Дино
Завсегдатай
- С нами с
- 01/02/12
- Постов
- 4 969
- Оценка
- 1 348
- Для знакомых
- Дмитрий
- Охочусь с
- 2002
- Оружие
- Имеется
- Собака(ки)
- Дратхаар
Хочется поделиться воспоминаниями... Так хочется весны!
Песня весны
Не спалось. То ли впечатления минувшего дня переполняли мою душу, то ли предвкушение дня наступающего не давало заснуть. Извертевшись, изворочавшись, я выбрался из тёплого спальника и, поёживаясь от предутреннего холодка, подошёл к почти угасшему костру. Надо бы его взбодрить немного, да согреть себе чайку – карельские ночи на границе апреля и мая коротенькие, но тёплыми их уж никак не назовёшь – мох, тронутый лёгким морозцем, похрустывает под ногами, а вода в котелке подёрнулась тонкой корочкой льда. Как неспешно приходила весна в этом году, как неторопливо вступала она в свои права, тесня отчаянно сопротивлявшуюся зиму!
Был тот самый момент ночи, когда в лесу умолкает всё живое, когда тишина становится почти осязаемой и сгущается темнота. Я немного пошевелил прогоревшие головни, поворочал их с боку на бок и водрузил сверху увесистый обломок давно высохшего смолистого соснового корня – самые жаркие и яркие, хотя и очень быстро сгорающие дрова. В недрах костра что-то сухо щёлкнуло, к небу взвился сноп ярких искр, шустрыми змейками разлетевшихся в разные стороны, взметнулись язычки пламени и начали старательно облизывать сушинку. Едва я успел сходить с чайником за водой, как пламя уже весело плясало в костре, издавая тот негромкий гул, шипение, потрескивание, которые делают любую, даже самую глухую ночь уютнее.
Пристроив чайник в углях - там, где жар был поровнее, я уселся возле костра и залюбовался огнём. Удивительное это дело – магия огня: сам не заметишь, как он заворожит тебя, околдует, опутает своими тёплыми чарами. Так и уплываешь мыслями куда-то далеко-далеко. То всплывут в памяти какие-то стародавние воспоминания, то задумаешься о будущем, замечтаешься…
Внезапно зашипевший чайник вывел меня из мечтательной задумчивости. Он уже вовсю кипел, подпрыгивал на углях, выбрасывал пар из-под крышки и старательно плевался из носика, всеми способами пытаясь показать мне, что он уже готов напоить нас с моей сладко спящей женой чаем. Машинально взглянув на часы, я ахнул - как же это я так засиделся? Нам через двадцать минут выходить на тетеревиный ток! Сыпанув в чайник заварки, я стремглав бросился будить жену - размеренный, неспешный семейный завтрак отменялся из-за моей мечтательной задумчивости, теперь придётся всё делать очень быстро.
Жена, тёплая и сонная, выбиралась из спальника, на ходу придумывая исключительно важные причины, которые позволили бы ей там остаться. Ничего путного не придумывалось и ей всё-таки пришлось выбраться из такой уютной норки. Тогда она уселась у огня и нахохлилась, словно птичка. Было совершенно ясно, что сейчас она моментально окажется во власти сладкой дремы: я по себе знаю, как же это трудно - выкарабкиваться из мягких лап глубокого сна в тёплом спальном мешке.
- Солнышко, просыпайся! Тетерева, понимаешь? Они вот-вот запоют!
- А мы потихонечку к ним потом пройдём…
- Да какой там «потихонечку» - у нас скрадок прямо посреди болота воткнут, строго в центре токовища… Пока будем по болоту пробираться и ногами хлюпать, весь лес распугаем…
- Ну вот… – она горестно вздохнула - И даже чаю не дадут?
Вид у неё был совершенно несчастный и мне стало совестно:
- И как только ты меня терпишь? Понежиться не даю, гоню куда-то среди ночи, да ещё бегом…
- Знаешь … - она мягко улыбнулась – сама выбирала!
Вот теперь она полностью проснулась. Снова передо мной сидела моя напарница – азартная, терпеливая и ловкая охотница.
- Хорошая моя, вот чаёк, сейчас чуть-чуть перекусим и пойдём.
- Ну и как на тебя сердиться? – она засмеялась и неожиданно с неподдельным интересом добавила – думаешь, сегодня запоют?
