После выстрела

Во время складывания и гона работа окладчика особенно напряженна и ответственна; к тому же она часто бывает и весьма тяжелой: лыжи глубоко оседают в рыхлый снег, приходится лавировать в хвойной чаще, каждая иголочка густо запудрена снегом, на каждом сочленении дерева висят снежные пласты и комья, которые при малейшем неизбежном прикосновении осыпают снегом нагретую разгоряченным телом одежду, немало попадает снежной осыпи и за шиворот. Всякие встречаются места, приходится карабкаться по ветровалу, лыжи разезжаются, одна попадает под упавшее дерево, другая зарывается в снежную пустоту. И все же, при всех физических затруднениях окладчик ни на секунду не должен отвлекать своего внимания от гона он напряженно следит за равномерностью подвижки своих помощников, перекликаясь с ними, получает от них сведения и зорко приглядывается к встречающимся следам.

Рис. 36

Понятно, что когда на стрелковой линии раздается выстрел, он несет облегчение окладчику и его помощникам Однако не всякий выстрел возвещает о скором окончании работы. Не все стрелки обладают выдержкою, опытом и уменьем владеть оружием. Недаром, услышав выстрел, окладчик подумывает: «пудель», убит или пущена кровь?

Обязанности окладчика не всегда прекращаются вскоре после выстрела и окончания гона.

Чтобы узнать, какая работа предстоит окладчику впереди, ему надлежит по выходе на стрелковую линию немедленно выяснить: все ли звери вышли на линию стрелков, на какие номера, каковы результаты выстрелов, какого пола и возраста убитые или стреляные звери, и если зверь ушел, то за линию ли стрелков, обратно ли в оклад или же через флаги.

Хорошо, когда все обложенные звери оказываются взятыми, тогда остается лишь забота собрать совместно с помощниками флаги. Если же на линию выставлены не все обложенные звери или же выставлены, но взяты не все, то работа окладчика продолжается и расчленяется.

Когда на линию вышли не все обложенные звери и окладчик и помощники его во время гона не обнаружили прорыва зверя через флаги, а равно если вышедшие на стрелков вновь вернулись в круг, то окладчику следует с помощниками немедленно проверить круг, одновременно с двух сторон; при этом весьма полезно относительна раненого зверя знать, имеется ли на следу кровь, так как этот признак может оказать незаменимую помощь для отличения такого следа от имеющихся уже в окладе многочисленных следов. При проверке оклада стрелки остаются на своих местах, ожидая возможного выхода зверя.

Когда вернувшийся обратно со стрелковой линии зверь остался (задержался) в окладе или вовсе не выходил на стрелковую линию—затаился (зажался) в том окладе, надо пытаться вновь выставить зверя. В таких случаях целесообразнее избрать новую стрелковую линию, которую окладчик должен на всякий случай наметить во время проверки оклада, после первого гона.

Затаившегося зверя, побоявшегося выйти на линию, расположенную на сравнительно чистом месте, не сливающемся с зарослями оклада, безусловно нельзя гнать на те же номера, так как боязнь зверя такого места усилилась. Затаившегося зверя выгоднее направлять на его входной след и во всяком случае нужно расположить стрелковую линию по довольно частому лесонасаждению или по редколесью с хорошим подсадом. При всем этом надо помнить, что обычно затаившийся зверь прорывается из оклада вскоре после прекращения первого гона, очень часто при проверке оклада. Поэтому с перестановкою стрелковой линии надо спешить во всю, конечно, не сломя голову, а толково, твердо выяснив предварительно план действий.

Если в окладе задержался раненый зверь, его следует гнать, в 'большинстве случаев придерживаясь тех же вышеописанных условий выбора стрелковой линии. Гон (продвижение) необходимо вести медленно, обследуя оклад поперечными линиями, обращая особое внимание на чащу. Гнать как затаившегося, так и раненого зверя, лучше без крика, а лишь передавая друг другу необходимые сведения и распоряжения; окладчику, особенно при гоне раненого зверя, необходимо держаться следа; поперечные по окладу линии должны быть доведены до самых флангов; при входе зверя в чащу, при основательных данных о том, что зверь там зажался, окладчик стягивает силы к такому месту; нередко достаточна вытолкнуть зверя из ухоронки, дать ему понять, что он обнаружен, и он без дальнейших намерений затаиться направляется на ход.

