Pioner
Участник
- С нами с
- 19/01/10
- Постов
- 95
- Оценка
- 10
- Живу в:
- SPb
- Для знакомых
- Pavel
- Оружие
- МЦ 21-12;CZ 527
- Собака(ки)
- пойнтер; ЗСЛ
В окончание
Итак, основное – глухарь. За зиму прочитано сто миллионов листов литературы, пройдено сто километров пути на лыжах, сфотографировано и изучено сто килограммов глухариного «токового помета», найдены два вероятных места расположения тока и сломана в муках сомнений голова: «говорить или не говорить егерю о своих намерениях». Но за неделю до открытия, взвесив все плюсы и минусы, которыми могла для меня обернуться моя честность, я созвонился с егерем и раскрыл ему тайну своих весенних хождений по его угодьям. Он, в свою очередь, выслушав мои устные объяснения касательно мест предполагаемых токов, сказал, что тока там действительно есть, и он не против нашей на них охоты. Ура!
И вот мы в угодьях. Выписаны путевки и лицензии. Теперь попробовать подальше заехать на машине, чтобы поближе дойти пешком. На удивление получилось. Какие-то два километра пешком и мы в полутора километрах от одного тока, и в двух от другого. Пока шли, подняли с поляны глухарку. Добрый знак. На берегу речки, я два раза крякнул в свой только что купленный манок, и со всех сторон кто плавом, кто летом на нас набросились серобокие селезни. Стрелять не стали. Решили сначала лагерь разбить, а потом вернуться, и, как положено, с чучелами стрельнуть пару на «шулюм». Вру. Разок я, по налетевшим, врезал. Не попал. Ну да ладно. Лагерь разбит. Причем палатку и спальник я не стал брать принципиально, решил, что мы как настоящие таежники, должны обойтись тентом и костром. Разбив лагерь, мы вернулись на речку, выставили чучела, и… полтора часа кряканья не принесли никакого результата. Видимо, так жестоко обманутые мной и моим манком три часа назад, селезни с остатками своих настоящих подруг покинули реку и разлетелись по укромным болотцам и канальчикам. Обидно. Зато тяга была великолепна, и к часу ночи был готов вкуснейший «шулюм» из пары вальдшнепов.
Скоротав время за разговорами, приготовлением чая и заправкой термоса, в три вышли на ток. Идти надо было все время вдоль канала. Зимой, на лыжах, я, как Раиса Сметанина мчал здесь по валу, но теперь эта тропинка оказалась заросшей мелочью в рост высотой, и идти по ней было крайне неприятно. Когда до тока навигатор показывал пятьсот метров, путь нам преградила непроходимая еловая стена. Пришлось сползать с вала вниз, и обходить лесом. Эту преграду, видимо, тоже зимой не заметил. Но ничего, такие мелочи не могли испортить мне настроения, ведь сейчас мы услышим «песню»! Вот край тока. На часах без пяти четыре. Стоим… Тишина… Осторожно проходим еще вдоль канала… Тишина. Идем, все еще осторожно, вглубь тока. Стоим… В голове крутятся избитые строки описаний глухариных токов: «протрубили журавли на болоте», «уже протянул вальдшнеп», «забормотали тетерева на болоте», а главного певуна-то нет. Я в отчаянье начинаю нарезать круги, в надежде, что если и не услышу, то хоть спугну. Нет. Тишина. В предрассветных сумерках выходим опять к каналу. Ждем рассвета. По светлому проверяю еще два сосняка неподалеку. Ничего. Возвращаемся в лагерь.
«Боль разочарования» - литературное выражение, наиболее подходящее для описания моего душевного состояния. Пижон. Пути подхода не проверил, на «подслух» не сходил, вот и получай. В голове представляю до дыр просмотренную карту, где же, если не здесь. В радиусе километра я исследовал все подходящие места, уверен был на сто процентов в этом месте. Егерь, опять же, подтвердил, правда, на карте у него этот ток, в отличие от второго, мной найденного не был обозначен. Что дальше делать? Приходить сюда же на «подслух», или идти на другой ток? Что если, потратив вечер на этот же ток, мы так ничего и не услышим и не увидим? За такими невеселыми размышлениями я не заметил, как мы дошли до лагеря. Наскоро поев, легли спать.