- Даже не сомневаюсь! Ночь тишайшая, дождя нет - обязательно запоют!
Мы уже несколько лет собирались поохотиться на тетеревином току, много читали об этой охоте, но всё как-то не складывалось: то времени не хватало – едва успевали побывать на глухарином току, то сам ток оказывался разбит и распуган опередившими нас стрелками, оставившими вокруг скрадка целую россыпь стреляных гильз. Тетеревиный ток словно не давался в руки, ускользал от нас. И вот, наконец, сегодня утром все «если», кажется, сойдутся в одном месте. Надо только успеть загодя забраться в скрадок.
Идти от лагеря до скрадка надо было чуть меньше километра и нам предстояло пройти это расстояние очень быстро. Поэтому, чтобы не вспотеть по дороге, мы похватали тёплую одежду под мышки, забросили за плечо ружья, включили фонарики и пошли.
Едва мы отошли от костра, как ночная тьма словно бы надвинулась на нас, сгустилась вокруг узких лучей света наших фонарей. Однако, шлось легко, ходко – нас подгонял вперёд охотничий азарт: мы впервые в жизни шли на тетеревиный ток. Немного не доходя до края болота мы выключили фонарики – дальше придётся идти в темноте, чтобы ярким светом не вспугнуть птиц, ночующих где-то неподалёку от токовища, вдоль края болота.
Дальше мы пошли почти на ощупь, однако глаза, привыкшие к яркому свету фонарей, потихоньку адаптировались к темноте, да и небо уже начинало еле заметно светлеть, так что на болото мы вышли почти во время. Ещё вчера утром, охотясь на глухарином току, мы заметили время, когда со стороны тока донеслось первое далёкое тетеревиное бормотание – именно оно, казалось бы, такое негромкое, разносится далеко-далеко. Вчера это случилось в три с четвертью часа утра. Сегодня, то и дело проваливаясь по колено в начавшее оттаивать болото, мы добрались до шалаша ровно в три и были совершенно уверены в том, что у нас есть ещё несколько минут, чтобы одеться потеплее и устроиться.
ЧУФФЫШШ – внезапно раздалось прямо за нашими спинами среди полной тишины. Мы ошалело уставились друг другу в глаза, замерев на месте и не издавая ни одного звука. Тут же раздалось отдалённое чуфыканье, потом совсем близкое хлопанье крыльев - метрах в десяти от нас на болото приземлился тетерев. Через несколько секунд – ещё один… и ещё!
Какое-то время мы, так и не успев сесть, стояли неподвижно, боясь пошевелиться, чтобы не распугать петухов. Вот один из них нахохлился, чуть развёл крылья – и забормотал, «забулькал». Вскоре к нему присоединился второй. Тихо-тихо, стараясь не делать ни одного лишнего движения, мы присели, так и не успев надеть тёплые куртки. Нам и без них было жарко – такое волнение нас охватило.
Тетерева продолжали слетаться на токовище один за другим и вскоре мы насчитали не меньше восьми птиц. Страсти на току разгорались, перед нами то и дело словно бы вспыхивали ослепительно-белые подхвостья, напомнившие мне своим видом цветки лотоса – тетерева перемещались вокруг нашего шалаша, бормотали, время от времени то один, то другой издавали громкое чуфыканье – этот неподражаемый, шелестяще-свистящий звук.
Светало. Горизонт всё ярче и ярче разгорался нежно-розовым сиянием утренней зари. Перед нами разворачивалась потрясающая картина великолепного таинства природы: бархатно-чёрные с просинью птицы с ярко-красными бровями и ослепительно белыми цветками-подхвостьями важно вышагивали по болоту, останавливались друг перед другом, важно растопырив крылья, топорща лиру хвоста, выпятив грудь и оглушительно чуфыкая друг на друга.
Вот один, захлопав крыльями, подскочил вверх. Его противник в тот же миг тоже взмыл вверх и петухи ударились грудью друг о друга. Другая парочка бойцов тоже сшиблась друг с другом. Время от времени то один, то другой боец взлетал на вершинку торчащей из болота хилой сосенки, несколько минут смотрел на происходящее сверху и затем снова слетал вниз. Страсти кипели, птицы, казалось, были полностью поглощены своими танцами и схватками.
