Охота с легавой.

Как указывалось уже выше, охота на дупелей, согласно действующему охотничьему законодательству, начинается с первого августа. В нормальный год, т. е., когда лето не настало очень рано или, наоборот, не очень запоздало приходом, к августу старые дупеля уже закончивают линьку совершенно, а молодые— настолько матереют и оперяются, что неопытный глаз нескоро сможет отличить их от стариков.

В начале августа, да и позднее, когда стоит жаркая погода, в полдень дупель лежит очень крепко, прекрасно выдерживает стойку собаки, близко подпускает к себе охотника, да и поднимается на крыло очень неохотно и лениво. В более холодную погоду, а также утром и вечером, дупель обычно становится несколько осторожнее, однако, и в этих случаях он — если только не очень настеган выстрелами — почти всегда подпускает к себе довольно близко.

И местный и пролетный дупель редко располагается в том или ином подходящем месте болота, луга и т. д. в одиночестве. Напротив, чаще всего в таком местечке наталкивается на целую — иногда огромную по количеству — компанию дупелей, хотя и разместившуюся порознь, в некотором расстоянии друг от друга. Поэтому, подняв одного дупеля, следует тотчас-же приняться за систематическое и тщательное обшаривание с собакой всех подходящих окружающих мест, не обходя вниманием ни одной кочки, ни одного кустика, где могли-бы притаиться жирные дупеля. При этом как-бы ни хороша, опытна и чутьиста была собака, охотник не должен полагаться только на нее, а, напротив, — все время руководить и управлять ее поиском, стараясь не оставить за собой ни одного необысканного местечка. Как я уже неоднократно говорил, дупеля, в особенности в сильную жару, можно заставить подняться на крыло только натолкнувшись на него, что называется, вплотную. Вследствие этого, легавая собака, особенно с сильным ходом и с недостаточным чутьем („чутье — не по ногам", как говорят о таких собаках некоторые охотники), или собака горячая может очень легко проскочить мимо затаившегося дупеля всего в каких-нибудь двух шагах, а он все-таки не взлетит. Это еще, конечно, с полбеды, когда охотник только что вышел в поле или на болото, еще не успел поднять ни одного дупеля и не знает, даже приблизительно, где они разместились. Ведь, в этом случае, в особенности, если угодья обширны, все равно не сумеешь обыскать на них каждую кочку, каждый кустик.. Но совсем другое дело, когда первый дупель уже поднят и все говорит за то, что около места его под'ема находятся и другие дупеля или-же луг или болото вообще невелики... Тут уж необходимо сдер- живать поиск собаки и не спускать с нее глаз ни на одну минуту, да и самому не жалеть ног... Однако ни в коем случае не следует бродить по болоту самостоятельно, в недежде самому, помимо собаки, „вытоптать" дупеля.

Вообще говоря, охотясь по дупелям, нужно, чтобы работа собаки и поведение самого охотника находились бы целиком в зависимости друг от друга и, чем меньше в этом случае проявит каждый из них самостоятельности (разумеется, если легавая по своим полевым качествам не близка к идеалу), тем удачнее и интереснее выйдет охота.

Практика, впрочем не только одних дупелиных охот, показала, что лучшей манерой поиска легавой, является поиск челноком. При этой манере поиска меньше всего вероятия оставить за собой ряд мест „пустыми", т. е. не обысканными собакой. Лишь у немногих легавых такая манера поиска является врожденной, у большинства-же—результатом правильной натаски.

Если дупелиные угодья обширны, разумеется, лучше, если собака обладает большим и широким ходом. С тихоходом, ковыряющимся носом под ногами охотника, конечно, много не походишь, да и охота в большинстве случаев выйдет менее удачной и уж, конечно, менее интересной.

Охотясь по дупелям нужно, как я уже говорил выше тщательно обыскивать все подходящие угодья, в окрестностях того места, где был поднят хотя бы один дупель. Для этого следует ходить по болоту, лугу и т. д. зигзагообразно, по крутым диагоналям, стараясь присноравливать скорость своего хода и расстояние между этими диагоналями к поиску собаки. Ни в коем случае при этом не следует лениться ходить и вообще жалеть своих ног. Ходя по прямой, боясь сделать лишний километр по болоту, конечно, обойдешь его скорее, чем тогда, когда исходишь его вдоль и поперек, но зато и результаты охоты будут совсем иные.

Если охотник хороший и не ленивый ходок и при этом ходит с опытной, чутьистой и обладающей правильным и хорошо разработанным поиском легавой, он поднимет на крыло каждого дупеля, имеющегося в болоте. В противном случае сзади будут оставаться необысканные места и многие, многие дупеля, нашедшие там себе убежище...

