tvi55
Команда форума
- С нами с
- 27/05/08
- Постов
- 4 166
- Оценка
- 1 935
- Живу в:
- Санкт-Петербург
- Для знакомых
- Владимир Иванович
- Охочусь с
- 1994
- Оружие
- ИЖ-27М, ОП СКС 7.62х39
- Собака(ки)
- Английский кокер спаниель
Найдено на просторах интернета. Если уже было, то удалю.
https://vk.com/wall-231842056_302
ЛЕШИЙ
«Из пустого дупла либо сыч, либо сова, либо сам Сатана» (народная пословица)
Конец сентября. Всё короче дни, а ночи длиннее и холоднее. В разгаре была охота на уток. Далеко слышались выстрелы на утренних и вечерних зорях. Гуляла охотничья осень!
Я туго набивал патронташ разноцветно-весёлыми патронами и поглядывал на часы. Как бы не опоздать на электричку.
В вагоне было людно. Люд в основном рабочий. Мы с собакой ехали в тамбуре. Марта жалась к ногам. Народ смотрел на нас удивлённо-непонимающе, будто мы с другой планеты. «Следующая остановка – Покров», равнодушно объявил женский металлический голос. «Наша»! - ликовал внутри я. Двери открылись медленно, будто назло. Вместе с людским течением «выплыли» из вагона. Потолкавшись немного, протиснулись к краю платформы, и когда был виден зелёно-красный хвост уходящей в кривую электрички, мы уже спускались по железнодорожной насыпи к заветным местам.
Малозаметная тропинка таилась среди мягкого сумрака и облачённых в золото осин и берёз. Она, виляя, выходила к хитросплетению всевозможных канав и топей, густо усеянных кочкарником и заросших камышом, осокой, рогозом и местами непролазным лесом-карандашником. Осенью здесь настоящее утиное эльдорадо, но не для всякого-каждого. О хороших местах в этом хаосе воды и бурной растительности знают единицы. Непосвящённому туда просто так не попасть, тут нужно точное знание ориентиров. Особо не разгуляешься. Оттого и желающих здесь поохотиться почти не было и нет до сих пор.
Пришли. Наша полянка.
Прозрачный, звенящий хрусталём осенний воздух, пахло грибами и деревенской баней. Вдалеке остроконечные мрачные ели впивались верхушками в застывшие краски заката. Выползал туман и стелился над увядающей, преклонившейся травой. Со стороны реки послышался первый выстрел.
Спустил собаку с поводка, оглянулся вокруг. Да, почти ничего не изменилось, разве только чуть подросли впереди стоящие деревца ольхи, но это не страшно. Где-то позади Марта подняла вальдшнепа, и долгоносый, удачно миновав меня, улетел восвояси без выстрела. Собака с растерянным видом подбежала и пристально посмотрела мне в глаза. Похвалил за работу. Только оторвал взгляд от собаки, прямо в лоб заходили чирки. Двое из них остались лежать в высоких стеблях рогоза. Марта с задором подала птиц. Потрепал за ухом. Ещё раз порадовался работе собаки. Благополучно пропустил летевших справа кряковых. Стараюсь больше не отвлекаться. Мажу по паре чирков, провожаю их взглядом. Со стороны железной дороги налетела стайка крякуш. Одна утка уходит подранком. Марта скрывается в кочкарнике.
С разных сторон слышались выстрелы. Стреляли на Чёрненьком, на Керовой ляде, на Подлужной, за Шиткой и Клязьмой. Мысленно пожелал всем ни пуха, ни пера.
Солнце ушло за дальний бор. Только вдалеке видны облака, подсвеченные изнутри, как тлеющие угли.
Темнота всё больше наседала. Лес впереди потерял чёткие очертания и превратился в тень самого себя, резко переходящую в небо. Вдруг всё пространство осветилось заревом молнии. Небо затягивалось, текла во все стороны грозовая чернота. Ударило совсем близко, трескуче и громко. Робко задрожал воздух, и молнии всё чаще и чаще резали и ломали чёрное небо.
Начался сильный, пробивающий одежду до самой кожи дождь.
