживая их одной рукой, чтоб брюки окончательно не свалились, а второй удерживая иголку с ниткой, пришитой к штанам, я допрыгал до края палатки и выглянул из палатки наружу. Действительно, на другом берегу, на расстоянии 55-60 метров сидела только подозрительная собака. О том, что это волк, честно скажу, понятно стало позже. Внешне он напоминал обычную собаку, которую привлек запах пекущихся лепешек. Он сидел в спокойной позе, и, как в полудреме, водил носом в разные стороны. Шум от ручья, по-видимому, скрывал производимый нами шум, а ветер от ручья уносил наш запах.
Я рванулся назад в палатку, схватил ружьё, лежавшее на спальнике. По закону подлости патронташ с патронами куда-то запропастился. Стало понятно, быстро в нашем бардаке не найти. Энцефалитка была замочена в ручье, и встал вопрос: «В который из шести карманов палатки я запихал резервные патроны»?
К моменту, когда патроны были найдены, и я вновь сумел выбраться со спущенными штанами из палатки, парни успели достать мелкашку и найти патроны от неё. Они стали упрашивать дать им возможность выстрелить первыми. Договорились: стреляем из мелкашки, а по результату стреляю я.
Изготовились для стрельбы. За время, пока искали, что использовать в качестве опоры при изготовке, волк продолжал сидеть на берегу, не обращая на нас внимание. Традиционно, после нажатия на спусковой крючок мелкашка дала осечку. Виноваты в этом были патроны, которые доставали неизвестно где, и срок их годности, судя по дате на упаковке, истёк пять лет назад. Винтовку перезарядили, повернув патрон в патроннике. Вновь осечка, зарядили новый патрон, всё повторилось. Из опыта мы знали, что стреляет один патрон из пяти.
После того как не выстрелил шестой или седьмой патрон, стрелок встал и, не веря в выстрел, зарядил очередной патрон, вскинул винтовку к плечу и, толком не прицелившись, нажал на курок. Раздался выстрел. Пуля ударила по камням в метре от волка. Мне давно надоело ждать, когда мой товарищ, наконец, выстрелит, я тоже расслабился и смотрел на процесс мучения с винтовкой. После выстрела, который для меня тоже был неожиданным, я даже не успел вновь прицелиться, так быстро волк скрылся в кустах.
Я разрядил ружьё, вернулся в палатку и вновь занялся ремонтом штанов. Прошло несколько минут, и вдруг я слышу, как мои товарищи говорят друг другу: «Смотри, надо же, опять вернулся». Вновь схватив ружьё, я поскакал из палатки. Решили повторить эксперимент. Винтовка выстрелила со второго раза. Волк мгновенно сорвался с места, я стреляю в него сначала пулей, промахиваюсь. В убегающего стреляю картечью, вижу, что попал. Волк дернулся, но продолжил бег в кусты. Увидев, что в этот раз волк направился в ту сторону косы, где не было выхода на берег, мы получили шанс найти его на островке в кустах. Быстро пробежав по берегу, переправились через ручей и прочесали кусты на островке, но волк сумел обхитрить нас. В центральной части островка был небольшой завал из вырванных с корнем, принесённых паводком деревьев. Обойдя завал с разных сторон, вышли на противоположную сторону островка, но волка не нашли. Кусты на острове просматривались насквозь, и спрятаться волку было негде. Вернувшись к завалу, поняли, что волк спрятался в завале между стволами деревьев, о чем свидетельствовала маленькая лужица крови. Там он дождался, пока мы прошли мимо, и убежал с островка через пережим, у которого мы не догадались кого-нибудь оставить. Прошли по направлению, куда побежал волк. Не найдя на тропе ни капли крови, сразу поняли, что мы не индейцы-следопыты, и как бы ни был ранен волк, нам его не найти. Для очистки совести прочесали берег реки на километр, безрезультатно.
На следующий день мы ушли в двухдневный маршрут вверх по реке. Нам предстояло пройти 30 километров, отобрать пробы и вернуться назад. Пройдя вверх 25 километров, поставили палатку, заготовили дров на ночь, отставили припасы и лишнее имущество. Судя по времени, мы успевали пройти остаток пути и спокойно вернуться назад. Двигаясь по руслу реки, которое в верховьях выглядело как обычный ручеёк, я обратил внимание, что на камнях четко видны следы изюбря. След был абсолютно свежий, вода на камнях еще не успела высохнуть, несмотря на жару в 30 градусов.
