Отношение лисиц к флагам

В отношении характера лисицы я постарался оттенить отсутствие у нее чувства ненависти к человеку, а вследствие этого и отсутствие заподозривания козней против нее в каждом проявлении человека.

Гуляя и охотясь, лисица мало думает о встрече с человеком, пугаясь, однако, его, если чувствует себя обнаруженною им.

Попадая в поле, где пасется стадо, она нисколько не тревожится этим одушевленным имуществом человека. Не столько человек, сколько ею друг-собака, лай которой лисица хорошо знает, заставляет ее, пожалуй, почаще подумывать об опасности. Будучи пуглива и осторожна, лисица старается не показываться на глаза человека, если может предвидеть его появление и недоверчиво относиться к новым предметам и необычным явлениям.

Лисица поэтому к флагам относится по большой части с недоверием, удивлением и опасением. Подойдя к ним иногда на 5 шагов на открытой поляне, она внимательно глядит на них и, почувствовав кроме того незнакомый запах, отходит с твердым решением не рисковать переходить через линию этих чуждых ей предметов. Иногда, выскочив на прыжках, она останавливается, глядя на флаги, как вкопанная, и быстро сообразив, что эта сторона не безопасна, либо машает вдоль них, а не то обратно скрывается на прыжках в опушку, чтобы там тотчас же перейти на рысь и из-за прикрытия еще раз поглядеть на флажки. Мне случалось несколько раз убеждаться, что впечатление зрительное, усиленное еще впечатлением того же предмета через обоняние, действительнее. И если лисица, увидав флаги, опасается их, то, увидев и одновременно зачуяв, боится их, будто запах флагов сделал их одушевленными предметами.

Нет никакого сомнения, что в темноте, когда лисица не различает цвета, она не переходит линию флагов вследствие того, что удерживается от этого чутьем. Вот поэтим причинам, чрезвычайно важно бывает, когда флаги имеют достаточно сильный специфический запах, не присущий предметам природы, к которым привык зверь.

По этим соображениям многие охотники обливают флаги керосином. Если употреблять кумачные флаги, то запаха в них достаточно без пачкотни посторонними веществами. Достаточна ли сила запаха, может определить сам охотник своим обонянием. Если запах, чувствуется человеком при разворачивании флагов, или если он струится по просеку, а также наносится ветром в мягкую погоду, то, конечно, лисица почувствует его и подавно.

Катушки флагов полезно держать в жилом помещении; они воспринимают тогда, кроме того, и запах жилья и усиливают собственный запах от перемены температуры, то-есть с холода сильнее пахнут в тепле и наоборот, из тепла издают на морозе более сильный запах.

Я видел, как однажды лисица налетела быстрым ходом в темноте на линию флагов и почти опрокинулась, чтобы броситься обратно. Я наблюдал также, как во время гона, когда оттепель перешла внезапно на мороз, а ветер резко переменился на глазах, обложенная лисица, шедшая вдоль флагов до перемены ветра с некоторым опасением, вторично, когда ветер дул уже прямо от флагов, потопталась на своих следах и бросилась прочь на прыжках.

Обоняние, главным образом, препятствует лисице выходить ночью из оклада, обтянутого флагами. Посмотрите, сколько подходов к флагам сделает она другой раз за ночь. Она испробует все стороны. Интересно, что ночью, несмотря на то, что она не только не видит цвета, но даже не может в лесных зарослях узнать в шнуре с флагами предмета постороннего лесу, она не только не прорывается, но обыкновенно подходит к линии флагов на большее расстояние, чем днем. Это подтверждает руководящую роль в таких случаях обоняния.

Лисица, следовательно, чрезвычайно удобный зверь для направления ее флагами на стрелковую линию. Но нет правил без исключения. По мелкоснежью, в начале зимы, когда молодые лисицы, в особенности в местности не глухой, полевой, привыкли за лето к встречам с людьми, с домашним скотом, к крику, песням, выстрелам и всякому проявлению человеческой жизни и не успели еще одичать в сонной тишине умолкнувших полей и лесов, отношение лисицы к флагам встречается иное. Да и на самом деле, приспособившись к перекрещенным людьми полям, к разложенным пастухами кострам, к пастьбе и крику не только днем, но ночью, к запаху человека, к ярким краскам цветов, - лисица, в особенности, когда зима наступает без продолжительной осени, видит во флагах не новое, страшное, хотя и чуждое ей, но как будто знакомое ей, и, нисколько не стесняясь, нередко, не меняя аллюра, подлезает потихоньку под шнур и даже, как я неоднократно видел, преспокойно до перехода флагов исполняет свою естественную надобность в нескольких шагов от них.

Такое отношение лисицы к флагам может повергнуть неопытного охотника в полное недоумение, вплоть до признания за флагами отсутствия сдерживающей и устрашающей зверя силы.

Но, ничего! Зима вступает в свои права, снег делается глубже. Лисица, так легко скрывавшаяся летом и осенью в траве, канавке, в меже с лебедою, теперь начинает привыкать к гладкому савану снега, и эта привычка несет за собою усугубление осторожности ее и более робкое восприятие встреч с человеком и с новыми чуждыми ей предметами.

С другой стороны, лисица, побывавшая в окружении и неудачно стреляная, будучи второй раз офлажена, с чрезвычайною робостью смотрит сквозь чащу на флаги, как на те же чуждые ей предметы, которые как будто бы хотели ее поймать, но которые она так удачно миновала. Эта психология заставляет ее только сильнее опасаться вторичного переживания страха, а поэтому вторично она еще более боится флагов.

Гораздо хуже обстоит дело с такою лисицею, которая пренебрегала флагами и спокойно перешла через их линию. Впредь до того времени, когда она, по-нашему, поумнеет (а ум этот приобретается, когда ей нагонишь хорошего страха), надеяться на флаги нельзя, а надо уже целиком приспособиться к ее ходу и лазу.