Итак, Федеральный закон «Об ответственном обращении с животными…» (далее – Закон), наконец, почти после 18-ти летних споров о целесообразности его принятия, о том, какие нормы он должен содержать, наконец-то принят, и, хотя и частично, но вступил в силу.
Теперь, предлагаю разобраться, что хорошего (или плохого), принесет он владельцам домашних питомцев, не представляющих свою жизнь без их присутствия в ней.
Не ставя своей целью подробный, научно-практический комментарий к каждой статье Закона, обращаю лишь внимание на самые, на мой взгляд, странные нормы, на основе анализа которых можно составить мнение о качественном уровне всего Закона в целом.
Для того чтобы ориентироваться в Законе, прежде всего, следует внимательно изучить используемые в нем понятия и определения.
Основные понятия, используемые в Законе, перечислены в ст.3 Закона, и уже с изучения этой статьи возникают первые вопросы к его авторам.
В п.9 ст.3 определено, что «обращение с животными — содержание, использование (применение) животных, осуществление деятельности по обращению с животными без владельцев и осуществление иной деятельности, предусмотренной настоящим Федеральным законом, а также совершение других действий в отношении животных, которые оказывают влияние на их жизнь и здоровье», т.е. речь идет непосредственном или опосредованном контакте с животными, но, вот, в п.5 читаем определение жестокого обращения с животными: «жестокое обращение с животным — обращение с животным, которое привело или может привести к гибели, увечью или иному повреждению здоровья животного (включая истязание животного, в том числе голодом, жаждой, побоями, иными действиями), нарушение требований к содержанию животных, установленных настоящим Федеральным законом, другими федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации (в том числе отказ владельца от содержания животного), причинившее вред здоровью животного, либо неоказание при наличии возможности владельцем помощи животному, находящемуся в опасном для жизни или здоровья состоянии».
Анализируя эти понятия в их совокупности, нельзя не задать вопрос – а использование, например, противогололедных реагентов, которые, буквально, сжигают подушечки лап у собак и кошек, и последствия вдыхания испарения этих реагентов, тоже можно отнести к жестокому обращению с животными?
Забегая вперед, хочу отметить, что ч.1 ст.11 Закона согласно которой «Животные должны быть защищены от жестокого обращения», выглядит, скорее, лозунгом, чем нормой права; формулировка – «Жестокое обращение с животными запрещается и влечет за собой уголовную ответственность» — на мой взгляд, выглядела бы более уместно. Но есть проблема – не смотря на принятие Закона, сохраняется прежняя редакция ст. 245 УК РФ – мало того, что с санкциями, никак не соответствующими тяжести данного преступления, но и сформулированная таким образом, что позволяет избежать ответственности за данное преступление.
На мой взгляд совершенно неуклюжей выглядит определение служебных животных (п.11 ст.3 Закона): «служебные животные — животные, специально подготовленные и используемые (применяемые) в целях обеспечения обороны страны и безопасности государства, охраны общественного порядка и обеспечения общественной безопасности, охраны военных, важных государственных и специальных объектов, объектов, обеспечивающих жизнедеятельность населения, функционирование транспорта, коммуникаций и связи, объектов энергетики и иных объектов, а также в иных целях, установленных законодательством Российской Федерации».
Как видим – основной упор делается на обеспечение обороны и безопасности, и таинственные «иные цели». Можно ли под этими иными целями понимать, например, использование собак в качестве поводырей, или относятся ли приотарные собаки к служебным – неизвестно, при этом последних, как правило, никто специально не обучает.
«Потенциально опасные собаки» — в более ранних редакциях – «потенциально опасные породы собак» — отдельная и болезненная для владельцев собак тема.
Нелепость включения этого определения в Закон обусловлена хотя бы тем, что все в природе является потенциально опасным для человека, включая, практически, любое животное, в том числе и домашнее.
Это же относится и к собакам – у каждой из них по 42 зуба, а активно-оборонительная реакция на то, что расценивается ею, как опасность, совсем не редкость, особенно, когда кто-либо посягает на территорию, которая воспринимается собакой, как своя, на потомство, на источник пропитания.
И реакция эта не зависит от принадлежности собаки к конкретной породе, либо, принадлежности к нескольким породам в результате искусственного или естественного смешения.
По каким критериям будет формироваться список этих «потенциально опасных собак» — не понятно, как не понятно и то, почему этим должно заниматься Правительство РФ.
