Зима. Фотоотчёт и не только...

[ConiferHunter]

Славный отчёт, добрая охота.
Сезон, несомненно, удался.

 

[Нико]

Да фотки красивые, но это тир на стрельбище, на ножках за 300 метров, это не охота, а отстрел, гладким возьми, придется поработать на подходе или на приваде, а это не принято у охотничков. В лесу уже следов редко увидешь, идет отстрел, зверей и птиц из карабинов.

 

[m1tya]

Ну и надо бы видео показать. Со стадом лосей. Раз уж обмолвился. )

Вадим, я его уже выкладывал ранее в теме "Упреждение по копытным". Дублирую здесь.

 

[Yury G]

Хороший сезон,с полем!

 

[VF]

и новогодний капустник

Не узнал тебе в гриме.
Отличная "Зима", разноплановая. Фотографии как всегда на высоте, а с текстом ты стал скуповат . Вероятно бережешь для нового рассказа.

Вот ещё одна. Вчерашняя.

Да ты все не уймешься?!

 

[m1tya]

а с текстом ты стал скуповат

Володя, скоро всё будет

--- Добор поста---

Вечером в феврале
Короткий зимний день догорал. У самой кромки горизонта заходящее солнце вырвалось из-под нависших пластов туч и заиграло багрянцем на заснеженном склоне оврага. Выше на горушке, посреди белизны бескрайних полей, чернел растрепанным гнездом заброшенный сад. В его глубине, меж сплетений яблоневых ветвей, зарослей бурьяна и репейника, угадывались останки почерневших изб, россыпи печной кладки. Когда-то здесь жили люди. Но уже давно покинули эти места.

Солнце вспыхнуло последним лучом, пронзительно и ярко, и утонуло за темнеющей далью. И тотчас мир словно поблекнул и потускнел. Воздух, прежде прозрачный и невесомый, отяжелел и загустел. На землю легли легкие сумерки. Темнело, наливаясь синевой, небо.

На той стороне оврага, за посадкой, загудела машина. Там проходила асфальтовая дорога из райцентра до окрестных деревень, и транспорт, время от времени, по ней ходил. Но эта машина не проехала мимо, как все прочие. Скрипнули тормоза, зашуршала по асфальту шипованная резина. И всё стихло. Только ветер, разбегаясь в широком овраге, негромко шумел в ветвях ивняка на пригорке.

Но вот со стороны дороги захрустел наст. Медленно и монотонно звук приближался. Вскоре на темном фоне посадки замаячила белая фигура. Одетый в светлый с пестринами балахон, по замерзшему снегу осторожно шёл человек. Он передвигался мелкими шажками, стараясь удержаться на зыбкой поверхности наста и не провалиться под снег. На его ногах были одеты валенки, и мягкий войлок, податливо принимая ледяную корку, приглушал шаги. На плече висел, замотанный в такую же, что и маскхалат ткань, карабин с оптическим прицелом.

Мужчина тихонько вышел на край оврага. Осмотревшись в бинокль, он долго стоял в нерешительности, словно решая для себя какой-то важный вопрос…

«…Ветер сегодня с утра удачный. Хороший, ровный. Дует как раз вдоль оврага, меж садом и посадкой. Такой ветер лисице и нужен. Та - не дура, чтоб носом вслепую по ветру бежать. А вот в полветра пойдёт, как миленькая. Лишь бы была она в этом саду».
«Да куда ей деться-то? Место крепкое, в стороне от людей. Самое то для днёвки. Да и охотинспектор, что сегодня путёвку проверял, советовал сюда заглянуть. Говорил, что лиса здесь всегда есть».
«Где-же сесть-то? Бугор неровный, весь в складках. А вдруг понизу пойдёт из соседнего оврага справа? Как бы не проглядеть…»
«…Вон там, на склоне, у куста терновника, поди, хорошая засада выйдет. И соседний овраг видать, и сад напротив, как на ладони. Если с сада пойдёт, то наверняка той перемычкой яблонь, что почти к самому дну оврага выводит. Хорошо, что там внизу небольшой прудок есть. Место чистое, там удобно будет её стрелять...»

