ж) Н Ы Р О К
Небольшая,
но крепкая, складная и мясистая утка. Кличка ей дана, как говорится,
по шерсти, хотя, правду сказать, гагара не уступает нырку, а
гоголь превосходит его в искусстве или способности нырять. Нырки
пером пестры, а говоря точнее, их можно назвать пегими; цвет
пежин однообразный и траурный — черный с белым; селезень пестрее
и красивее утки. Полет их очень быстр, и от частого маханья
крыльями происходит особенный звук, похожий не на чистый свист,
а на какое-то дро-жанье свиста, которое нельзя передать словами;
подобный звук слышен отчасти в полете стрепета. Охотникам он
хорошо знаком. Нырок не вдруг поднимается с воды, завидя человека:
он сейчас начинает так проворно нырять, что на широкой воде
в одну минуту очутится в безопасном расстоянии от выстрела.
Если же это случится не на широкой реке и нырку придется нырять
вниз по течению, то он производит с таким проворством свое подводное
плаванье, что стрелок, если захочет догнать его, должен бежать,
как говорится, во все лопатки. Наконец, когда охотник внезапно
явится слишком близко к вынырнувшему нырку, забежав вперед за
излучину или колено реки,— нырок поднимается; сначала отделяется
от воды довольно трудно, летит, шлепая крыльями по водяной поверхности,
но скоро разлетится, полетит очень быстро и поднимется высоко.
Нырки прилетают весной ранее всех уток. В исходе марта иногда
стоит в Оренбургской губернии глубокая зима: ни малейших признаков
наступающей весны, кроме ослепительного блеска, которым стекленеется
поверхность снегов!.. И вдруг охотник слышит, что в вышине,
под облаками, раздаются какие-то особенные звуки; он легко узнает
их: это дребезжащий свист или шум от резкого полета огромных
стай нырков. Поглядев пристально, зоркими глазами можно увидеть
их, быстро и высоко летящих, подобно облаку или серой тучке,
гонимой сильным ветром. Трудно пересказать, какое сладкое впечатление
производят на сердце охотника эти неясные звуки, этот неопределенный
шум, означающий начало прилета птицы, обещающий скорое наступление
весны после долгой, нестерпимо надоевшей зимы, которая доводила
до отчаяния охотника своею бесконечностью... Вот пример, как
иногда бывает длинна зима в Оренбургской губернии: в 1807 году
1 апреля перед солнечным восходом было двадцать градусов мороза
по Реомюру! Это так красноречиво, что ничего прибавлять не нужно
и, несмотря на первое апреля,— совершенно верно, ибо с точностью
записано мною в моих охотничьих записках. Не знаю, как другие
охотники, но я всегда встречал с восхищением прилет нырков и,
в благодарность за раннее появление и радостное чувство, тогда
испытанное мною, постоянно сохранял к ним некоторое уважение
и стрелял их, когда попадались... Хороша благодарность и уважение,
скажут не охотники, но у нас своя логика: чем более уважается
птица, тем более стараются добыть ее.
Сначала большие стаи нырков пролетают, не опускаясь, да и некуда
им опускаться; вслед за ними появляются нырки парами везде,
где река или материк в пруде очистились от льда, а на больших
реках — по полыньям; потом до лета нырки продолжают держаться
по рекам и прудам, парами и в одиночку. В продолжение лета нырков
встречаешь мало, и то селезней, а осенью они опять собираются
к отлету большими стаями. Никогда не нахаживал я их гнезд, но
выводки мне попадались. Кажется, можно сказать утвердительно,
что нырки не вьют гнезд на твердой земле, как все предыдущие,
описанные мною утиные породы, а, подобно другим рыболовным уткам,
ухитряются класть свои гнезда в камышах или высокой густой осоке,
на воде или над водою. Я нашел два такие гнезда, и они будут
описаны в своем месте. С нырка начинаются утиные породы, которые
почти лишены способности ходить по земле: лапы их так устроены,
что ими ловко только плавать, то есть гресть, как веслами; они
посажены очень близко к хвосту и торчат в заду. У нырка эта
особенность еще не так резко выдается, и он составляет как будто
переходную породу. Нос у него обыкновенного устройства, черноватый,
не узенький и не бледнорогового цвета, как у всех остальных
пород рыбалок, кроме черни. Все водоплавающие птицы снабжены
от заботливой природы густым и длинным пухом, не пропускающим
ни капли воды до их тела, но утки-рыбалки, начиная с нырка до
гоголя включительно (особенно последний), предназначенные всю
жизнь проводить на воде, снабжены предпочтительно самым густым
пухом. Нырок всегда на воде: с утра до вечера ловит мелкую рыбешку,
не брезгая, впрочем, никакими водяными мелкими гадинами и насекомыми.
Утки с утятами, которые изумительно проворны, держатся упорно
в камыше, и трудно выгнать их на открытую воду. Нырки всегда
довольно сыты, а осенью бывают даже очень жирны; мясо их было
бы сочно, мягко и вкусно, если б не пахло сильно рыбой. Я встречал
людей, которым этот запах был не противен, и они считали нырков
за лакомое кушанье. Если с нырка содрать кожу, выскоблить начисто
его внутренности, хорошенько выполоскать, помочить часа два
в соленой воде и потом зажарить, то рыбного запаху останется
очень мало, и у кого хорош аппетит, тот может кушать его с удовольствием.
Нырок довольно крепок к ружью и требует настоящей утиной дроби,
не мельче 4-го нумера.
Есть точно такие же маленькие нырки, не более чирка, и есть
еще нырки большие, с красными головами, широким носом пепельного
цвета и широкими лапами абрикосового цвета. И тех и других мне
видеть близко не удалось.
|
|