Вообще, складывается впечатление, что авторы Закона, наделяя Правительство РФ самыми широкими полномочиями в области обращения с животными относятся, забыли предварительно ознакомится со ст.114 Конституции РФ, определяющей перечень полномочий Правительства РФ, а также ст.ст.13-22 Федерального конституционного закона от 17.12.1997 № 2-ФКЗ «О Правительстве Российской Федерации», конкретизирующего положения Конституции РФ в части полномочий Правительства РФ;
так вот – ни в Конституции РФ, ни в № 2-ФКЗ нет ни слова о полномочиях Правительства РФ в области обращения с животными, и куда эти, вновь появившиеся полномочия можно «привязать» — то ли к ст.16 № 2-ФКЗ, относящей к полномочиям Правительства РФ по принятию мер по реализации прав граждан на охрану здоровья, по обеспечению санитарно-эпидемиологического благополучия, то ли к ст.18 того же ФКЗ в части полномочий в сфере природопользования и охраны окружающей среды, так и остается непонятным.
Пикантность ситуации заключается еще и в том, что в иерархии законов РФ, федеральные конституционные законы по своей юридической силе, стоят выше федеральных законов, которые не могут противоречить не только Конституции РФ, но и федеральным конституционным законам.
В пункте 2 статьи 7 Закона, среди полномочий органов государственной власти субъектов Российской Федерации в области обращения с животными, указано и такое, как установление порядка осуществления деятельности по обращению с животными без владельцев в соответствии с утвержденными Правительством Российской Федерации методическими указаниями по осуществлению деятельности по обращению с животными без владельцев.
То есть, речь идет о деятельности, включающей в себя отлов животных без владельцев, их содержание (в том числе лечение, вакцинацию, стерилизацию), возврат на прежние места их обитания и иные мероприятия, предусмотренные настоящим Федеральным законом.
Казалось бы – что тут может привлечь внимание?
На самом деле речь идет об одной из возможных составляющих российской коррупции, поскольку к отлову допускаются юридические лица и индивидуальные предприниматели на основе, т.н., «тендеров», в результате которых к получению средств из бюджетов субъектов федерации, на основе заключаемых по результатам «тендеров» контрактам, могут получить не самые достойные, а совсем наоборот.
А уж возможность передачи полномочий федеральных органов исполнительной власти по лицензированию деятельности по содержанию и использованию животных в зоопарках, зоосадах, цирках, зоотеатрах, дельфинариях, океанариумах органам исполнительной власти субъектов Российской Федерации, что предусматривает ст.6 Закона, вообще предоставляют неограниченный простор для «административного восторга» (© М.Е.Салтыков-Щедрин).
На взгляд автора данной публикации, трудно назвать корректной формулировку п.2 ч.1 ст.10 Закона, не допускающей натравливание животных на людей, за исключением случаев необходимой обороны, использования служебных животных в соответствии с законодательством Российской Федерации или дрессировки собак кинологами.
Во-первых, не дано определение – что такое «натравливание», что уже, само по себе допускает множественность толкований этому определению, соответственно, отсутствию единого правоприменения в будущем; по моему мнению, о натравливании можно говорить, как об умышленном действии со стороны владельца животного, направленного на причинение вреда здоровью или имуществу другому лицу этим животным;
во-вторых, как квалифицировать причинение вреда, если не нет самого явного факта натравливания? Подача сигнала к атаке, может быть неявной – кликером, щелчком пальцев, жестом, понятным лишь собаке. Да, и собака может быть обучена атаковать вообще без команды – например, на взмах руки постороннего;
в-третьих, говоря об использовании контролируемой агрессии или воспитания контролируемой агрессии служебных собак, а законодатель, судя по содержанию приведенной нормы, имеет в виду именно их, упускается такой важный момент, как, уже упоминавшаяся способность собак атаковать и без команды, например, во время конвоирования при внезапном нападении, т.е., без какого-либо «натравливания».
И, наконец, не понятно почему, но законодатель относит к служебным животным только собак, что прямо следует из упоминания кинологов.
Между тем к служебным животным можно отнести и лошадей, что следует из определения, приведенного в п.11 ст.3 Закона, а лошадь в определенной ситуации, чаще всего созданной человеком, или по вине человека, способна причинить вреда не меньше, чем обученная собака.
Есть в Законе и такие новеллы, к которым более всего подходит выражение – «Если нельзя, но очень хочется, то можно».
Такой подход можно проследить, например, в п.7 ч.2 ст.11 Закона, согласно которой запрещается «кормление хищных животных другими живыми животными в местах, открытых для свободного посещения, за исключением случаев, предусмотренных требованиями к использованию животных в культурно-зрелищных целях и их содержанию, установленными Правительством Российской Федерации».
Интересно, что это за «культурно-зрелищные цели», в которых, публично, можно кормить одних животных другими?