Проковыляв по бровке оврага, охотник спустился немного ниже. У куста терна достал из рюкзака сидушку, промерил дальномером ориентиры. Одел на лицо маску защитного цвета. Расставил сошки карабина, сел. Покрутился, поёрзал минут пять, прикладываясь поудобнее к прицелу, так, чтоб в нужный момент не делать лишних движений.

«..Вроде, верно место выбрал. Всё удобно, ничего не мешает. Смеркается. Пора манить».
«Частить не буду. Прокричу «зайчиком» с полминуты и подожду. Если лиса в саду, наверняка услышит. Надо ей дать время подойти, а самому затаиться, не выдать себя ни движением, ни звуком...»

Охотник взял в руки манок. Это была короткая тупоносая «дудочка» со срезом в пол манка и до его середины по ширине. К срезу был прилажен тонкий пластмассовый язычок, придавленный к плоскости «дудочки» резиновым кольцом.

Отогрев манок в ладонях, чтоб примороженная к срезу пластина отошла ото льда, охотник приложил его ко рту. Правой рукой он накрыл дыхало манка и, сжимая и разжимая кулак, - точь-в точь, как наманивают осенью уток, позвал лису.

Манок жалостливо заплакал. Сначала хрипло и отрывисто, будто настигнутый гончими заяц, затем - тягуче-плаксиво, словно крик младенца. На секунду замолчав, он визгливо взвился переливами, то переходя в пронзительный раздираемый болью крик, то предсмертно хрипя. Он то нарастал, то падал вниз, пока, наконец, не захлебнулся короткими всхлипами.

Череда криков прокатилась волною по вечернему полю и затихла эхом вдали. Казалось, мир вздрогнул на секунду от налетевшего гомона, но тут же снова погрузился в привычную тишину. Сливаясь с темнеющим небом, молча стояли деревья, молчал сад, молчал овраг…
И вдруг - лиса! Проворно выскочила слева из зарослей сухого кипрея на краю сада и деловито засеменила вниз по заснеженному склону. Зверёк решительно шёл на охотника, временами приостанавливаясь и, подняв вверх острую мордочку, сверяясь с направлением, откуда он заслышал соблазнительные звуки. Лисица быстро пересекла чистину и вдоль посадки яблонь потрусила прямиком к пруду.

«Сработало! Вышла!» - застучало в висках охотника.

Он приподнял винтовку и, уперев приклад в плечо, схватился прицелом за мелькающий среди деревьев силуэт. Время, что размерено тикало себе ещё пару минут назад, сейчас стремительно неслось вперёд, отсчитывая последние секунды охоты.

Не доходя метров двадцати до дна оврага, лисица вильнула вправо на ветер. Выйдя на открытое, она потянула воздух носом и заспешила к кустику бурьяна. Приостановившись там, она принюхалась, надеясь уловить запах, что приведут её прямиком к ужину. Воспользовавшись моментом, охотник поймал в перекрестье рыжий бок плутовки и выжал спуск.

Ударил выстрел. Лиса, вздрогнув, обмякла и ткнулась носом в снег там, где стояла.

Выстрел эхом растаял вдали, и снова всё вокруг окутала тишина. Время, уняв свой бег, опять пошло ровно и беспристрастно. Сгущалась ночь, на небе зажглись первые звездочки. А охотник ещё сидел на склоне оврага, смотря на неподвижный рыжий силуэт и стараясь уложить надолго в памяти эту короткую, но запоминающуюся охоту...

 

[lebedev1973]

С полем :yelclap:

 

[НАФАНЯ]

Спасибо за необычайный и очень темпераментный отчет. Это даже не отчет, а красивый альбом с повествованием о наших зимних утехах. Очень колоритно!!! с Полем!!!

 

[Wert]

С Полем!! По лисам оттянулся хорошо) Нордик работает!!