Я потихоньку повернулся к жене и шепнул ей в самое ухо:
- Будешь стрелять?
- Нет… знаешь – красота такая - рука не поднимается. Давай ещё посмотрим?
- Давай! Я, пожалуй, тоже сегодня стрелять не буду.
Между тем, с начала токования прошло уже два часа. Мы оба совершенно продрогли и тряслись мелкой дрожью, ноги и спину ломило – сидеть на уложенных в болото жердинах было очень неудобно – но никак не решались пошевелиться, чтобы не нарушить разворачивающийся перед нами спектакль.
Токование оборвалось без нашего участия, так же внезапно, как и началось – в одно мгновение вся стая, оглушительно хлопая крыльями, поднялась в воздух и скрылась в лесу. Мы удивлённо переглянулись, не понимая, что могло так сильно испугать птиц. Впрочем, загадка вскоре разрешилась – я увидел, как в небе, распластав огромные крылья, описывал широкие круги ястреб-тетеревятник. Видимо, он-то и послужил причиной такого поспешного бегства.
Нам ничего не оставалось кроме как встать и пойти обратно в лагерь – пусть без трофеев, но зато с душами, наполненными восторгом и радостью от увиденного. Жена тихонько засмеялась, я удивлённо посмотрел на неё.
- Знаешь – ответила она на мой немой вопрос – когда я услышала это первое чуфыканье прямо за спиной, мне показалось, что кто-то нас разыгрывает.
Теперь уже я рассмеялся:
- Да, хороши бы мы были! Да и так – лучше никому не рассказывать: хороши охотники – всё утро мёрзли на болоте и пошли обратно без трофея!
- Да никуда от нас трофеи не денутся. Добудем ещё – жена смотрела на меня радостными, блестящими глазами – зато как это было красиво!
Мы уже почти вошли под сень окружавшего болото леса, когда из самого поднебесья, внезапно, упал журавлиный крик. Пронзительный и немного печальный, он словно ворвался в самое сердце, заставив его встрепенуться. Мы замерли на месте и, не сговариваясь, оглянулись – в нежном свете разгоревшейся зари, высоко-высоко, медленно и величаво плыл журавлиный клин. Прижавшись друг к другу, мы с восхищением наблюдали за ним, а красавица-Весна нежно обнимала нас своими тёплыми руками.
Песня весны
Не спалось. То ли впечатления минувшего дня переполняли мою душу, то ли предвкушение дня наступающего не давало заснуть. Извертевшись, изворочавшись, я выбрался из тёплого спальника и, поёживаясь от предутреннего холодка, подошёл к почти угасшему костру. Надо бы его взбодрить немного, да согреть себе чайку – карельские ночи на границе апреля и мая коротенькие, но тёплыми их уж никак не назовёшь – мох, тронутый лёгким морозцем, похрустывает под ногами, а вода в котелке подёрнулась тонкой корочкой льда. Как неспешно приходила весна в этом году, как неторопливо вступала она в свои права, тесня отчаянно сопротивлявшуюся зиму!
Был тот самый момент ночи, когда в лесу умолкает всё живое, когда тишина становится почти осязаемой и сгущается темнота. Я немного пошевелил прогоревшие головни, поворочал их с боку на бок и водрузил сверху увесистый обломок давно высохшего смолистого соснового корня – самые жаркие и яркие, хотя и очень быстро сгорающие дрова. В недрах костра что-то сухо щёлкнуло, к небу взвился сноп ярких искр, шустрыми змейками разлетевшихся в разные стороны, взметнулись язычки пламени и начали старательно облизывать сушинку. Едва я успел сходить с чайником за водой, как пламя уже весело плясало в костре, издавая тот негромкий гул, шипение, потрескивание, которые делают любую, даже самую глухую ночь уютнее.
Пристроив чайник в углях - там, где жар был поровнее, я уселся возле костра и залюбовался огнём. Удивительное это дело – магия огня: сам не заметишь, как он заворожит тебя, околдует, опутает своими тёплыми чарами. Так и уплываешь мыслями куда-то далеко-далеко. То всплывут в памяти какие-то стародавние воспоминания, то задумаешься о будущем, замечтаешься…
Внезапно зашипевший чайник вывел меня из мечтательной задумчивости. Он уже вовсю кипел, подпрыгивал на углях, выбрасывал пар из-под крышки и старательно плевался из носика, всеми способами пытаясь показать мне, что он уже готов напоить нас с моей сладко спящей женой чаем. Машинально взглянув на часы, я ахнул - как же это я так засиделся? Нам через двадцать минут выходить на тетеревиный ток! Сыпанув в чайник заварки, я стремглав бросился будить жену - размеренный, неспешный семейный завтрак отменялся из-за моей мечтательной задумчивости, теперь придётся всё делать очень быстро.