Сориентировавшись, что у нас ещё вагон времени, дойдя до последней точки и находясь в охотничьем возбуждении, решил пройти немного по руслу, так как свежий след говорил, что олень рядом.
Рис.10 Промывка шлиховой пробы из расчистки речной террасы.
Рис.11 Машенька.
Рис.12 Привал во время маршрута.
Получив согласие старшего группы, тронулся вверх по реке. Для понимания дальнейших событий расскажу о нашей команде. Маршрутная группа при выполнении таких работ состояла из трех человек. Старшим группы был геолог, обработку проб выполнял промывальщик, отбор проб выполнял геологический рабочий. Обязанности промывальщика лежали на мне, как на единственном, кто умел пользоваться деревянным лотком. Обязанности старшего группы лежали на ветеране геологии, которого вытащили из конторы, оторвав от работы с пионерами, и отправили на полевой сезон в нашу партию. Было известно, что начальника нашей партии отзовут с поля для командировки заграницу. Начальник партии был единственным человеком, кому в то время было за тридцать, и потребовался человек, которому можно было доверить руководство коллективом. Обязанности геологического рабочего должна была выполнять студентка С-вского университета. В университет она приехала учиться из Молдавии, по окончании должна была стать учительницей географии. По учебному плану, на практике ей полагалось ознакомиться с растительным и животным миром Хабаровского края, получить знания о полезных ископаемых и методах их обнаружения. Немыслимое стечение обстоятельств и глупость отдела кадров, закрывавшего кадровую брешь в полевых отрядах и партиях, забросили её и её подругу в нашу партию.
Описание её приключений на этой практике достойно отдельного рассказа. Здесь лишь упомяну о том, что в обязанности геологического рабочего входили рытьё шурфов глубиной до 1,5м, переноска проб весом до 25кг, части снаряжения и продовольствия, обустройство лагеря и прочие работы, коих множество при полевой жизни. Вес нашего рабочего едва превышал 45 кг, рост чуть выше 160см и размер обуви 35. Она была седьмым ребенком в богатой молдавской семье, имевшей хороший виноградник и отару овец. Ноги и руки она натерла в первый же день. Ноги сапогами 39 размера, меньших не было, а толстые стельки и три пары носков не помогли. Руки она стёрла, просто перенося в руках штыковую лопату.
Девушка постоянно отставала, и мы вынуждены были постоянно дожидаться её. В результате маршруты трех дней растягивались на четыре, не хватало взятого продовольствия, срывались сроки работ. Увеличение количества продовольствия имело свои пределы, так как она едва могла нести свои вещи, а нам приходилось тащить всё остальное, включая необходимые в тайге вещи (топор, котелок, кружки и т.п.).
Заранее договорившись с геологом, в один из вечеров, сидя у костра, как бы невзначай стали «вспоминать» о случаях, когда медведи нападали на отставших от колонны рабочих. Смакуя подробности скальпированных голов, спрятанных под завалы трупов, для приобретения ими душка, обожаемого медведями. Воспитательный эффект был потрясающий. Я с того вечера возглавляя колонну, двигался в необходимом темпе, девушка шла посередине, на пятки ей наступал геолог, прося её пропустить. Девушка ускоряла ход и строго держалась в середине. Правду сказать, проявились и отрицательные моменты «воспитательной работы». Девушка категорически отказывалась оставаться одна или ходить за водой, если оставалась вне видимости.
В описываемый день она так же отказалась остаться с геологом. Неоднократная тренировочная стрельба из геологического «ТТ» и моего ружья, создали в её голове уважение к ружью и полное недоверие к пистолету. В момент, когда мы решили разделиться, она решила, что рядом со мной будет спокойнее, и все уговоры остаться и заняться приготовлением чая она отвергла.
Чувствуя, что изюбрь где-то рядом, я отошёл от русла метров на 15-20 и, стараясь не шуметь, стал продвигаться параллельно реке. Девушка, двигаясь за мной, наоборот производила столько шума, шкрябая ногами и хрустя веткам, что мне пришлось остановиться и рыкнуть, чтоб не шумела. Терпения у неё хватило метров на 200, и так каждые 200-300м. Поняв, что иначе она не может, предложил ей поотстать. Не тут-то было, она не отстала ни на шаг. Так мы прошли около километра.
В очередной раз, собираясь вразумить, чтоб не шумела, повернулся к спутнице и услышал от неё тихий возглас: «Ой! Зверь!». Сначала даже не понял, что она имеет в виду. Не вызвало у меня никаких подозрений и то, что она начала, глядя куда-то мне за спину, смещаться, прячась за мной.