Поникшая соломенно-охристо-бурая болотная трава принимала его бесшумно. Деревья зябко подрагивали осенней листвой. Я забрал уток и укрылся под невысокой ольхой. До последней электрички оставалось чуть больше сорока минут. Мокнуть и мёрзнуть не впервой, но нужно было выбираться. Шесть лет я охотился в этом месте и научился отыскивать дорогу практически с закрытыми глазами. Достал из ягдташа налобный фонарь, разрядил и убрал в чехол старое ружьишко и начал выходить на тропинку.
Луч фонаря выхватывал заметные ориентиры один за другим, будто они сами в него упирались. Можно не переживать, скоро выйдем к железной дороге. Спаниелька семенила впереди.
Стоп! Болотина… А звук приближающегося поезда уже был уже справа от нас. Ничего не понял. Развернулись назад. Всё правильно, сломанная осинка. Метров пятьдесят от неё должна быть канава. По канаве направо. Но впереди неё болото! Не веря себе, снова пошёл вперёд. Снова упёрся в болото.
Возвращаемся.
Так, значит, нужно вернуться к предыдущему ориентиру – кусту калины. Возможно, около него свернул не туда. Сказано-сделано. Вот и куст. Обхожу его вокруг. Всё правильно, место помню, повернули точно. Просто где-то отклонились. Пришли снова к сломанной осинке. Проходим одинокое сиротливое деревце… Я перестал что-либо понимать… Вместо канавы и болотины здесь полянка с ольхой, на которой мы стояли пятнадцать минут назад! Снова пошли под ольху. Под ней уже не спрятаться, с неё уже струями лила вода. Пытался осмыслить что к чему. Гладил мокрую голову собаки. До электрички оставалось чуть больше двадцати минут.
Среди шумного ливня, лупящего по деревьям, послышался далёкий скрип дерева. Я поёжился.
Паники не было, но и спокойно не сиделось. Включил фонарь. Снова ходьба по местным «затесям»: одинокая берёза, полуразвалившийся стол (видимо охотники когда-то сделали), муравейник, целлофановый пакет, привязанный кем-то к сучку берёзы, куст калины, впереди сломанная осина, а за ней… А за ней стояла стена рогоза! А должна быть канава… И звук… Звук поезда. Почему он вдруг сзади? Он должен был быть впереди! Проклятое место!
Это был звук отъезжающей последней электрички.
Мне впервые было не по себе в родных угодьях. В голове всплывали разные советы из разряда «что делать, если вы заблудились»? Громко кричать «Ау!» вряд ли поможет. Наравне с советами всплывали в памяти молитвы. Ничего дельного из советов вспомнить не удалось, и я, поцеловав крестик, побрёл обратно.
Дождь не прекращался. Мы снова сидели под ольхой. Я принял единственно правильное решение – дождёмся, когда начнёт светать и уже тогда-то точно отыщем дорогу. В ягдташе где-то валялась пачка «Юбилейного» печенья и маленький термос с чаем. Печеньку мне, печеньку собаке. Горячий чай – напоминание домашнего уюта в такую непогоду. От глотка чая меня пробил лёгкий озноб. Громко стегали по листьям капли холодной воды.
А может ещё раз дойти до этой осины? Всё-таки я мог в такой темноте и заплутать. Надо покрутиться там, всё осмотреть. В проклятия и леших я не верю. Точно заплутал.
Вот и осина. Склонившая голову после обильных зимних снегопадов и кем-то доломанная. Пытаюсь выхватить фонарём всё, что мог не заметить. Но такого просто нет. Ход один. Впереди слышится голос. Прислушиваюсь. Это дежурная по станции что-то объявляет. С шага переходим на бег. Я точно знаю, что впереди по правую сторону канава, за ней нужно повернуть направо и дальше вдоль до самодельного деревянного мостика. Бежим с собакой. Под ноги не смотрел. Луч фонаря плясал вверх-вниз, вверх-вниз. Слишком поздно понял, что голос дежурной оказался позади. Со всего разбегу влетел в болото! Ноги тут же начали тонуть в иле. Выкинул фонарь на берег, ружьё туда же, подтянул ягдташ. Еле держа равновесие, цепляясь за осоку и какие-то тонкие веточки непонятных дерев, вылез на берег.