Жена, тёплая и сонная, выбиралась из спальника, на ходу придумывая исключительно важные причины, которые позволили бы ей там остаться. Ничего путного не придумывалось и ей всё-таки пришлось выбраться из такой уютной норки. Тогда она уселась у огня и нахохлилась, словно птичка. Было совершенно ясно, что сейчас она моментально окажется во власти сладкой дремы: я по себе знаю, как же это трудно - выкарабкиваться из мягких лап глубокого сна в тёплом спальном мешке.
- Солнышко, просыпайся! Тетерева, понимаешь? Они вот-вот запоют!
- А мы потихонечку к ним потом пройдём…
- Да какой там «потихонечку» - у нас скрадок прямо посреди болота воткнут, строго в центре токовища… Пока будем по болоту пробираться и ногами хлюпать, весь лес распугаем…
- Ну вот… – она горестно вздохнула - И даже чаю не дадут?
Вид у неё был совершенно несчастный и мне стало совестно:
- И как только ты меня терпишь? Понежиться не даю, гоню куда-то среди ночи, да ещё бегом…
- Знаешь … - она мягко улыбнулась – сама выбирала!
Вот теперь она полностью проснулась. Снова передо мной сидела моя напарница – азартная, терпеливая и ловкая охотница.
- Хорошая моя, вот чаёк, сейчас чуть-чуть перекусим и пойдём.
- Ну и как на тебя сердиться? – она засмеялась и неожиданно с неподдельным интересом добавила – думаешь, сегодня запоют?
- Даже не сомневаюсь! Ночь тишайшая, дождя нет - обязательно запоют!
Мы уже несколько лет собирались поохотиться на тетеревином току, много читали об этой охоте, но всё как-то не складывалось: то времени не хватало – едва успевали побывать на глухарином току, то сам ток оказывался разбит и распуган опередившими нас стрелками, оставившими вокруг скрадка целую россыпь стреляных гильз. Тетеревиный ток словно не давался в руки, ускользал от нас. И вот, наконец, сегодня утром все «если», кажется, сойдутся в одном месте. Надо только успеть загодя забраться в скрадок.
Идти от лагеря до скрадка надо было чуть меньше километра и нам предстояло пройти это расстояние очень быстро. Поэтому, чтобы не вспотеть по дороге, мы похватали тёплую одежду под мышки, забросили за плечо ружья, включили фонарики и пошли.
Едва мы отошли от костра, как ночная тьма словно бы надвинулась на нас, сгустилась вокруг узких лучей света наших фонарей. Однако, шлось легко, ходко – нас подгонял вперёд охотничий азарт: мы впервые в жизни шли на тетеревиный ток. Немного не доходя до края болота мы выключили фонарики – дальше придётся идти в темноте, чтобы ярким светом не вспугнуть птиц, ночующих где-то неподалёку от токовища, вдоль края болота.
Дальше мы пошли почти на ощупь, однако глаза, привыкшие к яркому свету фонарей, потихоньку адаптировались к темноте, да и небо уже начинало еле заметно светлеть, так что на болото мы вышли почти во время. Ещё вчера утром, охотясь на глухарином току, мы заметили время, когда со стороны тока донеслось первое далёкое тетеревиное бормотание – именно оно, казалось бы, такое негромкое, разносится далеко-далеко. Вчера это случилось в три с четвертью часа утра. Сегодня, то и дело проваливаясь по колено в начавшее оттаивать болото, мы добрались до шалаша ровно в три и были совершенно уверены в том, что у нас есть ещё несколько минут, чтобы одеться потеплее и устроиться.
ЧУФФЫШШ – внезапно раздалось прямо за нашими спинами среди полной тишины. Мы ошалело уставились друг другу в глаза, замерев на месте и не издавая ни одного звука. Тут же раздалось отдалённое чуфыканье, потом совсем близкое хлопанье крыльев - метрах в десяти от нас на болото приземлился тетерев. Через несколько секунд – ещё один… и ещё!