Не могу не вспомнить по этому поводу одного из ярчайших случаев моей охотничьей практики, происшедшего в 1920 году.

Дело было под Псковом, в начале августа, невдалеке от чудного Устья, красочно описанного в рассказах Псковича.

С раннего утра, еще по росе, я выбрался на маленькую реченку Каменку, бежавшую между двух холмов по болотистой низине и где-то совсем близко, за поворотом, вливавшуюся в огромную Великую...

По островкам Каменки и на ее берегах, где были недурные покосы, частенько попадались бекасы, а иногда и малютка - гаршнеп. Изредка можно было наткнуться и на дупеля. По вечерам, на заре можно было сделать пару выстрелов по кряковым или чиркам, прилетевшим сюда с озера на кормежку.

В начале моя охота не клеилась... Взял только трех или четырех бекасов и одну или двух болотных курочек...

Обыскав основательно один берег Каменки, я перебрался на другой и был неприятно поражен. Навстречу мне, видимо, заканчивая охоту, и обыскав, следовательно, другой берег речки, куда направлялся и на который возлагал большие надежды я, вывернулся из-за куста один из псковских охотников. С ним была его собака, как мне было известно, довольно неплохая по задаткам, но совершенно испорченная нелепым обращением хозяина, полевая работница.

Пока наши собаки обнюхивались (со мной был мой пойнтер—сука Блесс), между нами завязался разговор.

Ягдташ у моего спутника был совершенно пуст (этим и объяснилось, что появление на Каменке помимо меня еще одного охотника так меня поразило: я не слышал ни одного выстрела), да и мне особенно хвастать было нечем.

Узнав о моем намерении идти розыскивать дичь в тех местах, откуда он сам только что пришел, мой собеседник, всегда отличавшийся необычайным апломбом в своих рассуждениях и словах, безаппеляционно изрек:

— Бросьте, не стоит и ходить!.. Ведь я с а м там был... Совсем пустые места!.. И уж если моя Лина (кличка его собаки) там ничего не причуяла, то вам там и делать нечего... Идемте-ка лучше домой!..

Мы разошлись... Он перешел через Каменку, поднялся на холм и что-то насмешливо прокричал оттуда... Кусты скоро скрыли его с моих глаз.

А я, пустив собаку в поиск, пошел по тем местам, откуда только что вышел мой непрошенный советчик.

И вдруг...

Блесс моя сразу сбавила свою довольно скорую рысь (теперь—увы—не то!.. Теперь она—старуха!), припала к земле и замерла на стойке среди узкой, некошенной— уже блеклой и полегшей—полосы покоса, едва-ли не единственной на всем берегу.

Поднялся дупель и после выстрела плюхнулся на землю...

Блесс только повернула голову, но не стронулась с места.

Поднялся второй дупель и тоже упал...

И через какие-нибудь полчаса я, волей-неволей, был вынужден прекратить охоту, расстреляв весь наличный запас патронов...

Как и на всякой охоте, происходящей на открытых и не защищенных от ветра местах (в лесу и проч. это играет меньшую роль), очень важно, чтобы ветер дул всегда навстречу идущей на поиске собаке, нанося на нее запах дичи. В крайнем случае можно, чтобы ветер приходился сбоку собаки, но никогда не дул бы ей в спину. Особенно это важно, когда ветер очень силен, так как в этом случае, работая по ветру, собака постоянно будет проскакивать и спарывать без стойки дичь. Но, однако, нужно иметь в виду, что даже и слабенький ветер, дующий от собаки, сильно мешает ее работе. Вследствие этого, по возможности, всегда следует сообразоваться с направлением ветра.

Умная и опытная собака сама учтет влияние направления ветра и приспособит к этому свой поиск так, чтобы ветер не только не мешал, но и облегчал ее работу.

Мне пришлось как-то видеть работу одной исключительной по полевым качествам, уму и опытности собаки, находящихся в дивной гармонии с ее безукоризненным экстерьером, что, к сожалению, не так уж обычно.

Мы вдвоем с моим приятелем (владельцем этой собаки) вышли на небольшое, продолговатое по форме болото. Дул сильный ветер вдоль болота и прямо нам в спину.

Пущенная в поиск собака моего приятеля, пулей бросилась вперед... Но шла она не болотом, а его краем и притом по совершенно прямой линии... И только добежав до конца болота, она повернула обратно, перешла на поиск челноком и вскоре, работая против ветра и навстречу нам, замерла на стойке по бекасу...

Охотник должен всегда идти за собакой так, чтобы она находилась постоянно впереди его или-же сбоку, но никогда— сзади. К легавой, вставшей на стойке, следует подходитт спокойно и осторожно, без лишнего шума, и всегда, по возможности, с правой стороны (чтобы удобнее было стрелять).