О костре и не помышлял. Всё тело сковало мокрым холодом. Двигаться вообще не хотелось, каждый шаг был отвратителен. Снял сапоги, вылил хлюпающую бурую жижу, выжал носки.
Дождь прекратился, хоть это радовало. Луч фонаря упёрся в осину. Мокрое дерево блестело, капли падали с тонких ветвей. Дерево как дерево. Ничего необычного…
Человек! Прямо на тропе! Точно спина человека. Наверное, охотник, пережидавший где-то дождь. Бежим за ним. Он шёл не спеша, будто проплывал над узкой тропинкой. Заметил, что ног его было не видно, только спина в костюме песочного цвета. Руки были спрятаны в карман куртки, а ноги где-то растворились. Голова неестественно опущена, что её почти не было видно. Стало жутко. Остановились. «Спина» впереди тоже остановилась. Я молчал от страха. Боялся, что «спина» повернётся. Вокруг стояла зловещая тишина. Нечто впереди не шевелилось. Я выключил фонарь. Через минуту включил. «Спина» была там же. Попытался осветить его сверху вниз, разглядеть ноги. Тщетно. Сделал два шага, ещё два и «спина» снова поплыла вперёд.
Неуверенно, шаг за шагом я шёл за неизвестным, почему-то стараясь не упустить его из виду. Марта бежала впереди. Одинокая берёза, покосившийся стол, мокрый муравейник, мой целлофановый пакет, куст калины. Осинки не хватает…
«Спина» остановилась. Марта уже стояла на деревянном мостике через канаву. Мы пришли. Лесное нечто пропало. Я выложил остатки печенья под ближайшую берёзу в благодарность кому-то… или чему-то. До дома мы шли пешком. Шли долго. Было время подумать. Всячески гнал от себя мистические мысли, но случившемуся объяснения не находил. Да и вряд ли найду. Теперь нужно принять как факт – это случилось. В середине октября я снова пошёл на то место охотиться. Также петляла тропа, также шёл мимо знакомых ориентиров.
Только вот осинку так и не нашёл…
Бродяга-натуралист
https://vk.com/wall-231842056_302
ЛЕШИЙ
«Из пустого дупла либо сыч, либо сова, либо сам Сатана» (народная пословица)
Конец сентября. Всё короче дни, а ночи длиннее и холоднее. В разгаре была охота на уток. Далеко слышались выстрелы на утренних и вечерних зорях. Гуляла охотничья осень!
Я туго набивал патронташ разноцветно-весёлыми патронами и поглядывал на часы. Как бы не опоздать на электричку.
В вагоне было людно. Люд в основном рабочий. Мы с собакой ехали в тамбуре. Марта жалась к ногам. Народ смотрел на нас удивлённо-непонимающе, будто мы с другой планеты. «Следующая остановка – Покров», равнодушно объявил женский металлический голос. «Наша»! - ликовал внутри я. Двери открылись медленно, будто назло. Вместе с людским течением «выплыли» из вагона. Потолкавшись немного, протиснулись к краю платформы, и когда был виден зелёно-красный хвост уходящей в кривую электрички, мы уже спускались по железнодорожной насыпи к заветным местам.
Малозаметная тропинка таилась среди мягкого сумрака и облачённых в золото осин и берёз. Она, виляя, выходила к хитросплетению всевозможных канав и топей, густо усеянных кочкарником и заросших камышом, осокой, рогозом и местами непролазным лесом-карандашником. Осенью здесь настоящее утиное эльдорадо, но не для всякого-каждого. О хороших местах в этом хаосе воды и бурной растительности знают единицы. Непосвящённому туда просто так не попасть, тут нужно точное знание ориентиров. Особо не разгуляешься. Оттого и желающих здесь поохотиться почти не было и нет до сих пор.
Пришли. Наша полянка.