В пять вечера выходим на второй ток. Решил. Сыграла в пользу выбора галочка на карте у егеря, нарисованная на краю большого, визуальными наблюдениями установлено, что не очень старого выруба. По моим предположениям ток, тянется от выруба вглубь леса, ограниченный с одного края заболоченной просекой, с другого небольшим каналом. Сейчас быстренько - налегке добежим, найдем верные признаки тока, например огромные кучи известного всем «токового помета» под разлапистыми соснами 4-6 бонитета и так же быстренько обратно в лагерь, чтобы успеть отстоять тягу. Результатом обследования территории тока явился один поднятый в самом углу с земли глухарь. Не густо. Но и не пусто. Настрой более чем серьезный, вчерашних ошибок не допустим, остаемся на «подслух». Отошли от тока на полкилометра. Заготовили дрова на костер, лапник, попили чаю из термоса и выдвинулись обратно на ток. На месте были в девять вечера. Разошлись. Отец пошел к каналу, в угол, с которого просматривался весь выруб, а я стал углубляться по просеке в лес. В самом начале увидел большую черную птицу, мелькнувшую через просеку в сторону тока. Глухарь – подумал бы Штирлиц. Остановился, но посадки его так и не услышал. Пошел дальше. Под ногами постоянно попадался помет, в большом количестве разбросанный по просеке. Похожий на обычный глухариный, только толще, более мягкий, с белыми вкраплениями, и на сломе видно, что частицы, из которых он состоит, мельче, чем обычно они бывают у глухаря. Еще через пятьдесят метров, у меня над головой срывается с сосны глухарь. Связываюсь по рации с отцом. Он говорит, что слышал прилет одной птицы, и мы решаем не тревожить более ток своим присутствием , и осторожно выходим на край выруба. Далее ночь, мороз, костер, луна. Лицом к костру, спина мерзнет, спиной – лицо мерзнет. Ложиться на лапник нет никакого желания. Так и просидели на пеньках. Все равно, что в кресле у камина, только лучше. Да и всего один прожженный сапог на двоих, для такой ночи отличный результат.
На часах три тридцать. Мы стоим на краю тока. Тихо… А дальше - как вчера. «Журавли», «вальдшнеп», «тетерева на болоте», прочая птичья мелочь, рассвет. В предрассветных сумерках мы с отцом встретились на просеке, в дальнем от выруба конце тока. Он пришел сюда просекой, а я другой стороной тока, вдоль канала. Кроме хлопков крыльев, услышанных мной в середине тока, ничего. Как же так? Ведь вечером глухарь здесь был. Рассвело. Идем по просеке к вырубу. Все. Глухариная охота закончена. Неужели удача меня так проучила за самоуверенность. Ведь пишут же люди, что за два – три года находят один ток и считают это большой удачей. А тут я – такой молодец, нашел следы на снегу, удостоверился у егеря, который мог попросту обмануть, и все – великий гуру глухариных токов. Но с другой стороны, ведь были же и километры, и страницы и все, о чем писал выше. Может он просто не «играл» в эти два утра. Может из-за полнолуния? Луна, действительно в эти ночи была такая, что можно было по лесу без фонаря ходить. Из-за мороза? В мороз, пишут, наоборот хорошо «поет». И вдруг прямо у меня над головой взорвалась сосна. И между деревьями замелькала непривычно большая птица – мошник. Еще через пятьдесят метров, так же с края просеки, так же над головой сорвался еще один глухарь и полетел вдоль по просеке. Отец вскинул ружье, а я, мне кажется шепотом, сказал: «не стреляй»…
Не много я знаю людей, кто удержался бы от подобного выстрела: на двадцать метров, в мишень величиной с большой алюминиевый таз. Но мы на нашей глухариной охоте так и остались без трофея и без выстрела. Позднее, уже в деревне, егерь мне рассказал об аномальном поведении глухаря в эти дни. О своих коммерческих неудачах, и о том, что второй ток находится именно в тех границах, которые я обрисовал, и о том, что в хорошие времена там собирается до пятнадцати петухов, и вообще мужик он классный оказался. У нас же охота на этом не закончилась. Впереди были еще три дня. Три дня охоты. Три дня леса. Три дня весны. Три дня общения с отцом. Три дня Жизни…
«И пришла весна - добрая и бестолковая, как недозрелая девка.»
