Про ноябрьскую охоту на фазанов созрел небольшой рассказик.
===================================================
Как так случается, что чужие места, в которых ты и не родился, и не рос, становятся вдруг близкими сердцу? Где проходит та невидимая черта, зайдя за которую, мы навеки прикипаем к тому, с чем никогда не были связаны? И как больно бывает, если эта связь рвётся…
С ночи ударил сильный заморозок. Поутру иней побелил траву и деревья. Замерзли лужи и небольшие прудки, даже быстрые речки подёрнулись по берегам молодым ледком. В прозрачном воздухе висит тишина. Над холмами, в чистом небе, поднимается, разгораясь, солнце. Ростовская степь серебрится, играет бликами в его ярких лучах.
Мы с товарищем собираемся на охоту. Душа поёт в предвкушении праздника! Перво-наперво жмём друг другу руки, что смогли, выбрались, несмотря на жизненные перипетии, в эти края, ставшие уже почти родными. Где-то далеко теперь бурлит, клокочет в бесконечном водовороте забот и проблем суетливая городская жизнь. Мелькают, проносятся мимо лица людей, улицы, проспекты, квартиры, дома, машины. Всё бежит куда-то, торопится, вертится шестерёнками в замысловатом, грохочущем чреве большого города. И сам порой чувствуешь, что, вроде, и дело делаешь, рук не покладая, но дело-то пустое, бессмысленное, каких уже не одну сотню переделал, и следа они после себя никакого не оставили. И, пропуская через себя весь этот жизненный сор, тяжелеешь накопленным балластом, пронзительно ощущая, как уже начинаешь стареть…
А здесь всё, как всегда, как и многие годы назад. Ничто не меняется. Бескрайняя степь колышется на ветру седым ковылём, лениво вздымается покатыми взгорьями, изрезанными оврагами и известковыми осыпями, и снова медленно, как набирающая ход волна, опускается в поймы речушек и каналов, утопающих в желтом море высокого камыша. Тот тут, то там видны зеленые заплатки озимых, белесая стерня сжатой пшеницы и чернозём свежей пашни, холмики сурчиных нор. Змейкой тянутся по логам заросли серебристого лоха, кустов боярышника и барбариса. Маня охотника, чернеют колючие шары терновника с сизыми россыпями костянки.
В низине, у высокой стены камыша, мы пускаем собак. Сухие стебли тихо шелестят, перешептываются, кивают желтыми метелками под дуновением легкого ветерка. Залезешь ненароком в такие дебри – семь потов сойдёт, да и вернёшься ни с чем. Эти камышовые заросли – дом родной для фазанов. Ни человек, ни хищник не сможет незаметно подобраться к отдыхающей на днёвке птице. Но сейчас утро, и фазаны выходят на кормёжку в бурьяны. Тут-то мы и хотим их отыскать. Наши легавые, драт с курцем, рыщут кромкой камыша, прочёсывая некось и ныряя время от времени в заросли. Работают хорошо, азартно, и мы быстро находим первую дичь.
С хрипловатым металлическим клекотом из куртины травостоя взметнулся свечкой расписной красавец- петух. Сколько их видел и пострелял, а каждый раз не оторвать глаз от этого чуда. Яркое оперенье горит и переливается на солнце оранжевым, фиолетовым, красным, белый ошейник опоясал сине-зелёную шею, струится сзади шлейфом длинный нарядный хвост. Не дичь, а жар-птица!
Коля оказался ближе к фазану, и я уступаю ему выстрел. Петух, настигнутый дробью, роняет перо и тяжелым кулем падает в камыш. Собаки наперегонки бросились подать птицу. Первой отыскала фазана моя Цуна. Нерасторопный, но смекалистый Филя попытался-было отнять у неё добычу, но куда там. С фазаном в пасти, прижав уши и косясь на своего преследователя, словно лиса, умыкнувшая из деревни курицу, мадам заложила дугу вдоль камыша и дала такого стрекоча, что дратхаар безнадежно отстал от неё ещё в самом начале спринта.