Если зверь прорвался невредимым через стрелковую линию, через флаги или на крик, (то такого зверя (если до темноты времени еще порядочно) надо стараться вновь об'е-хать, пересекая след по дорогам на лошадях всею охотой. Окладчик помещается на первой головной подводе с одним из помощников, на второй подводе—второй помощник с флагами, при надобности подводы разъезжаются, охватывая круг, за ними следуют на отдельных подводах стрелки. Не лишнее указать, что при следовании на подводах нужно соблюдать известный распорядок: ехать ровным ходом с небольшими интервалами между подводами, позволяющими окладчику передавать, не крича, то или другое распоряжение или указывать иногда о необходимых действиях знаками. Лицо, правящее лошадью, должно быть настороже и во-время замедлять или делать полную остановку, вообще поступая так, как головная подвода с окладчиком.

Больших об'ездов по дорогам при преследовании зверя делать невыгодно, так как зверь после тревоги в большинстве случаев долгое время не ложится и находится на ходу и, будучи захвачен в большом кругу, он успевает выйти из того меньшего круга, который приходится впоследствии выкраивать. Ввиду этого выгоднее, если только имеются дороги, делать об'езды в 2—4 км. Если же имеется возможность перехватить зверя на определенном верном переходе, то о расстоянии речи быть не может, и туда надо поспевать, не теряя минуты и погоняя лошадей.

Часто удается, благодаря предвидению окладчика, об-ехать зверя на ходу; стрелки в таких случаях иногда должны занять места по указанию складчика знаком, не останавливая подводы. Другой раз не успеют подводы заехать, как раздается уже удачный выстрел, и зверь, ушедший, как говорится из рук в руки, попадает, благодаря таланту окладчика и уменью стрелка. Такие удачи после досадования и сожаления от ухода зверя из первого оклада запечатлеваются ярко и заставляют поистине оценить знания окладчика.

Если времени до захода солнца остается слишком мало, то преследование ушедшего без выстрела зверя приходится отложить до следующего дня, по возможности выяснив выслеживанием направление, принятое зверем.

Если ушедший зверь принадлежит к числу зверей, живущих семьею (напр., волки), знание возраста и пола ушедших экземпляров имеет большое значение. Прибылой, оставшись в одиночестве, шатается поблизости, робит, дает мало набродов, поджидая отсутствующих. Осиротевший старый волк делает нередко большой переход, ночью часто воет и удаляется для встречи в места, служившие или служащие коренным убежищем. В этих случаях. знание таких мест, в том числе, например, места бывш, вывода волков (гнезда, служит большим подспорьем, как и знание переходов для пересечения следующим утром свежего следа ушедшего зверя.

Что касается до действий окладчика в отношении ушедшего раненого зверя, то, после подробного выяснения по следу характера ранения, такого зверя необходимо преследовать, даже если уже смеркается; во всяком случае след надо проводить до ближайшего крепкого места, где есть надежда обнаружить признаки следа на следующее утро, в случае, если бы ночью поднялась метель. Иначе может произойти самое досадное в охоте—потеря смертельно раненого зверя. Сильный снегопад и метель способны заравнять настолько снежную пелену, что к утру не остается не только признаков глубоких ямок следа зверя, но и каких-либо следов от стоянки в целине нескольких подвод у места и во время вчерашней охоты.

Определение ранения при бескровном и нормальном следе лишь по признакам, оставляемым снарядом на снегу, — способ весьма относительный. Черточки картечи, дробин по снежной пелене, пересекающие след зверя и частью ударившие, не долетев до следа, скорее могут служить некоторым глазомерным признаком кучности легшего снаряда (и то, если значительная часть снопа дроби прочертила по снегу) и, пожалуй, правильно взятой линии высоты, но отнюдь не меткости (верности) выстрела, так как распознать, было ли сделано слишком большое упреждение или (что чаще бывает) обсаживание, положительно нельзя. Другое дело—след кровяной или значительное количество сбитой шерсти при стрельбе пулею, также и след, изменившийся в поступи, в аллюре, след ненормальный (иной постав ноги, волочение, черчение, приостановки, частые лежки); они хотя и без крови, но дают возможность определить характер ранения.

Однако всякого стреляного зверя, несмотря на полное «отсутствие каких бы то ни было малейших признаков ранения, необходимо проследить хотя бы несколько сот шагов, а при некоторых предположениях ранения даже с километр или вернее на расстояние, когда всякие сомнения рассеятся и будет полная уверенность, что зверь невредим. Надо принять во внимание, что нередко при полном отсутствии крови, нормальном следе (поступи) и аллюре зверь падает замертво через сотню шагов. Следует иметь в виду, что стрелок видит иногда зверя один миг, а затем зверь скрывается в зарослях, или видит его после выстрела на протяжении 2—4 десятков шагов, мчащегося во всю мочь и 'бодро скрывающегося в лесу. Надо также учитывать, что не все стрелки обладают достаточным опытом, выражающимся в специальной наблюдательности (навыке), остроте зрения и особым необ'яснимым ощущением верности вскидки или выцеливания, которые позволяют как заметить незначительное изменение в поведении зверя, так и сознать верность направленного выстрела.