В. Шукшин
И приехал ко мне из далекого Саратова отец. И выехали мы с ним на недельную охоту в места, так активно мной разведываемые. В планах было попробовать пройти на два глухариных тока, и остаток времени посветить либо поискам гуся на болоте, либо охоте на тетеревином току, присмотренном мной в брошенной деревне. Ну и, конечно, попутно, селезень с чучелами и манком и вальдшнеп на тяге. Надо сказать, что это моя вторая весна в Ленинградской области, однако в прошлый раз это были поля, гуси и т.д., в общем, все как в моем родном Саратове. Чем-то хуже, чем-то лучше. Но после прошлогодних летних вылазок на пикники в леса Ленинградской, Псковской, Новгородской областей, а тем более после осенне-зимнего сезона охоты, в том числе охоты с легавой на боровую, я решил, что моя весна 2010 пройдет в лесах-болотах, тем более свежи еще воспоминания о карельской весенней охоте семилетней давности.
Итак, основное – глухарь. За зиму прочитано сто миллионов листов литературы, пройдено сто километров пути на лыжах, сфотографировано и изучено сто килограммов глухариного «токового помета», найдены два вероятных места расположения тока и сломана в муках сомнений голова: «говорить или не говорить егерю о своих намерениях». Но за неделю до открытия, взвесив все плюсы и минусы, которыми могла для меня обернуться моя честность, я созвонился с егерем и раскрыл ему тайну своих весенних хождений по его угодьям. Он, в свою очередь, выслушав мои устные объяснения касательно мест предполагаемых токов, сказал, что тока там действительно есть, и он не против нашей на них охоты. Ура!
И вот мы в угодьях. Выписаны путевки и лицензии. Теперь попробовать подальше заехать на машине, чтобы поближе дойти пешком. На удивление получилось. Какие-то два километра пешком и мы в полутора километрах от одного тока, и в двух от другого. Пока шли, подняли с поляны глухарку. Добрый знак. На берегу речки, я два раза крякнул в свой только что купленный манок, и со всех сторон кто плавом, кто летом на нас набросились серобокие селезни. Стрелять не стали. Решили сначала лагерь разбить, а потом вернуться, и, как положено, с чучелами стрельнуть пару на «шулюм». Вру. Разок я, по налетевшим, врезал. Не попал. Ну да ладно. Лагерь разбит. Причем палатку и спальник я не стал брать принципиально, решил, что мы как настоящие таежники, должны обойтись тентом и костром. Разбив лагерь, мы вернулись на речку, выставили чучела, и… полтора часа кряканья не принесли никакого результата. Видимо, так жестоко обманутые мной и моим манком три часа назад, селезни с остатками своих настоящих подруг покинули реку и разлетелись по укромным болотцам и канальчикам. Обидно. Зато тяга была великолепна, и к часу ночи был готов вкуснейший «шулюм» из пары вальдшнепов.
Скоротав время за разговорами, приготовлением чая и заправкой термоса, в три вышли на ток. Идти надо было все время вдоль канала. Зимой, на лыжах, я, как Раиса Сметанина мчал здесь по валу, но теперь эта тропинка оказалась заросшей мелочью в рост высотой, и идти по ней было крайне неприятно. Когда до тока навигатор показывал пятьсот метров, путь нам преградила непроходимая еловая стена. Пришлось сползать с вала вниз, и обходить лесом. Эту преграду, видимо, тоже зимой не заметил. Но ничего, такие мелочи не могли испортить мне настроения, ведь сейчас мы услышим «песню»! Вот край тока. На часах без пяти четыре. Стоим… Тишина… Осторожно проходим еще вдоль канала… Тишина. Идем, все еще осторожно, вглубь тока. Стоим… В голове крутятся избитые строки описаний глухариных токов: «протрубили журавли на болоте», «уже протянул вальдшнеп», «забормотали тетерева на болоте», а главного певуна-то нет. Я в отчаянье начинаю нарезать круги, в надежде, что если и не услышу, то хоть спугну. Нет. Тишина. В предрассветных сумерках выходим опять к каналу. Ждем рассвета. По светлому проверяю еще два сосняка неподалеку. Ничего. Возвращаемся в лагерь.
«Боль разочарования» - литературное выражение, наиболее подходящее для описания моего душевного состояния. Пижон. Пути подхода не проверил, на «подслух» не сходил, вот и получай. В голове представляю до дыр просмотренную карту, где же, если не здесь. В радиусе километра я исследовал все подходящие места, уверен был на сто процентов в этом месте. Егерь, опять же, подтвердил, правда, на карте у него этот ток, в отличие от второго, мной найденного не был обозначен. Что дальше делать? Приходить сюда же на «подслух», или идти на другой ток? Что если, потратив вечер на этот же ток, мы так ничего и не услышим и не увидим? За такими невеселыми размышлениями я не заметил, как мы дошли до лагеря. Наскоро поев, легли спать.