 

[m1tya]

Зимнее утро

То зимнее утро выдалось тихим и хмурым. Высокое небо от края до края заволокло бледной рыхлой пеленой, сквозь которую размытым тусклым пятном пробивалось солнце. Привольно белели разбросанные на километры убранные с осени колхозные поля. Пестрела кляксами снега, пучками бурьяна и зонтиками засохшего борщевика заросшая пойма реки. Посеребренный лес стоял, словно в сказке. Каждая его веточка, припорошенная снегом, резным узором выписывала причудливую фигуру, словно мазок кисти, верно ложась в замысловатую картину Мастера. Тихо кругом... Не слышно ни зверя, ни птицы. Кажется, мир спит и все вокруг недвижимо и неизменно.

Но что это за темное пятно появилось на занесенной снегом стерне? Лиса мышкует. Навострив ушки, крадется, слушает мышей под снегом. Длинный хвост скользит пышным шлейфом за своей хозяйкой, белая манишка сверкает на огненно-рыжей шубе. Каждое движение грациозно и выверено. Вот замерла, чуть присев. Мордочка кверху, буравит хитрым прищуром что-то спрятавшееся под снегом. Как собачонка, перебирает одетыми в черные чулки лапками, готовится броситься, схватить зазевавшуюся добычу. И вот взметнулась вверх рыжей вспышкой и, застыв на мгновение в воздухе, обрушилась вниз, подняв фонтаны снега. Занырнула, зарылась в снег, суетится, выкапывает мыша. Рыжая «труба» торчит поплавком над белой гладью — издалека видать.

Тот, кто ее увидел, торопится опушкой леса. Заложил дугу, заходит на ветер. Камусные лыжи острыми носами еле слышно разрезают ночную порошу. Белый маскхалат, карабин на плече. Охотник…

Давно приметил он лису, хочет подобраться, добыть рыжую жене на шубу. Поле, где лисица мышкует, неровное, как морская волна, то лениво вздымается складкою вверх, то проседает низинкою. Приметил это охотник, смекнул, как подходить. И только кумушка ушла пониже, поспешил вдоль леса, прикрываясь пригорком. Надо постараться побыстрее перебежать к заросшему ивняком оврагу. Тот, разрезая поле надвое, аккурат выведет к лисице на выстрел.
Успел. Лиса на пригорок не вышла, не заметила. Сняв лыжи, охотник, утопая по пояс в снегу, перебрался на другую сторону оврага и тихонько пошел его краем. Ивняк густой — не увидеть за ним лисе человека. Да вот незадача, поле здесь все заросло высоким бурьяном. Лыжи давят траву, хрустят сухими стеблями. А шуметь-то уже нельзя. До лисы, может быть, и недалеко. Делать нечего, снял охотник лыжи. Выверяя каждый шаг, медленно пошел вперед. Выбирает, где почище, придерживает, раздвигает руками трескучие заросли. А в голове все крутится: «Как там лиса? На поле ли она еще? Не ушла ли с низинки на новое место?» Он то и дело останавливается и сквозь сплетение ветвей шарит биноклем по другой стороне поля. Нет, не видать ничего. Дальше идти надо.

Вот уже и конец оврага виден. Где же ты, рыжая?! Наконец глаз примечает на заснеженном поле знакомый силуэт. Здесь-здесь ты, голубушка, никуда не делась! Занята своим любимым делом, ищет мышей в снегу. Только отбрела чуть подальше от оврага. Но ничего, это дело поправимое.

Кусты редеют. Пригнувшись за ними, охотник крадется к чистине в конце оврага. Идет, лишь когда лиса на ходу. Только остановится патрикеевна, и он замрет. Снова замышковала — и он вперед двинулся. Вот овраг и закончился. Все лишнее — рюкзак и бинокль оставлено здесь. Надел на лицо белую маску. Дальше тихонько ползком, пока наметы снега скрывают охотника от лисьих глаз. С погодой сегодня повезло. Снег пушистый, мягкий. Ни корки, ни наста. Как в перину ложишься. Бесшумно ползет охотник, подтягивая за собой карабин. Вот добрался до последнего рубежа. Выглянул украдкой из-за сугроба. Дальше уже не за чем не спрячешься, не подберешься поближе. А лиса — вон она, видна как ладони. Знай себе мышкует, не чует опасности. Горит рыжий мех, играет на выглянувшем из-за туч солнце.

Сердце охотника выпрыгивает из груди и от радости, и от волнения. «Ведь верно все рассчитал, дошел, не подшумел. Теперь бы не сфальшивить, подманить лисичку на верный выстрел».