Прозрачный, звенящий хрусталём осенний воздух, пахло грибами и деревенской баней. Вдалеке остроконечные мрачные ели впивались верхушками в застывшие краски заката. Выползал туман и стелился над увядающей, преклонившейся травой. Со стороны реки послышался первый выстрел.
Спустил собаку с поводка, оглянулся вокруг. Да, почти ничего не изменилось, разве только чуть подросли впереди стоящие деревца ольхи, но это не страшно. Где-то позади Марта подняла вальдшнепа, и долгоносый, удачно миновав меня, улетел восвояси без выстрела. Собака с растерянным видом подбежала и пристально посмотрела мне в глаза. Похвалил за работу. Только оторвал взгляд от собаки, прямо в лоб заходили чирки. Двое из них остались лежать в высоких стеблях рогоза. Марта с задором подала птиц. Потрепал за ухом. Ещё раз порадовался работе собаки. Благополучно пропустил летевших справа кряковых. Стараюсь больше не отвлекаться. Мажу по паре чирков, провожаю их взглядом. Со стороны железной дороги налетела стайка крякуш. Одна утка уходит подранком. Марта скрывается в кочкарнике.
С разных сторон слышались выстрелы. Стреляли на Чёрненьком, на Керовой ляде, на Подлужной, за Шиткой и Клязьмой. Мысленно пожелал всем ни пуха, ни пера.
Солнце ушло за дальний бор. Только вдалеке видны облака, подсвеченные изнутри, как тлеющие угли.
Темнота всё больше наседала. Лес впереди потерял чёткие очертания и превратился в тень самого себя, резко переходящую в небо. Вдруг всё пространство осветилось заревом молнии. Небо затягивалось, текла во все стороны грозовая чернота. Ударило совсем близко, трескуче и громко. Робко задрожал воздух, и молнии всё чаще и чаще резали и ломали чёрное небо.
Начался сильный, пробивающий одежду до самой кожи дождь.
Поникшая соломенно-охристо-бурая болотная трава принимала его бесшумно. Деревья зябко подрагивали осенней листвой. Я забрал уток и укрылся под невысокой ольхой. До последней электрички оставалось чуть больше сорока минут. Мокнуть и мёрзнуть не впервой, но нужно было выбираться. Шесть лет я охотился в этом месте и научился отыскивать дорогу практически с закрытыми глазами. Достал из ягдташа налобный фонарь, разрядил и убрал в чехол старое ружьишко и начал выходить на тропинку.
Луч фонаря выхватывал заметные ориентиры один за другим, будто они сами в него упирались. Можно не переживать, скоро выйдем к железной дороге. Спаниелька семенила впереди.
Стоп! Болотина… А звук приближающегося поезда уже был уже справа от нас. Ничего не понял. Развернулись назад. Всё правильно, сломанная осинка. Метров пятьдесят от неё должна быть канава. По канаве направо. Но впереди неё болото! Не веря себе, снова пошёл вперёд. Снова упёрся в болото.
Возвращаемся.
Так, значит, нужно вернуться к предыдущему ориентиру – кусту калины. Возможно, около него свернул не туда. Сказано-сделано. Вот и куст. Обхожу его вокруг. Всё правильно, место помню, повернули точно. Просто где-то отклонились. Пришли снова к сломанной осинке. Проходим одинокое сиротливое деревце… Я перестал что-либо понимать… Вместо канавы и болотины здесь полянка с ольхой, на которой мы стояли пятнадцать минут назад! Снова пошли под ольху. Под ней уже не спрятаться, с неё уже струями лила вода. Пытался осмыслить что к чему. Гладил мокрую голову собаки. До электрички оставалось чуть больше двадцати минут.
Среди шумного ливня, лупящего по деревьям, послышался далёкий скрип дерева. Я поёжился.
Паники не было, но и спокойно не сиделось. Включил фонарь. Снова ходьба по местным «затесям»: одинокая берёза, полуразвалившийся стол (видимо охотники когда-то сделали), муравейник, целлофановый пакет, привязанный кем-то к сучку берёзы, куст калины, впереди сломанная осина, а за ней… А за ней стояла стена рогоза! А должна быть канава… И звук… Звук поезда. Почему он вдруг сзади? Он должен был быть впереди! Проклятое место!