В пять вечера выходим на второй ток. Решил. Сыграла в пользу выбора галочка на карте у егеря, нарисованная на краю большого, визуальными наблюдениями установлено, что не очень старого выруба. По моим предположениям ток, тянется от выруба вглубь леса, ограниченный с одного края заболоченной просекой, с другого небольшим каналом. Сейчас быстренько - налегке добежим, найдем верные признаки тока, например огромные кучи известного всем «токового помета» под разлапистыми соснами 4-6 бонитета и так же быстренько обратно в лагерь, чтобы успеть отстоять тягу. Результатом обследования территории тока явился один поднятый в самом углу с земли глухарь. Не густо. Но и не пусто. Настрой более чем серьезный, вчерашних ошибок не допустим, остаемся на «подслух». Отошли от тока на полкилометра. Заготовили дрова на костер, лапник, попили чаю из термоса и выдвинулись обратно на ток. На месте были в девять вечера. Разошлись. Отец пошел к каналу, в угол, с которого просматривался весь выруб, а я стал углубляться по просеке в лес. В самом начале увидел большую черную птицу, мелькнувшую через просеку в сторону тока. Глухарь – подумал бы Штирлиц. Остановился, но посадки его так и не услышал. Пошел дальше. Под ногами постоянно попадался помет, в большом количестве разбросанный по просеке. Похожий на обычный глухариный, только толще, более мягкий, с белыми вкраплениями, и на сломе видно, что частицы, из которых он состоит, мельче, чем обычно они бывают у глухаря. Еще через пятьдесят метров, у меня над головой срывается с сосны глухарь. Связываюсь по рации с отцом. Он говорит, что слышал прилет одной птицы, и мы решаем не тревожить более ток своим присутствием , и осторожно выходим на край выруба. Далее ночь, мороз, костер, луна. Лицом к костру, спина мерзнет, спиной – лицо мерзнет. Ложиться на лапник нет никакого желания. Так и просидели на пеньках. Все равно, что в кресле у камина, только лучше. Да и всего один прожженный сапог на двоих, для такой ночи отличный результат.
На часах три тридцать. Мы стоим на краю тока. Тихо… А дальше - как вчера. «Журавли», «вальдшнеп», «тетерева на болоте», прочая птичья мелочь, рассвет. В предрассветных сумерках мы с отцом встретились на просеке, в дальнем от выруба конце тока. Он пришел сюда просекой, а я другой стороной тока, вдоль канала. Кроме хлопков крыльев, услышанных мной в середине тока, ничего. Как же так? Ведь вечером глухарь здесь был. Рассвело. Идем по просеке к вырубу. Все. Глухариная охота закончена. Неужели удача меня так проучила за самоуверенность. Ведь пишут же люди, что за два – три года находят один ток и считают это большой удачей. А тут я – такой молодец, нашел следы на снегу, удостоверился у егеря, который мог попросту обмануть, и все – великий гуру глухариных токов. Но с другой стороны, ведь были же и километры, и страницы и все, о чем писал выше. Может он просто не «играл» в эти два утра. Может из-за полнолуния? Луна, действительно в эти ночи была такая, что можно было по лесу без фонаря ходить. Из-за мороза? В мороз, пишут, наоборот хорошо «поет». И вдруг прямо у меня над головой взорвалась сосна. И между деревьями замелькала непривычно большая птица – мошник. Еще через пятьдесят метров, так же с края просеки, так же над головой сорвался еще один глухарь и полетел вдоль по просеке. Отец вскинул ружье, а я, мне кажется шепотом, сказал: «не стреляй»…
Не много я знаю людей, кто удержался бы от подобного выстрела: на двадцать метров, в мишень величиной с большой алюминиевый таз. Но мы на нашей глухариной охоте так и остались без трофея и без выстрела. Позднее, уже в деревне, егерь мне рассказал об аномальном поведении глухаря в эти дни. О своих коммерческих неудачах, и о том, что второй ток находится именно в тех границах, которые я обрисовал, и о том, что в хорошие времена там собирается до пятнадцати петухов, и вообще мужик он классный оказался. У нас же охота на этом не закончилась. Впереди были еще три дня. Три дня охоты. Три дня леса. Три дня весны. Три дня общения с отцом. Три дня Жизни…