Хохоча до слёз, посвистывая и улюлюкая, мы наблюдаем за этой забавной гонкой, каждый подбадривая своего питомца. В итоге, фазан, конечно, достался Коле. Приняв у Цуны птицу, я передал её согнувшемуся от смеха товарищу…
Легаши сработали ещё несколько птиц, но никто из нас не стрелял – все поднявшиеся на крыло птицы оказались фазанками. Камыши остаются позади, и мы топаем через степь к виднеющейся вдали гряде тернов. Когда-то мы неплохо там поохотились и надеемся, что и сегодня нам тоже повезёт. По пути находим куропаток и, взяв по птице, оставляем в покое выводок.
Вои и терновники - сплелись в густой клубок, ощетинились тысячами колючек. Хорошо помнит собачья шкура их острые шипы. Но наши четвероногие помощники найдут прореху и в такой глухой обороне. Цуна обходит тёрн по краю и, приметив едва заметную брешь в живой изгороди, сжавшись, протискивается внутрь куста. Там чуть-чуть посвободней, и курцхаар проворно лавирует между острых, цепких ветвей. Но как ни старайся, терны всё равно соберут свою дань. Через пару дней под глазами легавых появятся кровавые подтёки, нос будет расцарапан до мяса, паха изодраны, наколоты лапы. Что поделаешь, такая она, охота на фазана…
В глубине терна я уже не вижу собаку, лишь иногда в прогале мелькнёт белёсое с темным крапом пятно. Но вот запищал бипер – легавая стала по птице. Помня, какой фазан любитель побегать, спешу к дальнему краю тернов. Бипер то заработает, то смолкнет – бежит фазан, бежит, а курцхаар его дорабатывает! Зашуршала сухая трава рядом с терновником, закачались былинки. Вот ты где, шельмец! «А ну-ка, Цуна, давай- вперёд!» Ругаясь на охотника и собаку, с громким хлопаньем крыльев здоровый петушина взмывает вверх всего в нескольких метрах от меня. Эх, как хочется лупануть прямо сейчас! Но нельзя спешить - разобьёшь дичь. Унял волнение, сажаю на мушку чудо-птицу. Фазан летит медленно, грузно. Ещё немножко, ещё чуть-чуть, и будет можно стрелять! Всё - пора! Ударил «семёркой» с нижнего ствола. Готов! Бит чисто! Цуна аккуратно подаёт. Вот он, первый ростовский трофей этого года. Увесистый, ладный, пестрит щегольским нарядом. До чего же хорош, красавец!
В обед в заброшенном саду устраиваем привал. Уже порядком побили ноги по холмам и балкам, да и постреляли неплохо. Охотку, как говориться, сбили.
Как же хорошо сбросить на землю потяжелевший от дичи рюкзак и упасть в сухую, душистую траву, дав ногам долгожданный отдых! Достаём термоса, бутерброды. Нет ничего вкуснее на свете докторской колбаски под чаёк, на свежем воздухе, после удачной охоты! Собаки устроились рядом, украдкой следят за нашей трапезой. Вдруг что перепадёт? Солнце зависло в зените и припекает почти, как летом. В лазури неба чертит белую полоску далёкий самолет. День сегодня выдался погожий и тихий. Мы развалились под кургузыми деревцами, травим байки, вспоминаем прошлые охоты и строим планы на будущее. Отдыхаем, кайфуем. Спешить нам некуда и, кажется, само Время, потакая нам, замедлило свой ход. Впереди ждёт несколько дней охоты и ничего более. От мысли, что наконец-то можно расслабиться, и никто ничего от тебя не хочет, на душу ложится покой и умиротворение. И так хочется остановить это мгновение, чтобы хорошенько его рассмотреть, запомнить и отложить на года в памяти. Ведь, как ни крути, а из этих кусочков счастья, как кирпичик к кирпичику, складывается наша жизнь. Нет, не та, что как песок сквозь пальцы, течёт день за днём, не оставляя за собой и следа, а та, оглянувшись на которую через годы, мы вспомним с любовью и благодарностью…
Но жизнь не остановить, она идёт своим чередом. «Эй, Димон, что размечтался? Пошли, чесанём вон тот симпатичный ложок?» - окликнул меня Коля, указывая на подножье холма, где пожелтевшие кроны дубов высились над хитросплетением корявых ветвей шиповника, лоха и боярки.
«Да, место, похоже, действительно хорошее. Фазан точно должен там быть», - оторвавшийся от раздумий, соглашаюсь я с товарищем, вставая. Собаки, заметив перемены, поскуливая, засуетились у наших ног. Закинув за плечи ружья, мы потопали вниз по склону…
