Из рассказов поисковика

[Глданели]

Просто и обыденно так написал… скоро 82 года будет как погиб…

 

[tvi55]

Ноябрь 2015. Район Варшавского шоссе на месте бывшей д. Никольские дворы. Принимал участие в подъеме санитарного захоронения десантников 5-го ВДК, погибших в декабре 1941 во время нашего контрнаступления. Бывшая авиационная воронка в которой похоронили воинов. Кажется было 56 человек. Летом из воронки дачники брали воду для полива огорода, пока в сухой год парни проводившие поиски в том районе не воткнули в нее щуп. Шипение, пузыри и зловоние. Сразу стало ясно, что это «яма». Валенки не гниют. Разложил вокруг раскопа. Жуткая картина…

ПО Долг, ВПО Память, Подольск

 

[tvi55]

И вот в район этой реки Полисть я стал ходить часто, каждый выходной, иногда даже и вне выходного ходил. Дело в том, что иногда приходилось и на неделе ходить несколько раз, потому что я работал уже на железной дороге с отцом, а начиналась наша работа очень трудно, у нас не было инструмента, потому что после войны его никто не наделал, мастерская в Новгороде была очень бедная, а в районе узкоколейки я нашел почти полный вагон железнодорожного инструмента. Нашел я его случайно, просто однажды шел вдоль узкоколейки и вижу : торчит железнодорожная лапа. Сейчас строится БАМ, и все, наверное, знают, что это за вещь такая - лапа. Это инструмент, которым вытаскивают костыли. Когда я её потащил, оказалось, что она привязана к чему -то. Стал копаться - оказалось, что это связка нескольких лап. Я в то время уже имел щуп, начал прощупывать землю, и везде оказалось железо. Стал раскапывать - там полнейший набор железнодорожных инструментов. Инструмент исключительно новый, и нужный и редкий, потому что он изготовляется только на заводе, в мастерских его не изготовляют, это сложный инструмент, он был даже обернут бумагой, смазан солидолом, и обмазан ещё и глиной. Инструмент армейский, очень добротный. Таких инструментов наши железнодорожники никогда в жизни не видели, потому что основной инструмент у нас - костыльные молотки и пр. - делались кустарным способом в своих мастерских. Железнодорожники знают, что такое хороший инструмент. Работа физически тяжелая, и когда инструмент отличный, то и работать интересно. Так вот, в лес мне приходилось ходить за инструментами.

Потом на болоте я нашел кладбище немецкое, где похоронены были фашисты. Очевидно, саперная часть, которая их хоронила, торопилась, и даже лопаты не увезла. Лопаты у немцев были отличные - легкие, стальные. Эти лопаты любили мы все, и с удовольствием работали ими. Инструмента оказалось столько, что его хватило на всю дистанцию, а это расстояние от Новгорода до Чудово, и от Чудово - до Ново-Лисино и до Батецка(?-неразборчиво) все бригады дистанции были снабжены этим инструментом. Стали доставать медальоны, но они были размокшими. На этих же днях весной я нашел медальон, когда действительно почувствовал всю важность того, как найти человека, который ни в каких списках не значится. Недалеко от узкоколейки я нашел группу погибших воинов, они лежали наверху, и у одного их них я увидел медальон, вот этот как раз бланк №4 в пластмассовой трубочке. Когда развернул его - надпись очень четко читалась. Лежали два бланка. На одном и втором повторялась надпись. Там было написано, что это старший сержант Степанов, уроженец Архангельской области, и значился адрес семьи. Хотя прошло больше тридцати лет уже, но я хорошо помню, это был Приозерский район, деревня Важеречка, и адрес женщины. Он был 1905 года рождения, чувствовалось, что это, видно, его жена. Я один бланк направил в Архангельский облвоенкомат, ждал ответа, но ответа я не получил. Через месяца два я решил послать письмо прямо на деревню, потому что война в Архангельской области не проходила, и наверняка население живо. Лет-то немного прошло после войны. Это 47-ой год. Я написал прямо на деревню этой женщине, и очень быстро получил ответ. Эта женщина, действительно, оказалась женой старшего сержанта Степанова. Она меня очень благодарила, что я сообщил о месте гибели её мужа. И дело ещё вот в чем: в то время семьи погибших не получали ни копейки, если было не известно, где находится погибший. Некоторые попали в плен. И если не оказывалось сведений, где они похоронены, то писалось: в списках не значится.Даже есть такая графа в архивах. И жена Степанова с найденным мною бланком обратилась в сельсовет. Получила пособие за период, начиная с 42 года, с месяца гибели, и до 47 года. А пособие это было ей очень нужное, потому что она имела семь человек детей. Она меня очень благодарила. Переписка потом прервалась, потому что адресов стало у меня очень много из разных концов страны.

Очень много писем было из Сибири. Район поиска расширялся. Я обратил внимание на интересную деталь: очень мало было убитых немцев, они попадались только на нейтральной полосе. Но зато попадались огромные немецкие кладбища. Немецкое кладбище - это холмики земли, на которых стоят деревянные кресты. Кресты были, в основном, привезены из Германии. Я, сколько их ни смотрел, везде даже есть клеймо - на обратной стороне выжжено или Гамбург, или ещё какой-то город, который изготовлял кресты. То есть немцы припасали кресты для своих фашистов. Четко виделась надпись, фамилия похороненного. Нужно отдать должное, учет погибших, конечно, немцами велся отлично. Прибит был номерной знак (одна половина знака отламывалась, вторая посылалась родным). Таких кладбищ в районе Мясного Бора находилось около девяти. Были кладбища и небольшие, по нескольку могил, но были и порядка нескольких сот захороненных человек. Немцы, конечно, шли на хитрость, потому что впоследствии, когда стали эти земли распахивать для посадки елок, обнаружилось, что в одной могиле с одним крестом оказывалось несколько похороненных. Очевидно, они хотели показать своим солдатам, которые приходили на эти места боев: вот сколько лежит русских, вот сколько - наших. Сравнение шло в их пользу, и об этом каждый фронтовик знает, что морально это здорово действует.

В то время страна испытывала огромный голод в металле. Вся наша промышленность работала на войну, и после неё на полях сражений остался этот металл. Государство старалось вывезти танки, занималось разминированием, в Долине для этого делались проходы , и мне пришлось помогать людям, заготавливающим металл. Я научился взрывать, изучил все типы мин инженерных, как немецких, так и наших. Попадались инструкции. Потом, наверное, любопытство было, причем серьезное. Я очень внимательно всё изучал, и я знал поговорку, что саперы ошибаются один раз в жизни. Я очень тщательно это дело изучил, и не было больше случая, чтобы я подорвался.

Взрывчатки не было. В лесу работали восстановительные поезда, было задание вытаскивать технику разбитую, у них были трактора, у них в то время уже и бензорезы были. Обычно вытаскивали зимой, тяжело было взять её, поэтому танки приходилось взрывать.
https://vk.com/wall-185900962_16784