Охотник распластался на снегу. Снял защитные колпачки с прицела и перчатку с правой руки, устроил карабин поудобнее, воткнул для устойчивости его поглубже сошками в снег. Трижды все перепроверил, прикинул, проиграл в голове, как может пойти дело дальше. И поманил.

«Пик, пик, пиик» — пропищал манок. Лиса тут же оторвалась от своих дел, подняла голову и насторожилась. Ушки торчком, смотрит в сторону сугроба, за которым охотник схоронился. Тот весь вжался в снег, замер, боится шевельнуться.

Пошла. По-деловому, не спеша. Трусит к оврагу да по сторонам поглядывает. Остановилась, слушает. Еще несколько шагов, и села, вертит головой, не может понять, где мышка спряталась. «Пик-пик — я здесь!» — подсказал манок. Сразу подорвалась, легкой рысью заспешила на манку. Все ближе и ближе лисица к охотнику. Растет в окуляре прицела с каждой секундой. Еще метров сто, и можно будет бить наверняка. Долго-долго тянулась эта охота, пока человек обходил, скрадывал зверя, а сейчас несется стремительно к самой развязке. Минута-другая, и все разрешится!

Опять остановилась, потеряла ниточку к мышке. Охотник еле слышно напомнил, где «мышка» спряталась. Патрикеевна вся встрепенулась, ухватилась за звук, семенит прямиком на охотника. Карабин снят с предохранителя. Палец лег на спусковой крючок. Ну, давай голубушка, еще чуть-чуть, еще поближе…

Эх, как некстати впереди впадинка небольшая оказалась! Уходит в нее лисица, только голова в прицел видна. Еще немного, и скроется из виду. И выкатит потом на край пригорка метрах в пятидесяти от охотника, да и не поймешь, где именно. Выдаст себя охотник, как начнет поворачивать, наводить карабин на плутовку. Та в миг распознает обман, и поминай как звали!
Притормозила. Встала. Вертит острой мордочкой по сторонам…

Надо стрелять! Времени нет все обдумать. Сейчас, или будет поздно! Эх, была не была! Крестик прицела ложится на голову лисы, и палец плавно выжимает спуск.

Тишину утра разрезал сухой треск выстрела. Лисица, словно ужаленная, отскочила в сторону и опрометью бросилась к узкой полоске сухого камыша, выползающей из оврага. Не бежит — летит, вытянув хвост, рыжей стрелой над заснеженным полем.

Промахнулся охотник. Все труды свои, старания разрушил одним выстрелом. Чертыхаясь и еще не веря, что так опростоволосился, встал на колено. Рванул с досады что есть силы затвор, перезарядился. Пытается выцелить удирающую со всех ног патрикеевну. Да куда там, не поймать на высокой кратности быструю цель. Проходят считанные секунды, и лиса уже в спасительном камыше.

Но у жизни на все свои планы. Лисица, почуяв себя в безопасности, на мгновение останавливается в редких зарослях, чтобы оглянуться на поле. Сквозь частокол камыша охотник поймал в перекрестье рыжее пятно и тотчас спустил курок. Выстрел наудачу. Пятно дернулось, было, в сторону, но осеклось и замерло на белом снегу…

…Лыжи еле слышно бороздят снежную целину. Уходит охотник, оставляя за собой глубокий рыхлый след лыжни. Лисий нос чертит рядом вьющуюся змейкой полоску с редкими бусинками крови. И снова тишина окутала все кругом. Не слышно ни зверя, ни птицы. Ветер гонит по небу серые стада облаков. Недвижим лес, пусты заснеженные поля, и кажется, весь мир замер в глубоком белом сне...

 

[BSV]

С полем! Как всегда все на своем уровне! Спасибо!

 

[VF]

m1tya, Дима, молодец, красивый рассказ. Читая не спеша, можно на несколько минут стать тем Охотником.
Очень понравилась фраза

Но у жизни на все свои планы.

И точно подмечено применительно к охоте, ведь не раз ыло, что зверь, уходя от опасности, внезапно останавливался, давая охотнику последний шанс на шальную удачу.