Какое-то время мы, так и не успев сесть, стояли неподвижно, боясь пошевелиться, чтобы не распугать петухов. Вот один из них нахохлился, чуть развёл крылья – и забормотал, «забулькал». Вскоре к нему присоединился второй. Тихо-тихо, стараясь не делать ни одного лишнего движения, мы присели, так и не успев надеть тёплые куртки. Нам и без них было жарко – такое волнение нас охватило.
Тетерева продолжали слетаться на токовище один за другим и вскоре мы насчитали не меньше восьми птиц. Страсти на току разгорались, перед нами то и дело словно бы вспыхивали ослепительно-белые подхвостья, напомнившие мне своим видом цветки лотоса – тетерева перемещались вокруг нашего шалаша, бормотали, время от времени то один, то другой издавали громкое чуфыканье – этот неподражаемый, шелестяще-свистящий звук.
Светало. Горизонт всё ярче и ярче разгорался нежно-розовым сиянием утренней зари. Перед нами разворачивалась потрясающая картина великолепного таинства природы: бархатно-чёрные с просинью птицы с ярко-красными бровями и ослепительно белыми цветками-подхвостьями важно вышагивали по болоту, останавливались друг перед другом, важно растопырив крылья, топорща лиру хвоста, выпятив грудь и оглушительно чуфыкая друг на друга.
Вот один, захлопав крыльями, подскочил вверх. Его противник в тот же миг тоже взмыл вверх и петухи ударились грудью друг о друга. Другая парочка бойцов тоже сшиблась друг с другом. Время от времени то один, то другой боец взлетал на вершинку торчащей из болота хилой сосенки, несколько минут смотрел на происходящее сверху и затем снова слетал вниз. Страсти кипели, птицы, казалось, были полностью поглощены своими танцами и схватками.
Я потихоньку повернулся к жене и шепнул ей в самое ухо:
- Будешь стрелять?
- Нет… знаешь – красота такая - рука не поднимается. Давай ещё посмотрим?
- Давай! Я, пожалуй, тоже сегодня стрелять не буду.
Между тем, с начала токования прошло уже два часа. Мы оба совершенно продрогли и тряслись мелкой дрожью, ноги и спину ломило – сидеть на уложенных в болото жердинах было очень неудобно – но никак не решались пошевелиться, чтобы не нарушить разворачивающийся перед нами спектакль.
Токование оборвалось без нашего участия, так же внезапно, как и началось – в одно мгновение вся стая, оглушительно хлопая крыльями, поднялась в воздух и скрылась в лесу. Мы удивлённо переглянулись, не понимая, что могло так сильно испугать птиц. Впрочем, загадка вскоре разрешилась – я увидел, как в небе, распластав огромные крылья, описывал широкие круги ястреб-тетеревятник. Видимо, он-то и послужил причиной такого поспешного бегства.
Нам ничего не оставалось кроме как встать и пойти обратно в лагерь – пусть без трофеев, но зато с душами, наполненными восторгом и радостью от увиденного. Жена тихонько засмеялась, я удивлённо посмотрел на неё.
- Знаешь – ответила она на мой немой вопрос – когда я услышала это первое чуфыканье прямо за спиной, мне показалось, что кто-то нас разыгрывает.
Теперь уже я рассмеялся:
- Да, хороши бы мы были! Да и так – лучше никому не рассказывать: хороши охотники – всё утро мёрзли на болоте и пошли обратно без трофея!
- Да никуда от нас трофеи не денутся. Добудем ещё – жена смотрела на меня радостными, блестящими глазами – зато как это было красиво!
Мы уже почти вошли под сень окружавшего болото леса, когда из самого поднебесья, внезапно, упал журавлиный крик. Пронзительный и немного печальный, он словно ворвался в самое сердце, заставив его встрепенуться. Мы замерли на месте и, не сговариваясь, оглянулись – в нежном свете разгоревшейся зари, высоко-высоко, медленно и величаво плыл журавлиный клин. Прижавшись друг к другу, мы с восхищением наблюдали за ним, а красавица-Весна нежно обнимала нас своими тёплыми руками.
И среди наконец наступивших крещенских морозов, так весны захотелось!