Это был звук отъезжающей последней электрички.
Мне впервые было не по себе в родных угодьях. В голове всплывали разные советы из разряда «что делать, если вы заблудились»? Громко кричать «Ау!» вряд ли поможет. Наравне с советами всплывали в памяти молитвы. Ничего дельного из советов вспомнить не удалось, и я, поцеловав крестик, побрёл обратно.
Дождь не прекращался. Мы снова сидели под ольхой. Я принял единственно правильное решение – дождёмся, когда начнёт светать и уже тогда-то точно отыщем дорогу. В ягдташе где-то валялась пачка «Юбилейного» печенья и маленький термос с чаем. Печеньку мне, печеньку собаке. Горячий чай – напоминание домашнего уюта в такую непогоду. От глотка чая меня пробил лёгкий озноб. Громко стегали по листьям капли холодной воды.
А может ещё раз дойти до этой осины? Всё-таки я мог в такой темноте и заплутать. Надо покрутиться там, всё осмотреть. В проклятия и леших я не верю. Точно заплутал.
Вот и осина. Склонившая голову после обильных зимних снегопадов и кем-то доломанная. Пытаюсь выхватить фонарём всё, что мог не заметить. Но такого просто нет. Ход один. Впереди слышится голос. Прислушиваюсь. Это дежурная по станции что-то объявляет. С шага переходим на бег. Я точно знаю, что впереди по правую сторону канава, за ней нужно повернуть направо и дальше вдоль до самодельного деревянного мостика. Бежим с собакой. Под ноги не смотрел. Луч фонаря плясал вверх-вниз, вверх-вниз. Слишком поздно понял, что голос дежурной оказался позади. Со всего разбегу влетел в болото! Ноги тут же начали тонуть в иле. Выкинул фонарь на берег, ружьё туда же, подтянул ягдташ. Еле держа равновесие, цепляясь за осоку и какие-то тонкие веточки непонятных дерев, вылез на берег.
О костре и не помышлял. Всё тело сковало мокрым холодом. Двигаться вообще не хотелось, каждый шаг был отвратителен. Снял сапоги, вылил хлюпающую бурую жижу, выжал носки.
Дождь прекратился, хоть это радовало. Луч фонаря упёрся в осину. Мокрое дерево блестело, капли падали с тонких ветвей. Дерево как дерево. Ничего необычного…
Человек! Прямо на тропе! Точно спина человека. Наверное, охотник, пережидавший где-то дождь. Бежим за ним. Он шёл не спеша, будто проплывал над узкой тропинкой. Заметил, что ног его было не видно, только спина в костюме песочного цвета. Руки были спрятаны в карман куртки, а ноги где-то растворились. Голова неестественно опущена, что её почти не было видно. Стало жутко. Остановились. «Спина» впереди тоже остановилась. Я молчал от страха. Боялся, что «спина» повернётся. Вокруг стояла зловещая тишина. Нечто впереди не шевелилось. Я выключил фонарь. Через минуту включил. «Спина» была там же. Попытался осветить его сверху вниз, разглядеть ноги. Тщетно. Сделал два шага, ещё два и «спина» снова поплыла вперёд.
Неуверенно, шаг за шагом я шёл за неизвестным, почему-то стараясь не упустить его из виду. Марта бежала впереди. Одинокая берёза, покосившийся стол, мокрый муравейник, мой целлофановый пакет, куст калины. Осинки не хватает…
«Спина» остановилась. Марта уже стояла на деревянном мостике через канаву. Мы пришли. Лесное нечто пропало. Я выложил остатки печенья под ближайшую берёзу в благодарность кому-то… или чему-то. До дома мы шли пешком. Шли долго. Было время подумать. Всячески гнал от себя мистические мысли, но случившемуся объяснения не находил. Да и вряд ли найду. Теперь нужно принять как факт – это случилось. В середине октября я снова пошёл на то место охотиться. Также петляла тропа, также шёл мимо знакомых ориентиров.
Только вот осинку так и не нашёл…
Бродяга-натуралист