Непуганный дупель очень часто только вспорхнет перед собакой и снова тут-же опустится в траву в каких-нибудь в двух от нее шагах. Взлетевший-же и стрелянный дупель, обычно описав небольшую дугу, снова садится и вновь подпустит к себе собаку и охотника вплотную.

Только неоднократные выстрелы по дупелю сделают его более строгим. Он хуже будет выдерживать стойку собаки, будет подпускать к себе охотника только на дальний выстрел, а то и вовсе покинет болото и улетит неизвестно куда. В ту пору, когда дупеля еще держатся выводками, по поведению взлетевшего дупеля можно иногда судить, есть-ли тут дупеля еще или нет. Дело в том, что дупель от выводка очень неохотно покидает оставшихся и обычно перемещается очень недалеко. Дупель одиночный—обычно или вовсе улетит с болота или сядет вновь в большом отдалении. Поэтому в первом случае больше всего вероятия, что около места взлета первого дупеля, можно розыскать и других от выводка.

Пересев после взлета на новое место, дупель всегда немного отбегает в сторону и почти неизменно вправо. Под стойкой легавой дупель зачастую бежит (лежит дупель крепко— только в сильную жару) и, если трава редка или невысока, иногда показывается на глаза охотнику. Поэтому-то и несносна на охоте по дупелям (как, впрочем, и на многих других птиц) собака с мертвой стойкой и тугой подводкой...

Как видно, в огромном большинстве случаев, дупель подпускает к себе свободно на выстрел охотника. Однако, бывают случаи, что дупеля почему-либо станут строги и, вследствие этого, подобраться к ним на выстрел, при всей осторожности собаки и охотника, становится очень нелегко. В этом случае советуется подходить к дупелям не против ветра, а п о ветру. Дело в том, что дупель, как и многие другие птицы, на чистом месте в сильный ветер всегда поднимаются против ветра. Собаку и охотника, подходящего по ветру, дупель заметит, конечно, раньше, но боясь взлететь по ветру (особенно, если ветер силен) или-же против ветра, но навстречу охотнику, дупель обычно подпустит охотника на выстрел, а иногда и вплотную, взлетев только тогда, когда убедится, что иного выхода нет. В огромном большинстве случаев применение указанного способа подхода к строгим дупелям в сильный ветер оканчивается успехом, хотя стрельба дупеля в таких условиях вообще гораздо труднее, чем в тихую погоду.

Умения подавать застрелянную дичь от собаки, с которой охотятся по дупелям, —не требуется. Важно лишь, чтобы собака отмечала стойкой убитую птицу, так как иногда застре-лянный дупель падает в такую чащу, что без собаки его не скоро отыщешь.

Стрельба по дупелям почти всегда очень легка. Дупель в большинстве случаев поднимается невдалеке от охотника, летит нескоро и прямо и, представляя собой довольно большую цель, обычно в результате выстрела, даже очень неважного стрелка, падает на землю мертвым. Однако, всетаки по дупелям пуделяют, и не так уж редко. В огромном большинстве случаев причиной этих пуделей является излишняя горячность охотника. Помимо этого без промахов вообще нельзя обойтись, как бы ни хорош, опытен и хладнокровен был стрелок: человек, ведь, все таки не машина!..

Лучше всего стрелять по дупелям, отпустив их шагов на 30—40. Выстрел на более коротком расстоянии всегда значительно труднее, так как и стрелять приходится значительно быстрее, да и целится нужно точнее, так как на коротке разлет дробин снаряда, т. е. убойный круг ружья, очень невелик. Точно также нет смысла отпускать дупеля и очень далеко, так как в этом случае всегда возможен облет его дробинами снаряда, да и прицеливание в птицу на таком расстоянии несравненно труднее.

Дупеля обычно нет надобности стрелять на вскидку, как, скажем, вальдщнепа, мелькающего в кустах, когда каждая доля секунды дорога...

Зачем пороть горячку и вообще торопиться, когда времени свободного хватит на то, чтобы не торопясь, с поводком, выцелить дупеля и отпустив на некоторое расстояние, мертво и чисто положить его выстрелом?..

По этим-же причинам от ружья, с которым охотятся по дупелям, не требуется какого-либо исключительного боя. Наоборот, излишек кучности будет только затруднять стрельбу или-же кучно идущий дробовой снаряд будет вдребезги разносить нежную тушку птицы. Поэтому только резкость, хорошие осыпи и постоянство боя играют большую роль в успешности стрельбы по дупелям.

Дупель очень слаб на рану и вполне достаточно применять при стрельбе по нему дробь №№ 8 или даже 9 англ. счета. Более крупная дробь будет беспощадно рвать дупеля, а на сравнительно больших расстояниях — обносить птицу.