Полагаться на суб'ективные показания стрелка, когда они утвердительного характера, можно, тем более, что они дела не испортят, основываться же на отрицательных заверениях стрелявшего—нельзя, чтобы не нарушить весьма ценного правила—выслеживать каждого стреляного зверя.

Существуют признаки в поведении зверя, несомненно, свидетельствовавшие о ранении; некоторые из них влекут за собою соответствующее отображение—отпечатки на снегу; к числу таких признаков можно отнести: вздрагивание зверя всем телом, падение, кувыркание, припадание, тычек мордою в снег, спотыкание, неприступание на какую-нибудь ногу, черчение ногою (волочение), крутой поворот в сторону выстрела, посовывание из стороны в сторону, изменение аллюра, в смысле несоответствия такового невредимости зверя, как-то: переход непосредственно после выстрела с прыжков на рысь, с рыси на шаг, нарушение обычной симметричности цепи следов и др.

След кровяной дает более обстоятельный ответ, так как отвечает и на главный вопрос о характере ранения, степени серьезности его. При снаряде картечном или дробовом сквозные ранения очень редки. Кровотечения от ранения, следовательно, бывают обычно со стороны попадания, поэтому кровь на след стекает по шерсти преимущественно с одной его стороны; однако, быстрые сильные движения при ходе прыжками нередко разбрызгивают скопившуюся на шерсти кровь и на другую сторону; кровь может окрашивать след с обеих его сторон и при ранениях средней линии туловища—зада, спины, шеи и головы и в случаях, когда раненый зверь отряхивается. Кровь посредине линии следа бывает при ранении паха, брюха и нижней части груди, также посредине следа, но несколько впереди его и с разбросом—при кровотеченнях горлом.

Кровь, встречающаяся на следу раненого зверя, бывает разных оттенков: чисто красная—цвета бумажных ниток, которыми вышивают полотенца, алая, с примесью нитей слюны, густая малиновая и черно-красная комками (сгустками). Обильное количество чисто красной и алой крови вначале, вскоре затем прекращающейся, обычно свидетельствует о несерьезном (легком) ранении и не должно давать обоснованных надежд на то, что зверь попадет в руки; густая малиновая, а тем более черно-красная кровь свидетельствует о серьезных ранениях внутренних органов; кровь алая с нитями слюны доказывает ранение дыхательных путей или легкого, т. е. ранение серьезное; иногда, правда, алая кровь с нитями слюны случается при ранениях слизистой оболочки пасти, —ранениях, совсем несерьезных, с точки зрения получения добычи. Раненого зверя никоим образом нельзя немедленно преследовать по его следу. Часто зверь, раненый даже сравнительно легко, ложится, отойдя небольшое расстояние, но заслышав приближение человека (да еще по линии хода зверя) уходит и принимает такие меры предосторожности, которые препятствуют обходу и большим кругом. - Неумелое выслеживание раненого зверя может испортить все дело.

Подробно ознакомившись с признаками и серьезностью ранения по следу, можно проводить след смертельно раненого зверя сотню, другую шагов, а затем сделать небольшой круг, лучше всего на лошади по дорогам или пешим обходом; зверя, раненого легко, надо торопиться об'ехать на лошади, отнюдь не провожая след.

Если наступают сумерки, надо торопиться сделать оклад, а охоту отложить до утра.

Охота—страсть, окладчик—охотник. Истинного окладчика не приходится подгонять, его иногда напротив следует сдерживать, оберегать от слишком большого напряжения сил. Мокрая от работы рубаха (хоть выжми) стынет при выходе на поле или при переезде; валенки промокли в непро-мерзшем болоте. Стужа и режущий, как ножом, ветер леденит одежду и вскоре вызывает сильную дрожь, согреться не только на улице, но и дома, не переменив белья, нет возможности. Несмотря на такие условия, далеко не у всех окладчиков имеется необходимая при их ремесле одежда—нательная фуфайка, запасные сапоги и тулуп для переездов. Работу окладчика надо поэтому ставить в настоящие справедливые, заботливые условия—высокой оплаты труда, хорошего питания и целесообразной теплой одежды, иначе пользование eго работой является недопустимым.