Долгое время у нас шла борьба, с т.н., «контактными зоопарками», в которых животные рассматривались в качестве объекта забавы, и испытывающие стресс от, скажем так, не самых приятных контактов с людьми.
Теперь, благодаря ч.4 ст.15 Закона, согласно которой «осуществление деятельности, предусматривающей использование животных в культурно-зрелищных целях, основной целью которой является предоставление зрителям или посетителям физического контакта с животными, не допускается», проблема, вроде бы, решена – «контактные зоопарки», фактически, попадают под запрет.
Но уже в ч.5 той же статьи читаем: «В случае организации мероприятий, которые предусматривают физический контакт зрителей или посетителей с животными, такие мероприятия осуществляются при условии наличия в местах их проведения недоступной для людей зоны с укрытиями, куда животным должен быть обеспечен постоянный беспрепятственный доступ».
А это значит, что вместо контактных зоопарков можно организовывать иные мероприятия, основной целью которых, хотя и не будет возможность физического контакта между людьми и животными, но, все равно – такой контакт возможен.
А что грозит организаторам такого мероприятия, не организуй где зону, животные могут скрыться от наиболее назойливых посетителей.
Ответ – ничего не будет, поскольку вместе с данным Законом не принимался пакет других законов, усиливающих существующую или устанавливающих дополнительную ответственность за нарушения в сфере обращения с животными.
Нужно отметить, что ст.15 Закона вступает в силу только с 01.01.20 г.
В пункте 6 ст.13 Закона видим уже выше упоминавшуюся нелепость про «потенциально опасных собак», выгул которых «без намордника и поводка независимо от места выгула запрещается» — кроме, совершенно безграмотного на мой взгляд, определения «потенциально опасная собака», наличие намордника, в тех случаях, когда собака излишне агрессивна, а ее хозяин безответственный, вряд ли спасет кого-либо от неприятностей.
Будем надеяться, что к 01.01.20 г., когда эта удивительная норма должна будет вступить в силу, либо, что-то поменяется в Законе, либо, она будет отменена вместе с нелепым определением «потенциально опасных собак».
Вообще, с принятием Закона, проблема выгула собак приобретает новую остроту – в извечный конфликт «собачников» и тех, кто по каким-то, только им ведомым причинам, является их противником, законодатель внес свою лепту ограничив возможность выгула собак только в местах разрешенных решением органа местного самоуправления (п.3 ч.5 ст.13 Закона).
Но, вот проблема – таких мест почти нет. Существуют отдельные нормативные акты, принятые на уровне субъектов федерации или органов местного самоуправления, не допускающих выгула, например, на территории больниц, иных лечебных учреждений, детских площадок, стадионов и т.д.
И такой подход можно считать оправданным с оговоркой, что он не приобретет глобального характера, оставляющего для выгула только площадь квартиры или двора, принадлежащего хозяину собаки или иного животного, но, как видим, законодатель пошел дальше, выведя за рамки закона громадную армию владельцев животных, оставляя их наедине с волей и разумом местных властей.
Не может не вызывать недоумение временной разрыв между вступлением в законную силу ст.17 Закона – «Общие положения деятельности по обращению с животными без владельцев» и ст.18 – «Организация мероприятий при осуществлении деятельности по обращению с животными без владельцев», вступающей в силу только с 01.01.20 г.
То есть, провозгласив общие принципы обращения с животными без владельцев, реализацию этих принципов законодатель отложил на год, вместе со ст.16, регламентирующей, каким образом, и в рамках каких мероприятий эти принципы будут реализовываться в приютах для животных, законодатель отложил на год.
Вопрос — что будет происходить в течение этого промежутка времени с животными, оставшимися без владельцев – остается открытым.
Полагаю, много вопросов возникнет и после вступления с 01.01.20 г. в законную силу ст.20 Закона, вводящей понятие общественного контроля в области обращения с животными, поскольку возникнет немало всяких общественных объединений, претендующих на некую исключительность – с общественными объединениями такое, к сожалению, случается.
Немало вопросов возникает и гл.7 Закона, где перечислены поправки в некоторые законы РФ, но среди них вы не найдете, ни УК РФ, ни КоАП РФ, ни ГК РФ, а, соответственно, без этого ст.21 Закона, кстати, тоже вступающая в силу с 01.01.20 г., согласно которой«За нарушение требований настоящего Федерального закона владельцы животных и иные лица несут административную, уголовную и иную ответственность в порядке, установленном законодательством Российской Федерации», так и останется «мертвой» нормой, даже, после вступления в законную силу.
Что же – пора подвести некоторый итог, и он неутешителен – потратить почти 18 лет на принятие закона, уже до вступления в силу вызвавшего вал критики, и не только со стороны юристов – дурной знак для законодателя.
Закрыть