Я решил, что она раньше меня увидела оленя и, наконец, появился шанс его добыть. На моё замечание, не могла бы она несколько минут помолчать, она ещё громче закричала: «Зверь! Зверь!», схватила за плечи и развернула лицом к реке, спрятавшись за моей спиной.
Первое, что я увидел, был волк, который к этому времени преодолел пространство от реки и, оттолкнувшись от земли, находился в полете, пытаясь последним прыжком преодолеть разделявшее нас расстояние. Оборачиваясь к спутнице, я держал ружье опущенным, и вскидывать его уже было некогда. Так, практически от пояса, я и выстрелил, и, что удивительно, попал. Первый выстрел был пулевой и швырнул волка в противоположную сторону. Пока волк находился в полете, я успел вскинуть ружье и выстрелить в него ещё раз картечью. Волк упал на землю в 3-4 метрах. Переведя дух и перезарядив ружьё, я начал медленно подходить к зверю. Пуля попала волку в левое плечо, практически оторвав лапу, а картечь прошла по корпусу плотной кучей. Волк агонизировал, рефлекторно двигая челюстями. Сунутую в пасть сухую палку толщиной в руку он перекусил на последнем издыхании пополам.
В этот момент девушка вновь кричит: «Ой, мамочка! Ещё зверь!». В первый момент я подумал, что волков стая, и собрат решил отомстить за собрата. Мне было видно, как что-то серое шевелится в реке. Приготовившись стрелять, я начал медленно подходить. Подойдя ближе, я увидел в русле реки изюбря.
Когда расстояние составило метров 6-7, я смог разглядеть, что олень в реке остается неподвижным, но полностью картина стала ясна, когда мы подошли вплотную. У оленя было перегрызено сухожилие одной из задних конечностей, мощные волчьи челюсти оторвали оленю голень, и она висела на коже. Кроме этого волк каким-то образом распустил оленю брюшину, и внутренности вывалились наружу.
Олень был ещё жив и делал попытки подняться, пришлось перерезать ему горло и прервать мученья. Дальше начались наши мученья. Охотничий нож был только у меня, а топор мы оставили вместе с вещами за 5 километров от этого места. Я обдирал и свежевал оленя, а геолог перочинным ножом пытался снять шкуру с волка. Быстро стало понятно, что ни при каких условиях нам не удастся за один раз утащить всё мясо и шкуры. На короткий отход от базы мы взяли только лоток, лопату и маленький рюкзачок для лотка и пробы. Мясо пришлось филетировать и брать только лучшие куски. Упаковав выбранные куски в снятые шкуры и энцефалитки, используя палки как коромысла, приготовились к возвращению. За этой вознёй быстро пролетело время, и мы не заметили, как начало темнеть. Дорога к оставленным вещам в кромешной темноте далась нелегко. Боясь «развесить глаза на сучках» или свалиться в реку, обременённые добычей, двигались крайне медленно. Очень быстро сбились с тропы, идущей вдоль реки, и двигались наугад. Ночью стало весьма холодно, тем более, что мы остались в одних рубашках. На пять километров, которые мы прошли меньше чем за час днём, у нас ушло больше трех часов. Так как шаг был нестандартным, мы быстро потеряли контроль над расстоянием. Предполагая, что уже пришли, начинали искать оставленные вещи и палатку и, каждый раз не находя, двигались дальше. В конце концов мы добрались до места и, уставшие, завалились спать.
Проснувшись утром, стали собираться в обратную дорогу. Упаковав вещи и принесенное мясо по рюкзакам, осознали, что возвращаться к туше за дополнительными кусками мяса нет смысла. Нам, дай бог, хватит сил дотащить то, что есть.
Вернувшись вечером в основной лагерь, стали ждать возвращения второй группы. На следующий день устроили знатный пир из принесённой оленины. С набитым брюхом идти ещё раз 60 км ни у кого желания не возникло, и затею сходить за оставленным в ручье мясом мы оставили. Знать бы тогда, что обещанный через четыре дня вертолет не прилетит ни через неделю, ни через две! А на базе забарахлит мотор у лодки, и нам, оголодавшим, придется пешком пройти до основной базы около 80 километров через речной водораздел и переправляться через разлившуюся реку! Мы бы, наверно, все-таки сходили за оставленной частью добычи.
Но мы этого не знали и за мясом не вернулись, а что было дальше это -другая история.
Последнее редактирование:
