ВЕРНОМУ, БЕЗЫМЯННОМУ ДРУГУ
Игривый щуп поисковика, совершив несколько прыжков в корнях полусгнившего пня, сразу был озвучен владельцем:
- Пружинит мужики, есть что-то, точно есть, широкое.
Поисковик опустился на колени и стал разгребать листву под ногами:
- Шинель ребята, может и солдатик тут, ну давай, давай покажись браток, разгребая верхний слой, разговаривал сам с собой поисковик. Два товарища стояли рядом, и не спуская взгляда с коллеги, ждали результата.
***
Хруст надломившейся ветки, молниеносно разнесся по округе, обозначая чье-то присутствие. Сканируя ушами пространство, пес мгновенно замер. Больше звуков не доносилось, но собачье чутье ощущало чужака. Пес прижался к земле и издал тихое рычание обозначающее готовность защитить хозяина. Солдат идущий по лесной просеке, схватил пса за ошейник и прижимая к ноге, с словами:
- Тихо, быстрей давай, тихо, засеменил к кустам в пяти метрах от тропы. Ощущая всем своим существом, напряженность ситуации, пес послушно следовал за хозяином. Значит так надо, за просто здрасте хозяин душить и тащить не будет. Пес привык подчиняться не только с команды. Он понимал хозяина даже на расстоянии, по взгляду мог определить чего от него он хочет, а за настроение и взгляд не требовался. Он понимал это нутром, сердцем, всей своей собачьей сутью. Псу шел пятый год, два из которых, он провел на войне. Вся его собачья жизнь умещалась в одном этом человеке, без которого он себя не представлял. Он был в его жизни всегда, всегда и рядом. Кормил, хвалил, ругал и защищал. Он и хозяин - это неразлучное одно целое, есть, гулять и даже спать, всегда вместе. Пес его любил и был готов, ради него, на всё. Пес не умел говорить, но всегда знал, что хозяин понимает его без слов. Достаточно только взгляда, писка, движения. Хозяин знал всё, всё и наперед, от него нельзя было что-то скрыть, да он мысли читал, читал и озвучивал. Обожал пес хозяина еще и за то, что он всегда разговаривал с ним на равных, как с товарищем, как с братом. Хозяин, ничего от него не скрывал, не мысли, не мечты. Хозяин всецело доверял псу и тот невозмутимо веря и повиновался в ответ.
***
- Хрень какая-то мужики, кусок шинели, еще и проволокой перемотан, проводя руками по краям очищенного верха сукна солдатской шинели, высказался поисковик.
- А может там важное что-то? Знамя может? Задал вопросы коллега.
Поисковик, от серьезности предположения глянул на товарища. Все на какое-то мгновение замерли:
- Сейчас увидим, с волнением в голосе, сказал поисковик и начал аккуратно с краев отрывать от земли, перевязанную в несколько оборотов проволокой, находку. В полной тишине и повисшем напряжении можно было расслышать, как поисковик с треском разрывает мелкие корни, проросшие сквозь материал.
- Секатор дайте, прозвучал требовательный голос, а то если, что-то ценное, корнями порву. Секатор в мгновении ока был извлечен из рюкзака и подан в руки достающего из земли сверток.
- Тонковато для знамени, но что-то же перевязали, и что-то между тканью есть, мелкое что-то, вон бугорки видны и прощупываются отчетливо, озвучивал свои мысли поисковик, поглаживая находку.
Он аккуратно стащил опоясывающую тряпицу проволоку, и отыскав край скрученного сукна начал аккуратно разворачивать.
***
Забежав и затащив своего друга, за разросшийся придорожный куст, солдат рухнул под самые корни:
- Цссс, обхватив и сжав ладонью пасть пса, глядя в собачьи глаза, приставляя указательный палец к губам, умоляя пса беззвучно замереть. Пес, глядя широко раскрытыми глазами, как бы в знак понимания, беззвучно, закачал головой. В это же мгновение с противоположной стороны дороги, которую они только что покинули, из зарослей появились три здоровых немца с автоматами на перевес. Один из них что-то крикнул и они на какое-то мгновение замерли. Солдат обнял голову пса, и накрыв ее своим телом прижал к самой земле:
- Цссс, тихо родной, замри, шептал еле слышно он над его ушами. Через небольшую паузу раздалось шуршание травы, немцы выходили на лесную дорогу. На лесной просеке немцы закурили, и казалось еще немного, и они пойдут своим путем, как вдруг один из них, показывая рукой, обратил внимание на след помятой травы, тот самый след, который оставили солдат и пес в спешке покидая лесную тропу. Тишину летнего дня, жуткой трелью, с треском перебитых пулями веток, нарушила автоматная очередь. Пес не сразу понял, где стало больней, на пасти, которую с неимоверной силой сжал хозяин или в боку в который, будь-то, воткнули раскаленный прут. Хозяин навалился на его всей грудью, но даже будучи прижатым, пес расслышал протяжный стон над своей головой.
***
Трое поисковиков с полным непониманием разглядывали содержимое свертка. Под частью скрученной шинели, не было ни папки, ни планшета, ни знамени. Трем поисковикам открылась странная картина, между слоями шинели находились мелкие кости, а сама ткань была покрыта прикатанным ворсом.
- Да это животина, высказался один, рассматривая ребро небольшого размера.
- И какого хрена их нужно было заворачивать? Шинель рвать, война, и спросить могут.
- А может это был кусок мяса, вот его и завернули, что б донести до кухни. Да не донесли, по всему выходит, а мы гадаем тут. Версий на эту тему больше не было и с небольшим разочарованием, поисковики, оставив непонятный сверток с содержимым, переместились на раскоп, из которого он был извлечен. Начатое нужно было закончить, а поставить точку могла только подсказка с этого места. Обступив раскоп с трех сторон, поисковики начали его расширение во все стороны.
***
За первой автоматной очередью последовало еще пара, но пули сбивая ветки, свистя и цокая, прошли выше. Немцы еще о чем-то поговорили и через несколько минут, насвистывая марш, удалились прочь. Хватка руки на пасти ослабла, и пес понял, что можно выбраться из-под навалившегося тела хозяина. Солдат, опираясь на руку, тоже приподнялся и еще какое-то время оценивал обстановку, а пес, боясь издать лишний звук и прижав к боку лапу, дрожа, с частым дыханием, глядел на хозяина выпученными глазами, из которых, по мимо его воли, текли слезы. Ему было страшно и больно, но. Но пес видел, что хозяин рядом, а значит всё должно быть хорошо. Страшно было и потому, что тот самый стон и хрип, который он только что услыхал от хозяина, был ему знаком. Пес помнил, как он помогал вытаскивать с поля боя друга хозяина. Тот, был весь в крови и так же стонал. Псу было страшно, и потому, что после этого случая он больше того человека не видал.
Солдат оторвал взгляд от лесной дороги и проведя рукой по холке пса, опустил руку к боку, где было больно псу. Пес поспешил отвести лапу и начал старательно вылизывать залитое кровью место.
- Надо же, с горечью, произнес солдат, и тебе дружище досталось. – Идти-то сможешь?
Пес вопросительно посмотрел на хозяина. Что значит, смогу ли я идти? Да, а как иначе? И желая успокоить хозяина, вскочил, желая обежать хозяина, но… задние лапы подкосила какая-то сила, а в боку резкая боль обожгла все нутро, и пес, скуля, рухнул. Он уставился на хозяина виноватым взглядом, в полном недоумении как за это может знать хозяин. Подвёл, пробежало в собачьей голове, подвёл. Псу было больно, больно и страшно, страшно и стыдно.
***
- Опаньки, зырь сюда мужики, утка, демонстрируя птичий череп с утиным клювом, с задором разразился один из поисковиков. - Да вы гляньте, тут она вся, жаль фотика нет, смотри, смотри какой сохран, хоть в музей отправляй. У ног поисковика действительно находились останки птицы и слой перьев.
- А может и в шинели была птичка?
- Ну конечно птичка, рас рядом еще одна, только вот название той, что в свертке Птеродактиль, и никак иначе, отреагировал на глупость другой. – Ты ребра этой птички видел? Не кабан конечно и не лошадь, у тех ребра другие, а вот на лису очень даже смахивают. Да вон в подтверждение, минуты три назад я в сторону откинул, кусок челюсти животины, ну точно лиса, больше некому.
Разговор о живности округи прекратился, как только третий поисковик извлек из-под небольшого корня застегнутый ремешок маленького размера.
- Да нет, вертя его в руках, не может быть такой талии, произнес он, может вместо жгута использовали, ну при ранении там, или переломе.
- Вряд ли, отозвался другой, кожаный ремень для жгута? Да это не по медицинским нормам будет. Вот разве что-то связывать нужно было, хотя и тут кожу ни разу не встречал.
- Ну и прёт нам сегодня, отозвался третий, животина в свёртке под проволокой, ремень не больше ошейника.
Молниеносный нервный разряд, поразил, сразу три головы присутствующих. Поисковики замерли, и уставившись на произнесшего, слово ошейник.
- Собака, почти одновременно произнесли все трое.
***
Солдат снял с тела скатку шинели, развязав узел, стал её раскручивать. Вместе с шинелью, предусмотрительный, боец закатал в шинель вторую гимнастерку, которая перепала ему при посещении банно-прачечного отделения. Растянув рукава гимнастерки, солдат накрутил нательную часть во круг ее плеч. Получился широкий в середине, перевязочный материал. За неимением другого, обмотал им тело на уровне живота, куда угодили две пули автоматной очереди. Посмотрев на истекающего кровью пса, достал ножичек и принялся резать спину шинели, на две широкие ленты. Одну, в два оборота, разместил на теле собаки, а вторую вокруг себя. Отдышавшись, принялся отматывать проволоку, которая по солдатской смекалке, использовалась для закрепления обмоток и ботинок. Закрепив обвязочный материал, солдат взял пса на руки, и превозмогая боль поднявшись, стал выбираться на просеку.
***
После обсуждения останков животного в солдатской шинели, работа поисковиков возобновилась. Поиск приобрел новую, и предвещающую открытия, волну поискового азарта. И результат не заставил себя долго ждать.
- Опаньки, братва, снова шинелька пошла, прервал рабочую тишину поисковик, Секи, снова проволокой перемотано.
- Ну везет же тебе сегодня на шинели, снова собачка завернута? Её что, по частям заворачивали? с некоторой иронией отозвался на события один из парней.
- Сейчас увидим, и поисковик, прихватив открывшуюся в раскопе часть шинели, без лишней осторожности потянул её на себя, но, через мгновение замер от увиденного. Проросшая многолетними корнями, ткань порвалась и открыла находившиеся в ней останки. Только на этот раз, из земли торчали человеческие ребра и позвонки.
- Солдат, на выдохе, приглушенным от неожиданности голосом, произнес поисковик.
- Видимо ремня не было, раз проволокой перевязался, глядя на очередную торчащую из земли проволоку, добавил второй.
- Да здесь не только шинель, вон за шинелью еще какие-то куски тряпки в несколько слоев. А вот ниже, да и выше ни тряпки, ни шинели кажысь нет.
- Это ребята место ранения перевязано, догадавшись, озвучил третий поисковик.
– И пес кстати частью шинельки перевязан, тоже, может, ранен был, рядом лежат, может и погибли вместе.
***
Не нести друга, не идти, у солдата сил уже не хватало. Тело то горело, то обдавало холодом, то волнами, накатывала новая нестерпимая боль. Ноги становились ватными и не управляемыми. Солдат сошел с лесной тропы и направился к высоким деревьям, за которыми как он считал, сможет укрыться и передохнуть.
- Вот здесь, прерывисто дыша и превозмогая боль, - здесь передохнем, тут нас не видно, говорил он, опуская на землю пса. Прижавшись спиной к стволу, солдат сел под дерево, и положив голову друга себе на ноги, поправив сбившуюся повязку, достал из кармана гимнастерки кисет.
Пес знал этот кисет как никакую другую хозяйскую вещь. Сам солдат не курил и кисет, этот прекрасный в собачьем понимании мешочек, использовал для хранения чудного лакомства именуемым сахаром. Хозяин достал два кусочка, один из которых, положив на ладонь, протянул псу, второй положил себе в рот. Пес, несмотря на боль, слизнул сахар и брызжа слюной принялся разгрызать его, слизывая с штанов хозяина вылетающие из пасти мелкие кусочки крошащегося счастья. Во рту разлился сладкий вкус домашнего уюта, а по телу прокатилась теплой волной надежда на хороший исход происходящего. Хозяин, погладив пса, откинул голову к стволу дерева и закрыв глаза уснул.
Пес, поскуливая, смотрел на хозяина преданными и жалостливыми глазами. Таким уставшим хозяина ему еще видеть не доводилось, а запах свежей крови исходивший от тела хозяина настораживал. Псу приходилось видеть людей, истекающих кровью, и он точно знал, что за этим следовало расставание. Но если расстаться с кем-то псу было не сложно, то вот расстаться с хозяином – это было вне понимания собачьего сознания. Пес еще раз взглянул на уснувшего хозяина, и положив голову на его ногу, тоже прикрыв глаза, задремал.
Уходя в неведомое пространство, толи сна, толи видений, пес, то бежал с хозяином по залитому солнцем, цветочному, источающему сладко-медовый аромат лугу. То хозяин, с руки, кормит его множеством кусочков сахара, а то, крошит в его миску большие куски хлеба и заливает их из котелка похлебкой с крупными мясными кусками. Из прекрасного, это всё, что испытал в своей собачей жизни пес. И поверх всего, конечно, хозяин, треплющий его за шею, полные любви и доброты хозяйские глаза. Именно эту картину прервало неуемное утиное кряканье в летнем рассвете. Пес поднялся, оглядел спящего хозяина и пошатываясь поплелся на звук. Внезапно, в нем проснулся охотник. Ему уже приходилось помогать добывать дичь, и он знал, что это нравится хозяину. После той охоты ему перепала солидная порция наваристой похлебки. Обогнув кустарник, перед псом открылась не большая заводь, по которой беспечно, плавала стая уток. Крадучись пес вступил в воду, а утки вели себя не просто спокойно и даже несколько нагло. Подкравшись, пес изготовился и рванул, как только мог. Он вложил в этот прыжок, все свои силы. Но, едва он оторвался от земли, тело прошила ужасная боль, заставившая изогнуться в воздухе, а из пасти вырвался скулящий хрип. Пес просто рухнул на воду и только сила толчка, да беспечность птиц, довершили дело охотника. Пес просто накрыл собой поздно размахнувшие в испуге крылья птицу. Поставленная задача, схватить, была выполнена автоматически, челюсти мертвой хваткой сошлись на вытянутой шеи, рвущейся из-под него, утки.
Скуля и волоча задние лапы, пес полз назад, не выпуская из пасти добычу. Там, у дерева хозяин, тот, кому он нужен. Там человек, ради улыбки которого он живет. Пес не считал времени затраченного на обратный путь, он вообще не знал часов, для него были ночь и день, остальное ни к чему. Он не мог остановиться и отдохнуть, он не может подвести хозяина, расстроить, он должен успеть до того, как хозяин проснется и тогда… тогда он увидит довольное и счастливое лицо родного человека. Который, нежно потрепав за ухо, скажет самое чудное для пса слово «молодец». Ради этого стоило жить.
Солнце уже вскарабкалось на самую высь, когда обессиленный пес, ослабив челюсти, положил птицу у ног хозяина. Хотел пес есть или нет, значения не имело, он ел только тогда, когда ел хозяин и только то, что давал хозяин, другого в его жизни не было. Пес вспомнил сладкий вкус тающего в пасти сахара, и собрав силы подтащил ослабленное тело к руке хозяина. Лизнув, пес ощутил её прохладу, а тело хозяина отдавало холодом. Пес из последних сил подсунул голову под хозяйскую ладонь, вспомнил родной голос, ему даже показалось, что хозяин как обычно ласково потрепал его за ухом. Закрыл глаза, и из всех сил помчался, по цветущему и пахнущему медом цветочному лугу, навстречу хозяину.
***
Солнце склонялось к горизонту, а на бревне, возле раскопа, не спеша, курили три поисковика. В полуметре от их лесной скамейки стояли два черных пакета с останками бойца Советской армии. По верх одного, был прозрачный пакетик, в котором лежали пуговицы от двух гимнастерок, ременная солдатская пряжка, стеклышко от зеркальца, звездочка и кисет из тонкой кожи. Больше при солдате ничего не оказалось. А перед поисковиками, над старыми корнями уже не существующего дерева, возвышался холмик, в который был воткнут, сделанный из двух связанных проволокой веток, крест, на него, как венок, был надет собачий ошейник. Под крестом лежала вырубленная топором дощечка на которой можно было прочесть:
«Верному, безымянному другу».
Геннадий Арбузов